Пупкарь на жаргоне что означает
Блатные слова и и выражения из песен Михаила Круга и их значение
Данный словарь размещен только для перевода художественного произведения Михаила Круга, на понятный слушателям язык. Администрация сайта осуждает любую незаконную деятельность и связанные с ней субкультуры.
Альфонс — человек, живущий за счет женщин.
Аля — (здесь) это все… восхищение.
Афанасий спускает ладью — в Заволжском районе г.Твери памятник Афанасию Никитину, тверскому купцу и землепроходцу, стоящему в ладье (ладья в форме русского ковша).
Банковать — контролировать ситуацию.
Баранки, браслеты — наручники.
Бардак — (здесь) пьяные посетители ресторана.
Блатная музыка — толковый словарь блатных выражений.
Блезир — хороший вид.
Булки рвут — (здесь) ищут, не могут найти.
Брать на понт — хитрить, обманывать.
Вор авторитет, действительный вор — уважаемый в блатном мире вор.
Вошь цветная — ругательство в адрес милиционера.
Вскрыть лохматый сейф — см. ст. 117 УК РСФСР.
Втыривать — прятать.
Ефимова — улица в г.Твери, где расположена больница ОКВД.
Жиган — знающий язык жаргона.
Жиганский — хорошо одетый вор.
Жиган-Лимон — (здесь) хорошо одетый с деньгами молодой человек.
Завязать узелок — вести честную жизнь.
Залететь на пику — быть зарезанным.
Залететь за беспредел — отвечать за нарушение воровского закона.
Заподляк — подлое дело.
Запретка — полоса, участок территории мест лишения свободы с высоким заграждением.
Звонок — окончание срока заключения.
Зеленый прокурор — побег из мест лишения свободы.
Как пупкарь секла в личину — как контролёр в ИТУ наблюдала свидание осужденного с родственниками
Казармы — (здесь) дома, расположенные в «Морозовском городке» в г.Твери.
Кипешнулся стог — (здесь) воры стали осторожнее.
Кирюхи — пьяницы.
Кичман — тюрьма.
Клифт — верхняя одежда.
Кольщик — художник по татуировке.
Копить на паровоз — копить много денег.
Котлы — наручные часы.
Нагреть форточку — ограбить квартиру через форточку.
Не в кипише дело — не представляет труда.
Не по масти — (здесь) разные, не подходящие.
Не понтах — (здесь) уверенно, зная себе цену.
Нашампурить — вступить в интимные отношения.
Не в кипешь дело — (здесь) просьба.
Овца шабутная — ругательство.
Откидка — освобождение.
Пантюшки — шоколадные конфеты.
Пакши — руки.
Париж — (местное) название дома в «Морозовском городке» под №70 в г.Твери. В лото число 70 обозначается словом «Париж».
Пень дымит — (медицинское) эрекция.
Печенье в клеточку — вафля.
Подельник — соучастник.
Под часами назначены встречи — бывшие электронные часы и градусник на колокольне Вознесенского собора в г.Твери.
По шурику на ход — (здесь) быстро, безотказно.
Прикинуться — одеться.
Прихиляла — пришла.
При параде — празднично одеться.
Прикид — одежда.
Прохоря — сапоги.
Попутать рамсы — ошибиться, не понять.
Портной судья — от выражения «шить дело» — осуждать невинного.
Просадить понты — (здесь) сделать что-то не так.
Разряжайся — (здесь) раздевайся.
Решки — решетки в тюрьмах, зонах.
Румбель — нос.
С виду не катишь по масти — (здесь) выглядеть не так, как есть на самом деле.
Сдал назад — (здесь) изменил свое пов
Сечка — тюремная каша, еда.
Сидеть в бесте — хорошо укрыться от ареста.
Сидка — отбывание срока в местах лишения свободы.
Скокарь — вор взломщик, работающий с ключами.
Сотка — название зоны в г.Тверь.
Спустить пары — (здесь) отойти от воровской жизни.
Стиры — игральные карты.
Сшоркаешь — прокутить.
Сырная неделя — масленица.
Ушатый — обманутый, непонятливый, дурак.
Филки — деньги.
Фармазон — вор мошенник, работающий с бриллиантами.
Флиртовать — (здесь) заигрывать.
Фраер — человек не относящийся к блатному миру.
Фраернуться — попасть в просак.
Фартовые девочки — (здесь) хорошие, красивые, приятные.
Фуфеля — (здесь) задняя часть женского тела.
Центровые девочки — красивые девочки.
Центровочки — то же, что и «центровые».
Цваный — хороший.
Чалиться — отбывать срок в местах лишения свободы.
Чистоганом сброс — подсчет денег в остатке.
Четные цветы — цветы для покойного по количеству 2, 4, 6 и т.д.
Этап — следование из одного места заключения в другое.
Я на Гагарина поехал в казино — на пл. Гагарина в Твери расположен сизо, то есть здесь казино — сизо
Кто такой пупкарь?
Собственно такое слово, как «пупкарь» в обычном обществе не используется, оно относится к тюремному жаргону и поэтому практически не знакомо большинству населения страны.
Пупкарями, осужденные, отбывающие свой срок наказания в тюрьме или содержащиеся в СИЗО, называют сотрудников этих учреждений, исполняющие обязанности охранников и надсмотрщиков внутри учреждения (в коридорах к примеру).
Происхождение такого слова не известно, так как оно используется у осужденных еще с далеких времен.
Наверно это жаргонное слово «пупкарь», сейчас используется и такой не совсем законопослушной субкультурой, как гопники. Уж что, что, а все что связано с «местами не столь отдаленными» у них в почете, в том числе и сам тюремно-зоновский жаргон.
В местах лишения свободы охранники делятся на два типа:
Для примера, с «пупкарем» можно передать устное послание на свободу. От скорости реагирования охранника внутри помещения зависит вероятность оказания первой медицинской помощи, и т.д.
Дворовый сленг максимально приближен к уголовной фене или к так называемой блатной музыке. Дворовые пацаны думают, что это круто. Блатная романтика:» Украл,выпил в тюрьму». Молодёжный сленг склонен к минимизации. Проблема-«печалька» и т.д..
Сленг всегда нужен, что бы выделиться от окружающих, что б тебя узнали «свои», даже если вы лично и не знакомы.
Но сейчас, к сожалению, такое время, что говорение на нормально русском языке и есть то самое выделение от остальных.
Троллить можно заменить синонимом критиковать.
Было раньше такое слово: Шнарант или Шнаран. Оно «чисто киевское». Где один из домов сдавал человек с такой фамилией. А рядом был известный Житний рынок, а кроме него, ещё много более мелких торговых точек. Где видимо днём и обитали подобные личности. Там же они работали и делали свои дела и делишки. То есть пытались извлечь выгоду разного рода путями. Нередко эти пути были не очень чисты и честны. А были это мелкие дельцы, торговцы не всегда чистые на руку, да просто жулики и аферисты. Слово в общем «сборное» несколько. Означающее ВСЮ эту публику. Есть так же в «блатном словаре» такие понятия как:
Вот такие родственники и друзья видимо и составляли основной контингент у почившего Абрама. И здесь ещё видимо, к слову «шнаран», было добавлено окончание. Дабы придать ему дополнительный смысл, что пьёт халяву(дармовую выпивку) Шнараньё, это вроде как «Вороньё» набежавшее и «налетевшее» на такое событие как поминки. Чтобы гульнуть там, может что-то унаследовать от покойного и конечно же поесть и выпить «на халяву». Примерно так.
Тюремная энциклопедия: пупкари, «кумовья» и стукачи
К «персоналу» тюрьмы относятся все, кто носит форму внутренних войск: надзиратели, корпусные старшины, оперативники-«кумовья», врачи и медсестры. А также — зеки хозобслуги (баландеры пищеблока, разновидные шныри-уборщики, электрики и санитары, сантехники, банщики, парикмахеры и фотографы). Для зеков хозобслуги существуют все льготы «козлов» зоны. Однако всегда есть опасность нарушений, за которые могут отправить в зону — это этап, боксы, «столыпинский» вагончик, пересыльные тюрьмы, опасность быть узнанным и, в лучшем случае, покалеченным.Помощнички
Зеков, оставленных отбывать срок в СИЗО, конечно, хорошо кормят за счет остальной братвы, томящейся в душных камерах. Раздача пищи развратит любого: один баландер раздавал сахар, соорудив второе дно в ковшике и уменьшив пайку на треть; другой привязал к черпаку большую недоваренную рыбу, и всякий, кто видел эту рыбу через «кормушку», думал, что она попадет ему в шлюмку (миску). Однако рыба сваливалась вниз и висела на веревочке. «Эх, думал зек, не попала, гадина…» За такие фокусы с едой, конечно, могут жестоко наказать. Но и баландер в безвыходном положении: ведь сахар выдает другой, более упитанный «козел», и сахару этого не хватит на всех, если придерживаться нормы… И себе надо прибавочку сделать. И рыбку съесть… Наказать могут мгновенно: выплеснут в лицо горячую кашу, а затянут в «кормушку» глаз выбьют или надругаются самым похабным образом.
Через баландеров, однако, передают малявы (записки) в другие «хаты». Движимый подсознательным страхом раздатчик пищи иногда доносит маляву по назначению, но чаще в оперчасть. Исключение составляют, может быть, лишь авторитетные отправители и адресаты, могущие согнать баландера с «жирного» места, нажав на неведомую блат-педаль… Иных моментов соприкосновения с этой частью персонала у правильного зека нет. Ну, баня, фото, прожарка…
Персонал в форме намного ближе к зеку. В тюрьме строгих правил пупкарь (надзиратель) заглядывает в камеру через глазок довольно часто. Если что-то показалось подозрительным открывает «кормушку» и смотрит через нее. Если происходит что-то из ряда вон выходящее — зовет подмогу и с ней входит в камеру.
Начинается шмон (обыск) — незапланированное мероприятие, нарушающее жизнь зеков самым бессовестным образом. Отнимаются в первую очередь самодельные карты, всяческие поделочки и острорежущие и колющие предметы. В зависимости от настроения пупкарь может засветить кому-нибудь подвернувшемуся под руку деревянным молотком по ребрам. Таким молотком проверяют «решку» (решетку): как звенит, нет ли надпила, и «кабуру» (стену) — нет ли подкопа?
Однако тот же самый пупкарь за определенную сумму принесет в камеру все, что угодно: чай, водку, сигареты. Или на самых выгодных для себя условиях обменяет вышеуказанное на хорошие вещи. Скажем, новорусский красный «лепень» (пиджак) ушел бы, наверное, пачек за 5 индийского чая… Ну ладно, за 10… А кожаная «бандитка» за литр суррогатной водки в грелке… «Рыжье» (золотые изделия) ценится выше, но предлагать его опасно: могут провернуть шмон и «отмести» товар без отдачи.
Многое в жизни зека зависит от пупкаря. (На юге их называют почему-то «цириками»). Пупкарь ведет зека на прогулку, к врачу; в его власти вовремя оказанная медпомощь, пусть она и примитивна. Он может передать если и не маляву (хотя и такое возможно), то хотя бы сообщение родным: жив, мол, здоров, передайте курево и побольше сала. Пупкарь принимает жалобы и заявления, первым реагирует на объявленную голодовку или вскрытые вены, иногда просто беседует на различные темы с кем-нибудь из зеков. «Уболтать» его как мента из КПЗ довольно сложно: в тюрьме служат люди опытные. Они в общем-то «сидят», но бессрочно. Попадаются легендарные личности вроде прапорщика по кличке Маргарин в Каширской тюрьме, которого помнят до сих пор многие поколения зеков.
Довожу до вашего сведения…
Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей всевозможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство с этой частью мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается иногда уже в КПЗ. Возможно, в каких-то камерах ставят (и ставили) подслушивающие устройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и разговорить жертву «стука». А для этого требуется свойский бывалый «паренек», желательно прилично татуированный и умеющий славно «ботать по фене».
Само понятие «стукач» долгое время ассоциировалось у нас в основном с «политикой»; в основном это было стукачество примитивное: кто-то что-то где-то сказал о ком-то или о чем-то; написал нечто выходящее за рамки идеологии… сообщить об этом в «органы» мог вполне обычный, но чересчур бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не просто «стукачи», а профессиональные сексоты.
Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отряда, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать администрации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в голову не придет вести опасные разговоры в их присутствии. Куда опаснее стукачи из «своих», попавшие в эту «струю» под угрозами «кумовьев» (оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они могут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы и тут же сдавать «с потрохами» всю подноготную.
Расправа со «стукачом» в зоне такая же, как и в тюрьме. Если повезет могут расколоть на голове табурет или сделать «Гагарина»: затолкать в тумбочку и сбросить со второго или третьего этажа. Еще безобидней групповое надругательство и опущение до разряда «петухов». В общем, «стукаческий» хлеб тяжел и горек, и участь их незавидна. Редкий из них доживает до мемуарного возраста. А распознать «стукача» проще простого. Сидит он, как будто письмо пишет. Бормочет: «Здравствуйте, дорогие мама и папа. » А загляни через плечо а там: «Довожу до вашего сведения…» Попался, голубчик. А если серьезно избегайте, особенно в тюрьме, опасных разговоров, касающихся вашего «дела». По тюремно-лагерным «понятиям», никто не имеет права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да и в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за что? где? как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.
Общение с соседней камерой везде осуществляется по-разному. Можно откачать в унитазе воду и общаться как по телефону, а то и передавать всякую всячину: курево, «малявы» и т.д. В одной из камер «Крестов» ухитрились разобрать кладку в вентиляционном отверстии и даже обменивались рукопожатиями. Можно склеить из газеты трубу и запускать стрелу с ниткой на решку противоположного корпуса (видел спецов: выдували стрелу очень далеко и очень точно). Менее распространено перестукивание, хотя это самый надежный способ.
В некоторых старых тюрьмах ухитрялись разбирать потолочные перекрытия и проникали в камеры ниже этажом, как в романе «Граф Монте-Кристо». Из тюрьмы в тюрьму ходят легенды о таких проникнивениях в женские камеры: «Эх, братва! Что там было!» В таких легендах есть доля правды, на пустом месте ничего не рождается…
С женщинами можно пообщаться заочно, покричать им, они ответят, могут даже спеть что-нибудь радостное или печальное. В Выборгской тюрьме из мужского отделения бани пробурили отверстие в женское и видели в него да что, собственно, такого можно увидеть сквозь метровую толщу и дырку два сантиметра в диаметре. В той же тюрьме запуливали малявы на улицу, переговаривались с подружками, приехавшими поддержать дорогого человека. Сейчас, говорят, в некоторых тюрьмах за определенную мзду пупкарь может сводить зека в другую «хату» пообщаться с «кентом» (другом). Да и к женщинам, наверное, водят… Главное, живым оттуда прийти.
Зек имеет право жаловаться
Впрочем, в недавние еще времена на жалобы почти не обращали внимания. Зек требовал прокурора по надзору, а оперчасть присылала тюремного «пожарника»: он выслушивал претензии и обещал наказать виновных, что-то разрешить и т.п. Однако грамотные жалобы иногда имели действие.
Один мой знакомый в ответ на сорванный крест написал четыре бумаги: Горбачеву, Патриарху Московскому и всея Руси, Генеральному прокурору и почему-то Валентине Терешковой. Жалобы никуда не отослали, конечно, а крест вернули, хотя за сутки до этого начальник оперчасти обещал из жалобщика сделать «католика»: «Подвешу к трубе: ты у меня, рожа, без почек останешься!» Сейчас, слава Богу, кресты не срывают…
Сейчас в тюрьмах участились бунты, но ничего хорошего они зекам не сулят. Временные послабления, временные нормы питания. Месяц прошел все возвращается на круги своя. Однако нельзя отрицать право зека на протест в любой форме: бывают исключительные обстоятельства, когда только бунт способен изменить тяжелое положение большинства. Подавляются бунты, как в тюрьме, так и в зоне, жестоко. Под мясорубку карательных мер попадают все без исключения: одних убивают, других сажают, третьих избивают до частичной потери здоровья.
Есть еще один способ борьбы: забастовка. Но в условиях зоны этот способ легко провоцируется администрацией в бунт: у оперчасти всегда найдутся помощники-провокаторы, да и весьма велика возможность нервного срыва практически у любого зека… При любой форме протеста, если руководствоваться тюремно-лагерными «понятиями», необходимо стоять до конца. Сломленная натура теряет уважение. А потеря уважения увеличивает тяготы тюремной (и зоновской) жизни вплоть до невыносимых…
Формы борьбы администрации с зеком, отстаивающим свои права
Если говорить о зоне и тюрьме как о модели свободного общества, в которой концентрируются все пороки и положительные стороны, то легко можно предугадать любые изменения как в инструкциях МВД, так и во внутреннем смысле «понятий». Демократизация, либерализация с одной стороны; беспредел — с другой; также и наоборот…
Нет ничего страшнее «пресс-хаты». Это специальная камера, в которой отсиживаются приговоренные (по тюремному закону) зеки: стукачи, фуфлыжники, крысятники и просто отмороженные мордовороты, возжелавшие вкусить возможных благ и боящиеся зоны как огня… Тут вытаптывают из «почтальона» воровскую маляву, денежный грев, выбивают показания или местонахождение денег из особо упрямых подследственных. Сплошь и рядом существование «пресс-хат» отрицается, но и подтверждается многочисленными свидетельствами прошедших этот ад земной.
Вот что происходило в одной из «крытых» (истинных тюрем), по свидетельству очевидца: «…Людей с этапа, подозреваемых в том, что они провозили деньги или иные ценности, кидали «под загрузку» после распределения в какую-либо из «пресскамер», где их избивали до полусмерти, забирали все вещи, которые были при них, и все более-менее ценное. Деньги обычно провозили в желудке: их запаивали в целлофановые гильзы и глотали. В «пресс-камерах» об этом знали. Людей, которых закидывали с этапа, «лохмачи» привязывали к батарее, заставляли оправляться под контролем и держали до тех пор, пока не убеждались, что все деньги вышли. Золотые зубы или коронки вырывали изо рта или выбивали. Все награбленное «лохмачи» оставляли себе, а избитого и ограбленного заключенного… передавали надзирателям. Золото, деньги и другие ценности передавали оперу, закрепленному за данным корпусом. Этот опер снабжал «лохмачей» чаем и куревом. Утаить что-либо от опера «лохмачи» не могли, ибо «опер» («кум») периодически вызывал каждого в отдельности на беседу и узнавал все…» («Завтра», № 4, 1997, «Путь к свету», В. Податев).
Возможно существование и т.н. «подпрессовывающих» камер, где создается, с целью воздействия на упрямца, невыносимая обстановка с все нарастающим давлением. Это потоньше, чем прямое выбивание, но тоже действует…
Карцер пониженное питание, холод (или жара), сырость и туберкулез в перспективе. И надзиратели в карцерах особые: некоторые поливают пол водой, другие самого зека… Лучше не попадать в карцер или в ШИЗО (в зоне); впрочем, лучше вообще не садиться в тюрьму. Однако если попал — приходится терпеть, ибо по-простому сократить какие-либо сроки представляется невозможным. Шконка в карцерах закрывается в стену и на замок до 23 часов (как и на армейской гауптвахте), лежать нельзя, сидеть сложно…
Чтобы зеки не особенно рассиживались в дневное время, в одной южной тюрьме пол сделали так называемой «шубой»: такому проведению досуга позавидовали бы матерые йоги… На южных зонах морят в ШИЗО жарой, а на севере холодом.
В сравнении с карцером и ШИЗО, ПКТ и «пресскамерой» всевозможные «лишения» кажутся со стороны детскими наказаниями. Однако когда человека, отсидевшего половину срока (5-7 лет), неожиданно лишали первой же положенной посылки, это было для него тяжелейшим ударом даже более моральным, чем материальным…
Среднее звено администрации (пупкари, рядовые «кумовья», прапорщики) чувствует себя в местах лишения свободы вершителем судеб их «непогрешимость» и Папе Римскому даст сто очков вперед.
Один мой знакомый угодил в карцер только по той причине, что был из города С. А именно в этом городе получил по морде начальник оперчасти во время летнего отпуска. Другого отправили по этапу в город В., на Дальний Восток, только потому, что фамилия его совпадала с названием города: «кум» пошутил и бедолага трясся в «столыпинском» вагоне долгих три месяца, прошел Крым и Рым многих пересылок, в том числе и беспредельную Новосибирскую…
Противостоять беспределу «администрации» можно лишь с помощью полного спокойствия во всем, при любом проявлении протеста: будь это законные жалобы и заявления или «незаконные» глотания электродов. Тут зеку ничего не потребно, кроме собственной воли, хотя с Божьей помощью лучше обойтись без насилия над своими внутренними органами и больше давить на внутренние органы «системы». Несомненно, что «Система» та же, что и десять пятнадцать лет назад. А двадцать лет назад начальник оперчасти одной из зон с гордой злобой говорил автору: «Я сталинский сокол!»
«Балай стукачилу за свисток» Лучший карманник СССР — о тайном языке воровского мира
Фото: Эдгар Брюханенко / ТАСС
В будущем году один из лучших карманников СССР Заур Зугумов, отсидевший 27 лет и известный в криминальных кругах как Зверь и Золоторучка, планирует опубликовать второй том словаря воровского жаргона. В этой книге автор расшифрует для обывателей уже не отдельные слова, а целые фразы, смысл которых понятен лишь тем, кто знаком с криминальным миром не понаслышке. При этом на создание воровского словаря автора подтолкнули сотрудники Интерпола, которым неожиданно потребовалась помощь человека, знающего тайный смысл этих странных слов. Об истории написания своих книг и наиболее ярких примерах воровского жаргона «Ленте.ру» рассказал сам Заур Зугумов.
Совет с Лубянки
Все началось в 2004 году. Я как раз находился в издательстве, где выходили мои книги, когда в редакцию неожиданно приехали сотрудники Интерпола и попросили меня проехать с ними. Через час мы оказались в здании российского бюро. Меня провели в огромную комнату, где сразу бросился в глаза большой круглый стол, заваленный какими-то книгами. Все они были раскрыты. Как позже выяснилось, это были словари воровской фени (воровского жаргона), изданные в разные годы и разными авторами. Большинство вышло в 90-е — время, когда в стране уже не было цензуры.
В комнате находились пятеро офицеров Интерпола: немец, француз, русский и двое — из англоязычных стран. Соотечественник, как позже выяснилось, оказался в чине генерала; с ним мне и пришлось общаться. Как выяснилось, международная организация столкнулась с проблемой: был перехвачен телефонный разговор, который собеседники (если не ошибаюсь, оружейные бароны) из разных стран вели по фене, причем колымской. Вот так она звучит:
«Балай стукачилу за свисток и прикошатни его, а то петь начнет до шухера» / Хватай стукача за горло и придуши его, а то болтать начнет, беду накличет.
Эволюция жаргона
Вообще, жаргон был придуман в местах лишения свободы, а точнее, еще на каторге в дореволюционной России, с тем, чтобы надзиратели не могли понять, о чем говорят заключенные. Со временем, конечно же, надзиратели узнавали значение тех или иных слов и словосочетаний, но и тюремные лингвисты без дела не сидели. Менялись слова, прибаутки и присказки, но их значения оставались прежними. В плане смыслов ничего не поменялось с дореволюционных времен — но формы очень изменчивы. Бывает, что прежние значения уступают место новым, а бывает, что они существуют параллельно, поэтому жаргон не просто изучать.
Вот лишь несколько примеров. Скажем, слово «заарканить» — сделать кого-то подвластным себе, извлекая из этого пользу. Это происходит, к примеру, когда человека шантажируют, или узнав о его слабостях, умело играют на них. Термин «заарканить» употреблялся с дореволюционных времен и где-то до середины ХХ века по всему СССР. Позже ему на смену пришло менее цензурное словосочетание, которое я приводить не буду.
«Заарканить его не было проблем, ведь я знал всю его подноготную».
Другой пример — «завали жало», то есть заткнись, перестань трепаться. Так говорят человеку, который уже не раз говорил лишнее, точнее, проявлял некомпетентность при разговорах на воровскую тему. Это словосочетание также употреблялось с дореволюционных времен и примерно до середины ХХ века по всему Союзу, пока ему на смену не пришло другое — «за метлой следи».
«Завали жало, щенок, дай послушать сведущих людей».
«Закоцать стиры» — произвести над стирами (лагерный вариант карт) ряд операций, в том числе и нанесение крапа (меток) под какую-либо определенную игру, к примеру, под «очко». Употреблялось примерно с начала 30-х до середины 60-х годов XX века на всей территории СССР, в основном в местах лишения свободы. Позже было заменено словосочетанием «зарядить пулемет».
«Чтобы закоцать стиры по уму, нужно не один день провести за решеткой».
Мыслить по фене
Надо понимать, что люди из уголовной среды не используют жаргонные слова лишь затем, чтобы скрыть смысл своих фраз от посторонних — они на фене и думают, и разговаривают. Приведу такой пример. Допустим, идет суд по делу о групповом изнасиловании. Выступил первый подсудимый, рассказал, как было совершено преступление. Потом встает второй — и добавляет:
«Кент дела ботает, бикса была в жилу, но сука» / Товарищ говорит правду, женщина была что надо, но выдала нас правоохранительным органам».
Этот странный язык — питерская феня, одна из трех. А вот пример колымской — той самой, которая ввела в ступор бывалых сотрудников Интерпола.
«Волком не смотри, он черноту не раскидывает и пузыри не пускает! Памарки у него, точняк» / Не подозревай напрасно. Он не притворяется и не обманывает, что ничего не помнит. Я знаю».
Фото: Эдгар Брюханенко / ТАСС
Самая же распространенная феня — общероссийская, которая, как следует из названия, встречается по всей стране. Ее оборот, к примеру, может быть таким:
«Такому, как он, быть у дяди на поруках равносильно новому сроку».
Это странное выражение — «быть у дяди на поруках» — означает находиться под надзором в правоохранительных органах по месту жительства. Освободившемуся из мест лишения свободы злостному нарушителю режима содержания по месту его жительства посылали соответствующую характеристику, исходя из которой ему определяли надзор. Как правило, его давали на год, но он мог продолжаться и до трех лет. Если в течение этого времени поднадзорный совершал три нарушения, его вновь заключали под стражу сроком до трех лет. Словосочетание употреблялось с начала 60-х и до середины 90-х годов ХХ века, когда был принят новый УК, по которому за нарушения надзора уголовная ответственность в виде трехлетнего лишения свободы исключалась повсеместно.
Тюремные шифровки
У общероссийской фени есть обороты на все случаи жизни. Скажем, фраза «Вася, крой — грачи летят, не накроешь — улетят» горячо любима картежниками. Это обращение к товарищу, как правило, в тот момент, когда за решетку приходит очередной этап. Смысл призыва в том, чтобы остановить арестанта-новичка и вовлечь в азартную карточную игру; если этого не сделать сразу, потом уже не получится. Позже арестанты-земляки или знакомые объяснят порядки на зоне, и жертву уже не обманешь.
«Вспороть брюхо медведю было воровской профессией адмирала Нельсона [кличка], ибо он был непревзойденный медвежатник».
Фото: Анатолий Кузярин / ТАСС
«В случае запала было решено завалить пса, который шел на хвосте у банды, ибо они [бандиты] знали, с кем имеют дело».
Другое расхожее выражение, распространившееся по всему Союзу, — «вязать концы зеленому прокурору», то есть готовиться к побегу с наступлением весны. Оно употребляется примерно с середины 30-х годов XX века главным образом в местах лишения свободы.
«Еще зимой мы решили, что вязать концы будем зеленому прокурору».
Сегодня на воровской фене говорят по всей России. По тому, какой путь прошла наша тюремная лексика, можно судить об эволюции российской тюрьмы и ее обитателей. Пока существует тюрьма, будет и феня, а значит, тюремная субкультура еще долго не уйдет в прошлое, как бы часто ее ни хоронили.