девушка сбила троих детей ул авиаторов кто такая
Мажорка? Что известно о москвичке, устроившей смертельное ДТП с детьми
О виновнице ДТП поползло множество слухов, которые не имеют ничего общего с реальным положением дел.
Также появились сведения, что девушка из очень богатой семьи или, как иногда говорят, мажорка, и что помимо Mazda у нее в гараже стоит еще несколько элитных иномарок. Но и это, по всей вероятности, жадные до сенсаций газетчики взяли с потолка.
Как удалось выяснить, подержанную машину 2006 года выпуска студентке подарили родители за прилежную учебу в одном из столичных вузов. Стоит отметить, что училась девушка именно на факультете журналистики. Родители ее оказались вовсе не олигархи: отец — бывший силовик, мать — торговый представитель.
«Пишут, что Лера какая-то мажорка, что у нее в гараже кроме Mazda еще Infiniti и куча других машин. На самом деле, Mazda 3 — очень старая. Это машина, кажется, 2006 года выпуска. Раньше на ней ездила тетя Леры, у нее своя ветклиника. Когда Лера сдала на права, ей эту машину как первую отдали. За прилежную учебу в школе и поступление в универ, — цитирует сайт KP.RU подругу девушки.
После ДТП автолюбительница прошла медицинское освидетельствование, в ходе которого в крови ее не было найдено следов алкоголя или психотропных веществ. Да и сама девушка призналась, что за рулем засмотрелась в телефон и не заметила перехода. После ДТП она не стала пытаться скрыться с места аварии, а выскочила из машины и побежала к детям. Однако, как бы там ни было, сейчас девушке грозит до пяти лет тюрьмы и лишение водительских прав.
Страшное ДТП произошло на нерегулируемом пешеходном переходе на улице Авиаторов. 19-летняя девушка за рулем легковушки марки Mazda не стала тормозить перед идущими через дорогу мамой с тремя детьми и бабушкой. В результате столкновения пострадали девятимесячный младенец, а также малыши четырех и пяти лет.
Сильнее всех досталось пятилетнему мальчику — у него зафиксировали перелом основания черепа, он впал в кому. Для спасения его жизни на место аварии был вызван вертолет с медицинским оборудованием на борту, но, к сожалению, спасти жизнь ребенка так и не удалось.
Беременность в деле: Сбившая детей на Mazda останется на свободе?
Валерия Башкирова, которую обвиняют в том, что она сбила троих детей на пешеходном переходе, очень плохо чувствует себя под домашним арестом – об этом пишут СМИ со ссылкой на слова её родственников. Мол, ничего не ест, видит во сне кошмары. В соцсетях на такие заявления отреагировали мгновенно: подавляющее большинство пользователей восприняли их как начало кампании по «отмазыванию» от ответственности. И признаться, некоторые основания для таких предположений имеются.
Напомним подробности трагедии, происшедшей 16 июля на улице Авиаторов. Судя по записи с камеры видеонаблюдения, автомобиль, двигавшийся по правой полосе, остановился, чтобы пропустить семью, вышедшую на пешеходный переход. А машина, ехавшая в левой полосе, даже не притормозила перед зеброй. Итог – она просто снесла троих детей, один из которых, девятимесячный, находился в коляске. Взрослые не пострадали. А двое детишек, пяти и трёх лет, умерли в больнице.
Из той же видеозаписи можно сделать вывод, что Валерия, находившаяся за рулём «Мазды», непременно должна была заметить двигавшуюся по переходу семью как минимум метров за 10-15 до перехода, даже несмотря на машину в правом ряду. И ударить по тормозам. Должна была, но не заметила…
Возбуждено уголовное дело. Суд отправил подозреваемую под домашний арест, прокуратура настаивает на заключении под стражу. По официальной информации, алкоголя и наркотиков в крови Башкировой не обнаружено.
Эта дочь – кого надо дочь?
В СМИ прошла информация, что мать и тётя Валерии Башкировой долгое время работали в силовых структурах (якобы в строительном управлении ФСБ), после чего мама трудилась в одной из столичных управ. Отец – водитель высокопоставленного чиновника. Не с этим ли связана столь мягкая мера пресечения?
Есть и другие странности. «По-горячему» Башкирова призналась, что не заметила пешеходов на переходе, так как была слишком увлечена своим телефоном, однако позже сказала, что её ослепило солнце. Эту же причину (плюс неопытность) озвучил и отец девушки, добавив, что по его «приказу» она никогда не разговаривает по телефону за рулём.
Я не выгораживаю, это я проанализировал,
Настораживает и тот факт, что авто оформлено на тётю Валерии. Интересно, почему? Проходила информация, что якобы за этим авто числится несколько штрафов, однако девушка при этом с точки зрения закона абсолютно «чистая».
Наконец, ещё один нюанс. Председатель СКР Александр Бастрыкин поручил своим подчинённым ходатайствовать о передаче дела в Следственный комитет. При этом старший помощник руководителя столичного главка Следственного комитета России Юлия Иванова рассказала, что «ГСУ СК по Москве повторно запросило из полиции материалы уголовного дела о ДТП».
Повторно, понимаете? То есть с первого раза почему-то не передали? Кто-то очень хочет, чтобы расследованием занималась полиция, а не Следственный комитет?
Успеть забеременеть
Семья Валерии, судя по всему, не испытывает материальных затруднений. Соответственно, сугубо независимые и очень принципиальные СМИ могут представить ситуацию так, что мать виновата в смерти детей как минимум не меньше, чем Валерия: мол, малыши были на самокатах, а это нарушает ПДД. Более того: пробные вбросы на эту тему уже есть в соцсетях.
«Я определённо на стороне Валерии. Она уж точно не мамашка, которая толкала своих детей под колёса автомобиля, нарушив ПДД», – написал один из пользователей Twitter.
Параллельно нам будут рассказывать, как несчастная девушка мучается и кается, аж кушать и спать не может (про то, что двое маленьких детей уснули вечным сном, тактично промолчат). Наконец беременность – и отсрочка исполнения приговора…
Разве это не реалистичный сценарий?
Нечто похожее в нашей правовой реальности уже было. Помните, как дочь председателя Избирательной комиссии Иркутской области Анна Шавенкова в 2009 году сбила двух сестёр, одна из которых умерла, а другая осталась инвалидом? А Шавенкова сразу же после аварии, вместо того чтобы оказывать помощь пострадавшим, бросилась осматривать своё авто…
Суд приговорил Шавенкову к двум с половиной годам колонии-поселения и лишению права управлять автомобилем на пять лет. Однако вдруг выяснилось, что она беременна, поэтому суд отложил исполнение наказания до достижения ребёнком 14-летнего возраста. Затем из-за неких смягчающих обстоятельств судья заменил пятилетнее лишение прав на трёхлетнее, а в 2015 году Шавенкова была и вовсе освобождена от ответственности в связи с амнистией, приуроченной к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Если перенестись в наши реалии и допустить, что Башкирова будет осуждена: представьте, сколько поводов для очередной амнистии подвернётся за 14 лет, если ей, как выразился адвокат Владимир Неупокоев, «удастся забеременеть»?
Убить «быдло» – не преступление?
Не берёмся судить о конкретном случае, однако отношение многих оборзевших чиновников и их детей-мажоров к простым людям хорошо известно. Раздавить такого – это вроде как и не преступление.
– наглядно описал подобную логику один из пользователей Twitter.
Вот и сейчас общественность вполне справедливо опасается, что будут запущены все возможные механизмы «отмаза» – или по крайней мере минимизации наказания.
Пора звонить Пашаеву. Он специалист, и свидетелей организует, которые скажут, что она не была за рулём, и медэксперта, который подтвердит, что дети были пьяны,
– горько пошутили в Twitter.
Но в каждой шутке, как мы знаем, только доля шутки…
Впрочем, Пашаеву, может, позвонить всё-таки стоит. Защищаемый им Михаил Ефремов, как мы помним, получил на полную катушку. Вот и в данном случае народ требует от власти справедливого разбирательства и адекватного наказания.
Нашла подружек. Как сидит в СИЗО сбившая детей Башкирова
Башкирова 16 июля на своей «Мазде» сбила на пешеходном переходе в Москве троих детей, которых сопровождали мать и бабушка. Один из водителей остановился перед зеброй, чтобы пропустить многодетное семейство, а Валерия на полном ходу снесла малышей, чудом не задев родителей. Позже в больнице двое детей скончались.
18-летняя студентка факультета журналистики РАНХиГС Валерия Башкирова, сбившая на пешеходном переходе в Москве троих детей, рассказала об условиях в столичном женском СИЗО № 6 «Печатники». Поначалу девушку посадили под домашний арест. Но затем прокуратура потребовала ужесточить меру пресечения, и Валерию отправили в изолятор на два месяца, до 16 сентября 2021 года. Решение суда Башкирова слушала в слезах, а спустя пару дней его обжаловала.
Сдружилась с сокамерницами
Ранее появилась информация, что Башкирову поселили в одиночную камеру и в общую переводить не собираются, чтобы избежать возможной агрессии со стороны других арестанток, у которых есть дети. Но на самом деле никаких вип-условий Валерия не получила, пишет в «Московском комсомольце» посетившая ее в СИЗО член ОНК Москвы Ева Меркачева.
Валерия Башкирова. Фото: соцсети
Слезы, потеря веса, психолог, храм
Во время встречи с правозащитницей Башкирова расплакалась, но не из-за проблем в СИЗО. Ни сотрудники, ни сокамерницы не обзывают студентку «детоубийцей», поскольку понимают, что ее действия не были преднамеренными.
Башкирова рассказала, что похудела на три килограмма. Заключенная побеседовала с психологом, он будет регулярно ее навещать. Также Валерия попросила вывести ее в православный храм, который расположен прямо в здании СИЗО.
Валерия Башкирова. Фото: соцсети
Дело студентки Башкировой
Башкирова призналась, что «сидела в телефоне», поэтому не заметила людей на переходе, писал МК. Однако отец девушки это опроверг и сказал, что его дочь ослепило солнце и закрыл обзор грузовик. Водительский опыт девушки составлял менее года, машину ей отдала тетя.
Фото: пресс-служба Тверского суда
«Я поняла, что лучше ехать в колонию, потому что жить не могла»: рассказ отбывшей наказание виновницы смертельного ДТП
«Я смирилась с наказанием»
— Как произошло ДТП с вашим участием?
— Я сама в нём виновата. Мой водительский стаж был три года, сдавала на права сама. Но я была невнимательна. Я ехала по трассе к родителям в соседний регион. Перед дорогой надо было выспаться, но я этого не сделала. Уснула за рулём и проснулась от удара.
— Сами вызвали полицию?
— Нет, у меня сразу началась истерика, тряслись руки, меня как будто переклинило. Я не могла даже сориентироваться, где я нахожусь, что сотворила. А потом уже, на следующий день, накрыло осознание, чувство вины. Если бы со мной не говорили друзья, родные, не знаю, что бы я с собой сделала. Я до сих пор не могу это всё вспоминать.
— Ваши родные сразу узнали о случившемся?
— Да, почти сразу. Как они отнеслись? Как можно отнестись к тому, что твоё родное дитя насмерть сбило человека? Были паника, шок. Потом приняли, что это случилось.
— Какую позицию вы заняли на суде?
— Я, естественно, полностью признала вину. Я начала работать с психологом, обзвонила всех потерпевших… То есть детей погибшего, они все взрослые были. Я установила с ними контакт, принесла извинения и, конечно, сразу взяла всю ответственность на себя.
— Вы возмещали как-то ущерб?
— Гражданские иски мне не предъявляли. Но я лично поехала к дочери погибшего, вручила ей свой полис ОСАГО и все деньги, какие у меня были. Денег было мало — даже машина, за рулём которой я была, была взята в кредит. Потом ещё отправляла почтовыми переводами всё, что могла.
— Вам дали реальный срок. Были к этому морально готовы?
— Нет, не была. Я до последнего в глубине души надеялась на условный срок. Я же сама по образованию юрист, оценивала шансы и думала, что колонии не будет. А потом, когда прозвучал приговор первой инстанции, я смирилась.
Мне советовали не паниковать, цепляться к процессуальным нарушениям, чтобы дотянуть до амнистии на свободе, но я сдалась и смирилась с наказанием, собрала вещи и поехала в колонию.
Да, я надеялась на условное наказание, но моё состояние было таково, что я уже поняла: мне лучше ехать в колонию, потому что я не могла уже просто жить. Пока мне советовали разные варианты, как остаться на свободе, у меня были суицидальные мысли. Да, я подала апелляцию, но смирилась, когда она оставила приговор в силе, а кассационную жалобу подавать не стала.
Почему мне дали реальный срок? В нашем регионе практика довольно жёсткая по ДТП со смертельным исходом. В Москве, например, если погасишь гражданские иски и примиришься с потерпевшими, можно добиться условного срока, а у нас всё жёстче.
«Душу нельзя изливать никому»
— Где вы отбывали наказание? Как вас приняли?
— Я отбывала наказание в колонии-поселении в Пермском крае. Не могу сказать, что приняли как-то особо плохо или хорошо. Первые две недели был карантин — это обязательно для всех. Потом мне понадобилось месяца два или три, чтобы подстроиться, адаптироваться. Все осуждённые как один говорят, что невиновны, сидят ни за что, и под это тоже надо подстраиваться. Что касается режима, то наша колония-поселение называлась так скорее формально, начальник колонии установил там жёсткие правила и режим.
— С кем общались в колонии?
— В колонии есть два варианта поведения: или примыкаешь к какой-то группе осуждённых, или держишься сам по себе. Я сначала держалась сама по себе. Далее — все люди там разные, у нас была колония-поселение смешанная: было мужское общежитие, было женское. Было много не «первоходов», были осуждённые за мошенничество, был мужчина, судимый за изнасилование…
Специальных колоний для дэтэпэшников нет. У нас же отбывали наказание и осуждённые по делу о пожаре в клубе «Хромая лошадь» (в 2009 году в Перми произошёл пожар в ночном клубе «Хромая лошадь», погибли 156 человек. К уголовной ответственности по итогам расследования были привлечены девять человек, восемь из которых приговорили к реальным срокам лишения свободы. — RT). Через несколько месяцев у меня сложился круг общения, но в таком социуме надо быть очень аккуратным и придерживаться правил.
— Было страшно поначалу?
— Я очень боялась женщин в колонии. У нас была старшая, смотрящая барака. Она следила за порядком, контактировала с начальством колонии, не работала — вроде инвалид была. И у неё были свои приближённые. Была бабушка-одуванчик, инвалид, по мошенничеству сидела. Я потом поняла, что она постукивала начальству.
Там нужно играть по правилам и быть поверхностным, нельзя душу раскрывать. Одна из осуждённых по делу «Хромой лошади», например, как-то очень правильно себя ставила. И потом она же в возрасте была, могла и слово сказать. А я девочкой наивной была, не знала, что и как. Но вообще, от человека зависит.
А ещё же есть сотрудники ФСИН, которые могут за малейшую, с их точки зрения, провинность, зафиксировать нарушение — и тогда не сможешь выйти по УДО. Есть осуждённые, которые воруют вещи, есть те, кто стучит сотрудникам ФСИН, есть те, кто просто работает. Душу там нельзя изливать никому.
— Насколько у женщин в колонии сохраняются социальные связи на воле? Многих ждут мужья, родные, друзья?
— Всё зависит от того, кем был человек до того, как туда попал. Те же дэтэпэшники — это, как правило, самые обычные люди, часто с высшим образованием.
Если у человека на воле в семье были хорошие отношения, то чаще всего эти связи сохраняются. Если же, к примеру, девочка неблагополучная, из детдома, то её никто и не ждёт. В таких случаях в колонии часто образуются «парочки» — женщины ходят за ручку, вместе едят в столовой, работают. А была, например, замужняя девочка, тоже дэтэпэшница, как и я, и муж её ждал и поддерживал.
— Мы часто читаем, что зоны, где сидят женщины — «красные», то есть главные там — администрация, а не заключённые с высоким тюремным статусом.
— Я адвокат, и отбытие наказания мне помогло даже побывать на месте своих нынешних подопечных. Скажу так: почти все тюрьмы и СИЗО сейчас — «красные». «Чёрные» зоны — это всё же понятия из 90-х, так же как и АУЕ*. Сейчас это уже и на уровне законодательства искореняют, и в реальности такого почти нет в колониях.
— К вам часто приезжали на свидания родные?
— У меня не было свиданий. Родители проживают в другом регионе, они пожилые.
Если говорить о социальных связях, то мой мир разделился на до и после. От тех, от кого ожидала поддержки, я её почти не получила. Тем более что я держала произошедшее практически в секрете: об этом факте до сих пор знают только близкие люди или те, кому я считаю нужным, в том числе по работе, это сказать.
Но те знакомые, от кого не ожидала ничего, каким-то образом всё равно узнали, выяснили адрес колонии, писали письма, делали передачки. Моей связью с внешним миром была корреспонденция.
«Система заточена под наказание»
— Насколько система исполнения наказаний, по вашему мнению, способствует раскаянию и исправлению?
— Нисколько не способствует. Система заточена под наказание, но не под исправление. Сотрудникам колонии ты безразличен, для них мы все — зеки, и они гнут свою линию. Поэтому или человек сам по себе останется в душе преступником и сядет потом во второй, в третий раз, или он сам по себе склонен исправиться — и тогда выйдет и не будет нарушать закон. От отсидки это не зависит.
— Как вы со временем осознавали случившееся, приходили к раскаянию?
— После произошедшего я себя прокляла. Я не могла спать, были депрессия, суицидальные мысли. Я хотела даже не умереть, нет — сдохнуть. Было невыносимо видеть горе людей, близких того, кого я сбила насмерть.
На суде самое тяжёлое было не слушать приговор, а видеть потерпевших, когда понимаешь, что обратного хода нет. Одно дело — украденные деньги: их можно вернуть. А тут речь идёт о жизни человека.
Я сама изменилась после этого, стала более строгой, закрытой.
— Когда вы вышли на свободу по амнистии, было тяжело заново адаптироваться к обычной жизни?
— Мне очень повезло: были люди, которые меня ждали. Меня ждал мой шеф — адвокат, у которого я была помощником. Меня поддерживали люди, которые мне писали в колонию. А ещё мне было не на что жить, и одна подруга (даже не близкая) пустила меня первое время жить к себе бесплатно, и потом я уже встала на ноги. Но если у человека нет семьи, нет финансовой поддержки, то возвращаться из таких мест и строить жизнь с нуля очень сложно.
— Выйдя на свободу, вы стали адвокатом. Почему?
— Я и до произошедшего работала юристом. Я люблю свою работу и не допускала даже мысли, чтобы отказаться от неё. Мой опыт помогает лучше понять подзащитных. Я даже не о сочувствии, а о понимании, что именно их ждёт, поэтому я стараюсь делать свою работу по максимуму. А сделает ли человек выводы потом или нет — это не в моей власти.
— Какую позицию вы бы посоветовали занимать в суде людям, виновным в ДТП со смертельным исходом?
— Самая правильная позиция — полное признание вины и раскаяние. Возьмем для примера дело Михаила Ефремова. Я не знаю, по какому принципу он выбирал защитников, что ему говорили и обещали адвокаты, но я не понимаю, зачем было начинать процессуальную игру «признаю — не признаю», «за рулем был я — был не я». Судья и прокурор же не дураки, они всё понимают.
Смягчить наказание может только позиция признания вины и установления контакта с потерпевшими, родственниками. Нельзя уходить в стену. Причём контакт должен устанавливать не адвокат, а сам виновник аварии. Я своих подзащитных буквально беру за руку и говорю: «Звоните потерпевшим». Если не хотят общаться — вышлите им хотя бы телеграмму. Я понимаю, что виновнику ДТП тоже плохо, его гложет чувство вины, но так надо сделать.
— Что вы думаете об аварии в Москве, где студентка сбила насмерть двоих из троих детей?
— У меня тут есть два мнения: первое — обывателя, который при этом был на месте виновника, и второе — адвоката. Я смотрела видео аварии, я вижу, что происходит на российских дорогах. Я понимаю, что переживают родственники, и сама в ужасе от того, что произошло.
Меня саму несколько раз чуть не сбивали на пешеходном переходе, и после того, что случилось в моей жизни, я хожу очень аккуратно, оглядываюсь. У людей нет бдительности, а ПДД наизусть знают процентов десять водителей. Не все оценивают потенциальную и реальную опасность.
Скорость у неё была приличная, и она отвлеклась за рулём. При этом есть вопрос, почему дети не переходили дорогу рядом со взрослыми, а бежали впереди.
Теперь моя позиция как защитника. Я бы советовала родственникам девушки не развивать активность и не подключать какие-то связи — этим общество сыто по горло: то же дело блогера Эдварда Била, дело Ефремова… Дело Валерии Башкировой уже стало резонансным. Сама эта девушка — ей 18 лет — ещё не сформированный человек, сейчас рухнул её мир. Но надо найти в себе силы признать вину, принести извинения — и это должна делать она, а не её отец. Мне кажется, то, что отец в прошлом работал в правоохранительных органах, только сильнее разозлит общественность, поэтому ей надо будет работать самой вместе с адвокатом.
— Вы сейчас водите машину?
— Нет. У меня есть права, но после случившегося я ни разу не садилась за руль.
* Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ) признано экстремистским и запрещено на территории России по решению Верховного суда Российской Федерации от 17.08.2020.
Трагедия в Солнцево: подруге и однокурснице Алины Загитовой, сбившей насмерть детей, грозит до семи лет
На кадрах, попавших в Сеть, видно, что автомобиль несется по дороге с односторонним движением, не притормаживая перед «зеброй». Позже девушка скажет, что сидела в телефоне и не заметила переходивших дорогу людей.
Пятилетний мальчик, ехавший на велосипеде, получил перелом основания черепа и впал в кому. Его срочно эвакуировали с места ДТП вертолетом, но вечером 16 июля он скончался. 17 июля не стало и второго ребенка – он ехал по переходу на детском велосипеде без педалей. «Малыш в момент ДТП был на беговеле. Ему было три года», — сообщила в Telegram-канале Госавтоинспекции Москвы.
В больнице остается девятимесячная девочка, которую взрослые везли в коляске. Мама и бабушка также получили травмы.
Очевидцы утверждают: сразу после случившегося виновница трагедии вышла из автомобиля и, рыдая, стала кому-то звонить. Проходила информация, что Валерия Башкирова находилась в состоянии алкогольного опьянения, но позже эти сведения опровергли.
Валерия Башкирова всего год, как села за руль. Знакомые рассказывают, что Mazda 3, которой она управляла в момент аварии, не новая – ее подарила тетя, владелица ветеринарного салона. Так родственники поощрили девушку за поступление в Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС).
В этом году Башкирова закончила первый курс факультета журналистики. Название образовательной программы, по которой она обучается, звучит так: «Продюсирование и культурная политика Института государственной службы и управления». Валерия учится на коммерческой основе. Стоимость обучения за год – 345 тыс. руб. Бюджетные места по этому направлению здесь не предусмотрены.
Если посмотреть списки абитуриентов 2020 года, Валерия при поступлении действительно показала вполне приличный результат. Она получила 244 балла по результатам ЕГЭ и дополнительных вступительных испытаний и не намного отстала от лидера (279 баллов). В списке зачисленных Башкирова на 20-й строчке из 115-ти.
В этом она значительно обошла однокурсницу Алину Загитову, которая тоже стала студенткой факультета журналистки РАНХиГС в прошлом году. У олимпийской чемпионки по фигурному катанию всего 183 балла и 113-я строчка в списке поступивших.
Алина не раз рассказывала, что с новыми друзьями по академии у нее сложились теплые отношения, и выкладывала совместные фото. Даже на удаленке ребята постоянно общаются, и Загитова, несмотря на звездный статус, легко и естественно влилась в коллектив.
Что касается вождения автомобиля, хочется верить, что за рулем Алина ведет себя более благоразумно, чем подруга по РАНХиГС. После победы на Олимпийских играх 15-летняя чемпионка получила в награду BMW X6, который она отдала родителям. Правда, есть видео, где девушка управляет машиной в 16 лет, при этом не пристегнута ремнем безопасности. Сама Алина никак не объяснила этот эпизод, но наверняка рядом был кто-то из взрослых, и спортсменка просто училась. По достижении совершеннолетия Загитова получила наконец водительское удостоверение. А этой зимой прошла дополнительный курс безопасного вождения и теперь за рулем чувствует себя уверенно в любых экстремальных ситуациях.