зачем женщин уговаривают рожать
«Умри, но роди»: истории девушек, которые столкнулись с репродуктивным насилием
В детстве девочки играют в дочки-матери и нянчатся с куклами-младенцами. В подростковом возрасте они слышат от родителей: «Будут свои дети — поймёшь». А как только они находят постоянного партнёра, появляются какие-то «часики», которые «тикают». И если не успеть, есть угроза остаться несчастной бездетной женщиной. Всю жизнь девушке прививают мысль, что она должна стать матерью. Эта установка — часть репродуктивного насилия. Мы выяснили, что ещё входит в это понятие, а также поговорили с девушками, которых заставляли рожать.
Что такое репродуктивное насилие
Это действия, которые мешают женщине принять самостоятельное решение о беременности. Они могут проявляться со стороны родственников, партнёра, больниц и государства. У репродуктивного насилия есть разные формы:
1. Нежелательные вопросы и наставления родственников о беременности.
2. Эмоциональное и вербальное давление со стороны партнёра — как за беременность, так и против неё.
3. Принуждение к незащищённому сексу с целью оплодотворить партнёршу.
4. Контрацептивный саботаж — действия партнёра, которые направлены на то, чтобы средства контрацепции не сработали. Например, сокрытие или уничтожение противозачаточных таблеток, умышленная порча презерватива.
5. Запугивания в поликлинике об аборте. Например, угрозы о потенциальном бесплодии.
6. Отказ в проведении аборта в больнице без веской причины.
7. Законы, которые не дают женщине самостоятельно принимать решения о беременности. Например, запрет абортов или запрет на определённое количество детей.
Анна, Санкт-Петербург
Сейчас я живу с мужчиной, и он тоже давит на меня по поводу детей. Мы с ним обсуждали эту тему несколько раз, но он продолжает настаивать. Мотивы мужчин в этом вопросе очень просты. Тот же социальный статус. Ещё они мало знают о тяжестях беременности, родах и родительстве. Я пережила сильный стресс, когда поняла, что из-за моей позиции мы можем расстаться. К счастью, в анонимных группах в соцсетях я нашла много правдивых историй о родах и материнстве от женщин. И они далеко не всегда беспечны и жизнерадостны. Это помогает мне устоять и не сомневаться в решении не рожать ради мужчины.
Ирина, Уфа
Как и каждой девочке, мне с детства говорили: «Тебе ещё рожать», «Когда будут свои дети…», «Как же ты рожать будешь, если не можешь сейчас немножко потерпеть?». Я воспринимала рождение детей как что-то обязательное и неизбежное. Но маленькие дети никогда не вызывали во мне умиления. Я не хотела проводить с ними время. У меня поликистоз яичников, и каждый гинеколог говорила, что мне нужно поторопиться с беременностью из-за диагноза. Другая докторша сказала, что у меня бесплодие из-за этого. Я расплакалась, хотя никогда не хотела детей. Просто в этот момент я почувствовала себя неполноценной. Потом я выяснила, что болезнь не препятствует беременности. Но многие с таким диагнозом не предохраняются, потому что врачи им ставят бесплодие. А потом девушки сталкиваются с нежелательной беременностью.
С возрастом возросло и давление родственников. На каждом празднике мне желали удачно выйти замуж. После замужества стали желать детей. Мне постоянно напоминают, что время идёт, а моложе я не становлюсь, и надо срочно заняться вопросом. Это отбивает любое желание общаться с семьёй. Апогеем стал мой разговор с матерью накануне свадьбы. Я только что окончила университет и устроилась на первую работу. А мама мне сказала, что уже можно не предохраняться и поскорее беременеть. Тогда я начала оправдываться, что у нас нет жилья, возможностей и что мы хотим пожить для себя. Сейчас я бы жёстко пресекла подобный разговор.
Я переживала, что моё время ограничено. Каждый день рождения воспринимался как приближение к дате, когда я перестану принадлежать себе. Об этом постоянно напоминали окружающие. Например, когда мне подарили электронное пианино, мне сказали: «Играй, пока играется. Когда дети появятся, времени на это не будет». Особенно забавно, что из-за проблем со спиной эти же люди выхватывают у меня все предметы тяжелее пяти килограммов. Но все продолжают желать мне деток, хотя беременность — это огромная нагрузка на позвоночник. Плюс несколько лет ребёнка ещё нужно носить на руках.
Меня спасло, что после замужества я переехала в другой город, и родители больше на меня не влияли. Моё мировоззрение изменилось. Я узнала о феминизме и женской гендерной социализации. Я поняла, что не хотеть детей — нормально. Что деторождение — возможность, а не обязанность. Что беременность и роды могут быть опасными даже для самой здоровой женщины. А мне точно не избежать осложнений из-за большого количества хронических заболеваний. Конечно, обидно, что мама знает о моих проблемах со здоровьем, но твердит, что роды «омолаживают». Однако теперь я знаю, что на её мировоззрение также повлияла женская гендерная социализация.
Я поняла, что родственники грубо нарушают мои границы. И я не должна это терпеть, даже если это делает пожилая бабушка. Сейчас я просто обрываю любой разговор о детях, говоря, что это моё личное дело. Я пока не решила этот вопрос с мужем. Мне кажется, что он не воспринимает мои слова всерьёз. Но я надеюсь, что мы с ним договоримся. Если нет, придётся признать, что наши пути расходятся. В этом вопросе я не готова идти на компромиссы и не хочу предавать себя. Мои глаза наконец-то открылись. Я поняла, что ценна сама по себе вне зависимости от наличия детей. «Функция» моего организма — не главное. Главное — это то, кем я являюсь и чего хочу.
Анастасия, Тверь
Я вышла замуж в 20 лет, и тогда я сама хотела ребёнка, но только одного. Мне не удавалось забеременеть целый год, и я уже отчаялась. Но настал момент: две полоски и токсикоз длиною в 24 недели. Беременность шла очень тяжело, врачи отправляли на аборт, но я не хотела. Через полгода токсикоз ушёл, остаток беременности и роды прошли относительно легко.
У меня был платный врач, но к началу родов он не успевал. Пока я ему не дозвонилась, со мной обращались как с куском мяса. Врач кричала: «Что ты орёшь, больно? А в постели не больно ноги раздвигать было?» После звонка моему доктору отношение резко изменилось.
Через полгода после родов начался ад, который закончился для меня подрывом здоровья, а для сына — психологической травмой. Я начала работать из дома, а муж сел мне на шею, начал бить и оскорблять. Ребёнку тоже доставалось. Когда сыну исполнилось три года, я выгнала мужа и развелась. Тогда на работе клиенты меня поддержали. Я работала по четыре часа в день, а остальное время проводила с сыном. Сейчас мы восстанавливаем его речь, которая нарушилась из-за психологической травмы.
Мы начали пытаться завести детей. После каждой неудачи он кричал, как сильно хочет дочь. Я плакала и просила его перестать давить. Он отвечал: «Почему я должен молчать о своих желаниях?» Через полгода две полоски. Токсикоз длился три месяца. Я сильно вымоталась за это время. Свекровь стала лезть в мою беременность, указывать, как и где мне рожать. Муж поддерживал своих родственников, а не меня. В какой-то момент дошло до скандала, потому что я попросила его оградить меня от их давления. Он разорался и сказал, что я плохая и неблагодарная. Он ушёл, забрав все накопления на роды и беременность.
Нервы меня подкосили, но я не могла лежать в больнице из-за сына. Появилась угроза выкидыша. Я просила мужа остаться хотя бы до конца срока, чтобы выносить нормального ребёнка. Он всё равно ушёл. У меня токсикоз, мало денег, анемия. Крошатся зубы, всё болит, отовсюду идёт кровь. В таком состоянии я занимаюсь сыном и пытаюсь заработать.
Я наслушалась много угроз от опеки, юристов, психологов в духе «Мы заберём у тебя старшего сына, если задумаешь отказаться от ребёнка». Только после слов: «Этот разговор записывается. На основании какого закона вы хотите отобрать старшего, если он обеспечен и у него всё есть?» — со мной начали говорить как с человеком. Отвечают: «А как вас ещё заставить оставить ребёнка? Получите материнский капитал, хорошие пособия». Договорились с органами опеки, что я отдаю ребёнка отцу из роддома, то есть пишу отказ и разрешение на усыновление.
Папа ребёнка на моё предложение говорит только: «Если у меня будет возможность, я избавлю тебя от этого ребёнка». Я ещё беременна. На роды пришлось занять денег. У нас в регионе зарплата 15–20 тысяч. Платные роды с анестезией, врачом и палатой стоят 45 тысяч. С трудом договорилась на кесарево сечение под общим наркозом.
Я для себя решила, что больше никогда не буду рожать. Несмотря на беременность, со мной знакомятся мужчины, и я сразу им это говорю. И они исчезают. Складывается впечатление, что им нужен инкубатор и прислуга. Хочу воспитать из сына достойного мужчину и зажить полностью для себя. И я надеюсь, что моя история даст девушкам понять, что рожать нужно, только если вы этого хотите. И оценивать риски для здоровья, потому что беременность сильно бьёт по всем органам».
Женщину в России принуждают к материнству. У вас есть право не рожать
«Почему до сих пор не родила?» Что отвечать на неудобные вопросы, истории женщин
Юлия Демакова писательница, блогерка, активистка
Полина Дробина феминистка
Адриана Имж психолог, автор книг, создатель благотворительного проекта психологической помощи «Адриатика».
Выходить замуж, рожать детей или ничего этого не делать — личное дело женщины. И любой выбор не делает ее хуже или лучше других. В этом убеждены «авторки» книги «#щастьематеринства», которая выросла из одноименного паблика — в нем делятся проблемами более 60 тысяч мам, которым рождение ребенка принесло не только счастье.
Мы постоянно слышим о том, что беременность — чудесная пора. На картинках в глянцевых журналах мы видим будущую мать, «летающую» в легком шифоновом платьице или комбинезончике, подчеркивающем округлый животик. Эта каноническая «беременяшка» с блеском в глазах и таинственной улыбкой ведет активный образ жизни: работает, занимается спортом, ходит с подругами в кафе, путешествует.
К сожалению, этот образ, формируемый СМИ по заказу государства, которому нужно выправить демографическую ситуацию, не имеет ничего общего с реальностью. При этом рождение детей вменяется женщине в обязанность: должна и точка.
Откуда берется это «должна»? Оно сидит в коллективном бессознательном. Средняя продолжительность нашей жизни — 70–80 лет. Но так стало относительно недавно. До появления антисептиков и антибиотиков люди едва доживали до 40 лет. Умирали от всего подряд — от простуды, глистов, чесотки, заражения крови. Чума и холера уносили в небытие целые города. Поэтому родить было действительно важно для выживания.
Времена изменились. Нас больше семи миллиардов. Однако страх вымирания все еще сидит в коллективном бессознательном и управляет поведением людей, которые живут шаблонами и стереотипами, а не собственным умом.
Тебе еще детей рожать!
#Щастьематеринства начинается не с рождения своего ребенка. Оно начинается с вашего рождения. Если вы родились в небогатой семье, как интеллектуально, так и материально, вы пропали.
Впервые вы столкнетесь со своим #щастьем довольно рано — когда вас начнут принуждать надевать омерзительные панталоны и колючие гамаши, потому что «вдруг надует, продует, отморозишь, потом детей не будет». Перспектива не иметь детей вас не пугает — вам пять, и гораздо сильнее вы переживаете о том, что вам неудобно, жарко и вы выглядите как шар. Но взрослые неумолимы.
Например, играя с сестренкой в куклы, я любила разыгрывать сцены, как моя кукла Наташа доблестно спасает куклу сестры Марину от подонка Кена, убивая его огромным количеством способов. Надеюсь, понятно, что применение этим моим порывам можно было бы найти, отдав меня обучаться боевым искусствам. Но это «не женское», материнство таких выходок не одобряет, а у нас дома был культ материнства, разве что алтаря не было этому отвратительному чудовищу.
С возрастом #щастье начинает обволакивать вас со всех сторон. Оно липкое, пахнет ванилином и тюрьмой, но вы этого еще не понимаете. Все, чем бы вы ни занялись, воспринимается с одной точки зрения материнства. Поэтому ваши занятия и увлечения делятся на два типа: «Молодец, это пригодится для рождения/воспитания детей» и «Да брось ты эту лабуду, кому ты такая нужна, умрешь старой девой в окружении сорока кошек».
И это говорят близкие люди, что самое парадоксальное — одного с вами пола: мама, бабушки, тетушки, учителя. И совершенно невозможно объяснить им, что ты делаешь что-то не для будущих детей, а для себя.
У каждой женщины наберутся тысячи таких примеров из собственной жизни. «Спорт — это хорошо, спортсменки рожают легче», «И что ты вечно в этих своих книгах торчишь? Зрение посадишь, запретят самой рожать кесарево придется делать», «Эти твои танцы портят тебе ноги. У тебя и так варикоз будет после родов — это у нас наследственное».
Все эти реплики играют с вами самую злую и жестокую шутку на свете: вы даже не задумываетесь, что может быть другой сценарий, что можно не рожать. Вообще. Никогда. Не по медицинским показаниям, а из собственного желания не рожать. Просто потому, что у вас есть такое право — иметь это желание и следовать ему. Без оправданий своего выбора и решения, более того — без озвучивания этого решения кому бы то ни было.
А потом — бах! — и вам 17. Сейчас я опишу себя в этом возрасте. Жаль, что этот анализ сделан только сейчас, по прошествии времени. Я заканчиваю школу, готовлюсь к выпускным экзаменам. Денег на поступление туда, куда я бы хотела, взять было неоткуда, поэтому готовилась к экзаменам я хреново. Все грандиозные планы о Питере, разводных мостах, закатах-рассветах и гениальных преподавателях в вузе рухнули, поэтому светил мне посредственный пед в богом забытом городишке.
Тратить на поступление туда силы и время я считала глупым, ибо прошла бы там и с минимальными баллами — именно так и получилось. Но страшно не это. Страшно то, что к этому моменту я уже планировала свою жизнь, оглядываясь на туманное и далекое, как мне казалось, материнство. Педагогический вуз был выбран по следующим причинам:
Отвратительно, правда? Я даже не мечтала. Материнство, которое висит над тобой, как дамоклов меч, не позволяет мечтать, в нем нет места мечтам. Передо мной был открыт весь мир, но я этого не видела. Я ощущала себя обманутой. Ведь детей у меня не было, но моя семья, мое окружение готовило меня к ним.
А еще было ощущение собственной неполноценности. В моей семье нерожавшую женщину не считают полноценной, она не имеет права голоса, все ее планы, идеи, желания — пустой звук. Поэтому неосознанно, стараясь, очевидно, угодить родным, все, что я делала, все решения, которые я принимала, я пропускала через фильтр материнства. И этот диссонанс — что детей у меня не было, но вся моя жизнь подспудно вертелась вокруг них — вгонял меня в тоску и панику.
В итоге в 18 я родила. Это было совершенно удивительно. Я открыла в себе способность испытывать огромной силы эмоции: ненависть, злобу, чистейшую ярость. Нет, безграничная радость и удовлетворение к этому набору не прилагались. Я узнала очень многое о своем теле. Я научилась сдерживать руку в последний момент перед ударом. Единственное, чего не было и по-прежнему нет — это счастья.
Какое ваше дело?
В нашем обществе любое отклонение от так называемой нормы карается изоляцией, мнимым сочувствием и желанием научить. У меня был период после свадьбы, когда каждая мало-мальски знакомая женщина задавала вопрос про детей. Проблемы были у мужа, но мы отмалчивались, а свекровь названивала моей маме с вопросами и «желанием» помочь деньгами на мое лечение. А когда возникли проблемы у меня, мама выдала: «Я же говорила, нужно было раньше думать! Скорее всего, без детей останетесь».
Мне на тот момент было всего 29 лет. Потом в течение месяца мама звонила раз в неделю с вопросом: «Есть ли хорошие новости?», имея в виду беременность, и на мой отрицательный ответ клала трубку. Офигительная поддержка!
В детстве я услышала, что в будущем мне предстоит стать мамой. Мне нередко говорили, чтобы я одевалась тепло, чтобы не застудить себе ничего, ведь мне еще детей иметь.
Пару раз прохожие говорили не сидеть на холодных камнях, хотя, казалось бы, какое бы им дело. Чувствую раздражение, особенно, если слышу подобное от незнакомого человека. Почему кто-то, во-первых, твердо уверен, что я обязательно буду рожать, а во-вторых, собирается, руководствуясь этой уверенностью, повлиять на мое поведение?
Если в целом о материнстве. От учителей я, наверное, ничего не слышала (не считая уроков биологии). Пара моих одноклассниц уже сейчас мечтают о ребеночке. Большинство подруг говорят, что им рано об этом думать, может быть, они родят в будущем, зависит от обстоятельств. Тетя рассказывала, что она не хотела иметь детей, но родила, чтобы «исполнить свое предназначение».
Я, если честно, не хочу детей. Я не очень люблю их, понимаю, сколько времени и сил нужно потратить на их воспитание, поэтому на данный момент беременность не планирую. Может быть, когда-нибудь поменяю свое мнение.
Я думаю, что это выбор каждой женщины — рожать или нет, и никто не должен влиять на него.
Довелось услышать в кабинете: «Почему в 26 не замужем еще? Родишь и все проблемы исчезнут! Пффф, а что, так сложно мужа найти?». Каждый врач (дерматолог, гинеколог) произносит эту фразу: «Родишь и все проблемы кончатся. В твоем-то возрасте уже давно пора».
26 лет — это же старуха. Уже молчу про то, что каждый знакомый/ая считает своим долгом указать мне, что в моем возрасте быть не замужем — это трагедия. «Как ты вообще живешь?», «Останешься вот так одна, потому что мужчины выбирают помоложе, а не ровесниц». Для них 30 лет — это край, старость.
Я очень эмоциональна и раньше всегда пыталась отшутиться или оправдаться, теперь просто говорю: «Мне норм и меня все устраивает», показывая, что тема закрыта. Думаю, что скоро буду отвечать: «Какое ваше дело?» — и, конечно, все знакомые будут говорить про меня: «Какая грубая и невоспитанная».
Ехала через пару дней после выкидыша в автобусе, рядом женщина, живем в одном доме, замучила вопросами: «А когда за вторым пойдете? Старший-то чего один растет? Надо второго уже рожать». Люди ужасно неделикатны. Меня рвало изнутри от боли физической и эмоциональной, а я должна была улыбаться и отвечать: «Да, пока планируем, скоро соберемся и за вторым».
Эти неудобные вопросы сначала раздражали, а потом просто надоело обращать внимание, и я просто отвечала: «Никогда!». Хотя родила старшего в 33 года и про второго тоже так говорила. Особенно запомнилась одна гинекологиня с жестким наездом: «Почему в 29 лет до сих пор нет детей?». Я спокойно ответила, что в мои планы не входит становиться матерью-одиночкой (ни мужа, ни серьезных отношений тогда не было). В ответ она начала нести пургу типа «кто хочет, тот найдет, как и от кого забеременеть». Всему свое время. Если дано, то будет, если не дано, значит, придет что-то другое!
Рожать надо только в случае, если этого хочется вам самим. Не маме, не родственникам, не подругам, не мужу, а вам.
Беременность — это не неизбежность для женщины.
Беременность — это не лучшее время в жизни женщины. Зачастую это сложно, тяжело, больно, неприятно и забирает кучу здоровья, нервов и денег.
Не имеет значения, какое решение вы примете — рожать или не рожать. Главное, чтобы это решение было осознанным и принималось вами, а не кем-то другим за вас.
ЖизньЧасики карьеристок тикают: Как женщин
по всему миру заставляли рожать
Краткая история пронатализма
Пронатализм — или натализм — это политика, поощряющая деторождение. С тех пор как учёные из разных стран поняли, что с помощью пропаганды, запретов и вознаграждений можно повлиять на демографию, политики стали использовать все доступные способы, чтобы увеличить рождаемость. Рассказываем, когда это началось, зачем нужен пронатализм и как он может ограничивать человеческую свободу.
Кто придумал беби-боксы
Долгое время деторождение казалось чем-то естественным — оно поощрялось, но никто не считал, что государство или учёные могут его контролировать. С древних времён во многих культурах от женщин ждали фертильности, в разных странах существовали свои обычаи и ритуалы, якобы помогающие деторождению. В патриархальных обществах материнство считали предназначением женщины, но курс на деторождение, тем не менее, существовал на уровне общества, а не государства. Политики и учёные не особенно вмешивались в эти вопросы. Всё стало меняться в XVIII веке, когда социология и демография вышли на новый уровень. Учёные стали выдвигать гипотезы о том, что уровень рождаемости можно отрегулировать с помощью законов и пропаганды. Политики поняли: при помощи науки можно увеличить «человеческий ресурс».
Первым повлиять на демографию в России попытался Пётр I, организовав учёт рождаемости и смертности. Выяснилось, что женщины-крестьянки часто избавлялись от нежеланных младенцев: выкидывали их или убивали. Обычно это происходило с незаконнорождёнными детьми — то есть появившимися вне брака. Так, в 1715 году Пётр I издал указ: «Избрать искусных жён для сохранения зазорных младенцев, которых жёны и девки рожают беззаконно…» Также он приказал, чтобы «таких младенцев в непристойные места не отмётывали, а приносили к гошпиталям и клали тайно в окно». То есть, другими словами, император учредил детские дома и придумал первые в России беби-боксы — места, куда можно тайно сдать ребёнка на попечение государству.
В сегодняшней России беби-боксы — предмет постоянных споров. Часто ревнители семейных традиций выступают против них. Елена Мизулина — председательница комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей — считает, что эти устройства могут «провоцировать матерей к отказу от детей». Так, хотя сегодня беби-боксы никак нельзя назвать частью пронаталистской политики государства, в петровские времена они стали шагом к улучшению демографической ситуации.
С тех пор политические лидеры в России и Европе стали всё больше задумываться о популяции подвластных им стран. Однако похвальная инициатива неизбежно обернулась проблемами: человеческая жизнь, женское тело и дети стали восприниматься в первую очередь как ресурс, нужный для выполнения целей, но не имеющий значения сам по себе.
Цель брака — продолжение рода
В XIX веке в разных странах стали регулярно проводить перепись населения. Социологи и демографы не просто следили за рождаемостью и смертностью, но и строили долгосрочные прогнозы, отслеживая тенденции. Первой страной, всерьёз взявшей курс на пронатализм, была Франция. В 1854–1855 годах перепись населения показала, что количество смертей превысило количество рождений. В 1870–1871 годах случилась Франко-прусская война, и ситуация стала ещё хуже. Чиновники испугались, что количество жителей сильно сократится и страна не сможет конкурировать с Германией в военных вопросах. Так в 1900 году учредили внепарламентскую комиссию по депопуляции — она провозгласила, что от рождаемости зависит «развитие, процветание и величие Франции».
После Первой мировой войны о демографии задумались и остальные европейские страны. Между двумя мировыми конфликтами численность населения стала для политиков ресурсом, от которого зависели оборонные силы территории. «В условиях соревнования и конфликта между государствами Британия может защищать свои идеалы, только обладая достаточным количеством людей. Сегодня же мы теряем большую часть нашего населения ещё до того, как она рождается или вырастает», — с такой речью выступил британский политик Герберт Сэмюэл. Подобные настроения были и в Германии. В 1917 году Генеральный штаб принял меморандум, в котором говорилось: «Снижение рождаемости началось в 1876 году, а с начала XX века стало нарастать угрожающими темпами. Если мы немедленно не положим конец этому злу, в скором времени положение Германии в мире станет шатким. Основа государства — семья; государство зависит от количества браков и их фертильности. Главная цель брака — продолжение рода».
Во Франции рекламу противозачаточных запретили в 1920 году, а через три года законодательство снова ужесточили —
и женщинам, прерывающим беременность,
и их врачам грозили тюремные сроки
Вместе с этим в Европе быстро распространялись социал-дарвинистские идеи — будто бы нации и этническое группы должны соревноваться между собой, борясь за выживание. Началась активная пропаганда деторождения. «Право иметь империю принадлежит тем людям, которые плодятся и размножаются, тем, кто обладает волей к увеличению своей расы на лице земли», — заявлял итальянский лидер Бенито Муссолини.
Кроме пропаганды материнства, европейские страны взялись и за жёсткие запретительные меры. В Германии аборты стали противозаконны ещё в 1872 году, а во время Первой мировой запретили рекламу противозачаточных средств. Во Франции рекламу противозачаточных запретили в 1920 году, а через три года законодательство снова ужесточили — теперь и женщинам, прерывающим беременность, и их врачам грозили тюремные сроки. В Италии в 1931 году ввели закон, по которому наказание за аборт могло составлять от двух до пяти лет лишения свободы.
В дополнение к пропаганде и запретам европейские страны стали придумывать программы поддержки для семей с детьми, а бездетных людей, наоборот, наказывать деньгами. В 1920 году французское правительство на 25 % повысило подоходный налог для людей старше 30 лет, не состоящих в браке, и на 10 % — для пар, которые состояли в браке дольше десяти лет, но так и не завели детей. Муссолини в 1927 году ввёл «налог на холостяков» — его должны были платить неженатые мужчины старше двадцати пяти лет.
Самоубийство нации
Примерно в то же время пронатализм как часть государственной политики стал зарождаться и в США. Штаты долгое время считались пуританским государством, где церковь сильно влияла на общественные настроения. Когда по всему миру женщины начали бороться за свои права, требовать высшего образования и места в науке, доктор Эдвард Кларк из Гарварда выпустил книгу «Пол и образование». Там он утверждал: «У девушек, посещающих колледж, мозг становится больше и тяжелее. Кровь, таким образом, приливает к мозгу и отливает от матки, в результате чего женщина может стать бесплодной». Весь первый тираж скупили за неделю, а позже книгу перевыпустили ещё шестнадцать раз.
В XX веке американский президент Теодор Рузвельт начал в своих выступлениях порицать американок за то, что они рожают «недостаточно детей». Он заявлял: на американскую землю приезжает так много мигрантов, что скоро их станет больше, чем самих «американцев». «Главное благословение для любой нации — оставить своё семя, чтобы было кому передать землю, — говорил он. — Главное проклятие — это бесплодие, а самому большому осуждению должны подвергаться те, кто намеренно лишается плода». В 1905 году Рузвельт заявил, что семьи, рожающие меньше двух детей, способствуют «самоубийству нации».
Американские политики и чиновники, как и европейские, в начале XX века увлеклись лженаукой евгеникой. Они предполагали, что можно «улучшить человеческий род», если поощрять рождаемость среди «здоровых» семей. Во многих штатах на сельскохозяйственных ярмарках, начиная с 1908 года, проводили конкурсы «лучших детей» и «лучших семей». Спонсором выступала организация Красный Крест, а судьями были врачи.
Участники предоставляли подробную семейную историю, в ней не должно было быть наследственных заболеваний, алкоголизма, ментальных расстройств. Врачи проверяли конкурсантов на сифилис, осматривали их зубы, проводили психологические тесты. Конкурсы были очень популярны: за победу давали медали и кубки, а для малообеспеченных семей это была возможность пройти бесплатный медосмотр. При этом они выполняли свои цели: такие конкурсы задумывались как пропаганда «правильных», «красивых» семей и должны были поощрять «здоровое» деторождение.
После Второй мировой войны мода на евгенику и идею «расовых соревнований» сошла на нет. К 60-м годам американские женщины получили доступ к экстренной контрацепции, в 70-е годы всё больше американок стали отказываться от замужества и деторождения в пользу карьеры. Пронатализм на государственном уровне на некоторое время приостановили, но из общественного сознания идея никуда не делась. Например, в 1978 году в The Washington Post вышла знаменитая заметка под названием «Часики карьеристок тикают». Именно после этого «тикающие часики» стали метафорой, известной по всему миру. Автор — кстати, мужчина — изображал женщину, чьи «биологические часы» тикают — так громко, что это слышно вокруг.
Она мать, она родит
В СССР власти долгое время не волновались из-за рождаемости: в 1920-х годах её уровень был примерно таким же, как до Первой мировой войны. Но потом начались коллективизация и индустриализация. Экономист и статистик Станислав Струмилин заметил, что, переселяясь в города, семьи рожают меньше детей. Также выяснилось, что более обеспеченные социальные слои населения предпочитают предохраняться или делать аборты. Самая низкая рождаемость стала наблюдаться среди советских офисных работниц и работников. В 1928 году в СССР она составляла 42,2 рождения на тысячу человек, а к 1932 году снизилась до 31 рождения на тысячу человек.
Советские лидеры решили: вопросы деторождения и семьи пора брать в свои руки. «В нашей жизни не может быть разрыва между личным и общественным, — писал в 1936 году член ЦКК РКП Арон Сольц. — У нас даже и такие, казалось бы, интимные вопросы, как семья, как рождение детей, из личных становятся общественными. Советская женщина не освобождена от той великой и почётной обязанности, которой наделила её природа: она мать, она родит. И это, бесспорно, не только её дело — это дело большой общественной значимости». Теперь деторождение уже не было личным делом каждой женщины. Быть матерью — значило принять участие в большой советской стройке. Лидеры настаивали: детей надо рожать и беречь «как строителей новой, прекрасной трудовой жизни, как сильных духовно и физически граждан, борцов за идеалы социализма и человечества».
Аборты в СССР были разрешены с 1920-х годов — их делали в больницах бесплатно, — также разрешены были любые контрацептивные средства. Однако по мере того, как власть брала курс на увеличение рождаемости, настроения менялись. В 1930-е годы не выделили средств на производство контрацептивов, а в 1936 году приказали убрать из продажи все противозачаточные средства, которые ещё оставались в магазинах. В 1936 году правительство выпустило постановление: теперь аборты разрешались только по медицинским причинам — в случае наследственного заболевания или угрозы жизни женщины. «Аборт не только вреден для здоровья женщины, но является серьёзным социальным злом, борьба с которым есть долг каждого сознательного гражданина, и прежде всего медицинских работников», — говорилось в постановлении.
Быть матерью — значило принять участие
в большой советской стройке. Лидеры настаивали: детей надо рожать и беречь «как строителей новой, прекрасной жизни»
Врач Александр Гофштейн в своей статье «Рационализация материнства» писал, что беременность бывает «продуктивной» и «непродуктивной» — в зависимости от того, приведёт ли она к рождению ребёнка. Ещё он подсчитал, что «оптимальная продуктивность» получается, когда женщина рожает трёх детей с интервалом в четыре года. Более частые беременности, по мнению Гофштейна, могли привести к «изношенности материнского организма» и «потере для коллектива общеполезного труда женщин».
Вместе с материнством советские власти начали активно продвигать брак, сексуальное воздержание и защиту от ЗППП. В 1936 году правительство усложнило развод. Раньше супруги могли запросто разойтись по заявлению одного из них и выплатить штраф в 3 рубля, однако теперь это стало сложной бюрократической процедурой, штраф за которую вырос до 50 рублей. Если в 20-е годы семью называли буржуазным пережитком, то теперь политики, испугавшись за демографию, изменили своё мнение. Наркомат здравоохранения выпускал десятки миллионов брошюр и плакатов о венерических заболеваниях.
Появился особый вид искусства — постановочные суды, или «санитарные суды». Это были инсценировки судебных процессов, где обличалась «сексуальная распущенность». Представления проходили в клубах для рабочих. Среди героев обычно были: беременная женщина, молодая мать, рабочий. Кто-то из персонажей обязательно вёл «распущенную» половую жизнь и страдал от ЗППП. Популярный сюжет — суд над женщиной, совершившей аборт. Как правило, её обвиняли в том, что она руководствовалась эгоистичными соображениями и нарушила свой долг перед советским обществом.
Ещё один известный сюжет — «Суд над про***й». Этот спектакль начали показывать в 20-е годы. Обвиняемая — женщина по фамилии Заборова — оказывала сексуальные услуги за деньги и заразила красноармейца Крестьянинова инфекцией. Защитник Заборовой объяснял залу: виновата не она сама, а капиталистический строй. Заборова — молодая мать, которая пошла на такой шаг ради своего младенца. «В семнадцать лет она, беспомощная, всеми брошенная, остановилась на перепутье двух дорог: по одной пойти — себя погубить, но ребёнка спасти, по другой — себя спасти, ребёнка погубить. И она, мать, недолго думала, не выбирала, конечно, ребёнка спасти своего, спасти какой угодно ценой, даже если себя погубить будет нужно… Она отдала ребёнка в деревню и сама пошла зарабатывать хлеб. На деньги, заработанные своим телом, она кормила ребёнка», — говорил защитник. В конце концов с Заборовой снимались все обвинения. Виновным признавался заражённый красноармеец Крестьянинов — в том, что пользовался услугами Заборовой.
В докладах наркомата перечислялись тысячи случаев незаконных абортов.
Часто подпольные операции совершались
в антисанитарных условиях и приводили
к смерти матерей
Кроме постановочных судов, важной частью пропаганды стал «санитарно-просветительский плакат». Например, в 1923 году художник А. Комаров выпустил серию плакатов «Митинг детей». На них младенцы шли с транспарантами: «Давайте нам грудное молоко», «Мы требуем груди матери», «Долой социальные болезни: сифилис, туберкулёз и алкоголизм». Как и при Петре I, в ранние советские годы детская смертность в основном была связана с необразованностью населения. Так что многие плакаты призывали матерей обращаться «к акушеркам, а не к повивальным бабкам».
Впрочем, кампания не привела к заметным результатам. К 1936 году в докладах наркомата перечислялись тысячи случаев незаконных абортов. Часто подпольные операции совершались в антисанитарных условиях и приводили к смерти женщин. Матери, получавшие выплаты за рождение детей, и обещали «рожать ещё», но на практике статистика оставалась неутешительной. В 1937 году в больницах провели 356 тысяч абортов, а в 1938-м — 417 600. 10 % из них были легальными операциями, связанными с состоянием здоровья. Остальные — «доделывание» неудачных криминальных абортов. Показатели рождаемости какое-то время увеличивались, но после 1938 года пошли на спад. В 1937 году выяснилось, что многие дети не ходят в школу, потому что у матерей нет денег на одежду и обувь для них. Советский пронатализм провалился.
Век деторождения
В 2012 году он вернулся к той же теме: «Если нация не способна себя сберегать и воспроизводить, если она утрачивает жизненные ориентиры и идеалы, ей и внешний враг не нужен. Всё и так развалится само по себе. Чтобы Россия была суверенной и сильной, нас должно быть больше и мы должны быть лучше в нравственности».
На сегодняшний день в России действует Концепция государственной семейной политики. Она направлена на «повышение авторитета родительства» и «утверждение традиционных семейных ценностей». С тех пор как в СССР запретили рекламу контрацепции и ограничили доступ к абортам, прошло почти сто лет. Ход истории показывает, что когда власти какого-либо государства берут курс на пронатализм, это не приносит заметных результатов. И тем не менее сегодня эта тема стала вновь подниматься: РПЦ и члены Госдумы регулярно предлагают вывести аборты из системы ОМС, а чиновники призывают женщин отказываться от образования в пользу деторождения.