Как хорошо что вы приехали вовремя
Предупредите об опоздании по телефону, извинитесь, как только вы окажетесь на месте: как быть, если вы опаздываете на важную встречу или собрание, и как не допустить этого
Опоздание на важную встречу или собрание расценивается как нарушение делового этикета. Но нередко обстоятельства складываются так, что у нас не получается вовремя придти на такое мероприятие. Как быть в такой непростой ситуации? Эксперты рекомендуют в подобных случаях либо минимизировать ущерб от опоздания, либо найти для себя веское и серьезное оправдание. Мы поделимся с вами их советами. Мы также расскажем о том, как предотвратить такие ситуации в будущем.
Минимизация ущерба
Если вы опаздываете крайне редко, и у вас хорошие отношения с начальником и коллегами, то попытайтесь загладить свою вину. Вам нужно сделать все для того, чтобы ущерб от вашего опоздания стал минимальным. Для этого вам нужно предпринять следующие действия:
Далее мы подробно рассмотрим каждый из этих шагов.
Позвоните и сообщите об опоздании
Как только вы понимаете, что опаздываете, то сразу же возьмите телефон и свяжитесь с человеком, который ведет собрание. Предупредите его о том, что вы не сможете приехать вовремя. Говорите быстро и кратко. Это убедит вашего собеседника в том, что вы торопитесь приехать.
Извинитесь перед всеми
Когда вы войдете в зал для собраний, действуйте согласно ситуации. Если люди не начинают встречу без вас, то обязательно извинитесь перед ними. Не оправдывайтесь и не говорите слишком долго. Просто и коротко попросите прощения, это смягчит вашу вину.
Если собрание уже началось, то не отвлекайте его участников своими извинениями. Но после окончания встречи обязательно подойдите к вашим начальникам и попросите у них прощения. Но не переусердствуйте с извинениями, иначе вы привлечете чрезмерное внимание к факту опоздания.
Будьте честны
Если вы решили минимизировать ущерб, то будьте честны и не лгите. Иначе начальник потребует у вас документального подтверждения причин вашего опоздания. Если обычно вы приходите на работу и на важные встречи вовремя, то руководство и коллеги отнесутся к данной ситуации с пониманием.
Если вы систематически опаздываете, то обсудите это наедине с начальником. Попросите у него совета о том, как в будущем избежать такой проблемы.
Перенесите встречу
Если вы сами проводите собрание и опаздываете, то лучше перенесите это мероприятие. Подчиненные оценят этот шаг. Они поймут, что вы цените их время и не заставляете их ждать. Если же вы делите ответственность за проведение собрания с одним-двумя коллегами, то обсудите с ними возможность переноса мероприятия.
Внесите полезный вклад
Если вы опоздали, то это не означает, что вам нужно уклоняться от активного участия в собрании. Старайтесь обсуждать все важные темы и принести максимальную пользу. Это компенсирует ущерб от вашего опоздания.
Но при этом не отвлекайте других людей. Не нужно выяснять у них ту информацию, которую вы пропустили из-за опоздания.
Найдите хорошее оправдание
Безусловно, лгать неэтично. Но если под угрозой находится ваша карьера или репутация, то попробуйте сослаться на объективные обстоятельства, из-за которых вы не смогли придти вовремя. Делать это нужно очень осторожно и обдуманно. Далее мы приведем вам несколько возможных предлогов для опоздания.
Сошлитесь на транспортные проблемы
Вы можете сослаться на сбои в работе общественного транспорта или автомобильные пробки. Скорее всего, такое оправдание будет принято. Но предварительно зайдите в интернет и изучите новости о транспортных проблемах или карту пробок. Сообщите, что вы добирались на встречу именно тем путем, где возник сбой. Помните, что руководство может проверить эту информацию
Если кто-то из коллег или руководства ездит тем же путем, что и вы, то не используйте такое оправдание. Иначе ваша ложь будет легко раскрыта.
Обвините свой будильник или телефон
Вы можете сказать, что ваши часы или телефон вышли из строя, и вы не услышали сигнала будильника или уведомления календаря о важной встрече. Такое объяснение будет принято, ведь подобная ситуация случалось хотя бы раз в жизни каждого человека.
Но это оправдание можно использовать крайне редко. Если вы будете постоянно ссылаться на такие обстоятельства, то коллеги и руководство сочтут вас недисциплинированным человеком.
Используйте чрезвычайные ситуации
Вы можете объяснить свое опоздание чрезвычайными семейными или личными обстоятельствами. Но помните, что это крайне нечестно. К подобному способу можно прибегать лишь в экстремальных ситуациях, когда опоздание грозит вам очень серьезными неприятностями. Но даже при таких обстоятельствах никогда не лгите о тяжелых травмах или смерти родных.
Старайтесь использовать такие оправдания лишь в крайне редких случаях. Иначе начальник заподозрит, что вы лжете. Он потребует от вас официальных подтверждений чрезвычайных обстоятельств. Если вы не сможете предоставить соответствующих документов, то это может обернуться увольнением.
Сошлитесь на рабочую нагрузку
Ссылаться на свою загруженность работой вы можете лишь в том случае, если у вас есть масса дополнительных служебных обязанностей. Если же вы трудитесь наравне со всеми, то такое оправдание не будет принято. Ведь ваши коллеги работают не меньше вас, но тем не менее они смогли явиться на важную встречу вовремя. Руководство будет думать о вас, как о человеке, который плохо справляется со своими делами.
Как предотвратить опоздания
Гораздо проще предотвратить опоздания на важные встречи, чем извиняться и придумывать уважительные причины. Помните, что руководство будет вас прощать лишь до поры до времени. Чтобы избежать неприятных последствий вашей неорганизованности, старайтесь придерживаться следующих правил:
Заключение
Помните, что опоздания крайне редко происходят по объективным причинам. Ведь форс-мажорные ситуации случаются нечасто. В большинстве случаев люди опаздывают из-за своей неорганизованности. Старайтесь развивать в себе пунктуальность и собранность. Это поможет вам вовремя приходить на важные встречи и избежать неприятностей.
Как хорошо что вы приехали вовремя
Вау. потрясающий триллер
. >>>>>
Чары старинного замка
Роман средненький. По-моему мнению, автор слила концовку. Хотелось больше страсти что ли. Да и героиня какая-то. >>>>>
Выйти замуж и влюбиться
Ерунда 
зря потратила время 
Очень скучный и монотонный роман. Поставила три только из-за пары. >>>>>
Я так хочу
Задумка была хорошая, мне нравятся такие вот перевоплощения и перевоспитания, но как-то мало этого оказалось. >>>>>
Золотой мальчик
>>>>>
Роман «Широкого дыхания»
«Анна Каренина» поразила современников «вседневностью содержания». Необычайная свобода, раскованность повествования удивительно сочетались в этом романе с цельностью художественного взгляда автора на жизнь. Он выступал здесь как художник и мыслитель и назначение искусства видел «не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех ее проявлениях» (61, 100). [1]
В 70-е годы один маститый писатель (по-видимому, Гончаров) сказал Достоевскому: «Это вещь неслыханная, это вещь первая. Кто у нас, из писателей, может поравняться с этим? А в Европе – кто представит хоть что-нибудь подобное?» [2] Ф.М. Достоевский находил в новом романе Толстого «огромную психологическую разработку души человеческой», «страшную глубину и силу» и, главное, «небывалый доселе у нас реализм художественного изображения». [3]
Время подтвердило эту высокую оценку. Из статей и книг на всех языках мира, посвященных «Анне Карениной», можно составить целую библиотеку. «Я без колебаний назвал „Анну Каренину“ величайшим социальным романом во всей мировой литературе», [4] – писал Томас Манн.
Значение романа Толстого состоит не в эстетической ценности отдельных картин, а в художественной завершенности целого.
«Войну и мир» Толстой называл книгой о прошлом. В начале 1865 года он просил редактора журнала «Русский вестник» М.Н. Каткова в оглавлении и даже в объявлении не называть его сочинение романом: «…для меня это очень важно, и потому очень прошу вас об этом» (61, 67). Толстой мог бы обосновать свое определение жанра («книга») ссылкой на Гегеля, которого он внимательно перечитывал в годы работы над «Войной и миром». Гегель называл книгой эпические произведения, связанные с «целостным миром» определенного народа и определенной эпохи. Книга, или «самобытная эпопея», дает картину национального самосознания «в нравственных устоях семейной жизни, в общественных условиях состояния войны и мира (курсив наш. – Э.Б.), в его потребностях, искусствах, обычаях, интересах…». [5]
«Анну Каренину» Толстой называл романом из современной жизни. В 1873 году, только еще начиная работу, он говорил Н.Н. Страхову: «…роман этот – именно роман (курсив наш. – Э.Б.), первый в моей жизни, очень взял меня за душу, и я им увлечен весь» (62, 25).
Эпоха Отечественной войны позволила Толстому изобразить в «Войне и мире» жизнь русского народа великой эпохи как «целостный мир», прекрасный и возвышенный. «Я художник, – пишет Толстой, размышляя над событиями 1812 года, – и вся жизнь моя проходит в том, чтобы искать красоту» (15, 241). Общественный подъем 60-х годов, когда в России было уничтожено рабство крестьян, наполнял и автора «Войны и мира» чувством духовной бодрости и веры в будущее. В 70-е же годы, в эпоху глубокого социального кризиса, когда написана «Анна Каренина», мироощущение Толстого было иным. «Все врознь» – так определил сущность пореформенной эпохи Ф.М. Достоевский. Толстой видел перед собой «раздробленный мир», лишенный нравственного единства. «Красоты нет, – жаловался он, – и нет руководителя в хаосе добра и зла» (62, 25).
Если в «Войне и мире» преобладает нравственная целостность и красота, или поэзия, то для «Анны Карениной» становится характерным раздробленность и хаос, или проза. После «Войны и мира», с ее «всеобщим содержанием» и поэтической простотой, замысел «Анны Карениной» казался Толстому «частным», «не простым» и даже «низменным» (62, 142).
Переход от «Войны и мира» к «Анне Карениной» имеет историческое, социальное и философское обоснование. В романе, в отличие от «книги», как об этом писал Гегель, «отсутствует самобытное поэтическое состояние мира»: «роман в современном значении предполагает прозаически упорядоченную действительность». [6] Однако здесь «снова полностью выступает богатство и разнообразие интересов, состояний, характеров, жизненных отношений, широкий фон целостного мира, равно поэтическое изображение событий». [7] Круги событий в романе по сравнению с «самобытной эпопеей» ýже, но познание жизни может проникать глубже в действительность. У романа как художественной формы есть свои законы: «завязка, постоянно усложняющийся интерес и счастливая или несчастливая развязка» (13, 54). Начав с того, что «все смешалось в доме Облонских», Толстой рассказывает о разрушении дома Карениных, о смятении Левина и наконец приходит к тому, что во всей России «все переворотилось»… «Усложняющийся интерес» выводит сюжет романа за пределы «семейной истории».
Л.Н. Толстой. Полн. собр. соч. в 90 тт. М., Гослитиздат, 1927–1964. Здесь и в дальнейшем в скобках указываются том и страница.
Ф.М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. 11. СПб., 1895, с. 245.
Анна Каренина (23 стр.)
К чаю больших Долли вышла из своей комнаты. Степан Аркадьич не выходил. Он, должно быть, вышел из комнаты жены задним ходом.
— Я тебе говорю, что я сплю везде и всегда как сурок.
По тону его и Кити и Анна сейчас поняли, что примирение состоялось.
Весь вечер, как всегда, Долли была слегка насмешлива по отношению к мужу, а Степан Аркадьич доволен и весел, но настолько, чтобы не показать, что он, будучи прощен, забыл свою вину.
В половине десятого особенно радостная и приятная вечерняя семейная беседа за чайным столом у Облонских была нарушена самым, по-видимому, простым событием, но это простое событие почему-то всем показалось странным. Разговорившись об общих петербургских знакомых, Анна быстро встала.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем как ехать на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх, в ее комнату, выходила на площадку большой входной теплой лестницы.
В то время, как она выходила из гостиной, в передней послышался звонок.
Когда Анна вернулась с альбомом, его уже не было, и Степан Аркадьич рассказывал, что он заезжал узнать об обеде, который они завтра давали приезжей знаменитости.
Все переглянулись, ничего не сказав, и стали смотреть альбом Анны.
Ничего не было ни необыкновенного, ни странного в том, что человек заехал к приятелю в половине десятого узнать подробности затеваемого обеда и не вошел; но всем это показалось странно. Более всех странно и нехорошо это показалось Анне.
Бал только что начался, когда Кити с матерью входила на большую, уставленную цветами и лакеями в пудре и красных кафтанах, залитую светом лестницу. Из зала несся стоявший в них равномерный, как в улье, шорох движенья, и, пока они на площадке между деревьями оправляли перед зеркалом прически, из залы послышались осторожно-отчетливые звуки скрипок оркестра, начавшего первый вальс. Штатский старичок, оправлявший свои седые височки у другого зеркала и изливавший от себя запах духов, столкнулся с ними на лестнице и посторонился, видимо любуясь незнакомою ему Кити. Безбородый юноша, один из тех светских юношей, которых старый князь Щербацкий называл тютьками, в чрезвычайно открытом жилете, оправляя на ходу белый галстук, поклонился им и, пробежав мимо, вернулся, приглашая Кити на кадриль. Первая кадриль была уж отдана Вронскому, она должна была отдать этому юноше вторую. Военный, застегивая перчатку, сторонился у двери и, поглаживая усы, любовался на розовую Кити.
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним ни минуты внимания, как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху.
Когда старая княгиня пред входом в залу хотела оправить на ней завернувшуюся ленту пояса, Кити слегка отклонилась. Она чувствовала, что все само собою должно быть хорошо и грациозно на ней и что поправлять ничего не нужно.
Кити была в одном из своих счастливых дней. Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись, на высокой перчатке, которая обвила ее руку, не изменив ее формы. Черная бархатка медальона особенно нежно окружила шею. Бархатка эта была прелесть, и дома, глядя в зеркало на свою шею, Кити чувствовала, что эта бархатка говорила. Во всем другом могло еще быть сомненье, но бархатка была прелесть. Кити улыбнулась и здесь на бале, взглянув на нее в зеркало. В обнаженных плечах и руках Кити чувствовала холодную мраморность, чувство, которое она особенно любила. Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности. Не успела она войти в залу и дойти до тюлево-ленто-кружевно-цветной толпы дам, ожидавших приглашения танцевать (Кити никогда не стаивала в этой толпе), как уж ее пригласили на вальс, и пригласил лучший кавалер, главный кавалер на бальной иерархии, знаменитый дирижер балов, церемониймейстер, женатый, красивый и статный мужчина Егорушка Корсунский. Только что оставив графиню Банину, с которою он протанцевал первый тур вальса, он, оглядывая свое хозяйство, то есть пустившихся танцевать несколько пар, увидел входившую Кити и подбежал к ней тою особенною, свойственною только дирижерам балов развязною иноходью и, поклонившись, даже не спрашивая, желает ли она, занес руку, чтоб обнять ее топкую талию. Она оглянулась, кому передать веер, и хозяйка, улыбаясь ей, взяла его.
Она положила, согнувши, левую руку на его плечо, и маленькие ножки в розовых ботинках быстро, легко и мерно задвигались в такт музыки по скользкому паркету.
— Куда же отвести вас?
— Каренина тут, кажется… отведите меня к ней.
Как хорошо что вы приехали вовремя
Придаточные подлежащные
Придаточные подлежащные отвечают на вопросы подлежащего.
Придаточные подлежащные отвечают на вопросы подлежащего. Средством связи такого вида придаточных с главным являются союзные слова
что и другие, а также союзы
чтобы и другие. Придаточные подлежащные раскрывают содержание местоимений, которые выполняют функцию подлежащего в главном предложении. Например,
В данном предложении главная часть
Тот взрослеет раньше,
[ Всё прекрасно], (что нас окружает).
В данном предложении главная часть
Придаточное предложение поясняет в главном местоимение всё, которое выполняет функцию подлежащего.
В главном предложении местоимение-подлежащее может отсутствовать. В этом случае придаточное дополняет главное, занимая позицию подлежащего. Например,
[Как хорошо], (что вы приехали вовремя).
В данном примере главное предложение
Что вы приехали вовремя.
В главном предложении опущено местоимение-подлежащее это. Сравним,
[Как это хорошо], (что вы приехали вовремя).
Часто придаточные предложения могут сочетать в себе значение подлежащего и дополнения,
подлежащего и обстоятельства. Например,
[Всем известно], (что день сменяет ночь).
Что день сменяет ночь.
От главного к придаточному можно задать вопрос дополнения:
– Что день сменяет ночь.
Вместе с тем в главном предложении опущено местоимение-подлежащее это, и придаточное предложение занимает роль подлежащего. Сравним,
[ Это всем известно], (что день сменяет ночь).
[Приятно], (когда ветерок треплет волосы).
Главное предложении Приятно, придаточное Когда ветерок треплет волосы.
От главного к придаточному можно задать вопрос обстоятельства:
Приятно при каком условии? – Когда ветерок треплет волосы.
Вместе с тем в главном предложении опущено местоимение-подлежащее это, и придаточное предложение занимает роль подлежащего. Сравним,
[ Это приятно], (когда легкий ветерок треплет волосы).
Придаточные подлежащные отвечают на вопросы подлежащего. Средством связи такого вида придаточных с главным являются союзные слова
что и другие, а также союзы
Придаточные подлежащные раскрывают содержание местоимений, которые выполняют функцию подлежащего в главном предложении.
В главном предложении местоимение-подлежащее может отсутствовать. В этом случае придаточное дополняет главное, занимая позицию подлежащего.
Часто придаточные предложения могут сочетать в себе значение подлежащего и дополнения,
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Анна Каренина
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Роман «Широкого дыхания»
«Анна Каренина» поразила современников «вседневностью содержания». Необычайная свобода, раскованность повествования удивительно сочетались в этом романе с цельностью художественного взгляда автора на жизнь. Он выступал здесь как художник и мыслитель и назначение искусства видел «не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех ее проявлениях» (61, 100).[1]
В 70-е годы один маститый писатель (по-видимому, Гончаров) сказал Достоевскому: «Это вещь неслыханная, это вещь первая. Кто у нас, из писателей, может поравняться с этим? А в Европе – кто представит хоть что-нибудь подобное?»[2] Ф.М. Достоевский находил в новом романе Толстого «огромную психологическую разработку души человеческой», «страшную глубину и силу» и, главное, «небывалый доселе у нас реализм художественного изображения».[3]
Время подтвердило эту высокую оценку. Из статей и книг на всех языках мира, посвященных «Анне Карениной», можно составить целую библиотеку. «Я без колебаний назвал „Анну Каренину“ величайшим социальным романом во всей мировой литературе»,[4] – писал Томас Манн.
Значение романа Толстого состоит не в эстетической ценности отдельных картин, а в художественной завершенности целого.
«Войну и мир» Толстой называл книгой о прошлом. В начале 1865 года он просил редактора журнала «Русский вестник» М.Н. Каткова в оглавлении и даже в объявлении не называть его сочинение романом: «…для меня это очень важно, и потому очень прошу вас об этом» (61, 67). Толстой мог бы обосновать свое определение жанра («книга») ссылкой на Гегеля, которого он внимательно перечитывал в годы работы над «Войной и миром». Гегель называл книгой эпические произведения, связанные с «целостным миром» определенного народа и определенной эпохи. Книга, или «самобытная эпопея», дает картину национального самосознания «в нравственных устоях семейной жизни, в общественных условиях состояния войны и мира (курсив наш. – Э.Б.), в его потребностях, искусствах, обычаях, интересах…».[5]
«Анну Каренину» Толстой называл романом из современной жизни. В 1873 году, только еще начиная работу, он говорил Н.Н. Страхову: «…роман этот – именно роман (курсив наш. – Э.Б.), первый в моей жизни, очень взял меня за душу, и я им увлечен весь» (62, 25).
Эпоха Отечественной войны позволила Толстому изобразить в «Войне и мире» жизнь русского народа великой эпохи как «целостный мир», прекрасный и возвышенный. «Я художник, – пишет Толстой, размышляя над событиями 1812 года, – и вся жизнь моя проходит в том, чтобы искать красоту» (15, 241). Общественный подъем 60-х годов, когда в России было уничтожено рабство крестьян, наполнял и автора «Войны и мира» чувством духовной бодрости и веры в будущее. В 70-е же годы, в эпоху глубокого социального кризиса, когда написана «Анна Каренина», мироощущение Толстого было иным. «Все врознь» – так определил сущность пореформенной эпохи Ф.М. Достоевский. Толстой видел перед собой «раздробленный мир», лишенный нравственного единства. «Красоты нет, – жаловался он, – и нет руководителя в хаосе добра и зла» (62, 25).
Если в «Войне и мире» преобладает нравственная целостность и красота, или поэзия, то для «Анны Карениной» становится характерным раздробленность и хаос, или проза. После «Войны и мира», с ее «всеобщим содержанием» и поэтической простотой, замысел «Анны Карениной» казался Толстому «частным», «не простым» и даже «низменным» (62, 142).
Переход от «Войны и мира» к «Анне Карениной» имеет историческое, социальное и философское обоснование. В романе, в отличие от «книги», как об этом писал Гегель, «отсутствует самобытное поэтическое состояние мира»: «роман в современном значении предполагает прозаически упорядоченную действительность».[6] Однако здесь «снова полностью выступает богатство и разнообразие интересов, состояний, характеров, жизненных отношений, широкий фон целостного мира, равно поэтическое изображение событий».[7] Круги событий в романе по сравнению с «самобытной эпопеей» yже, но познание жизни может проникать глубже в действительность. У романа как художественной формы есть свои законы: «завязка, постоянно усложняющийся интерес и счастливая или несчастливая развязка» (13, 54). Начав с того, что «все смешалось в доме Облонских», Толстой рассказывает о разрушении дома Карениных, о смятении Левина и наконец приходит к тому, что во всей России «все переворотилось»… «Усложняющийся интерес» выводит сюжет романа за пределы «семейной истории».
В «Анне Карениной» не было великих исторических деятелей или мировых событий. Не было здесь также лирических, философских или публицистических отступлений. Но споры, вызванные романом, сразу же вышли за пределы чисто литературных интересов, «как будто дело шло о вопросе, каждому лично близком».[8] Толки о романе Толстого сливались с злободневными политическими известиями. «О выходе каждой части Карениной, – отмечал Н.Н. Страхов, – в газетах извещают так же поспешно и толкуют так же усердно, как о новой битве или новом изречении Бисмарка».[9]
«Роман очень живой, горячий и законченный, которым я очень доволен», – говорил Толстой в самом начале работы (62, 16). В последующие годы он иногда охладевал к своему роману. Но замысел «живой, горячий и законченный» вновь и вновь завладевал его воображением. А когда наконец труд многих лет был окончен, Толстой признался, что «общество, современное „Анне Карениной“, ему гораздо ближе, чем общество людей „Войны и мира“, вследствие чего ему легче было проникнуться чувствами и мыслями современников „Анны Карениной“, чем „Войны и мира“. А это имеет громадное значение при художественном изображении жизни».[10] В этом и состоит «вседневность» содержания толстовского романа «из современной жизни».
Замысел Толстого, который он вначале называл «частным», постепенно углублялся. «Я очень часто, – как бы оправдываясь, признавался Толстой, – сажусь писать одно и вдруг перехожу на более широкие дороги: сочинение разрастается».[11] И успех романа оказался громадным; его читали во всех кругах образованного общества. И вскоре выяснилось, что «Анна Каренина» была встречена с осуждением в «высших сферах». М.Н. Катков решительно отказался печатать в «Русском вестнике» эпилог романа и «опустил перед Толстым шлагбаум». Уже тогда начиналось то отчуждение от дворянского высшего круга, которое позднее, после «Воскресения», привело к осуждению Толстого и отлучению его от церкви.
М.Н. Катков, лидер реакционной журналистики 70-х годов, тонко почувствовал острую критическую мысль Толстого и стремился всеми силами нейтрализовать впечатление, произведенное на современников «Анной Карениной». Но дело уже было сделано: Толстой высказался и облегчил свою совесть. Н.С. Лесков с тревогой отмечал, что за «Анну Каренину» Толстого дружно ругают «настоящие светские люди», а за ними «тянут ту же ноту действительные статские советники».[12]
Изображение «золоченой молодежи» в лице Вронского и «сильных мира сего» в лице Каренина не могло не вызвать негодования. Сочувствие народной жизни, воплощенное в Левине и в картинах крестьянского быта, также не пробуждало восторга у «настоящих светских людей». «А небось чуют они все, – писал Толстому Фет, – что этот роман есть строгий неподкупный суд всему нашему строю жизни».[13]
Толстой был уверен, что изменится «весь строй жизни». «Наша цивилизация… идет к своему упадку, как и древняя цивилизация»,[14] – говорил он. Это ощущение приближающихся коренных перемен в жизни дворянского общества постепенно нарастает в его творчестве по мере приближения первой русской революции. Уже в «Анне Карениной» появляются характерные черты кризисной исторической метафоры, которую Толстой повторял много раз и в своих публицистических высказываниях.
Красносельские скачки были «жестоким зрелищем». Один из офицеров упал на голову и разбился замертво – «шорох ужаса пронесся по всей публике». «Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу: „Недостает только цирка с львами“. Здесь появляется и Гладиатор –