дпнк в тюрьме что это такое
Новичок в тюрьме или как первоходу правильно вести себя в хате. Тюремная иерархия
Тюремное заключение – серьезное испытание для любого человека, не привыкшего к замкнутому пространству и довольно специфическому обществу. Особенно жестоко оно для первоходов, то есть людей, отбывающих заключение в первый раз.
ИВС, СИЗО, судебное заседание, приговор, этапирование, карантин, поселение на зоне – на каждом из этих этапов возможны ошибки, приводящие к поистине катастрофическим последствиям. Совершив одно неправильное действие даже по незнанию, можно попасть в касту неприкасаемых («обиженных»), откуда в ряды «мужиков», а тем более «блатных», уже пути нет.
О тюремной иерархии
Тюремное общество глубоко иерархично. Это накладывает жесткие рамки на систему взаимоотношений осужденных. Прежде всего имеет значение «масть» заключенного:
Костяк тюремного сообщества, этакая местная элита. Блатные пользуются максимальным количеством привилегий, но и ограничений на них налагается тоже много. «По понятиям», им запрещается работать, подчиняться администрации, заниматься уборкой, а ранее ворам в законе даже нельзя было иметь семьи. Блатные придерживаются строгих правил, и если вы их выучите, проблем быть не должно. Эти люди заинтересованы в сохранении порядка в камере, и из их числа назначаются положенцы и смотрящие, призванные не допустить беспредела. С ними лучше обращаться уважительно, но без подобострастия.
Самый многочисленный класс, так сказать, народ. Мужики спокойно работают, живут по общим правилам и рассчитывают побыстрее вернуться на волю, в обычное общество. Если первоходу удается избежать ошибок на старте, как правило, он становится мужиком. Это идеальная позиция.
А вот это как раз люди, которые эти самые ошибки совершили (за исключением добровольных гомосекусуалистов или сидящих по статьям за изнасилование). Обычно это неправильно сказанные слова и определенные поступки (воровство у своих, донос администрации, общение с другими людьми из этой касты). Ранее ритуал «опускания» предполагал совершение гомосексуального акта с потенциальной жертвой, сейчас такое встречается редко и преимущественно на малолетке. В женских тюрьмах и колониях гомосексуальные связи и вовсе не табу.
Пособники администрации, делающие для нее грязную работу в надежде на снисхождение. Быть частью этой группы низко, поэтому редко кто идет на сотрудничество с администрацией добровольно.
Вывод – постоянно держать глаза и уши открытыми.
Как войти «в хату»
Это, пожалуй, самый сложный момент, выводящий первохода на стартовую позицию. Благо, сейчас администрация тюрем старается разместить заключенных по камерам в соответствии с «мастью». Это дает возможность избежать конфликтов с первых часов заключения, а новички могут изучить тюремные правила в относительно спокойной обстановке, без пресса авторитетов.
При первом входе как в камеру, так и в барак, наиболее важны:
Лучше всего остановиться на нейтральном варианте типа «Добрый вечер», «Доброго здоровья», «Мир/вечер в хату». От панибратских приветствий, тем более с намеком на «масть» (типа «Привет, мужики» или «Здорова, пацаны»), лучше воздержаться.
Не стоит занимать с ходу свободную «шконку» (кровать). Следует поинтересоваться, свободно ли здесь и можно ли расположиться. Кстати, в зоне не «спрашивают» в обычном смысле этого слова, а «интересуются» – это тоже лучше усвоить. Если вдруг под ноги вам бросят полотенце, поднимать его не нужно, просто перешагните. А если скажут, что эта хата для «петухов», сделайте вид, что испугались и пару раз стукните в дверь с требованием перевести вас в другую камеру.
Один бывалый осужденный рассказывал, что самая жесткая прописка – на малолетке, где беспредел смешивается с устаревшими блатными понятиями во взрывоопасной пропорции. За неправильное поведение на прописке могут даже опустить физически, причем с жестоким избиением. Во взрослых тюрьмах и зонах (конечно, в «правильных») теперь прописка сводится преимущественно к разговору. Нового заключенного спрашивают, кто он «по жизни», за что сидит и так далее. В роли инициатора опроса обычно выступает смотрящий.
Общие правила поведения новичка в тюрьме
Первые несколько дней лучше посвятить изучению тюремных правил и без особой на то необходимости ни с кем не общаться. Исключение – собственно смотрящий, которому можно и нужно задавать вопросы. Это расценивается положительно: человек хочет жить спокойно, с соблюдением неписаных правил.
Прежде всего нужно запомнить главные постулаты:
Здороваться за руку в тюрьмах особо не принято, особенно с незнакомыми. Вдруг окажется, что этот человек – обиженный? С ними в принципе общаться не принято: нельзя прикасаться, сидеть за одним столом, пользоваться общими предметами. Вы можете отдать что-то обиженному из милосердия или в обмен на услугу, но к этой вещи уже прикасаться нельзя. Люди этой «масти» обязаны сами сообщать о своем статусе, дабы незнакомый человек ненароком не принял их за блатных или мужиков.
Бывает, другие заключенные сами лезут в душу, дабы поразвлечься и вывести первохода на какой-нибудь «косяк». Это признак плохого тона, откровенничать не нужно. Можно даже сообщить об этом смотрящему, ведь навязчивый собеседник может оказаться «наседкой», то есть тайным осведомителем правоохранительных органов или тюремной администрации.
Брать что-то чужое без разрешения категорически запрещено – это воровство у своих, то есть, крысятничество. Запомните: в тюрьме нет ничего «ничейного»! Если в чем-то нуждаетесь (сигареты, чай), попросите смотрящего выделить немного из общака (общего имущества). Но это придется вернуть как минимум в том же размере!
Одно упоминание об оральном сексе способно превратить честного мужика в обиженного. Поэтому вообще лучше не говорить о собственных сексуальных предпочтениях и опыте.
Это противоположная сторона медали: если вы не будете отвечать на вопросы и общаться в принципе ни с кем, это может быть расценено как высокомерие. Да и вообще замыкаться в себе, да еще и в таких условиях, губительно для психики.
Даже если вы на воле слыли мастером покера, ни в коем случае не садитесь играть с сидельцами на интерес. Не факт, что с вами будут играть честно, а карточные проигрыши не прощаются. Если не сможете отдать долг или выполнить желание выигравшего, автоматически станете обиженным. Отказаться просто – достаточно элементарного «не хочу».
Сегодня вам пришла передачка, и скоро ее не будет. Внесите что-то в общак, поделитесь с другими – человечность ценится везде, особенно там, где она в дефиците. Завтра помогут вам.
Будьте вежливы, но не покорны. В конфликты постарайтесь не вступать, тем более не инициируйте их. Все хотят жить спокойно, с минимумом проблем. Однако если на вас будут конкретно «наезжать», требовать выполнения какой-то работы (например, уборки камеры вне очереди), вымогать деньги, сигареты или продукты, нужно дать отпор. Если вы правы, за вас заступятся остальные осужденные, можно призвать в арбитры и смотрящего.
Не стоит принимать презенты от других сидельцев, пока вы не убедитесь, что это делается из дружеских побуждений (а в этом в первые дни разобраться точно невозможно). Иначе в ответ от вас потребуют какую-нибудь услугу (убрать камеру, помыть посуду, постирать белье вместо «дарителя»), и вы сами не заметите, как превратитесь в «шестерку» (малоуважаемого слугу на побегушках).
Общение новичка с бывалыми заключенными
В данном случае самое главное – соблюсти паритет. С одной стороны, осужденный должен быть вежлив и уважителен с другими сидельцами, с другой – ни при каких условиях не терять чувства собственного достоинства, иначе он лишится уважения.
Импульсивные слова и поступки не приветствуются в принципе: за каждое слово придется отвечать. И если вы оскорбили человека незаслуженно, он имеет полное право дать отпор физически. А может и призвать смотрящего, что чревато переводом скандалиста и клеветника в ранг неприкасаемых.
Особенно следует быть аккуратным с матерными выражениями – они всегда воспринимаются как агрессия, даже если не направлены на конкретного человека. Если оскорбили вас лично (особенно если «послали» или назвали любым синонимом, обозначающим пассивного гомосексуалиста), нужно жестко «спрашивать», то есть драться. Даже если вы слабее физически, такое прощать нельзя. Синяки и раны заживут, а вот безропотное «глотание» оскорблений наложит жесткий отпечаток на все дальнейшее пребывание в местах заключения.
Некоторые слова и выражения, абсолютно невинные с точки зрения обывателя, в тюрьме и на зоне трактуются совершенно иначе.
Краткий ликбез:
Тюремный жаргон обширен, привести в одной статье полный словарь по понятным причинам мы не можем. Постепенно этот специфический «сленг» усвоится.
Правила гигиены в местах лишения свободы
Правила личной гигиены в местах лишения свободы возведены практически в ранг религии. Первохода оценивают не только по заслугам и разговору, но и по чистоплотности. Это закономерно: в замкнутом пространстве любые нарушения гигиены ощущаются и обоняются особенно ярко.
После каждого посещения туалета следует тщательно мыть руки. Если заметят, что вы поздоровались с кем-то за руку, не совершив этой элементарной процедуры, могут призвать к ответу. Если вы уронили на пол какую-то вещь, ее нужно вымыть, а вот еду с пола поднимать уже категорически нельзя.
Нельзя есть, готовить пищу и чай в то время, когда кто-то находится в туалете. И напротив, если сокамерники сидят за столом, от посещения туалета нужно воздержаться. Ежедневно нужно мыть ноги, следить за чистотой вещей, проверять себя на наличие паразитов.
Тюрьма и жизнь за решеткой
Содержание
Новости
Поиск
Дежурная смена
В любой исправительной колонии есть дежурная смена. Это те, кто осуществляют контроль и порядок среди осужденных. Еще есть ответственный от руководства. Он заступает на суточное дежурство. Это сам начальник или его замы. Ответственными бывают начальники отделов: оперативного, безопасности, начальник санчасти. На сутки или двенадцать часов заступает дежурная смена ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) и помощник самого дежурного. С ними работают инспектора отдела безопасности. Таких смен несколько. Задачи перед дежурной сменой ставятся одинаковые, но вот методы работы у всех разные.
Колония на северо-западе России считалась пьяной. Бухали не только зеки, но и сотрудники. Последних не всегда можно было отличить от осужденных. Один инспектор отдела безопасности пропил все, в том числе и форму. На службу он ходил в арестантской робе, не совсем положняковой, а из милюстинового блестящего материала, как у блатных, только очень грязной и мятой.
Наш этап прибыл в колонию как раз в его дежурство. Хороший джинсовый костюм (страшный дефицит когда-то) я протащил сквозь шмон через нарядчика. Дорогой свитер, брюки, ботинки решил сдать на склад. Упаковал свои вещи в мешок, подписал на нем бирку и оставил в дежурке. Вечером мои вещи пропали. Когда я стал возмущаться, сержант в робе заорал, что я обвиняю в воровстве вертухаев, и посадил меня в клетку. Меня держали там до тех пор, пока я не снял претензии к пупкарям.
Дежурный в этой смене носил мундир и был майором. Еще он носил кличку Хабарик. Среди зеков ходили слухи, будто ДПНК собирает бычки с плаца. Наверное, это вранье. Просто дежурный отпускал нарушителей режима за выкуп, предпочитая сигареты с фильтром. За эту же валюту он разрешал позвонить по городскому телефону хоть в другую республику.
Еще один инспектор был, наоборот, очень толстым, и носил солнечные очки, как у кота Базилио в исполнении Ролана Быкова, даже в помещении и ночью. Он был относительно безвредный, но, видимо, испытывал на свободе дефицит общения. Потому он постоянно садился на ухо осужденным, рассказывая подолгу нудные истории из его неинтересной жизни. Вечером вся смена напивалась изъятого спирта и заваливались до утра спать. Только тощий шнырял по территории, вынюхивая нарушения, пока один раз не нарвался на поддатых бандитов, которые его жестко отпинали. Жаловаться он побоялся и больше обходы в одиночку не предпринимал.
В другой смене ДПНК отличался хорошей выправкой и до блеска надраенными сапогами. Только дослуживал он последний год до пенсии. Это я к тому, что среда обитании наложила неизгладимый отпечаток на майора. Был очень истеричным и обладал своеобразным алгоритмом мышления. Даже умные коллеги и заключенные не могли понять, что майор говорит. Дефектом речи он не страдал, но очень туманно излагал свои мысли, хотя и не пил спиртного.
Его помощником был прапорщик. Если он бывал трезвый, то вел себя адекватно. Много шутил и балагурил с зеками. В то же время хорошо нес службу, носом чуя нарушения распорядка и спрятанные запрещенные вещи. Стоило прапорщику остаканиться, как он сразу превращался в блатаря, который ругал ментов самым отборным матом и хулиганил в отношении их. Нередко этого прапора по приказу начальника сажали в камеру ШИЗО, чтобы протрезвел. Но он и там бунтовал и ругал сотрудников.
Инспектор отдела безопасности недавно отслужил срочную. Он имел внешность подростка, и по любому поводу краснел, как девушка при виде члена. Он был безынициативен и делал гадости только по приказу начальства. Например, сажал в ШИЗО или изымал неположенное. Остальное время он шатался по зоне как неприкаянный и терпеливо сносил грязные намеки сексуально озабоченных осужденных. Другой инспектор звался Живчик. Он носился по территории как заведенный и всюду совал свой нос. Но, так как всегда торопился, то не успевал делать замечания или делал их на ходу. Еще один инспектор проработал недолго. Его перевели из войск за пьянку. В колонии он быстро допился до «белочки» и уехал в дурку.
Следующая смена была особо интересна своим дежурным по кличке Анаболик. Огромный атлет, чемпион и рекордсмен СССР по силовому троеборью, совершенно отмороженный на всю голову, майор уважал только осужденных спортсменов. Остальных он пугал и тиранил физически. Его опасались даже отъявленные дебоширы, особенно после того, как он на воле у периметра побил пятерых бандитов, делавших переброс в зону. Еще Анаболик ненавидел женщин, так как его с сыном бросила жена. Помощником его был прапорщик с Кавказа. Не знаю, кто он был по национальности, но как всякое дитя гор, прапор был нудный и весьма своеобразно воспитанный, у него был свой кодекс поведения, зависимый от настроения и оппонента.
Инспектора в этой смене были безликие и запуганные Анаболиком. Выделялся только сержант небольшого роста. Он учился заочно и мечтал стать опером. Потому детально во все вникал и пытался веста с осужденными задушевные беседы. Но он был слишком молод и неопытен, потому часто нарывался на подначки и шутки.
Ответственные от руководства были тоже примечательны. Начальник носил кличку Обещалкин. Полковник избегал скандалов и стрессов. Осужденных он внимательно слушал и всячески поддерживал. Только никогда не держал слова. Зато всех одобрял и подбадривал.
Колонией рулил его зам по БиОР. Мрачный подполковник раньше занимал высокий пост в КГБ. Это он руководил захватом самолета с террористами Овечкиными. При штурме пострадали пассажиры, и руководителя захвата сделали крайним. Хорошо, что хоть в зону приняли и сохранили звание. Подполковнику везде мерещились заговоры. Обладая хорошей физической подготовкой, он мог вырубить осужденного, плохо его приветствующего. С блатными он не связывался, а тиранил «чертей». Заодно БиОР открыл на промке много кооперативов. Когда махинации вскрылись, он подвел под статью начальника, а сам ушел на повышение в другую зону. Кагэбэшные связи помогли.
Замполитом был казах по кличке Бублигумов. Он вечно устраивал заговоры и подбивал отрядников не подчиняться операм и отделу безопасности. Бублигумов был очень глуп и добр. Зеки его постоянно обманывали.
С замом по производству осужденные сталкивались редко. Если он заступал на сутки, то на промку приходила бухгалтерша. Они закрывались в кабинете и там занимались сексом. Зеки знали об этой связи. Не знал только муж бухгалтерши. Он работал у нас опером. Начальником оперативного отдела был капитан, очень подлый. Вроде и гадостей делал не больше других ментов, но морду имел крысячью, потому его не любили.
Отдел безопасности возглавлял тоже капитан, азербайджанец. У него из кабинета и от мундира постоянно несло анашой. Капитан любил гулять по зоне и чмырить опустившихся нарушителей режима. То оброненный хабарик им скормит, то обзовет неприлично. При этом истерично смеялся.
Остальные сотрудники не заслуживают отдельного рассказа. Такие служаки нас и перевоспитывали. Не подумайте, что я сгустил краски и специально очернил ментов. Поверьте, я еще многого не сказал. Добавлю лишь, что спившиеся инспектора заносили в зону любой запрет и прислуживали бандитам. Типа, бегали им за пивом через вахту. Начальство брало взятки за УДО. Странно, но личный состав нормально справлялся со своими должностными обязанностями.
Например, дежурной смене надо было: проводить три поверки-построения и пересчитывать осужденных, запускать машины через шлюз на промку и выпускать обратно, выводить осужденных на работу и обратно, считая их по карточкам, заводить на свидание родственников, приехавших на свиданку, принимать и отправлять этапы, устраивать плановые и внеплановые обыски и обходы, считать зеков по ночам, пресекать нарушения и конфликты, не допускать, чтобы осужденные принимали запрет с воли.
Александр Бутырин
По материалам газеты
«За решеткой» (№10 2009 г.)
Режимник в колючем интерьере
С мыслями вслух, цитатами по поводу и заметками на полях
«ВАШ ЧИФИР, СЭР!»
Крепкая нация пьёт только крепкий чай.
Джордж Оруэлл,
английский писатель
Попова и сотрудников его отдела по старой привычке называют «режимниками». Так же, как сотрудники отдела воспитательной работы остаются в обиходе «политиками». Так же, как помещение камерного типа по-прежнему кличут «БУР» (барак усиленного режима).
— Но есть же, наверное, и такие случаи, на которые этот редактор намекал?
— А действительно, что заставляет людей служить надзирателями? Ведь сам же ты говоришь: и тяжело, и платят мало.
У этой профессии, как ни странно слышать, есть своя романтика. Узнаёшь оборотную сторону жизни, с которой обычный обыватель, может, никогда и не столкнётся. Вникаешь в правила и «законы» арестантского сообщества, начинаешь разбираться в его «традициях». Становишься психологом, который часто с первого взгляда может, как говорят зэки, «выкупить» человека: узнать, что перед ним за птица. Я говорю не только о СИЗО и тюрьме. Те, кого пренебрежительно кличут «тюремщиками», часто глубже и тоньше разбираются в человеческих взаимоотношениях, чем десятки профессиональных психологов. За «колючкой» нередко яснее видны скрытые процессы, происходящие в обществе.
— А не кажется ли тебе, что места лишения свободы накладывают свой отпечаток на человека, который здесь служит? Подозрительность, стремление отыскать в людях отрицательные черты. Не может же каждодневное общение с преступником пройти бесследно!
Вот чему зона точно учит, так это трезвости взгляда. Предостерегает от излишней доверчивости. Подчёркивает теневые стороны человека. Причём нередко сам «тюремщик» этого не осознаёт. Невольно начинаешь «считывать» характер по выражению лица, жестам, интонации. Иногда в компании или с экрана телевизора «выцепишь» человека, который чем-то неуловимым тебе неприятен. И вдруг вспоминаешь: здорово он похож на «пассажира» из седьмого отряда! После этого вы можете петь мне об этой личности что угодно. Я о ней мнение составил. И практически не ошибался.
Незадолго до этого я стал свидетелем любопытного разговора Дмитрия Николаевича с одним из арестантов, который обратился к офицеру с просьбой защитить его от интриг «красных» (актива осуждённых):
— Гражданин майор, в натуре, пресс давит старшина! Я прихожу с «промки», а он мой матрац свернул и в каптёрке спрятал. Всё, говорит, собирайся в шизняк, за то что постель не убрал. Короче, я знаю, почему эти наезды идут! У него на меня давно зуб имеется! Но зачем эти дешёвые номера?!
А сейчас? Большинство арестантов на отоварку в ларьке заработать не может! Конечно, меньше стало ограничений на посылки-передачи, на свидания: с воли родные чаще могут «подогреть». Только ведь на «строгаче» у многих ниточка с домом давно оборвалась; к тому же и на воле житьё не сахар, «сиделец» и сам порой не хочет у своих детей кусок изо рта вырывать. А заработать негде. В 1993 мы на промзону больше 500 человек выводили. Сегодня производство в зоне еле теплится. «Мужика» занять нечем, он постоянно раздражён, в отрядах начинаются склоки, народ вспыхивает, как спички.
— Ну, от закавказских «авторитетов» избавились. Но ведь хватает и своих «босяков». От них же никуда не денешься. Есть ли перемены в среде российских арестантов? Чем они дышат, что у них на уме?
ПОСАДИ МЕНЯ, НАЧАЛЬНИК.
Раньше был у нас режим:
Зэк идёт, а мы лежим.
А теперь у нас режим:
Зэк идёт, а мы дрожим.
Ходовая шутка «тюремщиков»
— Но в последнее время часто приходится слышать о том, что на зонах возрождаются «воровские законы» и « традиции».
ЧЕЛОВЕК С КЛЕЙМОМ ВО ЛБУ
Не превращение порочного человека в добродетельного,
что недостижимо посредством наказания, а лишь
некоторое изменение к лучшему психической
конституции наказуемого, его характера,
достаточное для предупреждения рецидива.
С. Познышев. «Очерки тюрьмоведения». 1915 год
Бывших зэков не бывает.
Мнение старого вертухая
Попов скептически хмыкает:
Да сколько таких историй мне пришлось выслушать от осуждённых! И никто толком не может объяснить причину краха. Только вздыхают: вот если бы не сглупил, если бы сдержался. Но кабы бабушке да мудушки, так был бы дедушка.
Здесь надо заметить: сейчас от терминов, которые вспомнил Попов, в местах лишения свободы практически отказались. Даже систему переименовали: место «управления исправительно-трудовых учреждений», «службы по исправительным делам» заняла уголовно-исполнительная система. То есть, по идее, в местах лишения свободы только исполняется уголовное наказание.
— Почему так? Разве не блатных?
Зная такое отношение к активу, как ты думаешь, много людей по доброй воле наденет повязку на рукав? Идут только с прямым расчётом. Чтобы на волю выбраться пораньше, или свидание получить не день, а три. Или отпуск за пределами зоны. И так далее.
— Что тут особенного? Человек ищет, где лучше.
КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ «МУСОРА»
Тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного
дела сего зело истребны люди твёрдые, добрые, весёлые.
Пётр I, государь всея Руси
«Позвольте мне выразить надежду, что Русское правительство примет какие-либо меры к тому, чтобы его тюремная система не навлекла бы как ныне на Ваше Государство стыд и позор перед всем цивилизованным миром. »
Штрафной изолятор на зоне – что это, какие условия, за что попадают, права осужденного. Разница между ШИЗО и карцером
Пожалуй, не существует более «несвободного» места на любой зоне, чем ШИЗО. Эта аббревиатура расшифровывается как «штрафной изолятор». Туда помещают злостных нарушителей режима в ИУ или «провинившихся» по мнению администрации заключенных.
Максимальное количество суток в ШИЗО, которое может получить осужденный, равно 15. Однако у тюремной администрации есть множество способов обойти это правило.
ШИЗО и карцер: есть ли разница
Несведущие в «зоновской» терминологии люди зачастую называют ШИЗО карцером, что близко, но не тождественно по смыслу. Дело в том, что в учреждениях УИН карцеры отсутствуют как таковые – они есть исключительно в СИЗО, относящихся к системе МВД.
Карцер предусматривает исключительно одиночное содержание, количество человек в камере ШИЗО может достигать 8 (а иногда и более). Но «сидельцев» ШИЗО выводят на работу, да и вообще их быт более разнообразен благодаря хотя бы минимальному общению.
Ограничения на посылки, свидания, телевизор, расход средств с личного бюджета и так далее в карцере и ШИЗО аналогичные, то есть абсолютный запрет. Словом, как ни называй эти помещения, суть дела не меняется – это совсем не санатории.
Да, в крытых зонах (крытках, тюрьмах) ШИЗО мало отличаются от общих камер визуально, но максимальное ужесточение режима, прессинг со стороны администрации и тотальный запрет на курение делают помещение в ШИЗО суровым наказанием даже для видавших все осужденных.
Что представляет собой ШИЗО
ШИЗО – это особое отделение ИУ (колонии, тюрьмы), ТПП, где расположены камеры для нарушителей режима. Там же в этом особо строгом отделении находятся и ПКТ. Вся эта территория огорожена и охраняется отдельно: штрафники не могут перемещаться по колонии свободно.
Камеры рассчитаны на разное количество «постояльцев» – от 2 до 8 человек (по количеству коек-шконок). Зачастую количество сидельцев превышает число шконок (особенно после каких-нибудь массовых беспорядков), и тогда спать приходится по очереди.
Полы обычно бетонные, реже деревянные. В деревянных настилах проще прятать «запрещенку», поэтому администрация стремится максимально упростить процесс обыска. Стены – покрыты краской или штукатуркой, зачастую с «историческими» надписями бывавших «сидельцев».
Окно обязательно, причем оно должно открываться (открывает его охрана по просьбе обитателей ШИЗО, если в камере становится слишком уж душно). Решетки на окне, радиаторе отопления (кстати, температура в камере не должна опускаться ниже 16 0 С), лампе.
Шконки раскладываются только на время сна, обычно с 22.00 до 6.00. На это же время выдаются матрасы и постельное белье (утром их сдают на дневное хранение). Обязателен стол и места для сидения (пищу принимают либо в камере, либо на работе), но зачастую их делают настолько неудобными, что долго не просидишь. Впрочем, стол есть далеко не всегда, а «стулья» часто представляют собой либо полки-«жердочки», либо столбики небольшого диаметра.
По санитарным нормам, в камере должен быть нормальный унитаз и раковина со смесителем, причем хотя бы за условной перегородкой. Однако в отдаленных зонах можно и сейчас столкнуться с выносными ведрами, а умывальник и вовсе может отсутствовать.
Условия в ШИЗО отнюдь не санаторные, но благодаря усилиям правозащитников администрации большинства ИУ пытаются привести условия существования штрафников хоть к подобию соответствия установленным нормам.
Права и обязанности осужденного в ШИЗО
Помимо более чем спартанских условий существования, в соответствии со статьей 118 УИК РФ, на штрафников накладываются существенные ограничения. Запрещены:
Максимальная длительность прогулок – 1 час. Заключенные в ШИЗО могут и должны работать, но отдельно от других осужденных. Однако если осужденный учится, на занятия его не выводят и учителей не приглашают. Разрешены визиты исключительно духовных лиц.
По сути, сидельцы ШИЗО изолированы от остальной зоны: они отдельно принимают пищу, при необходимости лечатся в ЛИУ, проходят санобработку и помывку.
Камеры и прогулочную территорию убирают по очереди – на время уборки выдается соответствующий инвентарь. Теоретически график устанавливает администрация ИУ, но обычно распределением неприятных обязанностей занимаются сами осужденные, причем далеко не всегда справедливо.
Обратимся к Приказу Минюста РФ от 16 декабря 2016 г. № 295 «Об утверждении Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений». Там оговорен порядок пребывания осужденных в ТПП, в том числе и в ШИЗО. Заключенным запрещается брать с собой продукты и личные вещи – они сдаются на хранение и возвращаются по выходу из ШИЗО.
С собой можно взять:
Посуда, принадлежности для бритья и средства индивидуальной гигиены хранятся у дежурного и выдаются в соответствии с распорядком дня.
За что можно попасть в ШИЗО
В статье 116 УИК РФ имеется список нарушений, которые квалифицируются как злостные (мелкое хулиганство, отказ от работы, хранение, изготовление и употребление «запрещенки», подстрекательство к бунтам, гомосексуальные связи, конфликты с администрацией и многое другое). Впрочем, любое нарушение, совершенное дважды в течение года, автоматически превращается в злостное.
Обычно на первых порах ограничиваются выговорами, затем следует штраф, ШИЗО, ПКТ и ЕПКТ. Причем в ШИЗО можно попасть как с общей зоны, так и с ПКТ (БУРа).
Суд в данном случае не нужен: достаточно решения начальника ИУ, формального медосмотра – и здравствуй, изолятор. Однако инвалида I группы туда поместить не могут. Ряд ограничений касается и женщин (беременных, рожениц, имеющих детей до 3 лет в доме ребенка при ИУ).
Интересный момент: максимальное количество суток в ШИЗО равно 15. Ранее вторые 15 суток могли дать лишь «через матрас», то есть осужденного формально освобождали, а затем оформляли в ШИЗО по второму кругу, часто по надуманным причинам.
С выходом новой редакции УИК РФ необходимость в таких ухищрениях отпала: теперь можно получить еще 15 суток, не выходя из штрафного изолятора. Все просто: надпись на стене, отказ от уборки или работы, грубость по отношению к надзирателю, упомянутое выше курение – и вновь ШИЗО.
Из воспоминаний осужденных
Больше всего заключенные в ШИЗО страдают от отсутствия сигарет – эта простая радость для них под запретом. Конечно, бывалые осужденные знают, что такое «торпеда» и умело используют естественные отверстия для проноса и хранения «запрещенки». Однако и надзиратели не лыком шиты: зачастую на досмотры приглашают даже медиков, чтобы извлечь из заключенных тщательно спрятанную «запретку».
Борьба идет с переменным успехом, но в камерах все равно дымят, несмотря на запреты и запредельную духоту. До недавнего времени даже некурящие «правильные пацаны» должны были проносить для курящих табачные торпеды. Кстати, и тайная связь между камерами работает, несмотря на усилия администрации, так что «запрещенку» все-таки передают друг другу.
По сей день существует традиция пышной встречи с «кичи» (из ШИЗО). Сидельца встречают с помпой, выкладывая на столы самое лакомое и с кайфом чифирят. Особым шиком считается достать спиртного или наркотиков. Это, естественно, не касается представителей низших каст – так встречают только «уважаемых пацанов».