Каменный пояс о чем книга
Евгений Федоров: Хозяин каменных гор
История России богата событиями и масштабными личностями, которые творили эту самую историю. О них мы узнаем из учебников истории в школе и благополучно забываем о большинстве из них впоследствии. Конечно, люди интересующиеся историей, знакомятся с трудами Карамзина, Ключевского, Соловьева других корифеев истории, и это правильно. Но этого мало. Иногда так хочется почувствовать живое течение истории, а не знакомиться с сухими фактами и датами, которые не оставляют душе никаких следов, кроме черствого знания. Мы не можем перенестись на триста лет назад и побывать в самой гуще событий, мы не можем увидеть Петра I и никогда не увидим, как Михайло Ломоносов сломал нос немцу-академику. Конечно, можно посмотреть фильмы, которые реконструируют те или иные события, но это все равно ничуть не приближает нас к ощущению причастности к истории. И тут на сцену выходят писатели — авторы исторических романов, которые помогают окунуться в гущу событий давно минувших лет. Один из таких писателей — Евгений Федоров, автор великолепного исторического романа «Каменный пояс». О нем и о его творении мы сегодня и поговорим.
27 января 2018 года исполняется 121 год со дня рождения замечательного русского советского писателя Евгения Александровича Федорова, который известен своей трилогией «Каменный пояс» — это поистине монументальный труд, описывающий события российской истории XVII — XIX веков, главными действующими лицами которого являются представители легендарного рода Демидовых.
Евгений Александрович родился в 1897 году 27 января (15 января по старому стилю) в семье крестьянина-бедняка в селе Видзы (Ковенская губерния, ныне Витебская область, Беларусь). Большую часть детства провел на Южном Урале в станице Магнитной (ныне город Магнитогорск). В 1912 году переезжает в Санкт-Петербург, работает в типографии — переписчиком, чертежником, нивелировщиком, корректором. Среднее образование получил практически экстерном, так как одновременно был вынужден зарабатывать на жизнь.
В Первую мировую войну несколько месяцев был на фронте, затем получил назначение в Военно-топографическое училище и окончил его. Военная карьера как таковая его не привлекала, хотя воевать впоследствии ему приходилось не раз. В 1917 он окончил более близкое ему по духу Землемерное училище в Пскове. Но уже в 1918 он снова на фронте, на этот раз — в Красной Армии, сражается с армиями Колчака. Командует эскадроном им. Степана Разина в знаменитой Чапаевской дивизии. Евгению Федорову 22 года. К этому времени Федоров уже успел прийти в литературу: в 1916–17 напечатал несколько стихотворений и рассказов в газете «Приишимье», в журнале «Наборщик и печатный мир» и, наконец, в журнале «Пламя», где его рассказы были опубликованы уже после революции.
Во время Гражданской войны Федоров был тяжело контужен и вскоре демобилизован, после чего несколько лет проработал в землеустроительных организациях Белоруссии, Крыма, затем на Урале, которому суждено было определить литературные интересы писателя. В 1931 Федоров экстерном сдал экзамен на звание инженера и несколько лет находился на руководящей партийной и хозяйственной работе. В 1930-е после окончания Института красной профессуры Федоров работал ученым секретарем Института экономики АН СССР.
Систематическая литературная работа Федорова начинается после Гражданской войны: в 1921 он печатает рассказ «Байтес», в 1924 — «В тихом углу», во второй половине 1920-х — ряд рассказов о жизни русской деревни до и после революции в журнале «Крестьянка». В 1936 выходят первые книги рассказов Евгения Федорова «Вороная кобыла» и «Соломонея», появляются первые положительные отзывы о писателе, в частности, о его способностях сатирика и юмориста. Именно к этому времени определяется основная тематика творчества Федорова — история Урала и Сибири, жизнь рабочего люда в этих местах как в далеком прошлом, так и в начале XX века, события самой революции и Гражданской войны. К первой группе произведений относятся исторические повести «Черепановы», «Кыштымский зверь», «Повесть о злоключениях первого русского золотоискателя», сатирическая повесть «Шадринский гусь». Воспоминания о детстве, проведенном на Урале, вошли в повесть «У горы Магнитной». Разбросанные по различным периодическим изданиям повести эти, в основном написанные с конца 1930-х по начало 1950-х, впервые были собраны вместе в двухтомнике избранных произведений, изданном в 1958 году.
В годы Великой Отечественной войны Федоров принимал участие в обороне Ленинграда, был в партизанском отряде, а также активно работал как военный журналист и писатель. В это время им были опубликованы в периодике военных лет, а также отдельными брошюрами очерки и рассказы «Двуногие звери», «Что несут фашисты советскому крестьянству» (оба — 1941), «Рассказы о Кирове», «Клянусь тебе, Родина!», «Поруганная отчизна» (все — 1942), «В тылу врага. Рассказы» (1943) и многие другие.
Незадолго до начала Великой Отечественной войны Федоров впервые обратился к созданию крупных произведений. В 1939 была напечатана 1-я редакция его первого романа «Горная дорога» — произведение историко-революционного жанра о боевых действиях партизанского соединения под командованием В. Блюхера в 1918, к слову вспомнить: Евгений Федоров лично партизанил в тылу белогвардейцев в составе этого соединения, что и дало обильный материал для произведения.
В 1940 появился первый крупный исторический роман Федорова — «Демидовы», ставший началом трилогии «Каменный пояс»: в 1947–48 к «Демидовым» добавилась вторая книга «Наследники», а в 1953 — третий роман — «Хозяин каменных гор». Трилогия целиком была издана в 1955 и стала наиболее известным произведением Евгения Федорова. В общей сложности автор работал над «Каменным поясом» около 15 лет. Первая часть трилогии разносторонне показывает характеры бывших тульских кузнецов Демидовых: и привлекательные черты «первонакопителей» — их мастерский труд и организаторские способности, и одновременно их невероятную жадность и жестокость по отношению к рабочему люду, к тем, кто создавал их баснословные богатства.
Ставший заводчиком Никита Демидович Антуфьев, самый предприимчивый и энергичный из трех сыновей Демида Григорьевича Антуфьева (родоначальника рода Демидовых; по преданию с легкой руки Петра I повелось называть род не Антуфьевыми, а Демидовыми – прим. авт.), делает лучшее и более дешевое, чем иноземные мастера, вооружение для армии, за что Петр I жалует его грамотой на владение Уральскими землями. Но заводчик в погоне за все большими прибылями обманывает царя, спаивает и закабаляет народ. В отца пошел и сын Акинфий — он убивает человека, открывшего богатое месторождение руды, чтобы ничем не делиться с ним. Открыв серебряные залежи, Демидов, обманывая государство, втайне сам организует чеканку денег. Узнав же о приезде ревизора, хозяин приказывает открыть шлюзы и затопить подвалы, где работали денежные мастера — это одна из самых сильных сцен в романе. В нем неоднократно рисуются картины произвола, жестоких наказаний и пыток, каторжных условий труда и быта рабочих.
В 1954 году появилась книга Ф. «Большая судьба» — роман о великом русском металлурге, создателе русского булата П. П. Аносове, а в 1955 — последнее крупное произведение Федорова: 2-томный роман «Ермак». Скончался писатель 2 апреля 1961 года в Ленинграде.
Но вернемся к «Каменному поясу». Это не просто роман, — это летопись развития России, освоения Урала, начавшегося при Петре I Великом. Эта летопись написана замечательным, понятным и живописным языком. Демидовы осваивают Урал, добывают руду, строят заводы, конфликтуют с властью, даже локально воюют, при этом параллельно автор красочно и подробно описывает историю России XVII — XIX веков. Будьте уверены, что ни одно важное событие не ускользнет от вас. Но «Каменный пояс» не учебник истории, здесь нет сухих фактов и скучных дат, здесь видно, как течет жизнь со всеми ее радостями и ужасами.
Каменный Пояс. Книга 1. Демидовы
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
«Каменный Пояс» – эпическое полотно, охватывающее период русской действительности от конца XVII века до 70-х годов XIX века. И хотя стержнем повествования служит история рода уральских горнозаводчиков Демидовых – от сметливого кузнеца Никиты, зачинателя «дела», до немощного, развращенного роскошью Анатолия, князя Сан-Донато, завершившего родословную, – главным героем трилогии является талантливый, трудолюбивый русский народ, терпеливый и мятежный.
Автор создал целую галерею запоминающихся образов мастеровых людей, зримо предстают и Демидовы, жестокие, властолюбивые, гордые своей силой и властью над человеком.
Роман «Демидовы» – первая книга трилогии.
Зарождение русской промышленности на Урале. Талантливый тульский оружейник Никита Демидов благодаря покровительству Петра I начинает строительство горных заводов. Скупая за бесценок обширные земли, нещадно эксплуатируя крестьян, Демидов и его сыновья становятся хозяевами Каменного Пояса – Урала.
Не нашелся еще тот человек, который все слезы да горе народное собрал бы в одну жменю да бояр и воевод царских к ответу стребовал. И не родится, детушки…
Не нашелся еще тот человек, который все слезы да горе народное собрал бы в одну жменю да бояр и воевод царских к ответу стребовал. И не родится, детушки…
С этой книгой читают
Отзывы 4
Очень интересный рассказ, захватывает и не отпускает. Демидовы сильные натуры. Наверное только такие люди и должны заниматься горными делами. Сильные, властные. Простых людей очень жалко. В наше время тоже обычного человека ни во что не ставят. Холопы, чернь – так называют простых крестьян.
Очень интересный рассказ, захватывает и не отпускает. Демидовы сильные натуры. Наверное только такие люди и должны заниматься горными делами. Сильные, властные. Простых людей очень жалко. В наше время тоже обычного человека ни во что не ставят. Холопы, чернь – так называют простых крестьян.
Неоднозначное впечатление оставила книга: с одной стороны мастеровитый туляк-оружейник, с хватким и предприимчивым умом и богатырской силой, с другой стороны жестокий и бездушный хозяин проеденный жадностью, алчностью и кровожадностью.
Страшно попасть в руки такого барина. Всё его богатства да хвалённая удаль строились на каторжном труде бесправных бедолаг. Холопов труд его превознёс, достиг бы он славы и богатств без них, не факт.
Не смотря на тяжёлые сцены и архаизмы читается достаточно легко и с интересом.
Неоднозначное впечатление оставила книга: с одной стороны мастеровитый туляк-оружейник, с хватким и предприимчивым умом и богатырской силой, с другой стороны жестокий и бездушный хозяин проеденный жадностью, алчностью и кровожадностью.
Страшно попасть в руки такого барина. Всё его богатства да хвалённая удаль строились на каторжном труде бесправных бедолаг. Холопов труд его превознёс, достиг бы он славы и богатств без них, не факт.
Не смотря на тяжёлые сцены и архаизмы читается достаточно легко и с интересом.
К сожалению, во всех государствах все великие и новаторские вещи – красивые города, чудеса света, мощные заводы, были построены на костях обычных людей.
Каменный пояс даёт нам красочное описание событий на примере петровской эпохи – зарождение массового сталелитейного дела и оружейного производства, строительство Петербурга и башкирские бунты.
Сначала заслуженно восхищает предприимчивость Демидовых, кипучая энергия царя, а затем не менее заслуженно ужасает то, как приписные крестьяне, беглые люди, кабальные и прочий обычный народ становятся главным орудием для достижения целей развития государства. А их жизнь была крайне незавидна.
Политические интриги тонкой нитью вплетаются в повествование, главными героями которого является семья… нет, скорее клан Демидовых.
Наблюдать за суровой жизнью заводчиков интересно. Одновременно болеешь за них и за их «врагов», которые в сущности всего лишь отстаивают свое право на жизнь.
Быт и нравы России того времени очень колоритно описаны, язык живой, локализованный, и используется в стилистике той эпохи.
Эта яркая повесть лучше сухого учебника истории оставит в памяти след о событиях, которые происходили в те времена.
Рецензии на книгу « Каменный Пояс. Роман-трилогия. Книга 1. Демидовы » Евгений Федоров
Роман, конечно, интересный. Хотелось бы сказать об оформлении. Книга не из дешёвых, но бумага не лучшего качества, но что самое не простительное- очень много орфографических ошибок и опечаток. Но как же так, господа издатели?
Фото внешнего вида и страниц для ознакомления.
Книгу я ещё не читал. Оформлена хорошо. Посмотрел экранизацию романа. Мне она понравилась. В книге естественно больше изложено информации. Я всегда так делаю. Сначала смотрю экранизацию, потом читаю.
Очень достойная к прочтению книга,которая читается как говорится на одном дыхании. Это первая книга из трилогии и она начинается со знакомства с тульским кузнецом Никитой Демидовичем Антуфьевым,судьба которого, сталкивает с царем Петром Алексеевичем и по воле которого он становится уже Демидовым.Тульский оружейник Никита Демидов со своим старшим сыном отправляется на освоение Урала и постепенно они становятся почти его хозяевами.Конечно они не горбатились на неосвоенных землях и шахтах,не копали руду и не возводили заводы,все это делали простые люди в очень бесчеловечных и жестоких условиях.Все Демидовы описаны как очень жестокие и властолюбивые люди,которые ради своей наживы и корысти идут на все.В книге содержится много исторических фактов и событий,замечательно выписаны образы героев. Единственное что огорчает. ну просто очень много ошибок при наборе текста,но это конечно минус издательства «Вече».Книгу однозначно советую любителям исторических романов.
Евгений Александрович Федоров
Каменный Пояс. Книга 1. Демидовы
© Федоров Е.А., наследники, 2018
© ООО «Издательство «Вече», 2018
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018
Сайт издательства www.veche.ru
Часть первая
Глава первая
Время было неспокойное: готовились к войне с Туретчиной, бунтовали раскольники, уходили помещичьи тяглецы от невыносимого крепостного гнета, бежали люди от страшной рекрутчины, от воеводских притеснений и от поборов крапивного семени – приказных ярыжек. Беглые сбивались в шатучие ватажки; на путях-дорогах от них было тревожно и опасно.
Толмач Посольского приказа Шафиров торопился по неотложному государеву делу в Тулу. Зима стояла морозная, вьюжистая. Под крытым возком тягуче поскрипывали полозья, сильно укачивало – сон слипал очи. Шафиров подремывал.
Сбоку возка, над голубыми снегами, катился месяц. Мимо бежали запорошенные снегом боры, ельники да придорожные кусты.
Под самой Тулой, когда приветливо замигали долгожданные огоньки, бородатый ямщик накрутил на руки вожжи, взвизгнул, загоготал и бесшабашно погнал коней под угорье. Возок с разбегу нырнул в ухаб, подпрыгнул, Шафирова подбросило; он вздрогнул и открыл глаза.
Впереди чернели оголенные кусты; на дороге стоял великан, растопырил ручищи и поджидал возок.
«Разбойник! – ожгла догадка Шафирова. – То-то разбойный посвист, то-то гогот!»
«Эко, дьяволище, чем же теперь обороняться?» – струхнул Шафиров, и на лбу его выступил холодный пот.
– Э-ге-ге! Гей! – не примечая шафировского страха, заорал ямщик, кони взметнули и стрелой пронесли мимо дуплистого дерева, тянувшего над дорогой толстые узловатые сучья.
– Ух ты, – с шумом выдохнул Шафиров. – А я-то думал…
Толмач отвалился к спинке саней и облегченно закричал ямщику:
Огоньки Тулы замелькали чаще и приветливей, запахло дымком. На заставе сторожевые люди окрикнули:
– Пади! – заорал ямщик и промчал мимо будочников; под тройкой закружилась снежная пыль.
– Дивной работы, – удивлялся он, – а только извольте не кручиниться, враз горе изживем. В Кузнецкой слободке есть у нас кузнец Никита Антуфьев, так кузнец тот не токмо пистоль может исправить, а самого черта подкует!
Шафиров питал страсть к хорошим ружьям и пистолетам и, как заслышал про тульского кузнеца, обрадовался:
Перед Шафировым стоял полуштоф, на глиняном блюде – моченые рыжики. Сам Шафиров крепок, скуласт, низенький, но проворный, с влажными улыбающимися глазами, готовыми понять все на лету. В свое время он попался на глаза царю, и за башковитость и расторопность Петр Алексеевич быстро возвеличил его. Если что надумал Шафиров – вынь да положь! Скор он был на дела и на руку. В ожидании тульского мастера гость принялся за ужин.
Тем временем за полночь разбудили кузнеца Никиту Антуфьева передать ему наказ царского посланца. Кузнец еле очухался от сна, поднялся всклокоченный, злой:
– Важнецкая работа, да-к… Непременно сделаю! Отчего же?
А сам глаз от пистолета оторвать не может: тонкая, диковинная работа приковала взор сметливого тульского кузнеца.
Спустя три дня в воеводскую избу явился кузнец Никита Антуфьев и настоял, чтобы его допустили к самому царскому посланцу. У Шафирова в ту пору шли важные государственные дела. По воеводским привольным горницам толкался народ. Потребовал к себе Шафиров знатных тульских служилых людей, купцов, подрядчиков, военных – ко всякому он имел неотложные поручения – и распекал нерадивых. Требовал срочного литья, от купцов – пеньки, добротного тесу. Затевал царский сподручный большие дела.
Со страхом доложили Шафирову:
Шафиров – дела в сторону:
Народ засуетился. Кузнеца Никиту Антуфьева ввели в горницу. Шафиров поднялся с кресла, невтерпеж: «Что стало с пистолетом столь знатной работы?»
Шафиров подошел к рослому кузнецу, хлопнул его простецки по плечу:
Вельможа с жадным огоньком в глазах дорвался до пистолета. Военные, бородатые купчишки да приказные кругом сгрудились. И самим как-то лестно стало:
Тут он неожиданно хмуро сдвинул черные брови и строго посмотрел на кузнеца:
Кузнец улыбнулся, на закопченном лице блеснули крепкие зубы:
Шафиров поднял на кузнеца изумленные глаза:
– Не может того быть!
Кузнец с хитринкой усмехнулся в цыганистую бороду.
– У твоего пистолета, боярин, попортилась затравка, постарался исправить. А чтобы не скучно было, не угодно ли тебе, боярин, взять два пистолета вместо одного.
Стали испытывать и сверять пистолеты: стреляли, вертели в руках, приглядывались до боли в глазах и никакой разницы между пистолетами не нашли.
– Вот те ружейник! Не токмо солдатские фузеи [1] готовить может, но, статься, и пистолеты на немецкий лад.
– Сколь превосходные вещи! – развеселился вдруг Шафиров.
– Молодчага! – хлопнул кузнеца по плечу Шафиров. – Эй, чару!
Кузнец степенно поклонился, глаза посуровели:
– Благодарствую на том, не в обиду вам: хмельного в рот не беру.
– Гоже! – засиял вельможа, подошел к столу и выложил, как один, сто серебряных рублей. – Жалую за сметку.
Кузнец чинно, неторопливо собрал со стола деньги и уложил в карман.
Шел ружейник домой и ног не чуял под собой. Шутка ли – сто рублей! Вон куда метнуло!
Однако, несмотря на царский указ, наряду с «казюками» в слободе оставалось немало кузнецов и среди посадского люда. Постепенно и их привлекали к самопальной работе: некоторые из них были «взяты по ремеслу из посаду в самопальные мастера». Так постепенно, из года в год, из десятилетия в десятилетие, складывалось тульское оружейное сословие, куда и стремились попасть Антуфьевы.
В ту пору, когда устроились Антуфьевы в Кузнецкой слободе, тульские самопальщики были подчинены Московской оружейной палате. Каждогодно по государеву наказу они доставляли в Москву две тысячи пищалей по цене двадцать два алтына и две деньги [3] за пищаль.
Хорошо оглядевшись и скопив небольшие деньги, Никита понемногу сам стал скупать оружейные части, а то сдавать работенку и наживаться потихоньку на труде других. Скупая у скудных самопальщиков стволы, замки, ложа, он быстро и как-то незаметно, без шума пошел в гору и вскоре обрел силу в Кузнецкой слободе. Прошло еще несколько лет, и его избрали слободским старостой.
Обретя влияние и силу в Кузнецкой слободе, Никита Антуфьев все же не отошел от мастерства, которому был предан всей душой. К этому времени он женился на статной и красивой слобожанке, принесшей ему приданое. Пошли дети, а среди них крепкий и сметливый Акинфка-сын, перенявший от отца оружейное искусство…
Было Никите сорок годков, когда он попал на глаза царскому посланцу Шафирову. Хотя он стал заметно лысеть, но силы был могучей, нравом веселый и цепкий в работе. В этот памятный день возвращался он весьма довольный встречей: в карманах побрякивали рубли.
«Вот они, сто целковиков! С них куда больше дело разгорится! Дороги деньги, да еще дороже честь!» – с гордостью думал кузнец…
Спустя несколько дней Шафиров возвращался по старой дороге из Тулы в Москву. Трещали январские морозы, блестели парчой снега, крутили-голосили метели. Запахнувшись в волчью шубу, Шафиров прощупывал упрятанные под ней два пистолета. От поскрипывания полозьев, от санного укачивания обуревал сон, но сквозь дрему Шафиров думал:
«Гляди-кось, наш тульский кузнец не хуже немчуры Кухенрейтера ладит пистоли! Поди, лучше, проворней. Ось-ка я мин герру Петру Алексеевичу о нем доложу».
Все было в стране, чтобы развить горнозаводское дело. Царь Петр Алексеевич всерьез помышлял о горном деле. Он выписывал из-за границы знатоков, но все это было не то. Ему хотелось широко и по-хозяйски поставить горное дело. Не десятки и сотни пудов железа нужны были для затеянного им большого дела, а десятки и сотни тысяч. Притом рудознатные мастера из иноземцев хотя и знающие, но люди чужие и пришлые. Дело ж требовалось ставить по-иному: для разработки рудных богатств нужны были свои, сметливые, дерзкие и предприимчивые люди.
В 1696 году через Тулу в Воронеж проезжал царь Петр. Наслышавшись от Шафирова о тульских ружейных мастерах, он остановился на несколько дней в Туле. С собой Петр привез алебарду иноземного образца и пожелал заказать в Туле такие же алебарды.
Пригласили к царю тульского кузнеца Никиту Антуфьева. Царь увидел самопальщика и пленился высоким ростом, силой и статностью богатыря.
– Глядите, – показал он окружающим боярам и купцам на кузнеца. – Вот молодец, годится в Преображенский полк!
Кузнец хмуро опустил голову.
– Ты что, оружейник, солдатчины испугался? – спросил царь.
– Никак нет, государь! Ремесло самопальное жаль оставить. Больно по сердцу мастерство, – ответил Никита.
– Коли так, кузнец, сделай триста алебард по сему образцу. Видать, солдатом тебе не быть, другая стезя выпала!
Кузнец внимательно осмотрел иноземную алебарду, поднял на царя жгучие глаза.
– Ну как? – спросил царь. – Сможешь смастерить такие?
– Наши русские алебарды получше, государь, будут!
Петр засиял, сгреб кузнеца за плечи. Силы в нем – горы воротить, ростом вровень с кузнецом, засмеялся весело ему в лицо:
– Ладно! Только смотри, как бы не вышла пустая хвальбишка. За похвальбу самолично отхожу тебя. От меня, кузнец, никуда не укроешься, – со дна морского сыщу. Слышишь?
– Слышу, – поклонился кузнец. – Разреши идти и за дело браться?
Такая быстрота государю пришлась по душе.
Кузнец сдержал свое слово, работу исполнил вдвое скорее, чем назначил царь, и алебарды доставил в Воронеж.
Петр Алексеевич самолично осмотрел и проверил доставленные алебарды, остался весьма доволен их добротной отделкой, отпустил кузнецу Антуфьеву из государевой казны втрое против того, во что они обошлись. Сверх того пожаловал тульскому кузнецу важнецкий отрез сукна на платье и серебряный ковш да посулил на обратном пути в Москву заехать к нему в гости и испить из того ковша.
И царь сдержал свое слово. Проездом через Тулу он завернул в Кузнецкую слободу и среди бревенчатых строений отыскал кузницу Никиты.
– Здорово, – сказал Петр.
– Здорово, Ваше Величество, – степенно поклонился Никита.
Царь был долговяз, большие темные глаза слегка навыкате. От него пахло крепким табаком, водкой и едким потом. На нем был поношенный темно-зеленый с медными пуговицами Преображенский мундир.
– Дай-кось, – потянулся Петр к наковальне. – Дай-кось, кузнец, испробую.
Никита повел жесткой бровью, сын Акинфка проворно кинулся к нему, от отца – к наковальне. Гость повернулся к кузнецу:
– Вот, Ваше Величество.
Царь вгляделся в образец и схватился за молот:
Посыпались искры; Петр ковал крепко и будто ладно, а когда показал Никите скованное, кузнец поморщился, сплюнул:
– Негоже, государь. Подмастерка не дам за такую работу.
Царь сбросил мундир, засучил рукава, обрядился в кожаный передник и рявкнул:
Акинфка со страхом поглядывал на царя. Огромный, плечистый, усы взъерошились, лицо заблестело от пота, перемазано в саже; освещенный красным заревом горна, Петр щурил выпуклые глаза и приговаривал:
– А-га-га… Ладно! – И ударял молотом по раскаленному добела железу так, что искры сыпались огненным дождем да наковальня дрожала и гудела, готовая, казалось, рассыпаться под молотом.
Акинфка сиял от восторга:
– Вот так царь! Даром не ест хлеб. Получше другого кого бьет молотом.
До полудня знатный гость проработал в кузнице Антуфьева. Царю по душе пришлось, что подмастерья и работные люди не толпились, не любопытствовали зря. Работа и при нем кипела своим чередом. Строгий взгляд Никиты никому не давал передышки: люди работали умело и споро.
В полдень Петр тут же умылся над бадейкой, надел Преображенский мундир:
– Ну, кузнец, веди к столу.
Подергивая судорожно плечом, царь вышел из кузни и пошел вдоль улицы. Шел он солдатским шагом, помахивая на ходу правой рукой; шаги его были так быстры и широки, что кузнецы еле поспевали за ним.
В доме Никиты Антуфьева было чисто, опрятно; обстановка горницы под стать хозяину: проста и сурова. Дубовый стол, крытый льняной скатертью; в углу иконы, перед ними – огоньки лампад, вдоль стен – дубовые скамьи, на полу – домотканые половики. На столе – немудрая еда: щи с бараниной, пирог с говядиной. Кузнец подошел к горке, вытащил дареный царем серебряный ковш и налил виноградного вина.
За цветной занавеской зашептались женщины. Петр покосился на занавеску и приложился к ковшу. В ту же минуту он поморщился, фыркнул и отставил ковш. На его лбу собрались морщинки; он повел бровью:
– Ну и дрянь! Не к лицу русскому кузнецу держать такое вино!
– Государь! – испуганно сказал Никита. – Ни в жизнь я не брал в рот хмельного. В металлах толк разумею, а в хмельном, что курица! И припас французское только для такой радости!
По правой щеке царя прошла легкая судорога:
– Отнеси ты, кузнец, это добро назад, а мне подай-ка лучше нашего русского простяка!
Никита живо поднес русской водки, гость выпил, крякнул; остался доволен.
– Где хозяйка? – спросил Петр. – Куда женку упрятал? Зови к столу.
Охота не охота, а пришлось кузнецу звать женку к столу. Вошла молодайка, румяная, круглая, с густой бровью, статная. Царь весело поглядел на бабу и пожелал:
– Хочу, хозяйка, из твоих рук меду испить.
Баба зарумянилась, поклонилась.
Выкушал гость из рук жены Никиты ковш меду, опять крякнул, обнял хозяйку и сочно поцеловал. У вспыхнувшей стыдливым румянцем женщины от царского поцелуя закружилась голова, пол заходил под ногами: «Эк как! Царь, а покрепче кузнеца целует!»
– Что, Демидыч, можешь ли ты такое сделать?
– Ружьишко справное, Ваше Величество, – повел черными глазами Никита. – Однако наши тульские кузнецы не уступят немцам. И сделаю я тебе, государь, получше этого – с меньшей отдачей!
В голосе кузнеца звучала уверенность. Царь взглянул на туляка и улыбнулся:
– Руки у тебя, Демидыч, золотые. Смотри, не осрамись! Поджидаю тебя в Москву в гости с теми ружьями.
– Будет по-твоему, государь, – твердо сказал кузнец.