зачем вышли вы воевать
Рабочая тетрадь по всеобщей истории Древнего мира. Годер. 5 класс. 1 часть. Задание 67
Задание №67. Ответьте на вопросы.
Вспомните библейские сказания. Кто из тех, о ком рассказывается в Ветхом Завете, мог произнести такие слова?
1. «Идите к отцу моему и скажите ему: «Так говорит сын твой. Приди ко мне, не медли. Ты будешь жить близ меня в Египте, ты и сыны твои, и сыны сынов твоих, и мелкий и крупный скот твой».
Как звали отца и сына? Как случилось, что они оказались в длительной разлуке?
Это слова Иосифа. Он обращался к своему отцу Иакову и всем иудеям. Иосиф в детстве был продан в рабство своими братьями. Оказавшись в Египте, со временем он стал важным чиновником. Зная, что иудеи голодают, он предложил им переселиться в Египет.
2. «Вот ты говоришь, что любишь меня, а сердце твоё не со мною. Скажи мне, в чём твоя тайна?» — так она спрашивала его всякий день, и душе его от этих расспросов стало тяжело до смерти. И он наконец сказал ей: «Бритва не касалась головы моей…»
Что последовало за признанием юноши? Какова была его дальнейшая судьба?
Так Далила пыталась узнать секрет Самсона. Узнав, что сила его в волосах, она остригла спящего Самсона и выдала его филистимлянам. Те ослепили и заточили Самсона в темнице, а через какое-то время привели его на пир, чтобы поглумиться над ним. Но за время заточения волосы у Самсона выросли и сила вернулась к нему. Он обрушил крышу дома на своих врагов и погиб сам.
3. «Зачем вышли вы воевать? Выберите у себя человека, и пусть придёт ко мне. Если он может сразиться со мною и убьёт меня, то мы будем вашими рабами. Если же я одолею его и убью его, то вы будете нашими рабами».
Кем был этот силач? Как его имя? Что произошло после того, как были произнесены эти слова?
Это слова филистимлянского воина Голиафа. На бой с ним решился Давид, убивший его из пращи.
Первая книга Царств, глава 17 1 Царств, гл 17
Филистимляне собрали войска свои для войны и собрались в Сокхофе, что в Иудее, и расположились станом между Сокхофом и Азеком в Ефес‐Даммиме. А Саул и Израильтяне собрались и расположились станом в долине дуба и приготовились к войне против Филистимлян. И стали Филистимляне на горе с одной стороны, и Израильтяне на горе с другой стороны, а между ними была долина.
И выступил из стана Филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа; ростом он — шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его — пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его; и древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа, и пред ним шел оруженосец. И стал он и кричал к полкам Израильским, говоря им: зачем вышли вы воевать? Не Филистимлянин ли я, а вы рабы Сауловы? Выберите у себя человека, и пусть сойдет ко мне; если он может сразиться со мною и убьет меня, то мы будем вашими рабами; если же я одолею его и убью его, то вы будете нашими рабами и будете служить нам. И сказал Филистимлянин: сегодня я посрамлю полки Израильские; дайте мне человека, и мы сразимся вдвоем. И услышали Саул и все Израильтяне эти слова Филистимлянина, и очень испугались и ужаснулись.
Давид же был сын Ефрафянина из Вифлеема Иудина, по имени Иессея, у которого было восемь сыновей. Этот человек во дни Саула достиг старости и был старший между мужами. Три старших сына Иессеевы пошли с Саулом на войну; имена трех сыновей его, пошедших на войну: старший — Елиав, второй за ним — Аминадав, и третий — Самма; Давид же был меньший. Трое старших пошли с Саулом, а Давид возвратился от Саула, чтобы пасти овец отца своего в Вифлееме.
И выступал Филистимлянин тот утром и вечером и выставлял себя сорок дней.
И сказал Иессей Давиду, сыну своему: возьми для братьев своих ефу сушеных зерен и десять этих хлебов и отнеси поскорее в стан к твоим братьям; а эти десять сыров отнеси тысяченачальнику и наведайся о здоровье братьев и узнай о нуждах их. Саул и они и все Израильтяне находились в долине дуба и готовились к сражению с Филистимлянами.
И сказал Давид людям, стоящим с ним: что сделают тому, кто убьет этого Филистимлянина и снимет поношение с Израиля? ибо кто этот необрезанный Филистимлянин, что так поносит воинство Бога живого? И сказал ему народ те же слова, говоря: вот что сделано будет тому человеку, который убьет его.
И услышал Елиав, старший брат Давида, что говорил он с людьми, и рассердился Елиав на Давида и сказал: зачем ты сюда пришел и на кого оставил немногих овец тех в пустыне? Я знаю высокомерие твое и дурное сердце твое, ты пришел посмотреть на сражение.
И сказал Давид: что же я сделал? не слова ли это? И отворотился от него к другому и говорил те же слова, и отвечал ему народ по‐прежнему.
И услышали слова, которые говорил Давид, и пересказали Саулу, и тот призвал его.
И сказал Давид Саулу: пусть никто не падает духом из‐за него; раб твой пойдет и сразится с этим Филистимлянином.
И сказал Саул Давиду: не можешь ты идти против этого Филистимлянина, чтобы сразиться с ним, ибо ты еще юноша, а он воин от юности своей.
И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его; и льва и медведя убивал раб твой, и с этим Филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними, потому что так поносит воинство Бога живого. И сказал Давид: Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого Филистимлянина.
И сказал Саул Давиду: иди, и да будет Господь с тобою. И одел Саул Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем, и надел на него броню. И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал ходить, ибо не привык к такому вооружению; потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом, я не привык. И снял Давид все это с себя. И взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкою и с пращою в руке своей выступил против Филистимлянина.
Выступил и Филистимлянин, идя и приближаясь к Давиду, и оруженосец шел впереди его. И взглянул Филистимлянин и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, белокур и красив лицом. И сказал Филистимлянин Давиду: что ты идешь на меня с палкою? разве я собака? И проклял Филистимлянин Давида своими богами. И сказал Филистимлянин Давиду: подойди ко мне, и я отдам тело твое птицам небесным и зверям полевым.
А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил; ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам трупы войска Филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле; и узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в руки наши.
Когда Саул увидел Давида, выходившего против Филистимлянина, то сказал Авениру, начальнику войска: Авенир, чей сын этот юноша?
Авенир сказал: да живет душа твоя, царь; я не знаю.
И сказал царь: так спроси, чей сын этот юноша.
Когда же Давид возвращался после поражения Филистимлянина, то Авенир взял его и привел к Саулу, и голова Филистимлянина была в руке его.
И спросил его Саул: чей ты сын, юноша? И отвечал Давид: сын раба твоего Иессея из Вифлеема.
«Зачем вышли вы воевать? Выберите у себя человека и пусть придёт ко мне. Если он может сразиться со мною и убьёт меня, то м
Старший брат Давида рассердился на Давида, и сказал: зачем ты сюда пришел, и на кого оставил овец в пустыне, я знаю твое высокомерие и дурное сердце твое. Но слова, которые говорил Давид, пересказали царю, и тот призвал его. И сказал Давид Саулу: пусть никто не падает духом из-за этого Филистимлянина, я пойду и сражусь с ним. И сказал Саул Давиду: не можешь ты идти против него, ибо ты еще юноша, а он воин от юности своей. И сказал Давид Саулу: я пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним, и нападал на него, и отнимал из пасти его, а если он бросался на меня, я брал его за космы, и поражал его и умерщвлял его. И льва и медведя убивал раб твой, и с этим Филистимлянином будет то же, что с ними, потому что так поносит воинство живого Бога.
Саул одел Давида в свои одежды, и возложил на его голову медный шлем, и надел на него броню. Давид опоясался мечом поверх одежды и стал ходить, ибо не привык к такому вооружению. Потом сказал Давид Саулу: я не привык. И снял Давид все это с себя. Он взял посох в свою руку, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним и направился к Голифу. Филистимлянин, увидев Давида, тоже направился к нему. И взглянул Филистимлянин, и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, белокур и красив лицом. И сказал Филистимлянин Давиду: что ты идешь на меня с палкою? разве я собака? И проклял Филистимлянин Давида своими богами.
И сказал Голиаф Давиду: подойди ко мне, и я отдам тело твое птицам небесным и зверям полевым. А Давид отвечал ему: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Бога, которого ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руки мои, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и узнают все, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в наши руки.
‘ЗАЧЕМ ВЫШЛИ ВЫ ВОЕВАТЬ?
‘ЗАЧЕМ ВЫШЛИ ВЫ ВОЕВАТЬ?
ВЫБЕРИТЕ У СЕБЯ ЧЕЛОВЕКА, И ПУСТЬ ПРИДЕТ КО МНЕ.
КЕМ БЫЛ ЭТОТ СИЛАЧ?
ЧТО ПРИЗОШЛО ВСЛЕД ЗА ЭТИМИ СЛОВАМИ?
Силач голиаф битва с Израилетянами Когда Голиаф стал подходить и приближаться на встречу Давиду, тот поспешно побежал навстречу Филистимлянину.
Он опустил руку свою в сумку, взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так, что камень вонзился в его лоб, и он упал лицом на землю.
Филистимляне, увидев, что их силач умер, побежали.
С кем воевал Юстиниан?
С кем воевал Юстиниан?
С кем воевали самураи?
С кем воевали самураи?
С кем у них были дружеские отношения?
С кем воевал Одессей?
С кем воевал Одессей?
«Зачем вышли вы воевать?
«Зачем вышли вы воевать?
Выберете у себя человека, и пусть придёт ко мне.
Если он может сразиться со мною и убьёт меня, то мы будем вашимы рабами.
Если же я одолею его и убью его, то вы будете нашимы рабами».
Кем был этот силач?
Что произошло вслед за этимы словами?
С кем воевали ирокезы?
С кем воевали ирокезы.
С кем воевал рим?
С кем воевала древнерусская русь?
С кем воевала древнерусская русь?
С кем воевали греки?
С кем воевали греки?
С кем воевала Франция и когда?
С кем воевала Франция и когда?
С кем воевал гастинг?
С кем воевал гастинг.
Если бы я приехал в Македонию! Я бы пошёл и заселился бы в отель, а потом пошёл на пляж и искупался там! После пляжа пошёл в ресторан. После ресторана опять на пляж. После пляжа в номер чтоб переодеться и пойти в ресторан! Затем на дискотеку и п..
Жанры живописи в Голландии : портрет, пейзаж, бытовой жанр, натюрморт.
Бояри в то время били как короли или императори в наше время! З ними счетались все кто хотел хорошого совета.
Лейбористы у власти, 1945–1951 годыХотя Британские острова и не стали ареной кровопролитных сражений, страна жестоко пострадала в ходе Второй мировой войны. Многие города подверглись варварским бомбардировкам и фактически были разрушены, торговый фл..
Мудрые цитаты двух великих германцев.
Если бы наши солдаты понимали, за что мы воюем, то нельзя было бы вести ни одной войны.
Горе тому правителю, который не найдет такое оправдание для войны, которое сохранит свой смысл после неё.
Всякий, кто хоть раз заглянул в стекленеющие глаза солдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну.
Чиновники — это трутни, пишущие законы, по которым человеку не прожить. Почему у министров жалованье постоянно и независимо от того, хорошо или дурно живётся населению Пруссии? Вот если бы квота жалованья бюрократов колебалась вверх-вниз в зависимости от уровня жизни народа, тогда бы эти дураки писали бы меньше законов и больше думали.
[Фридрих Великий на ложе смерти]
Я устал управлять рабами.
Человеку никогда не в силах переделать природу, но зато он всегда способен возделать под собой землю, чтобы прокормить себя и свою семью.
Скрежет стали, стук копыт
Кавалерийская атака является одним из важнейших элементов в изучении вопроса об использовании лошадей на войне в Новое время. Однако зачастую мы имеем о ней искажённое представление и ассоциируем кавалерийскую атаку исключительно с бешеным галопом, которым всадники, подобно вихрю, мчатся по полю битвы. Этим заблуждением мы во многом обязаны блистательной эпохе Наполеоновских войн, когда, согласно уставам того времени, французской кавалерии действительно надлежало атаковать на галопе. А насколько такая практика была актуальной для XVI–XVIII веков?
Традиционно принято делить аллюр лошади на три естественных темпа: шаг, рысь и галоп. Каждый из этих темпов может быть увеличен, плавно перетекая в другой, более быстрый. Однако ключевая проблема здесь состоит в том, что мы не можем точно высчитать скорость, с которой двигалась лошадь XVI века, нёсшая вооружённого всадника.
Более или менее точные цифры, соотносящиеся со скоростью движения французской конницы, стали появляться только в работах Жака Амабля д’Оверня, главного инструктора по верховой езде Королевской военной школы в Париже, занимавшего эту должность с 1756 по 1788 год. Приблизительная скорость движения эскадрона французской конницы во второй половине XVIII века равнялась 5,8–7,7 км/ч при шаге, 7,8–14 км/ч при рыси и 13,3–19 км/ч при галопе. Эти цифры могут показаться заниженными, однако нужно понимать, что необходимость слитного движения целого эскадрона (французский эскадрон в XVIII веке по регламенту должен был насчитывать 150–160 человек) с сохранением строя накладывала ограничения на скорость движения. Также определённую лепту вносил характер ландшафта. Поэтому даже эти данные, собранные д’Овернем путём экспериментов, можно считать условными. И всё же они очень близки к тем, которые французская кавалерия демонстрировала в середине XIX века — 18–21 км/ч для галопа.
Рейтары и караколь
Иоганн Якоби фон Вальхаузен в своём трактате о кавалерии, изданном в 1616 году (когда в реальности на полях сражений копейная конница практически исчезла), писал:
«Копейщик начинает медленно ускоряться, затем переходит на галоп и, наконец, на нужном расстоянии, которое составляет около 60 шагов, он пускает лошадь в карьер».
Анн де Батарне, барон д’Арк, герцог де Жуайёз
Действенность этого правила наглядно продемонстрировало сражение при Кутра 20 октября 1587 года, в котором войска Генриха Наваррского разбили армию герцога де Жуайёза. Герцог легкомысленно проигнорировал возможные последствия и бросил свою конницу в атаку на бешеной скорости. Из-за этого к моменту сшибки с кавалерией Наваррского кони воинов де Жуайёза устали и нарушили порядки. Таким образом, кавалерия герцога не могла действовать эффективно и была разбита конницей Генриха.
Для того, чтобы максимально реализовать огневой потенциал подобной кавалерии, военачальники стали использовать тактику караколя. Она заключалась в том, что всадники, сменяя ряды, разряжали оба своих пистолета в сторону солдат противника, держась от него на расстоянии. В этих условиях снижался спрос к качеству и выучке лошадей. Да и в целом рейтар или кирасир в пересчёте на деньги и трудозатраты стоил существенно меньше, чем обученный конник с копьём. В результате рейтары и кирасиры ездили порой чуть ли не на водовозных клячах.
Использование пистолетов, более простых в обращении, нежели копья, и более низкая стоимость лошадей позволили существенно увеличивать численность рейтар по сравнению с копейной конницей прошлого. Естественным минусом при подобном подходе была неспособность эскадрона слитно идти на галопе: кони были очень разного качества, а выучка всадников порой оставляла желать много лучшего. Поэтому офицеры зачастую предпочитали вести эскадроны рысью, не переходя на галоп, даже если строй эскадрона окончательно не рассыпался.
Пистолеты с колесцовым замком
К началу Тридцатилетней войны (1618–1648) копейная конница практически исчезла из западноевропейских армий. Движение рысью, которое предпочитали рейтары, было самым распространённым темпом для кавалерии на полях сражений. Вероятно, к тому моменту, когда в конфликт вступила Швеция, возглавляемая решительным королём Густавом II Адольфом, это была доминирующая доктрина кавалерийской тактики.
Шведская кавалерийская атака
Тем не менее сложно утверждать, что шведская конница в годы Тридцатилетней войны атаковала исключительно на галопе. Например, король ввёл практику, согласно которой между эскадронами кавалерии чуть впереди могли располагаться отряды мушкетёров. Такой комбинированный строй должен был синхронно выдвигаться во фронт противнику, а это, естественно, кардинально ограничивало кавалерию в скорости движения — фактически ей приходилось подстраиваться под темп движения пехоты. Мушкетёры прикрывали конницу, являвшуюся в то время наиболее ценным родом войск. Затем, когда пехота оказывалась в диапазоне неприятельского огня, кавалерия резко взвинчивала темп и устремлялась на неприятеля. Шотландский наёмник в армии Густава II Адольфа генерал Роберт Монро, участник битвы при Брейтенфельде (1631 год), вспоминал, что шведским кавалеристам разрешалось атаковать, когда они оказывались от противника на расстоянии примерно в 50 м. Таким образом, мы можем задаться вопросом, атаковала ли вообще конница Густава на галопе, как это принято считать? Ведь на таком коротком расстоянии лошадь может просто не успеть набрать нужный темп.
Начнём с того, что начав атаковать рысью с расстояния в 50 м, всадники теоретически могли перейти на галоп за считанные метры от неприятельских порядков. К тому же конница далеко не всегда действовала совместно с пехотой, и в этом случае отсутствие преграды и ограничителя в виде мушкетёров делало набор нужного темпа атаки более лёгким. Очевидно, тактика шведской конной атаки при совместном действии с мушкетёрами заключалась в следующем. Конница атаковала рысью из-под прикрытия пехоты, затем делала залп из пистолетов на скаку, после чего резко взвинчивала темп, переходя на что-то подобное слегка замедленному галопу на последних метрах перед неприятелем, сокрушая его, уже потрёпанного пистолетным огнём. Такой темп, безусловно, нельзя считать галопом в полном смысле этого слова, поскольку предельно ограниченное расстояние не позволяло развить нужную скорость.
В других европейских армиях
К концу Тридцатилетней войны увеличение темпа кавалерийских атак можно было наблюдать практически во всех сражающихся армиях. Однако сложно сказать, насколько оно приблизилось к шведской модели, подразумевавшей внезапный рывок. В битве при Рокруа 19 мая 1643 года сошлись бывшие союзники и противники шведов: эскадроны эльзасской кавалерии на испанской службе и французская конница маршала Гассиона, бывшего офицера Густава Адольфа. Современники оставили нам упоминание как минимум об одной атаке на галопе со стороны левого крыла французской армии. Граф Анри де ла Ферте-Сеннтерр решил проявить инициативу и повёл свои эскадроны в атаку, однако, как и Жуайёз почти столетием ранее, сделал это слишком поспешно. К моменту сшибки порыв французской кавалерии иссяк, лошади заметно устали. Вступившие с ними в схватку эскадроны из Эльзаса, напротив, проявили выдержку и успешно отразили атаку.
В сражении при Лансе в 1648 году, когда кавалерией на правом крыле командовал уже сам принц Конде, имел место такой эпизод. Французские эскадроны и сражавшиеся на испанской стороне лотарингские эскадроны Линивиля оказались друг напротив друга на расстоянии пистолетного выстрела. В итоге массы конницы сначала обменялись залпами, после чего уже последовала яростная рубка. Однако на таком расстоянии, безусловно, ни одна из сторон не могла атаковать на галопе.
Граф Жан де Гассион, маршал Франции, участник сражений при Рокруа и Лансе
Одним из главных инициаторов перемен был, несомненно, принц Руперт, обладавший значительным военным опытом, полученным во время Тридцатилетней войны, где он сражался на стороне протестантов. В ходе первых же стычек с войсками Парламента принц отметил, что атаки его конницы, шедшей на большой скорости, деморализовали противника. Армии Парламента и, в первую очередь, войска Оливера Кромвеля довольно быстро переняли эту тактику кавалерийских атак.
Принц Руперт в бою
В конце XVIII века с началом Революционных войн галоп являлся самым распространённым темпом атаки в кавалерийских полках по всей Западной Европе. Эта эволюция была сопряжена со значительными качественными переменами: в эскадронах увеличилось количество офицеров, была улучшена процедура выучки кавалеристов, которые действовали теперь с опорой на подробные тактические инструкции. Как же проходила данная эволюция?
Горячим приверженцем кавалерийских атак на галопе в начале XVIII века был шведский король Карл XII. Начав ускоряться с шага, шведские эскадроны спешно переходили на быструю рысь. Затем, когда до неприятеля оставалось примерно 150 шагов, они пускались в галоп. Возможность реализации такой атаки была обусловлена хорошей выучкой шведской кавалерии. Свою лепту вносила и личность короля, который был буквально одержим рыцарским духом прошедших столетий. Карл придавал большое значение моральному духу своей армии, и шведов перед каждым сражением напутствовали капелланы. Таким образом, атака слитной массы конницы, «колено к колену» (во французской традиции такое построение называлось «botte à botte» — сапог к сапогу) на галопе имела ещё и мощнейший психологический эффект — не только для неприятеля, но и для самих шведов, убеждённых в собственной неуязвимости.
После гибели шведского короля его дело продолжало жить. На протяжении XVIII века командующие европейских армий всё чаще стремились использовать галоп в действиях кавалерии. Нередко это были частные инициативы, которые не совпадали с общепризнанным мнением, но фактически они приводили к трансформации военной доктрины. Сторонником атак на галопе был французский фельдмаршал Мориц Саксонский, однако его взгляды не находили отклика у высшего командования. Кавалерийские инструкции, изданные во Франции в 1732 году, предусматривали только атаку рысью, в то время как галоп был отвергнут, чтобы не рисковать целостностью эскадронного построения. Таким образом, до Войны за австрийское наследство существенных изменений в тактике кавалерии не наблюдалось.
Естественно, залогом эффективной атаки на галопе была хорошая выучка и слаженность действий эскадронов — только так формация не рассыпалась бы при движении, и конница сохранила бы свои ударные качества. Поэтому Фридрих II был так озабочен обучением своих войск. Король считал, что атака рысью оказывает негативное влияние на мораль солдат, у которых появляется время подумать, представить себе все возможные последствия кавалерийской сшибки и подсознательно начать избегать её. Движение должно было быть молниеносным, чтобы солдаты не успевали задуматься о своей судьбе и, как следствие, упасть духом. Король впоследствии писал:
«Я водил свои эскадроны на быстром галопе, потому что в этом случае страх держит трусов с остальными — они знают, что если начнут колебаться во время атаки, то будут раздавлены остальной частью эскадрона».
Прогресс прусской кавалерии был очень быстрым. Вскоре она уже переходила на галоп на расстоянии в 30 шагов от врага. В июле 1744 года расстояние галопирующей атаки было увеличено до 200 шагов, и в завершающей стадии атаки прусские эскадроны должны были врезаться во вражеские порядки на полной скорости. В 1756 году это расстояние достигло астрономических 1,6 км, причём последние 500 м нужно было преодолевать на полной скорости.
Головокружительный успех прусской кавалерии не оставил равнодушными ни противников Фридриха, ни его союзников. Австрийцы, которым больше всего доставалось от прусского короля, в 1751 году издали специальный регламент, также предписывавший кавалерии атаковать на галопе. Однако на практике им потребовалось ещё несколько лет на апробацию и эффективное внедрение этой тактики. У французов дела обстояли ненамного лучше: накануне Семилетней войны (1756–1763) общепринятым темпом кавалерийской атаки была рысь. Только тяжёлые поражения на полях сражений в итоге подтолкнули правящие круги Франции к глобальному пересмотру военной доктрины. Результатом стал изданный в 1766 году ордонанс, который рекомендовал кавалерии переходить на галоп на расстоянии в сто шагов от неприятеля.
Галоп практически не использовался на протяжении XVII века и стал основным темпом атаки европейской кавалерии только во второй половине XVIII столетия. Человеком, оказавшим решающее влияние на возвращение этого темпа атаки на поля сражений, можно считать именно Фридриха II, хотя ощутимую лепту внёс и Карл XII. Безусловно, существовала тенденция к ускорению кавалерийских атак, и переход на галоп неизбежно рано или поздно произошёл бы. Фридрих резко форсировал этот процесс, путём регулярной муштры решив одну из главных проблем, возникавших перед любым военачальником, использовавшим эту тактику. Обученные сохранять строй даже на бешеной скорости, с тренированными выносливыми конями, прусские всадники стали моделью, на которую в последующие десятилетия ровнялись все европейские стратеги.