Какова была реакция бунина на революцию чем она объяснялась
Бунин и революция
Разве многие не знали, что революция есть только кровавая игра в перемену местами, всегда кончающаяся только тем, что народ, даже если ему и удалось некоторое время посидеть, попировать и побушевать на господском месте, всегда, в конце концов, попадает из огня да в полымя!? Главарями наиболее умными и хитрыми вполне сознательно приготовленная яма для самоуничтожения в нищете и голоде своего народа. И. А. Бунин «Окаянные дни»
Очерк нашего времени
«Окая;нные дни» — книга русского писателя Ивана Алексеевича Бунина, содержащая дневниковые записи, которые он вёл в Москве и Одессе с 1918 по 1920 год.
Фрагменты были впервые опубликованы в Париже в русской эмигрантской газете «Возрождение» в 1925—1927 годах. В полном виде книга была в 1936 году опубликована берлинским издательством «Petropolis» в составе Собрания сочинений. В СССР книга была запрещена и не публиковалась вплоть до перестройки.
«Окаянные дни» — это художественное и философско-публицистическое произведение, которое отражает эпоху революции и последовавшей за ней гражданской войны. Благодаря точности, с которой Бунину удалось запечатлеть царившие в России того времени переживания, раздумья и мировоззрения, книга представляет большой исторический интерес. Также «Окаянные дни» обладают важностью для понимания всего творчества Бунина, так как отражают переломный этап как в жизни, так и в творческой биографии писателя.
Основу произведения составляет документирование и осмысление Буниным разворачивавшихся в Москве 1918 года и в Одессе 1919 года революционных событий, свидетелем которых он стал. Воспринимая революцию как национальную катастрофу, Бунин тяжело переживал происходившие в России события, что объясняет мрачную, подавленную интонацию произведения. Галина Кузнецова, состоявшая в близких отношениях с Буниным, в своем дневнике писала:
«В сумерки Иван Алексеевич вошел ко мне и дал свои «Окаянные дни». Как тяжел этот дневник!! Он прав — тяжело это накопление гнева, ярости, бешенства временами. Коротко сказала что-то по этому поводу — рассердился! Я виновата, конечно. Он это выстрадал, пережил, он был в известном возрасте, когда писал это…и страдал за судьбу России, Отечества, которое очень любил и защищал от всяческого унижения в своих произведениях».
27.10.17 Игорь Назаров / Игорь Сибиряк /
Источник: книга «Окаянные дни» И. А. Бунин, издательство «АЗЪ», 1991г
Бунин и революция
Имя Бунина дорого каждому из нас. Поэт, писатель, человек талантливого и блестящего ума. Иван Алексеевич Бунин считается последним русским критиком, который хорошо сумел запечатлеть Россию конца 19-начало 20 века. Он причислял себя к поколению Тургенева и Льва Толстого, нежели к поколению Горького и Вересаева. Нас всегда будет интересовать тайна творчества Ивана Бунина. Так почему же невозможно представить русскую литературу без его имени? Почему же его мысли, пережив многие капризы мод и вкусов, звучат и волнуют нас так, будто они написаны сегодня? Но всё же стоит заметить, что мы вместе с автором размышляем об идеалах добра, верности, красоты, задумываемся о смысле жизни.
В отличие от Горького и Куприна Бунин не вернулся на свою Родину после эмиграции. Многие попытки убедить первого российского нобелевского лауреата литературы не увенчались успехом. Не вернулся никогда, даже визитером-туристом. В этой непримиримости — вызов Ивана Бунина, написавшего незадолго до смерти: «Я был не из тех, кто был революцией застигнут врасплох, для кого её размеры и зверства были неожиданностью, но всё же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймёт никто, её не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия…»
Самое большое достояние Ивана Алексеевича Бунина-это, безусловно, его Слово классика, которое мы глубоко чтим. Сегодня можно прочесть новые произведения Бунина, ранее не публиковавшиеся по политическим мотивам.
«Окаянные дни»- свидетельство того, великий русский писатель Иван Бунин революцию не принял, нового образа жизни не признал. Характерно, что ничего подобного «Окаянным дням» в его художественной прозе нет. Вдали от Родины он написал замечательные книги: « Солнечный удар», «Митина любовь», «Косцы», роман «Жизнь Арсеньева», философский трактат
«Освобождение Толстого», книгу рассказов о любви «Тёмные аллеи». Всё это стало достоянием русской и мировой литературы. Теперь настал черёд и для многих «трудных» произведений Бунина.
«Окаянные дни» — одно из самых запоминающихся книг лучшего из русских прозаиков нашего века. Это памятник, опаляющий огнём священной ненависти. Книга эта написана Буниным в жанре дневника. Писатель запечатлел в ней события 1918 года в Москве и Одессе. Бунин всегда был откровенно брезглив к любой форме насилия, унижения, грубости. Поэтому его
«Окаянные дни», повествующие о революции и гражданской войне, написаны далеко не беспристрастно.
Великий писатель требует единого нравственного суда над «нашими» и « не нашими». Русские расколоты на «белых» и «красных», при этом революционной стороне всё прощается-«всё это только эксцессы». На это Бунин восклицает: «А у белых, у которых всё отнято, поругано, изнасиловано, убито,- родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сёстры,- «эксцессов», конечно, быть не должно.» В «Окаянных днях» писатель записывает поразившую его историю о том, как мужики, разгромившие в 1917 году помещичью усадьбу под Ельцом, оборвали перья с живых павлинов и пустили их окровавленных, метаться с пронзительными криками куда попало.
За этот рассказ он получил нагоняй от сотрудников одесской газеты »Рабочее слово» Павла Юшкевича. Тот пенял Бунина, что к революции нельзя подходить с мерками уголовного хроникера, что оплакивать павлинов — мещанство и обывательщина. К тому же Юшкевич призывает вспомнить Гегеля, который учил о разумности всего действительного. Именно эту «мерку» прикладывает к происходящему сам писатель. «Купил книгу о большевиках… Страшная галерея каторжников. » Конечно, прирождённая преступность конкретных деятелей революции сомнительна, но в целом Бунин выхватил точно проблему русской революции – участие в ней уголовной стихии. «И какой ужас берёт, как подумаешь, сколько теперь народу ходит в одежде, собранной с убитых, с трупов!» По впечатлению Бунина, русская вакханалия превзошла всё, до неё бывшее, и изумила даже тех, кто много лет призывал к революции.
«Была Россия! Где она теперь?»— записал Бунин ещё в ноябре 1917 года. Это сквозной мотив книги. Среди пожара братоубийственной войны в Одессе 1919 года Бунин пишет о том, что дети и внуки не в состоянии даже будут представить себе ту Россию, в которой он когда- то жил, всю её мощь, богатство и счастье. Вот Иван Алексеевич заносит в дневник городские слухи о том, что «они» решили вырезать всех поголовно до семилетнего возраста, чтобы потом ни одна душа не помнила происходящего. В мае 1918 года Бунин жил на юге России. Переходившим из рук в руки «белых» и «красных», в феврале 1920 года, испив чашу несказанных душевных страданий, эмигрировал за границу, сперва на Балканы, потом во Францию.
Разрыв с новой Россией был для Бунина неизбежным. Здесь его ничего не ждало:»…в их мере поголовного хама и зверя, мне ничего не нужно.» Он уехал навсегда.
Потерь не счесть, не позабыть.
Пощечин от солдат Пилата Ничем не смыть- и не простить.
Как не простить ни мук, ни крови, Ни содроганий на кресте,
Всех убиенных во Христе,
Как не принять грядущей нови В её отвратной наготе.
Так он написал уже за границей в 1922 году. И не простил до самого конца. Бунину отомстили: лишили его права быть похороненным на родной земле.
В 2003 году исполнилось 50 лет со дня смерти великого русского писателя. Сейчас Бунин спит вечным сном в окружении тех, кто причастен к нему и своей судьбой, и своим талантом: Ремизова, Шмелева, Зайцева, Тэффи, Георгия Иванова, Алданова… Не зарастает «народная тропа» к маленькому французскому городку Сент-Женевье-де-Буа прежде всего потому, что на его муниципальном кладбище похоронен Бунин.
Бунин при жизни не был знаменитым писателем, но это не означает, что он не имел большого круга своих читателей и почитателей. Он пользовался уважением у таких современников, как например, Блок, чьё творчество он начисто отвергал. Бунин не просто повторяет достижения поэзии серебряного века, но и активно приумножает их, активно развивая её завоевание. Непростое было время. Однако с уверенностью можно сказать, что перелистывая страницы книги писателя видим Бунина-художником, который приходит к нам не с готовыми и облегченными фактами из жизни, а заставляет нас думать, мыслить, сопереживать, стремиться к приближению человеческого бытия. Этим и дорог нам Бунин.
Дмитрий Быков: В чём заблуждался Бунин в «Окаянных днях»
События Октябрьской революции 1917 года нашли отражение в творчестве многих российских писателей начала XX века. Но одним из главных летописцев свержения царской власти и переворота в стране стал Иван Алексеевич Бунин. Глубоко поражённый тем, что он видел вокруг, Бунин чувствовал необходимость писать о происходящем. «Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: “Cave furem” (“Остерегайся вора”. – прим. ред.). На эти лица ничего не надо ставить, – и без всякого клейма всё видно», – писал он в своих заметках.
Позднее все эти записи, сделанные в Москве и Одессе в 1918-1920 годах, были собраны в книгу, которая получила название «Окаянные дни». Отрывки из очерков писателя были опубликованы в газете «Возрождение», где печатались русские эмигранты. Однако произошло это только в 1925 году.
Известный российский литератор, публицист и журналист Дмитрий Быков в интервью порталу «История.РФ» выразил уверенность, что в знаменитой книге Бунина не всё так однозначно.
«Дневник, не претендующий на объективность»
– Дмитрий Львович, вы на стороне Бунина или не поддерживаете его точку зрения на революцию?
– Видите ли, тут нельзя быть согласным или не согласным. Это не публицистика в отличие от Горького и не поэзия в отличие от Блока. Это такой жанр наблюдений и мгновенной реакции. Бунин записывал только то, что видел, иногда то, что вычитывал в газетах и цитировал оттуда, особенно в Одессе. Но он честно сознавал свои пределы, не считал себя политическим мыслителем, не оценивал эту революцию в масштабах истории. Он описывал её чудовищные гримасы – так он её воспринимал. Точно так же, как и Гиппиус, которая тоже писала в это время дневник: это дневник, не претендующий на объективность. А раз он не претендует, то о чём же здесь спорить? Человек так видит.
И.А. Бунин
– Как вы расцениваете такие слова Бунина: «“Ещё не настало время разбираться в русской революции беспристрастно, объективно. ” Это слышится теперь поминутно. Но настоящей беспристрастности всё равно никогда не будет, а наша “пристрастность” будет очень дорога для будущего историка»?
– Да, конечно, он сам признаёт, что он пристрастен. Я думаю, что для него историческая точка зрения была неорганична. Историком, мыслителем был его брат Юлий, который претендовал на бóльшую глубину охвата. А Бунин-младший – прежде всего художник. И это такие честные наблюдения художника, потрясённого, надо сказать, масштабом зверства, но и при этом, конечно, масштабом русского абсурда. Там чувствуется не только ужас, но и некоторое восхищение, потому что, действительно, таких исторических масштабов, такого разгула никогда ещё эта стихия не знала.
«Для Бунина революция – разгул воровства и разбоя»
– Какое отношение было у Бунина к рабочим?
– Бунин никогда не был народником. Он с народниками всегда полемизировал, его роман «Деревня», который он называл повестью, – довольно трезвый взгляд и, может быть, единичный в своём роде взгляд на русское крестьянство. Так что он ничего особенно хорошего и не ожидал. А социальный смысл этих явлений много было охотников оценивать и без него.
– Картины, которые рисует перед нами Бунин, довольно жуткие: пролетариев он сравнивает с каторжниками и головорезами, рассказывает, как солдаты и рабочие «ходят… по колено в крови». Выходит, он скорее презирал этих людей, нежели восхищался их делами?
– Вылезло, конечно, очень много страшного. Но не надо забывать и того, что Бунин на протяжении всей своей жизни (и он, кстати говоря, там цитирует свои более ранние дневники) к народу относился скорее с глубокой жалостью и состраданием – ни презрения, ни брезгливости там не было. Он же не о народе пишет: он считает, что эта революция – время разгула как раз люмпенов, а настоящий народ от этого, прежде всего, пострадал. Для него это разгул воровства, разбоя, преступления, а сам народ скорее жертва. То есть он не видел народ творцом истории, он воспринимал её скорее как этап огромного насилия над народом. Может быть, он в этом был прав, хотя я-то всё-таки склонен думать иначе, но я, слава богу, не очевидец тех событий.
– А как Бунин относился к царской власти? Винил ли императора в том, что произошло в 17-м году?
– Он крайне скептически относился к руководству России в последние годы. Он не видел ни в ком идеала. Сейчас, в последние 30 лет, модно думать, что что-то мог оставить Столыпин. У него и Столыпин не вызывал особенных надежд. Не будем всё-таки забывать (хотя он старательно от этого открещивался долгие годы), что Бунин входил в товарищество «Среда» – это организация, которая собиралась в доме Телешова (Николай Дмитриевич Телешов – советский писатель, поэт. – прим. ред.), а фактически руководилась Горьким. На многих фотографиях этого времени он (Бунин) с Горьким запечатлён. И каких бы он потом «горьких», простите, вещей об этом ни говорил, он относился к нему тогда весьма уважительно и благодарно и печатался у него. Поэтому говорить о его монархизме было бы как минимум невежливо. Да, он представитель дворянской культуры. Но к русской реальности тех лет он относился весьма скептически, и его поздние расхождения с Горьким этого совершенно не отменяют. Ведь, в конце концов, именно об упадке и разложении старой России написан почти весь ранний Бунин. Иное дело, что он и революционером никогда не был. Но предчувствие катастрофы, апокалипсиса веет над всем, что он в это время написал. Не будем забывать, что Бунин – автор «Братьев» и «Господина из Сан-Франциско» с эпиграфом: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!». Так что никаких монархических, дворянских, консерваторских иллюзий у него никогда не было.
«Советская власть зла не держала»
– Когда «Окаянные дни» опубликовали в эмигрантской газете, в России на Бунина ополчились?
– Да нет, ну что здесь было ополчаться? Понимаете, Бунина всегда воспринимали прежде всего как художника. Вот что следовало бы, наверно, отметить. Это в нашем сознании Бунин резко отодвинул на второй план Куприна, а при жизни они были конкурентами и, в общем, шли на равных до 20-х годов, когда Бунин пережил взлёт, а Куприн, в сущности, бросил литературу. Но публицистика и заметки Куприна перед эмиграцией были гораздо более проницательны. Его очерк о Ленине – это, вероятно, вообще лучшее, что о Ленине написано, самое точное. И вот Куприн как раз своей публицистикой нажил себе много врагов. Когда он вернулся в Россию – а он вернулся всё-таки в здравом уме, – он не верил, что ему это простили, он до конца боялся, что за ним придут, потому что он очень много жёстких и сильных вещей писал о власти. А вот на Бунина советская власть никакого зла не держала. Его начали печатать ещё в 30-е годы, в 45-м его активно Симонов заманивал в Россию. И почти заманил: это только Серова, которая подошла и сказала: «Не слушайте!», скорее всего, спасла положение. А так-то – что с художника взять? Такое было к нему отношение. Многие помнили его дореволюционные заслуги. И всё, что он писал о большевизме, при всей ненависти, при всей желчи, – это всё-таки бытовые зарисовки.
Какова была реакция бунина на революцию чем она объяснялась
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Правда о 1917-м. Иван Алексеевич Бунин. «Окаянные дни»
Кто интересовался настоящей правдой истории своей страны, кому не
безразличны не только победы, но и горькие страницы родины, тот наверняка
читал и другие источники, кроме официальных СМИ и ТВ. Предлагаю вспомнить
«Окаянные дни» Ивана Бунина.
Собственного, одного названия книги достаточно, чтобы понять, как и что
чувствовал писатель, переживая в России революционные дни. Дневниковые
записи полны неприкрытой ненависти и презрения к новой власти, новой
жизни. Бунин и так никогда не отличался тактичностью к другим людям,
а уж в «Окаянных днях»….
Литературные достоинства писателя бесспорны, кроме того, книга интересна
с исторической точки зрения. Ну и самая главная ценность книги в её
подлинности, дневниковости. Это очень личная книга, это крики стон писателя.
Страшно, грязно, больно, но это взгляд на эпоху изнутри самой эпохи.
Аудиокнига. Иван Бунин «Окаянные дни»
Ах это извечное горе (не дай Бог тебе родиться в век перемен). К революциям
1917 года Иван Алексеевич отнесся крайне враждебно и принял их как катастрофу.
21 мая 1918 года он уехал из Москвы в Одессу, а в феврале 1920 года
эмигрировал сначала на Балканы, а затем во Францию. Как писал сам Бунин
— «испив несказанную чашу душевных страданий».
«Революции не делаются в белых перчатках…» Что ж возмущаться,
что контрреволюции делаются в ежовых рукавицах?
Какая это старая русская болезнь, это томление, эта скука, эта разбалованность
— вечная надежда, что придет какая-то лягушка с волшебным кольцом и все за
тебя сделает: стоит только выйти на крылечко и перекинуть с руки на руку колечко.
Разве многие не знали, что революция есть только кровавая игра в перемену
местами, всегда кончающаяся только тем, что народ, даже если ему и удалось
некоторое время посидеть, попировать и побушевать на господском месте,
всегда в конце концов попадает из огня да в полымя?
Ни единая душа не может не солгать, не может не прибавить и своей лжи,
своего искажения к заведомо лживому слуху. И все это от нестерпимой
жажды, чтобы было так, как нестерпимо хочется.
Проснувшись, как-то особенно ясно, трезво и с ужасом понял, что я
погибаю от этой жизни и физически, и душевно. И записываю я, в
сущности, чёрт знает что, что попало, как сумасшедший.
Да, впрочем, не всё ли равно?
«Еще не настало время разбираться в русской революции беспристрастно,
объективно…» Это слышишь теперь поминутно. Беспристрастно! Но настоящей
беспристрастности все равно никогда не будет. А главное: наша
«пристрастность» будет ведь очень и очень дорога для будущего историка.
Разве важна «страсть» только «революционного народа»?
А мы-то что ж, не люди, что ли?
Страшно сказать, но правда: не будь народных бедствий, тысячи
интеллигентов были бы прямо несчастнейшие люди. Как же тогда
заседать, протестовать, о чём кричать и писать?
