диагностика достигла таких успехов что здоровых людей практически не осталось

Афоризмы от Бертрана Рассела

Постепенно я всё более стал приходить к заключению, что опасность атомной войны исходит скорее от Соединённых Штатов, нежели от Советской России.

Всякая точная наука основывается на приблизительности.

(наука)

Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти.

(смерть)

Никто не сплетничает о тайных добродетелях других людей.

(сплетня)

В войне побеждает не тот, кто прав, а тот, кто остался в живых.

(война, победа, правота)

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.

(история)

(любовь, жизнь)

(работа)

Материя является не частью конечного материала мира, но просто удобным способом связывания событий воедино.

Если бы бог и существовал, вряд ли он был бы столь тщеславен, чтобы обижаться на тех, кто сомневается в его существовании.

Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков.

(жизнь, родители)

Стремление к власти порождено страхом. Те, кто не не боится своих соседей, не видит необходимости властвовать над ними.

(власть, страх)

Учитывая глупость большинства людей, широко распространенная точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.

(глупость, точка зрения)

Мышление требует усилий и подготовки.

(мышление)

Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь.

(мысль)

(правда, полиция)

В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.

(демократия)

Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.

(диагноз)

Тот, кто, подобно мне, считает свободный интеллект главным двигателем человеческого прогресса, не может не противостоять большевизму столь же фундаментально, как и римско-католической церкви.

(прогресс, большевики, церковь)

Искусство пропаганды в том виде, как его понимают современные политики, напрямую связано с искусством рекламы.

Источник

М. Дубинянский. Три страсти Бертрана Рассела [«Зеркало недели», №44, 2007]

Параметры статьи

Парадокс цирюльника

Бертран Артур Уильям Рассел родился в Уэльсе 18 мая 1872 года. Он происходил из влиятельной аристократической семьи: его дед, лорд Джон Рассел, дважды занимал пост премьер-министра Великобритании. Рано лишившись родителей, мальчик воспитывался в родовом имении своей бабушки под Лондоном.

Тяга к познанию и начатки научного мировоззрения отличали Рассела уже в самом нежном возрасте. Услышав, что Земля круглая, пятилетний Бертран тут же предпринял смелый эксперимент — стал рыть в песке туннель к антиподам. На море мальчика поразили моллюски: когда их пытаешься оторвать от скалы, они прилипают еще сильнее. «А ракушки умеют думать?» — спросил Бертран у своей тети. «Не знаю», — ответила она. «Надо знать», — возмутился дотошный карапуз.

В поисках знаний подросший Рассел обращается к умным книгам. Особенно большое впечатление произвела на него «Геометрия» Евклида. Бертран пришел к выводу, что природа управляется математическими законами, а в основе мира лежит математическая гармония. Вскоре, к огорчению своей набожной бабушки, юный аристократ заявил, что не верит в Бога. Он устремился в науку, полный решимости познать тайны Вселенной.

Окончив Тринити-колледж Кембриджского университета в 1894 году, Рассел увлеченно занимается математикой, философией, логикой. Он защищает диссертацию по геометрии, читает лекции в ряде университетов и колледжей. В Бертрана Рассела принимают в Королевское научное общество.

«Кое-что, правда, совсем немного, мне удалось понять», — так сам Рассел оценивал свою научно-философскую деятельность. Это «совсем немного» включало в себя рождение английского неореализма и неопозитивизма, построение оригинального варианта теории множеств, создание концепции логического атомизма и др. В то же время Рассел не был скучным ученым снобом, оторванным от простых смертных: он стремился сделать научное знание доступным, заинтересовать широкую публику.

Ярким примером может служить парадокс Рассела, открытый им в 1903 году и вызвавший сенсацию в математике. Едва ли непрофессионалы смогли бы оценить по достоинству следующую формулировку: «Пусть K — множество всех множеств, которые не содержат себя в качестве своего элемента. Содержит ли K само себя в качестве элемента?» Но остроумному Расселу не составило труда популяризировать свой парадокс: «Сельскому цирюльнику приказали брить всех тех и только тех жителей села, которые не бреются сами. Должен ли цирюльник брить самого себя?» Действительно, загадка!

Большой популярностью пользовались лекции Рассела. На одной из них мыслитель заявил: можно доказать все, что угодно, исходя из ложного равенства 1+1=1. «Докажите, что вы — Папа Римский!» — крикнули из аудитории. Рассел невозмутимо ответил: «Один человек — это я, еще один — Римский Папа. Но один и один — это снова один, то есть я и Римский Папа — один и тот же человек!»

За свою долгую жизнь Рассел-ученый написал немало книг. Среди его работ — «Анализ мышления» и «Человеческое познание», «История западной философии» и «Научное мировоззрение», «Логика и мистицизм» и «Азбука атомов». Благодаря живой манере изложения труды Рассела интересовали не только специалистов и быстро становились бестселлерами. Писатель Хорхе Луис Борхес как-то сказал, что если бы ему было суждено навсегда оказаться на Луне и взять с собой лишь пять книг, одной из них стала бы расселовская «История западной философии».

Сцилла и Харибда

Возможно, Бертран Рассел остался бы в нашей памяти лишь как видный философ и математик, талантливый популяризатор науки. Но 1914 год принес ученому глубочайшее эмоциональное потрясение. «Началась Первая мировая война, и все мои мысли сосредоточились на человеческом страдании и безумии», — писал он позже. Рассела поражала недальновидность и безответственность политиков, фанатизм народных масс, бессердечие интеллектуалов, рассуждавших о «войне, которая покончит с войнами». И он решает действовать.

В то время как Англию захлестнула военная истерия, Рассел занял активную пацифистскую позицию. Он примыкает к движению «Противодействие призыву на военную службу», выступает на многочисленных митингах, публикует антивоенные памфлеты. Подрывная деятельность титулованного пацифиста привлекла внимание властей. В Рассел был приговорен к солидному денежному штрафу, затем лишен права преподавания в Тринити-колледже, а в 1918 году его на полгода заключили в Брикстонскую тюрьму.

«Антипатриотизм» Рассела стоил аристократу-бунтарю многих друзей из его круга. Зато, благодаря активной антивоенной деятельности, Бертран Рассел неожиданно стал героем левых сил. Впрочем, после войны философ и сам увлекся социализмом, связывая с ним надежды на гармонизацию человеческого общества. В 1920 году Рассел в составе делегации английских лейбористов посетил Советскую Россию. Он встретился с Лениным и Троцким, Максимом Горьким и Александром Блоком, совершил путешествие вниз по Волге.

В то время в левых кругах было принято расточать похвалы большевикам. Но Бертран Рассел в своей книге «Теория и практика большевизма» (1920) нарушил традицию. «Я не могу участвовать в заговоре умолчания, который поддерживают многие западные социалисты, побывавшие в России», — отмечал он. Рассел утверждал, что большевистская идеология — это своеобразная религия с догмами и священными писаниями, а Ленин и его окружение сродни религиозным фанатикам и глубоко враждебны свободе.

Сегодня такая оценка большевизма может показаться банальностью, но тогда демарш Рассела не на шутку разозлил «прогрессивные» круги, приступившие к огульному поношению автора. Стыд и позор: гнилой интеллигент испугался испорченной канализации и хлебных карточек!

Так Бертран Рассел стал парией и для правых, и для левых. Но чувство ответственности за судьбу человечества более его не покидало.

В 20-е—30-е годы Рассел много пишет на политические темы. Своего отрицательного отношения к режиму Ленина-Сталина он не изменил. Не меньшую антипатию вызывали у Рассела и Муссолини с Гитлером. Одна из его публикаций так и называлась: «Сцилла и Харибда, или Коммунизм и Фашизм». Отлично сознавая недостатки буржуазной демократии, мыслитель-либерал был убежден в ее превосходстве над авторитаризмом. «При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре — править», — это высказывание Бертрана Рассела стало знаменитым.

Ученого волновала опасная тенденция: он видел, как наука, столетиями бывшая оплотом свободы, становится союзником авторитарных режимов, предоставляя воинственным диктаторам невиданные ранее средства разрушения и контроля над массами. Еще в начале задолго до появления атомной бомбы, Рассел в одной из своих книг вспоминал греческий миф об Икаре: получив крылья от своего отца Дедала, он был погублен собственным безрассудством. Философ опасался, что такая же судьба может постичь и человеческую цивилизацию, обученную летать современными учеными-дедалами.

Бертран Рассел был проницательным диагностом и лучше других видел опасные недуги, угрожавшие обществу. Но рецепты их лечения, предлагаемые добросердечным английским аристократом, зачастую были чересчур наивны. Он мечтал о тайной организации ученых, которая разработала бы особую «сыворотку доброты» для впрыскивания государственным лидерам. О едином и справедливом Мировом правительстве. О временах, когда каждый желающий сможет отправиться в Гималаи или на Северный полюс, и люди будут удовлетворять природное стремление к авантюрам, не ввязываясь в войны.

От политики Бертрана Рассела отвлекала лишь третья страсть, постоянно его сопровождавшая. «Любви бояться — означает бояться жизни, а кто жизни боится, тот уже на три четверти мертв», — утверждал Рассел. Сам философ был живее всех живых: четыре официальных брака, не считая множества эфемерных романов.

Первый раз Рассел женился еще в но брак с юной благонравной американкой Элис Смит оказался неудачным и бездетным. Последние пять лет замужества супруги занимали разные спальни.

Затем сэр Бертран был близок с женой английского парламентария Оттолин Моррел, дочерью хирурга из Чикаго Хелен Дадли, актрисой Констанцией Маллесон и другими дамами. А в встретил ярую феминистку Дору Блэк, так же, как и Рассел, мечтавшую о детях. Мисс Блэк согласилась сопровождать Рассела в Китай, где философу предложили кафедру в Пекинском университете. Когда в они вернулись в Англию, Дора была беременна. Либеральная парочка оформила отношения за месяц до рождения маленького Джона. За ним последовала дочь Кейт.

В самом начале прогрессивные партнеры договорились, что их брак будет свободным. Но когда Дора родила ребенка от любовника — американского журналиста Гриффина Барри, Рассел не выдержал. В супруги развелись.

Впрочем, к тому времени Рассел уже сблизился с Патрицией Спенс, молоденькой воспитательницей своих детей. Сорокалетняя разница в возрасте не помешала бурному роману. В 1936 году они поженились, и у них родился сын Конрад.

Семейные перипетии оказали большое влияние на общественную и публицистическую деятельность Рассела. Он увлекся педагогикой и, не решившись доверить Джона и Кейт консервативным учителям, основал собственную школу. Рассел был уверен, что рациональная методика воспитания способна избавить новое поколение от ошибок родителей, ввергнувших Землю в кошмар мировой войны.

Затем философ обращается к проблеме взаимоотношений между полами. В книге «Брак и мораль» и других сочинениях он выступил с революционными по меркам тезисами. Рассел утверждал, что внебрачные сексуальные отношения, основанные на взаимной любви, не являются безнравственными; защищал «пробные» и «свободные» браки, широкий доступ к средствам контрацепции и необходимость сексуального воспитания. Так, современников глубоко шокировала в общем-то безобидная мысль, высказанная в книге «Об образовании»: ребенок с раннего возраста должен иметь возможность видеть своих родителей, братьев и сестер без одежды.

Неортодоксальные взгляды доставили Расселу немало хлопот в США, куда мыслитель вместе с семьей переехал в 1938 году. В Чикагском и Калифорнийском университетах его лекции по философии и логике пользовались успехом, но когда британец был приглашен преподавать в нью-йоркском Сити-колледже, консервативные круги начали кампанию протеста. Некая миссис Кей возбудила против местного совета по высшему образованию иск, сводившийся к следующему: если приглашение Рассела не аннулируют, преподавателем ее дочери может стать насквозь аморальный тип. Правда, в то время девушек в Сити-колледж не принимали, но данное обстоятельство не смутило адвоката истицы. В своей речи он назвал книги Бертрана Рассела «распутными, сладострастными, похотливыми, развратными, эротоманиакальными, недостойными, узколобыми, лживыми». Совету пришлось отказаться от услуг философа.

Пока Рассел находился в США, в Европе разразилась Вторая мировая. Вторжение Гитлера в Польшу вынудило убежденного пацифиста несколько скорректировать свои взгляды. Да, война — это несомненное зло, но если единственная альтернатива войне — захват Европы нацистами, она становится меньшим из двух зол. И Рассел в своих статьях поддерживает антигитлеровскую коалицию.

В 1944 году Бертран Рассел вернулся в Англию и с удивлением обнаружил, что более не является изгоем и обладателем скандальной репутации. На очередных выборах победили лейбористы, в воздухе витали идеи либерализма, и свободомыслие Рассела стало вполне созвучно общественному мнению. Его взгляды на брак теперь не казались чересчур эксцентричными даже церкви. К философу пришло долгожданное признание. Он вновь начинает преподавать в Тринити-колледже, регулярно выступает по Би-би-си, публикует многочисленные статьи и эссе.

В 1950 году за книгу «Брак и мораль» и активную публицистическую деятельность Бертрану Расселу была присуждена Нобелевская премия по литературе. На церемонии награждения член Шведской академии Андерс Эстерлинг назвал Рассела «одним из самых блестящих представителей рационализма и гуманизма, бесстрашным борцом за свободу слова и свободу мысли на Западе».

Для западного мира седовласый интеллектуал с трубкой действительно стал признанным авторитетом. А вот за железным занавесом нобелевского лауреата не жаловали. Так, газета «Правда» в напечатала погромную заметку «Пророчества мракобеса». В ней приводилась цитата из интервью Бертрана Рассела американским корреспондентам: «Коммунизм — это преходящее увлечение, которое исчезнет и будет забыто через пятьдесят лет». Имя Рассела забудут не через 50, а через 10 лет! — парировала возмущенная «Правда». Время показало, кто был более проницателен.

1952 год. Расселу исполнилось восемьдесят, но шутливое замечание философа — «Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось» — явно не касается его самого. Бодрый старец оформляет развод с Патрицией Спенс и женится в четвертый раз — на преподавательнице университета из США Эдит Финч. Брак оказался счастливым: по свидетельству современников, Бертран Рассел наконец-то обрел идеальную спутницу жизни.

А вскоре Расселом всецело овладевает новая идея — борьба против ядерной угрозы.

Судьба мира

В 1955 году совместно с Альбертом Эйнштейном, Рассел составляет манифест, который впоследствии подписали и многие другие крупные ученые. В историческом документе говорилось: «Мы должны научиться мыслить по-новому. Мы должны научиться спрашивать себя не о том, какие шаги надо предпринять для достижения военной победы тем лагерем, к которому мы принадлежим, ибо таких шагов больше не существует; мы должны задать себе следующий вопрос: какие шаги можно предпринять для предупреждения вооруженной борьбы, исход которой станет катастрофическим для всех ее участников?»

Скандалом обернулся митинг в память жертв Хиросимы, проходивший 6 августа 1961 г. в Гайд-парке. На этой территории Гайд-парка традиционно не разрешалось использовать микрофоны, но Бертран Рассел первым нарушил этот запрет. В дело тут же вмешались полисмены, грубо выхватившие микрофон из рук почтенного миротворца. А спустя месяц Рассел был привлечен к ответственности за нарушение общественного порядка и второй раз в жизни приговорен к заключению в тюрьму Брикстон. Правда, из двух месяцев он отсидел только неделю — бурные протесты общественности вынудили британские власти освободить знаменитого мыслителя.

Пребывание в тюрьме не ослабило антивоенный пыл Рассела. Тревожной осенью в дни Карибского кризиса, он буквально бомбардирует Кеннеди и Хрущева письмами с призывами к мирному диалогу. В 1964 году создает Фонд мира Бертрана Рассела, который поддерживает средствами, получаемыми от продажи собственных архивов.

Кстати, подобные акции коренным образом изменили отношение к Бертрану Расселу в СССР. «Буржуазный мракобес» уступил место благородному борцу за мир. У нас впервые стали издавать философские труды Рассела — правда, с критическими комментариями, обширными купюрами и штампом «Только для научных библиотек». Напротив, в Англии и Соединенных Штатах пацифистская активность философа многим пришлась не по душе. В правых кругах недвусмысленно намекали, что старый лорд попросту выжил из ума.

Особенно много нападок Рассел навлек на себя во второй половине Являясь идейным противником коммунизма, философ, тем не менее, решительно осудил действия США во Вьетнаме: «Это война, в которой самое богатое и могущественное из государств мира противостоит нации нищих крестьян, более четверти века сражающихся за свою независимость». В 1966 году Бертран Рассел вместе с Ж.-П. Сартром учреждает Международный трибунал по расследованию военных преступлений во Вьетнаме. Трибунал занялся сбором информации о бомбардировках гражданских объектов, применении напалма и дефолиантов, бесчеловечном обращении с пленными.

Объективно все эти разоблачения играли на руку советскому лагерю. Но «приручить» английского лорда-гуманиста Москве не удалось. В 1968 году он послал советскому премьеру Косыгину гневное письмо с протестом против августовского вторжения в Чехословакию.

Судьба мира продолжала волновать Рассела до самого конца — за три дня до своей смерти он продиктовал послание международной парламентской конференции в Каире. Бертран Рассел умер от гриппа 2 февраля 1970 года.

Споры о роли Рассела в истории ХХ века не утихают до сих пор. Кем был этот человек? Благодетелем цивилизации, великим вольнодумцем, Вольтером ушедшего столетия? Или же наивным идеалистом, безнадежно запутавшимся в собственных страстях? Безусловно, простодушие, некоторая сумбурность, чрезмерная эмоциональность преследовали ученого и философа и в частной жизни, и в политике. Но принижать масштаб его личности не стоит.

Однажды Рассела спросили, кто может считаться настоящим джентльменом. Знаменитый британец ответил: «Джентльмен — это человек, общаясь с которым, каждый также невольно становится джентльменом». Диалог с Бертраном Расселом заставил миллионы современников перенять частицу его гуманизма, жажды знаний, преданности идеалам свободы. Значит, многолетние усилия мыслителя, стремившегося изменить мир к лучшему, не пропали даром.

Источник

Бертран Рассел

Бе́ртран А́ртур Уи́льям Ра́ссел, 3-й граф Рассел (англ. Bertrand Arthur William Russell, 3rd Earl Russell ; 1872—1970) — английский математик, философ и общественный деятель. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1950 год.

Содержание

Цитаты [ править ]

Из первоисточников [ править ]

Математика может быть определена как доктрина, в которой мы никогда не знаем ни о чём говорим, ни того, верно ли то, что мы говорим. [1] [2]

Процесс, который привёл от амёбы к появлению человека для философов должен быть очевиден как прогресс, хотя неизвестно, согласилась бы амёба с этим мнением.

A process which led from the amœba to man appeared to the philosophers to be obviously a progress — though whether the amœba would agree with this opinion is not known. [3]

Правильный взгляд на математику приводит не просто к истине, а к совершенной красоте — холодной и строгой, как скульптура; отстранённой от человеческих слабостей; лишённой вычурных уловок живописи и музыки — величественной кристальности, являющей совершенство высочайшего из искусств. Прикосновение к ней — неописуемый восторг; экстаз, освобождающий от бренной человеческой оболочки и сравнимый только с поэзией.

Mathematics, rightly viewed, possesses not only truth, but supreme beauty—a beauty cold and austere, like that of sculpture, without appeal to any part of our weaker nature, without the gorgeous trappings of painting or music, yet sublimely pure, and capable of a stern perfection such as only the greatest art can show. The true spirit of delight, the exaltation, the sense of being more than man, which is the touchstone of the highest excellence, is to be found in mathematics as surely as in poetry. [4]

Я полагаю, что математика является главным источником веры в вечную и точную истину, как и в сверхчувственный интеллигибельный мир. Геометрия имеет дело с точными окружностями, но ни один чувственный объект не является точно круглым; и как бы мы тщательно ни применяли наш циркуль, окружности всегда будут до некоторой степени несовершенными и неправильными. Это наталкивает на предположение, что всякое точное размышление имеет дело с идеалом, противостоящим чувственным объектам. Естественно сделать ещё один шаг вперед и доказывать, что мысль благороднее чувства, а объекты мысли более реальны, чем объекты чувственного восприятия. Мистические доктрины по поводу соотношения времени и вечности также получают поддержку от чистой математики, ибо математические объекты, например, числа (если они вообще реальны), являются вечными и вневременными. А подобные вечные объекты могут в свою очередь быть истолкованы как мысли Бога. Отсюда платоновская доктрина, согласно которой Бог является геометром, а также представление сэра Джеймса Джинса о том, что Бог предается арифметическим занятиям. Со времени Пифагора, а особенно Платона, рационалистическая религия, являющаяся противоположностью религии откровения, находилась под полным влиянием математики и математического метода. [7] — Книга первая. Глава III. Пифагор.

Коплстон: Итак, моя позиция состоит в утверждении, что такое существо [Бог] действительно существует и что его существование может быть доказано философски. Скажите, ваша позиция — это агностицизм или атеизм? Я имею в виду, будете ли вы утверждать, что не-существование Бога может быть доказано?
Рассел: Нет, этого я бы не стал говорить: моя позиция — это позиция агностика.

C: Well, my position is the affirmative position that such a Being actually exists, and that His existence can be proved philosophically. Perhaps you would tell me if your position is that of agnosticism or of atheism. I mean, would you say that the non-existence of God can be proved?
R: No, I should not say that: my position is agnostic.

Многие верующие ведут себя так, словно не догматикам надлежит доказывать общепринятые постулаты, а наоборот — скептики обязаны их опровергать. Это, безусловно, не так. Если бы я стал утверждать, что между Землёй и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть моё утверждение, добавь я предусмотрительно, что чайник слишком мал, чтобы обнаружить его даже при помощи самых мощных телескопов. Но заяви я далее, что, поскольку моё утверждение невозможно опровергнуть, разумный человек не имеет права сомневаться в его истинности, то мне справедливо указали бы, что я несу чушь. Однако если бы существование такого чайника утверждалось в древних книгах, о его подлинности твердили каждое воскресенье и мысль эту вдалбливали с детства в головы школьников, то неверие в его существование казалось бы странным, а сомневающийся — достойным внимания психиатров в просвещённую эпоху, а ранее — внимания инквизиции. [9] — Аргумент «чайник Рассела»

Many orthodox people speak as though it were the business of skeptics to disprove received dogmas rather than of dogmatists to prove them. This is, of course, a mistake. If I were to suggest that between the Earth and Mars there is a china teapot revolving about the sun in an elliptical orbit, nobody would be able to disprove my assertion provided I were careful to add that the teapot is too small to be revealed even by our most powerful telescopes. But if I were to go on to say that, since my assertion cannot be disproved, it is intolerable presumption on the part of human reason to doubt it, I should rightly be thought to be talking nonsense. If, however, the existence of such a teapot were affirmed in ancient books, taught as the sacred truth every Sunday, and instilled into the minds of children at school, hesitation to believe in its existence would become a mark of eccentricity and entitle the doubter to the attentions of the psychiatrist in an enlightened age or of the Inquisitor in an earlier time. [8]

Из вторичных источников [ править ]

Аристотель утверждал, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин. Хотя он был женат дважды, ему так и не пришло в голову проверить правильность этого утверждения, заглянув в рот собственной жене. [5]

Больше всего гордятся собой две категории людей: те, кто несчастлив, и те, кто страдает бессонницей. [10]

Бояться любви — значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мёртв. [11]

В Америке каждый свято убеждён в том, что выше него в социальной иерархии нет никого. Верно, но и ниже — тоже. [10]

В демократии честный политик может быть терпим только, если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации. [11]

В каждое начинание необходимо впрыснуть определённую дозу анархии — ровно столько, чтобы и застоя избежать, и распада не допустить. [10]

В нашем великом демократическом обществе по-прежнему бытует мнение, будто глупый человек большей частью честнее умного, и наши политики, используя этот предрассудок в своих интересах, притворяются ещё более глупыми, чем они родились на свет. [10]

В наших школах не учат самому главному — искусству читать газеты. [10]

Вместо того чтобы убивать своего соседа, пусть даже глубоко ненавистного, следует, с помощью пропаганды, перенести ненависть к нему на ненависть к какой-нибудь соседней державе — и тогда ваши преступные побуждения, как по волшебству, превратятся в героизм патриота. [10]

Во время кораблекрушения команда выполняет приказы своего капитана не задумываясь, ибо у матросов есть общая цель, да и средства для достижения этой цели очевидны и всем понятны. Однако, если бы капитан, как это делает правительство, принялся разъяснять матросам свои принципы управления кораблем, чтобы доказать правомерность поступающих приказов, корабль пошел бы ко дну раньше, чем закончилась его речь. [10]

Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров. [10]

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать. [10]

Всякая точная наука основывается на приблизительности. [10]

Всякое чувство, взятое в отдельности, — безумие. Здравомыслие можно было бы определить как синтез безумий… Тот, кто хочет сохранить здравомыслие… должен собрать в себе целый парламент всевозможных страхов, из которых каждый признавался бы безумным всеми остальными. [10]

Главный довод в пользу слова — уязвимость наших убеждений. [10]

Главный недостаток отцов: они хотят, чтобы дети ими гордились. [10]

Говорят, что человек — это разумное животное. Всю свою жизнь я искал хоть какие-то свидетельства в пользу этого утверждения. [5]

Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда даёт о себе знать. [10]

Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться. [11]

Действительно возвышенные умы равнодушны к счастью, особенно к счастью других людей. [10]

Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось. [11]

Душа человека — своеобразный сплав бога и зверя, арена борьбы двух начал: одно — частичное, ограниченное, эгоистическое, а другое — всеобщее, бесконечное и беспристрастное. [12]

Едва ли Симеон Столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял ещё дольше на ещё более узком столпе. [10]

Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространённая точка зрения будет скорее глупа, чем разумна. [10]

Из беседы с учёным мужем я всякий раз делаю вывод, что счастье нам не дано; когда же говорю с садовником, то убеждаюсь в обратном. [10]

Из всех видов осторожности осторожность в любви наиболее губительна для настоящего счастья. [10]

Искусство пропаганды в том виде, как его понимают современные политики, напрямую связано с искусством рекламы. Психология как наука во многом обязана рекламодателям. [10]

К очень неприятным явлениям нашего времени относится то, что только ограниченные люди оказываются очень уверенными в правоте своего дела. [12]

Каждый человек окружает себя успокаивающими убеждениями, что вьются вокруг него, словно рой мух в жаркий день. [10]

Как это ни грустно, люди соглашаются лишь с тем, что их, по существу, не интересует. [10]

Когда детей нет, отношения мужчин и женщин — это их личное дело, не касающееся ни государства, ни соседей. [5]

Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А Боженька? Он-то всё видит!». [10]

Когда мы думаем о человечестве, мы имеем в виду прежде всего самих себя; неудивительно, что мы ставим человечество так высоко. [10]

Когда собеседник подчёркивает, что говорит правду, можете не сомневаться: он лжёт. [10]

Книга должна быть либо ясной, либо строгой, совместить эти два требования невозможно. [11]

Когда путь от средств к цели не слишком велик, средства становятся не менее заманчивыми, чем сама цель. [10]

Личное тщеславие рассеивается братьями, семейное — одноклассниками, классовое — политикой, национальное — поражением в войне. Однако человеческое тщеславие остается… [10]

Любовь — это главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни. [11]

Люди рождаются невежественными, а не глупыми. Глупыми их делает образование. [12]

Люди со склонностью к мегаломании отличаются от людей, склонных к нарциссизму, тем, что хотят быть скорее могущественными, чем привлекательными, — чтобы их скорее боялись, чем любили. К этому типу относятся многие сумасшедшие и большая часть известных нам из истории великих людей. [10]

Машинам поклоняются, потому что они красивы; машины ценятся, потому что в них заложена мощь. Машины ненавидят, потому что они отвратительны, машины презирают, потому что они делают из людей рабов. [10]

Мир, в котором мы живём, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого. [10]

Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке. [10]

Многие готовы скорее умереть, чем подумать. Часто, кстати, так и случается. [12]

Моральные правила не должны мешать инстинктивному счастью. [5]

Мудрость начинается с победы над страхом. [12]

Мы живём двойной моралью: одну исповедуем, но не используем на практике, а другую используем, но исповедуем очень редко. [10]

Мы любим тех, кто ненавидит наших врагов, поэтому, если бы у нас не было врагов, нам некого было бы любить. [10]

Мы не говорим о вере, когда речь идет о том, что дважды два четыре или что земля круглая. О вере мы говорим лишь в том случае, когда хотим подменить доказательство чувством. [10]

Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь. [10]

Мышление требует усилий и подготовки. Политики слишком заняты составлением речей, чтобы мыслить. [11]

Наука — то, что мы знаем, философия — то, чего мы не знаем. [10]

Наш страх перед катастрофой лишь увеличивает её вероятность. Я не знаю ни одного живого существа, за исключением разве что насекомых, которые бы отличались большей неспособностью учиться на собственных ошибках, чем люди. [10]

Наши великие демократии всё ещё склонны считать, что глупый человек скорее окажется честным, чем умный, а наши политики извлекают выгоду из этого предрассудка, выставляя себя ещё глупее, чем создала их природа. [11]

Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся. [10]

Не старайся избегать искушений: со временем они сами начнут тебя избегать. [11]

Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать её верной. [10]

Некоторые дети имеют привычку мыслить, одна из целей образования состоит в том, чтобы избавить их от неё. Неудобные вопросы замалчиваются, за них даже наказывают. Коллективные эмоции используются для того, чтобы привить нужные взгляды, особенно националистического толка. Капиталисты, милитаристы и церковники сотрудничают в деле образования, потому что всем им выгодно, чтобы у людей развивалось эмоциональное отношение к действительности, а не критическое мышление. [12]

Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей. [11]

Неординарные люди равнодушны к счастью — особенно к чужому. [10]

Непристойность — это всё то, что повергает в ужас пожилого и невежественного судью. [10] — приписывается вариант: «Порнография: всё, что вызывает эрекцию у пожилого судьи» [11]

Нет ничего более утомительного, чем нерешительность, и ничего более бесполезного. [11]

Никто никогда [10] не сплетничает о тайных добродетелях других людей. [11]

Нищие не завидуют миллионерам — они завидуют другим нищим, которым подают больше. [10]

О человечестве мы думаем хорошо только потому, что человек — это, прежде всего, мы сами. [10]

Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния. [10]

От страха способен избавиться лишь тот, кто знает свое место; величия может достигнуть лишь тот, кто видит свое ничтожество. [10]

Патриотизм — это готовность убивать и быть убитым по самым тривиальным причинам. [10]

Патриоты всегда говорят о готовности умереть за отечество, и никогда — о готовности убивать за отечество. [10]

Плохие философы могут иметь определённое влияние в обществе, хорошие — никогда. [10]

Побывав в Китае, я расцениваю лень как одно из самых главных достоинств человека. Верно, благодаря энергии, упорству человек может добиться многого, но весь вопрос в том, представляет ли это «многое» хоть какую-то ценность? [10]

Правда — это то, что каждый из нас обязан рассказать полицейскому. [11]

«Правильно жить» означает лицемерие, «правильно думать» — глупость. [10]

Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией». [10]

При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре — править. [11]

Религиозная терпимость достигнута только потому, что мы перестали придавать религии такое значение, как прежде. [10]

Род людской — это ошибка. Без него вселенная была бы не в пример прекраснее. [10]

Скука — серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайней мере половина всех грехов человечества. [10]

Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным. [10]

Совместимость жестокости с чистой совестью — предел мечтаний для моралистов. Поэтому-то они и выдумали ад. [10]

Современные философы напоминают мне бакалейщика, у которого я однажды спросил, как дойти до Винчестера. Выслушав меня, бакалейщик кликнул мальчика, который в это время находился в задней комнате:
— Эй! Тут один джентльмен спрашивает дорогу в Винчестер.
— В Винчестер? — отозвался мальчик.
— Ага.
— Дорогу в Винчестер?
— Ага.
— В Винчестер, говорите?
— Да!
— Не знаю…
Он хотел удостовериться в существе вопроса, однако отвечать на него вовсе не собирался… [10] — последняя фраза также цитируется отдельно

Сочетание жестокости с чистой совестью — предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад. [10]

Способность умно наполнить свободное время есть высшая ступень личной культуры. [12]

Страх — главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости. [10]

Счастливая жизнь должна быть в значительной степени тихой жизнью, ибо истинная радость может существовать лишь в атмосфере тишины. [10]

Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться. [11]

То время, что он не проводит перед зеркалом, уходит у него на пренебрежение своими обязанностями. [10]

Тот, кто действительно имеет авторитет, не боится признать свою ошибку. [10]

Тщеславие — довод необычайной силы. «Смотри на меня» — одно из основополагающих человеческих побудителей. [10]

Убеждённость, что ваша работа необычайно важна, — верный симптом приближающегося нервного срыва. [11]

Увы, так уж устроен свет: тупоголовые твёрдо уверены в себе, а умные полны сомнений. [10]

Умереть за свои убеждения — значит придавать слишком большую цену предположениям. [10]

Уметь с умом распорядиться досугом — высшая ступень цивилизованности. [10]

Философия — это когда берёшь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить. [10]

Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон. [10]

Человек доказывает свое превосходство перед животными исключительно способностью к занудству. [10]

Человек — существо доверчивое, он должен во что-то верить — не в хорошее, так в плохое. [10]

Чем больше о нас говорят, тем больше хочется, чтобы о нас говорили. Приговорённому к смерти убийце разрешается прочесть в газетах отчёт о судебном процессе, и он придет в ярость, если обнаружится, что какая-то газета уделила его делу недостаточно места… Политиков и литераторов это касается в той же мере. [10]

Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков. [11]

Чувство долга необходимо в работе, но оскорбительно во многих других отношениях. Люди хотят, чтобы их любили, а не переносили с терпеливой покорностью. [10]

Этика — это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям. [10]

Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо — нет ли на нем признаков подлости. [10]

Я люблю математику за то, что в ней нет ничего человеческого, за то, что с нашей планетой, со всей вселенной её, по существу, ничего не связывает. За то, что любовь к ней… безответна. [10]

Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти. [11]

— Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?
Рассел: Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибаться. [11]

— Что бы вы сказали, если, умерев, оказались бы лицом к лицу с всевышним, вопрошающим, почему вы в него не верили?
Рассел: Слишком мало доказательств, Господи, слишком мало доказательств. [13]

Без источников [ править ]

[Я] внезапно отчётливо осознал одиночество, в котором живет большинство людей, [. и меня] охватило страстное желание отыскать пути выхода из этой разъединённости.

В каждой стране пропаганда контролируется государством и представляет собой то, что нравится государству. А что нравится государству, так это ваша готовность совершить убийство, когда вам прикажут.

Важной практической функцией «сознания» и «мысли» является то, что они позволяют нам действовать с учетом вещей, удаленных от нас во времени и пространстве, несмотря на то, что в настоящий момент они не воздействуют на наши органы чувств.

Голодающий ребёнок, искалеченные жертвы угнетения, беспомощные старики, ставшие ненавистной обузой для собственных детей, целый мир человеческого одиночества, нищеты и боли, все это — насмешка над тем, что должно было быть человеческой жизнью. Я стремлюсь уменьшить зло, но бессилен, а потому также страдаю.

Люди ненавидят скептиков гораздо больше, чем они ненавидят страстных защитников мнений, враждебных их собственным.

Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным. Потому что он бессознательно превращает то, что он слышит, в то, что он может понять.

Политики не находят прелести во взглядах, которые сами по себе не несут партийного красноречия, а простые смертные предпочитают взгляды, которые приносят несчастье махинациям их врагов.

С равной страстью искал я знание. Я хотел понять человеческое сердце. Я хотел понять, почему сияют звезды.

Сознательная жестокость доставляет наслаждение моралистам. Вот почему они придумали Ад.

Три страсти, простые, но неодолимо сильные, я пронёс через всю жизнь: жажду любви, поиск знаний и непереносимое сострадание к людской боли. Эти страсти подобно могучим ветрам швыряли меня в разных направлениях, вынуждали блуждать в океанской пучине физических страданий, ставили меня на грань отчаяния.

Отсутствие Бога доказать сложно. Если я предположу, что вокруг Солнца по орбите между Землей и Марсом летает фарфоровый чайник, никто не сможет это опровергнуть, в особенности если я аккуратно добавлю, что он настолько маленький, что его не могут увидеть даже самые мощные телескопы.

Цитаты о Расселе [ править ]

На вопрос: «В чём состоит философия Бертрана Рассела?» — правильным ответом будет: «За какой год?» [11]

Источник