депрессия на новой работе что делать
Неполное затмение. Как справиться с работой в депрессии
Нет сил, в голове все путается, но над вами висит сдача важного проекта, миллион дедлайнов и прочее. Как работать, не провалить все на свете и не угробить себя, если у вас депрессия
Поделиться:
До планерки оставалось 40 минут, когда я, как в стихотворении Бродского, поняла, что просто не могу выйти из комнаты. Ну хорошо, из квартиры. Сил совсем не осталось, голову словно набили ватой. За дверью начинался враждебный и хаотичный мир, а перспектива сориентироваться в подземке казалась непосильной задачей. Да и что полезного я могла бы выдавить из себя на встрече? Я села на пол посреди кухни и, глядя в расплывающийся экран, набрала очередную неубедительную эсэмэску начальству о внезапном недомогании. Всего за полгода до этого я перешла на новую работу в команду мечты, с повышением и большими планами на будущее. Примерно тогда же врач прописал мне первые антидепрессанты.
Если суммировать все человеко-часы, которые, по данным Всемирной организации здравоохранения, население планеты потеряло из-за депрессии в 2012 году, и перевести их в годы, получится 75,6 млн лет. Некоторые больные совсем теряют работоспособность, другие продолжают трудиться, но гораздо менее эффективно: вместе с расстройством приходит не только спад настроения, но и повышенная утомляемость, проблемы с концентрацией, ухудшение памяти и общее снижение когнитивных функций. Решение задачи, которое раньше занимало бы час, может растянуться на три, а неспособность с первого раза переключить языковую раскладку на клавиатуре порой может уничтожить веру в себя на целый день. Возникают проблемы с выстраиванием процессов и принятием решений: человек в депрессии может растеряться и «подвиснуть», даже если ему надо совершить простую последовательность действий, например, вскипятить чайник и сделать бутерброд. Тело тоже переживает стресс: «ломается» сон, портится аппетит, ослабляется иммунитет и повышается кровяное давление. Поэтому частое ощущение усталости — это не просто искаженное депрессией восприятие, а вполне реальное физическое состояние.
Столь любимый недалекими доброжелателями совет «соберись, тряпка!» тут не работает: чисто силовыми методами эту проблему не решить, зато кнутом очень легко загнать себя еще дальше в тупик. Но при этом потакать расстройству — тоже не вариант. У людей с какими-никакими амбициями «овощной режим» быстро гробит и без того уязвимую в депрессии самооценку, и они попадают в замкнутый круг: «Я только и делаю, что лежу на диване, поэтому я ни на что не способен, поэтому мне только и остается, что дальше лежать на диване». Чувствовать себя при деле, но не переутомляться, помогают простые рутинные операции: помыть посуду, ответить на письма, сделать пару звонков по заготовленному сценарию, проверить текст на речевые ошибки, написать формальный отчет. Но для творческих работников и это не решение: от них ожидают вовлеченности и креативности.
За три года лечения от депрессии я перепробовала разные способы включаться в творческие задачи и поддерживать приемлемый темп работы, несмотря ни на что. В итоге мне удалось обойтись без капитальных факапов, поучаствовать в нескольких интересных медиапроектах и написать книгу. Ниже я предлагаю список приемов, которые в итоге оказались полезнее всего. Конечно, у разных людей депрессия может протекать по-разному (некоторые вообще не теряют в трудоспособности, а болезнь проявляется только через психосоматику — это называется маскированной депрессией), поэтому мои советы могут подойти не всем. Тем не менее они помогают выстроить жизненный график в целом и хорошо противодействуют популярным симптомам расстройства.
Тайм-менеджмент и организация
Оцените, за какой срок вы сможете сдать проект, если вам ничто не будет мешать, и умножьте его на полтора. Это тот минимум, который стоит назвать заказчику.
Метод «вначале попытаться выполнить работу хоть как-то, пусть даже плохо, а потом довести ее до кондиции» снижает уровень тревожности и перфекционизма. Если начать делать хоть что-нибудь, велика вероятность «разогреться» в процессе. То же самое и с брейнстормингом: если без самокритики придумать и записать 10–20 идиотских идей, дело обычно сдвигается с мертвой точки.
Тем, у кого возникают проблемы со структурированием, может пригодиться флипчарт. На нем удобно рисовать зонтичные схемы: в центре разместить тему/основную мысль, а на кончиках лучей — связанные с ней подглавки, тезисы или ассоциации.
Полезно заранее составить список простых, рутинных, не требующих большого креатива операций на случай, если вы сели за компьютер и поняли, что мозг превратился в тыкву. И держать его на рабочем столе или в закладках браузера. Поскольку депрессия затрудняет принятие решений, готовые алгоритмы приносят облегчение. Их можно заранее распланировать при помощи кого-то из близких.
Большинство людей в депрессии чувствуют себя разбитыми с утра, а к вечеру их состояние улучшается. Если ваш эмоциональный график не отличается от типичного случая, имеет смысл планировать дела на вторую половину дня.
Оценка результатов
Если во время работы преследует ощущение, что проект катастрофически не получается, постарайтесь его максимально конкретизировать: что именно не так? Не удовлетворяйтесь туманными ответами внутреннего критика вроде «просто это полное говно». Бесит оформление? Скучно и непонятно? Вы явно слишком глупы, чтобы не накосячить в такой сложной теме? Все это можно и нужно тестировать на людях, способных объективно оценить указанные параметры.
Если вас клонит в депрессию или тревожность, важно временно отказаться от попытки объективно оценивать качество работы. Сейчас вы на это не способны. Хорошо иметь под боком рационально мыслящих людей, которым вы доверяете и которые будут вовремя указывать на логические нестыковки в вашей катастрофической картине мира. Важно! Именно на логические нестыковки. Не «все будет хорошо», не «ты молодец и я в тебя верю», а «твой текст никак не может быть слишком занудным и слишком легкомысленным одновременно».
Хорошо также иметь верифицируемые и адекватные показатели успеха и не поддаваться искушению обесценить их по ходу дела. Например, одобрение людей, которых вы сами считаете крутыми специалистами. И если уж они одобрили — верьте.
Неважно, как сильно вы казните себя, если это не помогает продуктивности. Если вы сегодня ничегошеньки не сделали, на самом деле нет разницы, залипали ли вы бессовестно на новый сериал или весь день рыдали над файлом и пытались собраться. Если начать отслеживать бесполезность собственного чувства вины, это помогает его упразднить как неработающий инструмент.
Мотивация
Важно научиться разделять способности и навыки, и если что-то не получается, спрашивать себя: «Может быть, дело все-таки не в том, что мне не хватает мозгов/таланта/воли, а в том, что у меня нет необходимого навыка? И если да, то как его освоить?»
Справиться с тревожными мыслями на тему «это никому не будет нужно» помогает обсуждение темы проекта с теми, кому она интересна. Не надо пересказывать все свои амбициозные планы — достаточно рассказать забавную деталь и увидеть чужое оживление.
Одна из самых неприятных мыслей в депрессии — «это никогда не закончится». Тут нужно постоянно держать в уме, что текущая ситуация временная, даже если сейчас она кажется безвыходной. Ваше духоподъемное чтение — истории ярких людей, которые успешно преодолевали депрессию и, вылечившись, создавали что-то прекрасное и полезное.
Известный психиатр и исследователь депрессии и биполярного расстройства Кей Рэдфилд Джеймисон считает, что периоды депрессии располагают к глубоким размышлениям и в каком-то смысле могут быть продуктивными для творчества и умственной работы. Те больные, у которых когнитивные функции меньше притупляются в периоды спада настроения (но сил работать интенсивно все же не хватает), могут посвящать это время анализу уже сделанного или планированию будущих шагов.
Отношения с людьми
В глазах заказчика/работодателя важно оставаться пусть и не суперработоспособным, но хотя бы максимально предсказуемым и последовательным человеком. Если что-то пошло не так, выгоднее сообщить об этом заранее и предотвратить еще большую катастрофу, чем сидеть в ступоре или надеяться, что отчаяние придаст сил за три часа до дедлайна.
Если на рабочем месте от вас сегодня явно не будет пользы, лучше сослаться на нездоровье и взять отгул (и это даже не будет обманом!). Но освободившееся время хорошо бы инвестировать во что-то полезное: например, прогуляться по парку, сделать легкую зарядку или позаниматься йогой, а потом попытаться решить самую простую из текущих рабочих задач или расписать все ближайшие дела в органайзере.
На звонки и письма лучше отвечать сразу — хоть что-нибудь, пусть люди видят, что вы живы и вам не все равно. На худой конец, можно придумать универсальную фразу вроде «Привет, конечно, я помню про эту задачу, сейчас цейтнот, подробности скоро напишу».
Не нужно пытаться сделать все в одиночку, если вы явно не справляетесь. Многим депрессивным больным свойственен синдром самозванца (стойкое ощущение, что ты добился успеха незаслуженно и это вот-вот раскроется): часто кажется, что, прося совета или помощи у коллег, вы выдаете себя с головой и вас разоблачат как жалкого и некомпетентного непрофессионала, но на самом деле это обычная рабочая ситуация.
У людей, которые прошли долгий путь от самобичевания по поводу своей никчемности к принятию самого факта расстройства, может появиться искушение выстроить новую самоидентификацию вокруг борьбы с депрессией. Но странно считать, что депрессия определяет вашу личность больше, чем, например, гастрит или сколиоз. Это вполне прозаическая поломка в работе мозга, неприятная, но распространенная. С таким подходом и окружающим будет проще отнестись к ситуации с пониманием: вас хотя бы перестанут подозревать в попытке закутаться в байронический плащ.
Стоит хорошо подумать, с кем делиться ощущениями, связанными с депрессией, и как избежать передозировки. Если просто хочется «на ручки», можно попросить близкого человека обнять вас без подробного описания свежих симптомов. Если беспокоит какая-то проблема, можно переформулировать ее в задачу: просьбы о практическом совете обычно воспринимаются лучше, чем жалобы. Это не значит, что нужно совсем отказаться от откровенности, но важно следить за тем, чтобы никого ею слишком не утомить (кроме психотерапевта — ему привычно).
Эти советы, основанные на личном опыте, помогут лучше справляться с внутренним хаосом, но не заменят поход к психотерапевту и уж тем более лечение антидепрессантами.
Как пережить адаптацию в новом офисе: мнение корпоративного психолога
Психолог СберМаркета и магистр психолого-педагогических наук международной кафедры ЮНЕСКО Геннадий Тарасов рассказывает, как помочь себе на новой работе и поскорее адаптироваться к новым условиям.
Это конспект первой части выпуска «Фабрики подкастов» от СберМаркета — внутреннего шоу для сотрудников. Послушать ее можно здесь. Во второй серии Геннадий расскажет, как адаптация новичка выглядит со стороны руководителя и как помочь команде принять нового коллегу.
Адаптация – это способность организма как-то приспосабливаться к условиям окружающей среды. Что это значит? Даже если новый сотрудник чего-то боится, чего-то не хочет или не может делать, он в любом случае адаптируется. Вопрос в том, насколько быстро, комфортно и эффективно это произойдет.
Адаптация происходит за счет «открытого усвоения». Усвоение — не просто некое пассивное действие, когда я ничего не делаю, а меня «онбордят». Нужно, чтобы человек был готов принимать условия, на которых устраивается на работу.
Пример: подросток приходит в новую школу. Там есть группы по интересам: панки, блогеры, тиктокеры, кто угодно. Он хочет, чтобы его приняли в одной из групп. Если он хочет стать тиктокером, то изучает, что и как они делают, какие у них есть правила и культурные особенности. И пробует проактивно совпасть с их культурой. При условии, что ее ценности ему подходят.
Пример: однажды мы схантили себе очень опытного сотрудника. Так как это мы его нашли, а не он нас, он пытался менять среду в компании под свои особенности. Скажем, нужно сдавать квартальный отчет. Он приходил и говорил: «Мне ваш отчет не подходит. У меня десять лет опыта и свой отличный, ясный и понятный отчет, давайте использовать его».
Подобная идея изменения рабочей среды — явление внутренней дезадаптации. Такому человеку сложно адаптироваться, потому что он хочет многое привнести от себя, но сотрудничать не готов.
Баланс сотрудничества и сохранения своего «я» — то, что позволяет нам регулировать уровень сложности включения сотрудника. Если человек может не терять себя и при этом сотрудничать со средой вокруг (начальником, коллегами, компанией), то ему будет чуть проще выстроить отношения на новом месте.
На мой взгляд, сложнее всего адаптироваться к коллегам. Отношения с руководителем сразу ясны: он дает задачи, оценивает, поощряет и так далее. Его ты видишь еще на этапе собеседования. Коллеги — всегда сюрприз и неопределенность. Человеку нужно думать, как с ними взаимодействовать, чтобы все было хорошо.
На этот процесс влияют эмоциональный, когнитивный и поведенческий компоненты. Они пытаются находиться между собой в каком-то балансе. Всего я выделяю пять этапов адаптации:
У разных людей эти этапы могут проходить по-разному. Принцип один и тот же, но интенсивность отличается. Внешне отличия выражаются в поведении и зависят от того, как человек привык справляться со стрессом. Потому что адаптация — всегда стрессовая история.
Например, есть стратегия конформизма, чаще характерная для вчерашних выпускников вуза. Они сидят тихо и выполняют все, что от них требуется, потому что главное для них — опыт.
Таких стратегий много. Очень классная — ритуализм, то есть навязчивая благопристойность. Это когда сотрудник пришел в компанию и замечает, что некоторые процессы — не про него, и корпоративная культура ему не откликается. Тогда он может немного отстранять свою личность и включать некую внешнюю благопристойность: делать вид, что все окей. Хотя на самом деле внутри себя будет сильно переживать и выражать недовольство.
Специальных действий не так много.
Для чего нужна адаптация? Чтобы справиться со стрессом и прийти к ровному эмоциональному состоянию, когда рабочие задачи выполняются эффективно и без тревожности.
Тут мы сталкиваемся с двумя противоречивыми идеями. С одной стороны, эта адаптация как будто бы приводит к состоянию гомеостаза: человек адаптируется к новым условиям, чтобы потом тратить меньше энергии. С другой стороны, адаптация нужна для того, чтобы быстрее развиваться и реализовывать себя в жизни.
Идея гомеостаза хороша при «низкожизненной» системе. Если мы говорим про СберМаркет, такая система там — колл-центр либо полевые сотрудники. Представьте, что рядом с вами в колл-центре стоит пустое кресло, туда приходит человек, отвечает на те же вопросы от клиентов и ничего не меняет в общей структуре. Просто выполняет свою работу и иногда проходит курсы повышения квалификации, чтобы грамотнее делать то же самое.
Когда мы говорим о высокоуровневой системе, где жизнь бьет ключом (вроде отдела маркетинга, где нужно постоянно что-то генерить), то здесь сотруднику стоит помнить: ему нужна активная позиция. «Я включен в работу, привношу в нее себя и свои идеи», — такая самоактивность поможет работнику быстрее адаптироваться к новой среде.
Для этого есть HR. Конкретно в СберМаркете также есть система адаптации, система менторства и, как минимум, я: можно прийти на терапию. Но главное – приходить к руководителю и HR-специалисту, который занимается вами как новым сотрудником.
Пример: на днях с одним из руководителей мы как раз обсуждали кейс, где сотрудник ушел с работы. По какой-то причине он не вывозил проект, но и помощи не просил. Не говорил: «У меня не получается, ты мой руководитель, помоги мне, пожалуйста».
Для меня тут работает простая схема. Мы все взрослые люди: если меня взяли на эту работу, значит, у меня есть нужные компетенции. Я осознаю некую ответственность за собой. Значит, я могу брать на себя активную позицию и говорить, что у меня что-то не получается.
Процесс дезадаптации можно рассматривать по трем направлениям: клиническое, социопсихологическое и онтологическое. С клинической точки зрения дезадаптация наступает из-за нарушения каких-то механизмов. Тогда мы включаем «защиту», становимся негибкими. Выходят на поверхность устойчивые и неподвижные паттерны поведения, которые мешают эффективно работать в новой среде.
В таком случае стоит понаблюдать за собой: что вообще происходит? Если я замечаю, что мне сложно эмоционально, тогда я выстраиваю какую-то систему, чтобы облегчать себе жизнь. Например, можно следить за своим графиком, чтобы не перерабатывать и уходить домой тогда, когда кончается рабочий день. Или ложиться спать вовремя, чтобы восстанавливать свои силы. Начать адекватно и вовремя питаться, чтобы поддерживать себя изнутри и снаружи.
«Жить как робот — но недолго»: 11 историй о том, как работа может приводить к выгоранию
Опыт читателей Т—Ж
Трудоголизм — верный путь к хронической усталости и апатии.
Но есть еще целый ряд причин, по которым у сотрудников может развиться эмоциональное выгорание. Читатели Т—Ж рассказали, к каким моментам на работе лучше присмотреться более пристально, чтобы не довести себя до такого состояния.
Это истории читателей из Сообщества Т—Ж. Собраны в один материал, бережно отредактированы и оформлены по стандартам редакции.
Мне 23 года, я логист. Сменила уже три рабочих места, зато набралась опыта в сфере грузоперевозок. Поняла, что столкнулась с выгоранием, после того как в течение пяти месяцев работала более 12 часов в сутки. Решила уйти, но мне предложили другую работу. Погрузилась в нее, толком не отдохнув, и у меня начались эмоциональные срывы. Думаю, это произошло в том числе потому, что у моего руководителя не было никакого желания работать, а я из-за своей мягкотелости позволяла на себе ездить.
Зато благодаря опыту выгорания я поняла, что способна жить как робот — но недолго. Начала задумываться о собственном деле, потому что работать по 12 часов на себя или впахивать так на дядю — разные вещи. Также размышляю о получении дополнительного образования, чтобы сменить сферу деятельности.
Мне 38, чаще всего я работала (и работаю) удаленно. Сейчас я редактор-корректор в интернет-издании.
Через пару месяцев работы я заметила, что по утрам в будни сижу и смотрю в одну точку минут десять, а потом вызываю такси, так как проснуться вовремя не могу. В пятницу вечером скачиваю как можно более глупую книжку из раздела «Женское фэнтези» и читаю ее запоем все выходные, с небольшими перерывами на еду. Уборка стала практически нереальным делом — не было сил, да и столько плохо написанных книг еще не было прочитано.
Еще я стала постоянно болеть. То кто-то привезет в офис ротавирус с Черного моря и все по очереди лежат дома. То простуда гуляет. То просто было настолько плохо, что я работала из дома (благо такая возможность была).
Из жизни ушла ясность. Я чувствовала себя полным дерьмом, неспособным вытошнить из себя ни слова в гугл-док по созданному мною же контент-плану. Все фразы казались кривыми, а мой предыдущий опыт работы настолько неважным, что становилось непонятно, куда я дальше пойду, когда сферические в вакууме «они» поймут, что я плохая?
Добавляло огня и то, что при таком бешеном графике я еле могла оплачивать коммуналку и еду: заработок был очень низким. Кроме упомянутой ИТ-компании — там зарплата была такой хорошей, что я долго не могла решиться ее потерять. Наконец, меня настиг жизненный кризис.
Мне 35, у меня нет детей, хобби и впечатлений от путешествий. Зато есть хорошо оплачиваемая работа, которую я ненавижу. Что дальше?
Я уволилась из офиса и месяц просто спала и ела, стараясь ни о чем не думать. Накоплений (30 000—35 000 Р ) хватило впритык на два месяца без работы. В это время я не делала никаких импульсивных покупок — кроме разве что кофе навынос. Но после 30 дней лежания стало ясно, что оно не помогает. Тогда я договорилась со своим парнем, что беру паузу еще на несколько месяцев и новую работу искать пока не буду — на тот момент я прекрасно знала такие слова, как «выгорание», «саббатикал» и «психотерапия».
Ошибкой было то, что я сохранила некоторых клиентов по SMM. В перерывах между просмотром сериалов и употреблением готовой еды я пыталась писать посты и ретушировать фото, но это давалось мне с огромным трудом. Получала я за эту работу около 15 тысяч. Думаю, если бы я сразу же прекратила общение с клиентами и реально совсем ничего не делала, то восстановилась бы быстрее. Еще надо было сменить обстановку: уехать в другой город, хотя бы просто чаще выходить из дома. Но это я понимаю только сейчас.
Был месяц, когда я не заработала вообще ничего — все траты взял на себя мой парень. Но расходы были небольшими: простая еда, поездки на маршрутке. Правда, пришлось потратиться на травматолога-ортопеда: после стольких лет сидячей работы заболела спина. Заплатила 1500 Р за прием, около 500 Р отдала за лекарства и 8000 Р — за курс массажа.
Сейчас мне 34 года. Когда у меня случилось выгорание, мне было 29, я была генеральной директоркой отеля и просто обожала свою работу. Быть управляющей — безумно интересно. У меня была классная команда, интересные задачи, и я почти ничем другим не увлекалась.
В какой-то момент я стала болеть — несильно, но регулярно. Сначала у меня впервые в жизни был гайморит, потом конъюнктивит, затем простуда, больное горло, молочница — каждый месяц со мной что-то происходило. Я понимала, что мне нужен отпуск, но на него все не было времени.
Зато было очень много стресса и огромная ответственность за бизнес и людей.
А потом у меня немного заболела грудь. Я решила попасть к врачу, но, чтобы надолго не уходить с работы, записалась по ДМС в маленькую частную клинику рядом с отелем. Мне не повезло: маммолог попался не очень и просто выписал обезболивающее. Сначала мне словно стало лучше. Но потом было несколько острых приступов, и в итоге мне все-таки пришлось записаться к хорошему специалисту.
В тот вечер я должна была улетать в отпуск — была уже в таком состоянии, что у меня разве что глаз не дергался. Врач отправил на УЗИ, по результатам которого спросил: «Сами доедете до хирурга или вам вызвать скорую?». Оказалось, что за две недели у меня развился серьезный абсцесс кисты и нужна была срочная операция. Так что в отпуск я не улетела, потому что попала в больницу — как раз накануне Нового года. Основные расходы — операцию, отдельную палату, перевязки — покрыло ДМС. Я потеряла только около 30 000 Р на билет в Гонконг.
Причин у моего выгорания было несколько. Я была директоркой, а это стрессовая позиция с большим количеством требований. Быть управляющей — значит не отключаться ни на минуту. Отель работает 24 часа в сутки — значит, нужно всегда быть на связи. Плюс я очень ответственный человек и стараюсь все сделать наилучшим образом. Ну, и самое главное: я очень любила свою работу и была ею увлечена. Поэтому даже не думала, что могу выгореть и что мне нужно планировать отдых, — до тех пор, пока не начались проблемы со здоровьем.
Лежа в больнице после операции, я понимала, что с моей жизнью что-то не так. Улетела в отпуск в Таиланд, Вьетнам и Камбоджу при первой возможности — с еще не зажившим шрамом. Потратила на поездку около 150 тысяч. А по возвращении получила предложение поработать в Танзании. Еще через три месяца я уже улетела в Африку. Быть управляющей здесь — тоже стрессово, но по-другому. Тут у меня уже нет такого высокого вовлечения в дела компании.
Мне 36 лет, уже почти 20 из которых я работаю системным администратором. Начал рано, с нуля. Еще в школе был эникейщиком, то есть помощником сисадмина. Теперь у меня куча международных сертификатов, хорошая работа и нормальная зарплата (а еще семья, ребенок и ипотека). Мой основной способ заработка — администрирование, но брал и разные сайд-проекты, вообще не связанные с ИТ.
Сложно сказать, когда я столкнулся с выгоранием. Я даже не понял, что это произошло. Все так затянулось, что превратилось в «норму». Мне не хочется ставить цели и вообще хоть что-либо делать, чтобы их достигать.
Ничто не вызывает эмоций. Балансирую между «никак» и «все равно».
Возможно, это кризис 30 лет. Но мне кажется, что «накрыло» меня тогда, когда я доделал один огромный проект. Видимо, цена оказалась высока. Гиперответственность и легкий налет перфекционизма, судя по всему, никого не делают счастливым.
Я все еще не восстановился. Отпуск, как показывает практика, справиться с выгоранием не помогает. Единственное, что поддерживает на плаву и не дает совсем превратиться в овощ, — это любимая жена и ребенок. Но я переживаю, что моего ограниченного ресурса не хватит, когда им нужна будет поддержка. К счастью, мое состояние не сказалось плохо на нашем финансовом положении. Скорее даже наоборот. Работу я стараюсь делать, как всегда, качественно. Зарплата повысилась, а расходы на себя уменьшились, потому что особо ничего и не хочется.
Мне 38. Уже более 15 лет я работаю в крупной нефтегазовой компании специалистом по учету нефтепродуктов. Как и в любой системной организации, карьера здесь развивается только с помощью «лохматой руки», начальство тебя не ценит, коллектив разрозненный, а зарплата оставляет желать лучшего.
Однажды все это мне надоело. Исчезло желание идти на некогда любимую работу. Кончился энтузиазм, потребность расти и бороться. Не хотелось что-то доказывать и чего-то добиваться — просто потому, что бесполезно биться головой о стену. Причиной моего состояния в большей степени послужило наплевательское отношение со стороны начальства и постоянный передел в системе, из-за которого сталкивались интересы и пересекались полномочия работников из разных служб и отделов.
Решение нашлось в виде внезапного декрета в самый разгар реформ. Теперь спокойно сижу дома, воспитываю вторую дочку и просвещаюсь в вопросах финансовой грамотности. Печальный опыт долговой ямы и банкротства заставили меня начать по-другому относиться к деньгам. Теперь я погашаю кредиты, коплю подушку безопасности и немного инвестирую. Сейчас моя главная цель — восстановить здоровье после родов. Надеюсь, что декретное выгорание мне не грозит, потому что следующая задача — освоить новую профессию.
Мне нравятся игры и кино, поэтому я занимаюсь 3Д-моделированием в геймдев-аутсорс-студии. Пришел в специальность относительно поздно — в 27 лет. Уже два года стараюсь вырасти в старшего специалиста.
Выгорел я на прошлом месте работы, в другой студии. Сперва мне стало тяжело вставать на работу, потом — просто просыпаться. Следом перестало нравиться то, чем я занимаюсь. Спустя полгода я оставил просмотры курсов по специальности, не было желания разбираться в новом. Если раньше мне нравилось приходить домой и моделировать проекты для портфолио, то теперь от этого занятия у меня начались приступы тошноты.
Я практически перестал разговаривать с женой, а все наши редкие разговоры свелись к тому, что я рассказывал о произошедшем в офисе за день. Но часто не было сил и на это. Как она терпела эти беседы, мои возвращения в два часа ночи и работу по выходным и праздникам — для меня загадка. Очень ценю поддержку и терпение моей жены. Не знаю, что могло бы произойти без нее, ведь в последние месяцы я постоянно визуализировал, как выхожу в окно или шагаю под поезд. Вряд ли на самом деле дошло бы до такого, но эти мысли были со мной долгое время.
В последние пару месяцев я больше симулировал деятельность, чем работал. Просто сидел и смотрел в одну точку. Неудивительно, что результат моей «работы» вечером был практически неотличим от того, что было неделю назад. Не думаю, что я делал это специально. Наверное, я так сильно замедлился просто потому, что не находил в себе сил уже ни на что.
Естественно, меня уволили. К удивлению начальства, я поблагодарил их за такой шаг. Самому мне было тяжело это сделать: я чувствовал долг перед коллегами, на которых тут же взвалят мои задачи. Кроме того, моя жена тогда только открыла бизнес, а я только вышел на более-менее приличную оплату труда и хотел помогать ей финансово.
Всему виной плохой менеджмент. Работу и ее срок рассчитывали, исходя из норм для старших художников, а выполняли ее младшие. Опытные художники уходили, младшие становились на их место, пытались наверстать упущенное — и все по новой. Это был снежный ком задержек, который мчался по всему отделу и выжимал всех. Больше года у меня были бесконечные переработки: я трудился от 60 до 80 часов в неделю. Мой антирекорд работы — 36 часов без перерыва на сон. Конечно, переработки в игровой индустрии в целом считаются нормой (даже в западных студиях), но такое — уже перебор.
После увольнения мне предложили пойти в другую студию на удаленку. У меня не было перерыва между работами, но обычную 40-часовую неделю с нормальными выходными я воспринял как своеобразный отпуск. А через два месяца ушел в настоящий. Жизнь меня особо не учит, но лучше я буду бомжевать возле трасс, чем соглашусь на такие условия снова.
Думаю, я выгорел из-за страха остаться ни с чем и попыток держать все под контролем. Я не доверяю книгам «Как стать богатым», а полагаюсь только на труд. Верю, что, пока работаю, я достигаю чего-то. Поэтому своим бездействием я демотивирую сам себя.
До недавних пор я все так же просыпался ночью, смотрел «Ютуб» или фильмы и практически жил с телефоном в руках. Но теперь эти новые, пагубные привычки стали мне очень мешать. Как будто одна часть меня оправдывает, а другая осознает, что такой образ жизни — реальная проблема. Борюсь с ним, пытаюсь замещать эти привычки чем-то новым. Кладу телефон где-то далеко, чтобы спокойно спать, и больше совсем не смотрю «Ютуб» (спасибо бесконечной рекламе).
Мне 25 лет. Работаю в ИТ-компании менеджером по рекламе, параллельно иногда беру проекты на фрилансе. В свободное время пытаюсь обучаться UX/UI-дизайну.
Началось все с того, что я просто хотел больше зарабатывать, так как боялся нестабильной экономической ситуации. Плюс стоимость жизни увеличилась, и пришлось крутиться.
С выгоранием столкнулся, когда практически от всех рабочих задач меня стало просто тошнить. В то время кроме основной работы у меня было параллельно два проекта на удаленке. Я посвящал каждому по три-четыре часа в день, до и после работы. Сперва все было прекрасно: отличный доход, интересные задачи. Но через месяц я начал замечать, что мне все труднее даются самые обычные действия — написать текст, запустить рекламу. Разумеется, я не придал этому значения, потому что через силу, но все делалось.
Я практически не смещал фокус с работы.
Бросил почти все увлечения, перестал читать книги и гулять. Видимо, поэтому мой мозг стал искать отдых самостоятельно: то отвлечется на видео в «Ютубе», то включит параллельно работе сериал. Мне казалось, что это не мешает, так как идет фоном. Но сейчас я понимаю, что это были уже фактически мольбы мозга: «Ну давай поделаем что-нибудь другое».
Забил на спорт, начались проблемы с давлением и сердцем. Разумеется, свою роль сыграла пандемия и сидячий образ жизни. Да и в целом в Петербурге прогулки в холодное время года — ад, на который не хочется тратить силы и время. Но из-за отсутствия активности я стал уставать еще быстрее. Заедал стресс сладостями и фастфудом, сильно набрал вес.
В итоге я отказался от дополнительных проектов, потому что у меня на ровном месте стали сдавать нервы. А время, остававшееся после работы, решил в качестве «детокса» посвятить себе — читал, играл в видеоигры, гулял в одиночестве. Тем не менее осадочек остался: мне стало казаться, что я разучился работать и что если я не работаю, то проживаю жизнь зря. Всякий отдых, который я решаю себе устроить, отзывается чувством вины. Повысилась тревожность, а недавно у меня даже была паническая атака.
Но это был полезный опыт в финансовом плане. Я тратил все, что тогда зарабатывал, и даже не следил — на что. Поэтому сейчас понял, что при любом доходе нужно уметь откладывать. А еще осознал, что в работе нужно расти не количественно, а качественно. Это помогло мне определить вектор дальнейшего развития.