джамаатовские и тарикатовские кто такие
ru_muslima
ru_muslimaАльхамду лиЛлах, я Мусульманка
Нет мощи и силы кроме как у Аллаха
Источник: http://muslimka.ru/forum/index.php?showtopic=3204
Суфизм: делится на множество различных тарикатов, не поддающихся подсчету – как накшбандийский, шазилитский, кадиритский, тиджанийский, рифа’итский, ‘убудийский, мавлявитский и т.д., и чем больше времени проходит, тем больше появляется разных ответвлений и новых имен. Даже кадиритский тарикат, принесенный в Чечню Кунта-Хаджи, который в его время был единым тарикатом, теперь разделился на 32 тариката.
Все эти тарикаты названы по имени их основателей. Накшбандийский – по имени своего основателя Мухаммада Бахау-д-дина-шаха Накшбанда, кадиритский – по имени ‘Абду-ль-Кадира аль-Джиляни. ‘Убудийский тарикат назван по названию аварского села ‘Убуда в Дагестане, откуда был родом основатель этого тариката Мухаммад-хаджи аль-‘Убуди(?). А шазилитский – назван по имени Абу-ль-Хасана аш-Шазили, рафи’итский – по имени Ахмада ар-Рифа’и – так далее, до бесконечности.
Ни один их этих тарикатов не был известен во времена Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) и в лучшие века после него. На это указывает то, что в словах предков, дошедших до нас, не содержится упоминания этих тарикатов и их названий, но каждый их них появился и приобрел имя с появлением его основателя.
Последователи этих тарикатов называют себя по названию тариката, к которому принадлежит каждый из них, последователи накшбандийского тариката – накшбандийцами, кадиритского – кадиритами, ‘убудийского – ‘убудитами. И каждый из них отличается от других своим особым названием.
Последователи каждого тариката, при всем их множестве, утверждают, что они на Истинном Пути, и что их тарикат передавался по цепочке шейхов, которая восходит к Пророку (да благословит его Аллах и приветствует), а от него – к Джибрилю (мир ему), а от него – к Аллаху. Превыше Аллах того, что они говорят!
Что же касается их отношения к остальным тарикатам, то здесь их позиции различаются. Одни говорят, что все они – ложные, кроме того тариката, последователями которого они являются. Другие говорят, что они тоже являются истинным, поскольку число путей к Аллаху соответствует числу вздохов творений. И какой бы путь к Аллаху ты не избрал и по правилам какого бы тариката ты не поклонялся Аллаху, ты поступаешь правильно, если только намерение твое искрение, и не вредит различие тарикатов, обрядов поклонения, зикров и вирдов, и у каждого шейха свой путь в воспитании мюридов, свой зикр, свой «шариат», и все эти пути ведут к одной цели и эта цель Аллах.
Ахлю-с-Сунна: отрицают существование множества «путей» (тарикат) в Исламе. У Ислама – один путь, это путь, по которому следовал Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) и сподвижники после него, и это путь Корана и Сунны. Сказал Всевышний: «Скажи: «Таков мой путь. Я и мои последователи призываем к Аллаху согласно убеждению. Пречист Аллах, и я не являюсь одним из многобожников» (Йусуф, 108). И сказал Он: «Воистину, эта ваша религия (или община) – религия (или община) единая. Я же – ваш Господь. Поклоняйтесь же Мне!» (Пророки, 92).
Предает Ибн Мас’уд: «Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) начертил нам рукой линию и сказал: «Это – Прямой Путь Аллаха». И начертил линии справа и слева от нее и сказал: «Это – пути, среди которых нет ни одного, на котором бы не сидел Шайтан, призывая к нему». После чего прочитал Слова Всевышнего: «Таков Мой Прямой Путь. Следуйте по нему и не следуйте другими путями, поскольку они собьют вас с Его Пути» (Скот, 153)».
Поистине, множество тарикатов и принадлежность к ним приводит к разделению мусульман на партии и их фанатичной приверженности тем, к кому они себя относят, и это совершенно очевидно. А Ислам запретил разделение и причислил его к деяниям многобожников. Сказал Всевышний: «Крепко держитесь за вервь Аллаха все вместе, и не разделяйтесь» (Семейство ‘Имрана, 103).
И сказал Всевышний Аллах: «… и не будьте в числе многобожников, в числе тех, которые внесли раскол в свою религию и стали сектами, каждая из которых радуется тому, что имеет» (Румы, 31-32).
Как же может существовать множество путей к Аллаху, по числу душ творений, когда Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Сыны Израилевы разделились на семьдесят две общины (секты), а моя Умма разделится на семьдесят три общины, все они (попадут) в Огонь, кроме одной». Люди спросили: «Что это за община?». Он сказал: «(Это) то, на чем я и мои сподвижники».
И как может быть у каждого шейха свой зикр и свой «шариат», когда Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Кто сделал дело, которое не соответствует нашему делу, оно будет отвергнуто».
Если бы все обстояло так, как утверждают суфии и было бы разрешено каждому человеку поминать Аллаха и поклоняться ему, как он желает и как представляется ему наилучшим, не ограничиваясь тем, с чем пришел Пророк (да благословит его Аллах и приветствует)… То какая польза от обучения Пророком (да благословит его Аллах и приветствует) своей Уммы способу совершения зикров и обрядов поклонения? И зачем он сказал: «Молитесь, как вы видите, что молюсь я»?
Что же касается присвоения себе имен, так что каждая партия отличается от других своим особым названием, то это Ахлю-с-Сунна тоже отвергают. Они не принимают другого названия для мусульман, кроме того, которым назвал их Аллах и которым назвал их Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует). Аллах назвал нас в Коране мусульманами (муслимун). Сказал Всевышний: «Он (Аллах) нарек вас мусульманами до этого и здесь (в Коране)» (Хадж, 78). И назвал нас Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) джама’атом (аль-джама’а). Сказал он: «Иудеи разделились на семьдесят одну группу. Христиане разделились на семьдесят две группы, а моя Умма разделится на семьдесят три группы, все они (войдут) в Огонь, кроме одной, это – джама’ат (аль-джама’а)».
Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джама’а считают, что присвоение различных названий в религии является причиной разобщения мусульман в их религии. Поскольку если каждый из них относит себя к одному их этих новоизобретенных названий, то название это непременно будет любимее для него, чем все остальные. И, как следствие, все относящееся к этому названию дороже для него, чем то, что относится к другим названиям. А это и есть начало разделения, и дело не ограничится этим, но они постепенно дойдут до фанатичной приверженности своему тарикату и своим братьям по этому тарикату. И, в конце концов, дело дойдет до того, что они начнут враждовать друг с другом и даже сражаться между собой, как это, к сожалению, происходит сегодня.
Среди суфийских тарикатов есть такие, представители которых говорят: «Наш тарикат не является тарикатом в известном суфийском понимании, но это тарикат, придерживающийся Сунны и отдаляющийся от нововведения (бид’а)». Между мной и одним из последователей ‘убудийского тариката в Дагестане состоялся разговор на эту тему. Зовут его Абу Бакр, из села ‘Урата. Он сказал: «Наш тарикат есть ни что иное, как соблюдение Сунны, что же, он не является дозволенным, даже будучи таковым?». Я сказал: «Есть ли у вас название, которое отличает вас от других мусульман?». Он ответил: «Да, мы – ‘убудиты». Я сказал ему: «Есть ли у вас шейх, с которым вы связаны, и вирды которого исполняете?». Он ответил: «Да, это Мухаммад-Хаджи аль-‘Убуди». Я сказал ему: «Значит (ваш тарикат) не разрешен, даже если вы придерживаетесь Сунны и отдаляетесь от нововведений, но при этом отличаетесь от других особым названием, а это не разрешено». Он спросил: «Почему?». Я сказал: «Во-первых, потому что вы никогда не сможете объединить всех мусульман мира под этим названием, а если вы этого не сделаете, у других появятся другие названия, присущие только им. Распространятся партии и попадут под определение, приводимое в аяте «Ты не имеешь никакого отношения к тем, которые раскололи свою религию и разделились на секты. Их дело находится у Аллаха, и позднее Он сообщит им о том, что они совершали» (Скот, 59). Во-вторых, вы взяли себе название, которое не упоминается ни в Коране, ни в Сунне. Добавь к этому, что ваш тарикат не является чистой Сунной, как вы утверждаете, но он, подобно другим суфийским тарикатам, содержит в себе противоречия Сунне, даже если они и менее значительны, чем в других тарикатах». И я привел ему некоторые противоречия Сунне, о существовании которых в их тарикате я знаю, в качестве примера.
Что же касается того, что мы стали известны среди людей под названием «ваххабиты», то это не мы так себя назвали, но наши противники, которые желают опорочить нас и выдумывают для этого прозвища, которыми мы не довольны. Мы, Ахлю-с-Сунна ва-ль-Джама’а, отвергаем это название «ваххабит», не поддерживаем его и не принимаем.
Так суфии дают нам и себе прозвища, разрушающие опору мусульман, разбивающие их единство, и последствия этого коснутся их, а не нас, поскольку постановление аята «… и не называйте друг друга оскорбительными прозвищами. Скверно называться нечестивцем после того, как уверовал» (Комнаты, 11) распространяется на них, а не на нас.
О тотальной исламизации московских тюрем рассказывает непосредственный очевидец этого процесса.
«Бутырка». Мой сосед, парень из Енакиево (ныне Донецкая народная республика) получает по дороге «мульку» (внутритюремная переписка в условиях скуки и безделья ведется весьма активно) от знакомого. Читает, меняется в лице и без единого слова передает мне: «Ассаламу алейкум» —пишет вчерашний Вова — «вчера я принял Ислам, называй меня теперь Иса. Мусульманская вера самая верная и крепкая, я хочу помочь и тебе открыть свет истины».
Ситуация достаточно типичная для московских СИЗО, где православные славяне давно в меньшинстве. Это отражает и меняющуюся этно-религиозную структуру и города Москвы, и преступного мира. При этом следует учитывать, что уровень религиозности / вовлеченности в церковную жизнь у нас значительно ниже, нежели у выходцев из среднеазиатских и кавказских регионов.
Оказываясь в меньшинстве, формально православные зачастую вынуждены под постоянным давлением инославных принимать чужое и чуждое вероисповедание. Наблюдал множество подобных случаев, а о еще большем количестве слышал. Находясь долгое время в атмосфере средневекового мракобесия, которую формируют носители определенной ментальности, где преобладают такие темы для обсуждения, как джинны,у кого и как их изгоняли, к кому ночью приходил шайтан, почему нельзя спать на животе (придет шайтан и совершит действия развратного характера), судьба женщины-крысы (она топтала Коран и Аллах превратил ее в крысу и теперь ее возят в клетке по мечетям и показывают в назидание), человек, помещенный в подобное окружение, постепенно и сам меняется, изменяется его психологическое состояние, искажается картина мира. Он погружается в эту атмосферу вязкого безумия, где практически все связанное с отношениями с женщиной является грязным и запретным, а вот, например, близкая дружба с осликами — это ОК и даже обязательно для юношей, чтобы быть принятыми в круг взрослых мужчин, и его сознание тоже трансформируется.
Одновременно ему ненавязчиво объясняют, что свинину есть вредно, что туалетной бумагой пользоваться не надо — есть бутылка с водой, потом предлагают книгу, где есть ответы на все прочие простые и сложные вопросы, и в какой-то момент человек, не обладающий сформированным религиозным мировоззрением, искренне решает, что надо делать намаз вместе со всеми, джамаатом. Есть в этом и элементы мимикрии, и стокгольмского синдрома. Надо учитывать также и особенности восприятия человека, чей окружающий мир искусственно сужен до тесной, душной камеры и людей в ней, а поток внешней информации также резко ограничен (в некоторых СИЗО не то что специально не дают телевизоров, но не допускают и книги / периодики, а переписку серьезно усложняют, вплоть до уничтожения входящих / исходящих писем — все это для создания атмосферы вакуума и подавления воли того, кто в нем содержится).
Почему происходит акт перемены веры? Примитивное, архаичное сознание воспринимает вне-религиозного человека (т.е. атеиста, коими является процентов 50 славян, по крайней мере, в момент попадания в тюрьму, потом уровень верующих людей растёт, вопрос лишь в том к какой из религий они придут) как «кафира», которого необходимо «спасти», то есть обратить. Верующий человек, христианин, «человек книги» всегда сможет установить с инославными, например теми же мусульманами, паритет, его они поймут. А вот тот, кто определяется как атеист, им непонятен, при этом такой человек и дискутировать на религиозные темы на должном уровне (т.е. отстоять свою точку зрения, право на независимость) как правило, не может, а уйти от подобного мировоззренческого разговора в условиях заключения невозможно. При этом всё вышеописанное свойственно, в основном, гражданам иностранных государств, в основном Средней Азии. Наш Северный Кавказ в массе своей проявляет вменяемость и негативно относится как к прозелитизму/обращению, так и к самому факту перемены веры.
Бывают и иные случаи. Например, принимают ислам в обмен на решение проблемы — проиграл в карты крупную сумму, а отдавать нечем. Попросил заступничества у чеченцев, остальная умма опасается их из-за их чрезвычайной сплочённости, а в обмен за решение своих проблем пообещал принять ислам. Тут надо учитывать, что вести даават, т.е. призыв к вере, обязанность каждого мусульманина, так сказано в Коране, поэтому отказать подобному просителю они просто не могут, но какое-то уважение в их среде он вряд ли заслужит.
Есть примеры обращения в ислам не только русских, но и армян, и китайцев (то что видел я лично). На «Бутырке» вообще часто можно увидеть русского с молельным ковриком подмышкой и Кораном в руках. Но зачастую такое принятие ислама носит ситуационный, имитационный характер — например, на моих глазах один такой новообращённый, поменяв камеру и оказавшись вдалеке от своих «духовных наставников», сразу же побежал к батюшке каяться и исповедоваться.
Процитирую же «За имя Его» философа Дмитрия Борисова из сборника его работ «Пляски Макабра»: «Исламисты мастера пропаганды. И борьба с ней сугубо репрессивными методами мало эффективна. Сегодня в российских тюрьмах и лагерях они успешно переформатируют души тех, кто только по рождению православный. Они дают простые, чёткие ответы на самые сложные вопросы. И главный из них всё тот же: «Делай Джихад» и всё прочее приложится… И вот горят церкви. «Русские» ваххабиты, уходя в дагестанские горы, с Кораном и автоматом в поисках света всё глубже погружаются во тьму. И возвращаются в русские горы уже живыми бомбами. ».
Процессы исламизации являются угрозой и для ФСИН. т.к. «джамаатовские», не признавая традиционную тюремную иерархию, через которую ФСИН и контролирует свои богадельни, выстраивают свою параллельную, никому не подконтрольную иерархию. Яркий пример — ситуация в дагестанский лагерях «Тюбе» и «Шамхал», где граница между «джамаатовскими» и остальными заключёнными уже окрашена кровью.
Обратить внимание на данную проблему должна и Русская Православная Церковь, чьи иерархи имеют влияние на руководство ФСИН. На сегодня же пастырское служение, по крайней мере, в московских СИЗО, зачастую носит абсолютно формальный характер. Могу утверждать это по опыту содержания в 3-х московских СИЗО и сравнивать с работой Сербской Православной Церкви в Белградской тюрьме (CZ Beograd), сравнение далеко не в пользу отечественного опыта.
Епископ красногорский Иринарх, глава Синодального отдела РПЦ МП по тюремному служению в интервью газете «Мир Всем» №7-8 за 2014г., издающейся этим же отделом, заявил, что «в тюрьмах России, как и на свободе, около 80% заключённых причисляет себя к Православию». Не знаю про тюрьмы всей России, но в московских СИЗО славян от 30% до 50%, причём примерно половина из них, как впрочем и на воле, определяется как атеисты. И вот как раз борьбу за их души РПЦ исламистам проигрывает. Есть ощущение, что РПЦ и не в курсе, что такая борьба ведётся. Для понимания этно-религиозного состава в московских СИЗО приведу в качестве примера статистику по спецблоку СИЗО 77/7 «Капотня» на середину апреля 2015 года. 8 камер, 34 человека. Из 34 человек — 19 граждане России. Из них 13 формально христиане (т.е. этнические славяне) и 6 мусульман (Северный Кавказ).
Из 15 иностранцев: 3 гражданина КНР, 2 — Молдавии (Христиане). 1 — Абхазии (христианин), 3 — Армении (армянин — христианин, езид — христианин и езид — мусульманин), 1 — Узбекистана (мусульманин), 4 — Таджикистана (мусульмане), 1 — Азербайджана (мусульманин).
Итого: 18 христиан, 13 мусульман, 3 китайца. И тут надо учитывать, что уровень религиозности у мусульман в среднем выше, чем у христиан.
Кстати, рядовые священники, несущие пастырское служение в СИЗО г. Москвы данную проблему вполне осознают, формальность их присутствия в тюрьмах не их вина, а скорее бюрократический препон внутри ФСИН. Единственный раз на службе в храме за 1,5 года в российских СИЗО я был в феврале 2014 г. на «Бутырке». Помимо меня, там было всего лишь 12 человек (из около 2 тысяч содержащихся там). Попросту не вывозят в храм, а когда вывозят, то приглашают далеко не всех. И о чём была проповедь батюшки? О басурманах и брани духовной. Видимо, наболело.
Изложив суть проблемы, верно было бы указать пути её решения.
Необходимые поправки в 76-й федеральный закон «Об общественном контроле соблюдения прав человека в местах принудительного содержания», в соответствии с которым функционирует ОНК (Общественная Наблюдательная Комиссия), которые позволят религиозным организациям напрямую выдвигать своих представителей в ОНК. А далее батюшки уже как члены ОНК будут иметь возможность мониторить ситуацию и через руководство синодального отдела по церковному служению в тюрьмах оказывать давление на ФСИН, дабы пресекать факты прозелитизма со стороны исламистов, т.е. п
Религиозная идентичность Дагестанцев: традиционализм и ваххабизм
Понятие «религиозная идентичность» активно используется в философских и социологических работах.
С.Т. Антоненко считает, что современную Россию можно охарактеризовать как пространство мутирующих неустойчивых идентичностей. У большей части верующих нет ясных представлений об основах вероучения, канонах религиозной жизни.
Анализируя проведённые социологические исследования, Мчедлов М.П. констатирует: «… религиозная самоидентификация осуществляется не по принадлежности к той или иной религии, а на основе соотнесения себя с определённой культурой, национальным образом жизни»[7].
Чтоб выявить сущность проблемы религиозной идентичности в Дагестане, мы с вами рассмотрим религиозную идентичность дагестанцев в период Шамиля, ознаменованный созданием теократического государства имамат; период распада СССР и появление новых лидеров, наставников, создание ДУМД; религиозная идентичность в реальности сегодняшнего дня, и появление новых формирований: «лесных», «джамаатовских».
Одним из формирующих идентичность факторов является религия. Ислам в Дагестане – это один из факторов, формирующих местную идентичность, воздействующих на мировоззрение индивида, этнического социума.
Исламское возрождение в Дагестане уходит своими корнями в VII-VIII вв. период Арабского Халифата. Второе усиление исламского возрождения в виде мюридизма ознаменовано с именем Имама Шамиля, возникновение на территории Дагестана теократического государства имамат. Третье исламское возрождение в современном Дагестане в 90-е годы XX в., означало в первую очередь возрождение суфийских братств или тарикатов [5].
Отношения между тарикатскими общинами складываются сложно, особенностью стало стремление шейхов получить право на наставничество (араб. иджаза) сразу по линии нескольких братств. Из числа распространённых здесь тарикатов (путей) можно выделить следующие: Накшбандийя, Шазилийя и Кадирийя. Первые два пути стремительно растут и развиваются в Дагестане, а последний получил наибольшее распространение в Чечне и Ингушетии под предводительством Кунта-хаджи. Роль наставничества в Дагестане принадлежат Саиду-афанди Чиркейскому и Сиражутдину Хурикскому, они относятся к одним и тем же тарикатам, что, однако не смягчает существующего между ними конфликта [2].
В 1950–1970-е годы политика массовых и постоянных переселений горцев на равнину вызывала недовольство среди равнинного населения, тюрки-мусульмане оказались меньшинством на своей «исконной этнической территории». Русские были вынуждены уезжать из-за притеснения [4]. Особенно болезненно это переживают кумыки, привыкшие считать себя «более цивилизованными» по сравнению с горцами. В пику им их аварские и другие горские оппоненты утверждают, что мусульмане равнины благодаря связям с русскими утратили свою мусульманскую идентичность. Горцы считают, что только в горах есть еще настоящие мусульманские ученые и алимы.
Религиозная политика государства в конце «Перестройки» способствовала возникновению духовных управлений мусульман (ДУМ), если при СССР их было только четыре, сегодня в России их число достигло 43 [9]. В 90-е года Дагестане создаётся своё ДУМ, как и во всех других субъектах РФ, главой которого был назначен Багаутдин Исаев по национальности кумык. В тот период между тремя национальными общинами республики сложился своеобразный баланс: компартия и ДУМД контролировались соответственно аварцами и кумыками, а республиканский Верховный Совет возглавлял даргинец Магомедали Магомедов. Распад Советского Союза и крушение КПСС нарушили это равновесие сил. В 1992 году аварцы захватили ДУМД, этот факт вызвал резонанс среди других населений региона, которые тоже создали свои ДУМ. Конец этому дроблению был положен законом, запретившим создание ДУМ по этническому признаку, таким образом, остался один единственный официальный орган — проаварское ДУМД, представляющий интересы дагестанских мусульман. Контроль над ДУМД открывает доступ к огромным денежным ресурсам, прежде всего к доходам от организации хаджа. Под предлогом «борьбы с ваххабизмом» ДУМД выстроило в Дагестане собственную иерархическую систему представителей районных и городских алимов и имамов, которые проверяли деятельность сельских алимов. Финансируется это иерархическая система правительством Дагестана. Спрашивается, откуда берутся деньги на данную низовую систему оплаты в начале, городских, далее районных и наконец, сельских имамов?
Шесть кумыкских районов, 2 города и 12 районов Южного Дагестана отказались войти в иерархическую систему, не допуская на свою территорию представителей ДУМД. Каким-то удивительным образом, не имея на то доказательств, стали утверждать, что именно с этой части населения идут нетрадиционные направления Ислама, такие как салафизм и ваххабизм.
Чтобы закрыть конкурирующий исламский вуз «Арафат» в южном Дагестане, ДУМД при поддержке милиции обвинили студентов и преподавателей в ваххабизме. Однако это не подтвердилось, тогда милиция стала придираться к руководству Института по поводу нарушения санитарных, строительных и противопожарных норм, задержали несколько молодых людей школьного возраста, после вовсе штурмовали здание. Однако допущенные при этом избиения гражданского населения и нарушения норм российского законодательства вынудили правительство республики во главе с председателем Госсовета вмешаться в конфликт.
Возвращаясь к нашей теме, хотелось бы отметить количество мечетей и школ, стремительно быстро появившихся в Дагестане [3].
Война идёт не только с дагестанскими властями и милицией, бандподполье упорно борется и против традиционной дагестанской ментальности, исконно горских традиций, уходящих своими корнями как раз не в ислам, а в язычество, в адаты, то есть в не писаные законы и нормы поведения. Идеи радикального исламского интернационала несут Дагестану не только кровавую смуту, но и в перспективе едва ли не полную утрату собственной этно-культурной идентичности, его арабизацию.
К сожалению, складывается впечатление, что правительство региона всего этого просто не понимают или не придают должного значения. По крайней мере, если они надеются остановить сползание Дагестана к полномасштабной войне путём искусственного усиления влияния одних мусульманских лидеров (так называемых ”традиционных мусульман”) в ущерб другим (“ваххабитам” или “салафитам”), то они глубоко заблуждаются. При всё усиливающемся господстве религии, в какой бы то ни было форме будут закономерно сдавать свои позиции те институты светского общества, которые ещё пока существуют [11].
Как же так получается, что люди, образованные не только светски, но и религиозно, приносят чуждую идеологию? Или как получилось, что обеспеченные люди, уходят в лес воевать за то, чтоб выплачивали «закят»?
Достоянием общественности стали сведения, что Абдулла Саадуллаев (Дауд, абу Яхья) вымогал у дагестанцев-бизнесменов крупные суммы денег. Саадуллаев начал своё религиозное обучение в Кизилюрте у известного алима, учился в Сирии, посещал лекции учёного – аль-Альбани. После учёбы переехал в Ульяновск и на базе исламского центра, основанного выходцами из Ближнего Востока, вёл проповеди. Молодёжь, как из числа кавказцев, так и местных жителей (чувашей, башкир, русских), принимали ислам после его наставлений, организовался джамаат, по всем исламским канонам. Попав в поле зрения правоохранительных органов, Абдулла Саадуллаев уезжает из Ульяновска и в Дагестане развивает идеи джамаатства.
Итак, сегодня в Дагестане существует традиционный ислам в виде накшбандийского и шазилийского толка, который тоже является чуждым для дагестанского мусульманина с идентичностью мирного жителя (верующего в имя Аллаха и в последнего пророка Мухаммеда). Существуют также приверженцы оппозиции ДУМД, сегодня в обществе их принимают за направления салафизма и ваххабизма местного разлива. И новые формирования воинствующие исламисты называющие себя «лесными» и «джамаатовскими».