Работа анестезиолога реаниматолога в чем заключается
Анестезиолог-реаниматолог
Анестезиолог-реаниматолог (An (греч.) – без; áisthésis – чувство. Re (лат.) – возвращение; anima – жизнь.) — врач, отвечающий за то, чтобы хирургическая операция проходила безболезненно и безопасно для пациента. Кстати, в 2021 году центр профориентации ПрофГид разработал точный тест на профориентацию. Он сам расскажет вам, какие профессии вам подходят, даст заключение о вашем типе личности и интеллекте.
Особенности профессии
Еще в предоперационный период врач-анестезиолог проводит подбирает состав и дозировку обезболивающих препаратов на основании состояния здоровья пациента, учитывая все обследования, анализы и хронические заболевания последнего. Все это делается во избежание каких-либо осложнений от анестезии, либо их смягчения. Затем, работая параллельно с хирургом и его помощниками, он проводит анестезию и наблюдает за больным в течение всей операции, по завершении которой реанимирует его, то выводит из-под действия наркоза.
Анестезия может быть общей, это наркоз, и местной, это местное обезболивание, в том числе и спинальная анестезия, которую вводят в спинной мозг.
Местную анестезию может проводить не только анестезиолог, но и другой врач, например, стоматолог, окулист и другие врачи, применяющие местное обезболивание. Общую же анестезию, а также такой вид местной анестезии как спинальная, выполняет исключительно врач анестезиолог-реаниматолог.
Общая анестезия это не просто обеспечение потери сознания пациентом. Кроме этого, при наркозе у оперируемого должно произойти полное угнетение всех видов чувствительности. Для этого анестезиолог подбирает целый комплекс химико-фармакологических средств, учитывая их дозировку в зависимости от обследований больного в предоперационный период. Дозировка должна быть одновременно и безопасной, и достаточно сильной, чтобы ее действия хватило на время всей операции с небольшим запасом. При этом, она не должна нанести оперируемому никакого вреда. А после окончания ее действия, к пациенту должно благополучно вернуться сознание. А сам анестезиолог дожжен быть всегда осведомлен о появлении новых средств и препаратов, обеспечивающих введение и выведение человека из-под наркоза.
Чтобы снять состояние тревожности перед проведением плановой операции у больного, ему прописывают специальные успокаивающие средства, принимаемые непосредственно перед самой операцией, после чего его доставляют на каталке в операционную. После размещения больного на операционном столе, ему вводят внутривенный катетер, по которому подаются препараты для введения в наркоз. После того, как человек постепенно теряет сознание, врач-анестезиолог проводит интубацию: вводит больному в трахею трубку для поддержания дыхания либо в тех же целях надевает пациенту ларингеальную маску. На протяжении всей операции анестезиолог наблюдает за работой сердца, мозга и за дыханием оперируемого, в целях снижения всех возможных осложнений. После окончания операции, анестезиолог извлекает дыхательную трубку и останавливает подачу анестетических препаратов, в следствие чего к больному постепенно возвращается сознание.
Далее этот врач проводит уже работу реаниматолога. С помощью специальных приборов он наблюдает за здоровьем пациента в послеоперационный период.
Не менее ответственно и проведение спинальной анестезии, которую могу проводить только высококвалифицированные врачи с большим опытом.
Что касается местной анестезии, несмотря на то, что она гораздо более безопасна, чем общая, психическое состояние пациента все равно необходимо контролировать, поэтому специальные успокаивающие препараты здесь также очень активно применяются.
Отдельным видом данной профессии является профессия детского анестезиолога, который учитывает особенности детского организма, а также психики ребенка. Здесь важно не только проконтролировать возможные осложнения, но и избежать психической травмы, так как дети во много раз чувствительнее и впечатлительнее, чем взрослые.
Профессия анестезиолог-реаниматолог сложна тем, что требует повышенной стрессоустойчивости. Кроме того, анестезиологу приходится дышать испарениями от всех применяемых анестетических препаратов, а также зачастую работать по ночам. В связи с этим, для того, чтобы работать анестезиологом, необходимо очень любить свою профессию, иначе будет очень сложно переносить вышеперечисленные трудности.
До того, как была изобретена анестезия, самое длительное время операции могло составлять лишь пять минут. Поэтому известный хирург Пирогов мог ампутировать ногу в течение всего трех минут, а хирург Ларрей мог провести двести подобных операций за одну ночь. Анестезия привнесла очень большие изменения в хирургическое дело. В 1846 году стоматолог Т.Мортон применил анестезию впервые.
Реаниматолог-анестезиолог
Реаниматолог-анестезиолог
Реаниматолог-анестезиолог
В медицине есть две специализации, которые на первый взгляд ничем не объединены. Это «анестезиология», которая занимается методами подачи пациентам анестезии, и «реаниматология» — наука о способах и правилах оживления организма. На практике эти направления настолько тесно связаны, что их представляет один врач — реаниматолог-анестезиолог. Он должен иметь высшее медицинское образование, понимать уровень ответственности, постоянно повышать свою квалификацию. Это одна из самых сложных областей в медицине, с которой не каждый способен справиться.
Профессия анестезиолог-реаниматолог
Во время операций могут возникать экстренные ситуации, которые требуют немедленного начала мероприятий по реанимации пациента. Это уже входит в обязанности реаниматолога, поэтому направления давно объединены в одну универсальную профессию.
Также именно реаниматологи следят за состоянием пациентов, отходящих от наркоза, оценивают течение послеоперационного периода. Еще они оказывают первую неотложную помощь лицам с признаками клинической смерти, даже когда те находятся не на операционном столе.
Профессия анестезиолога-реаниматолога требует умения действовать быстро и эффективно. Врачи указанного направления практически ежедневно сталкиваются с ситуациями, в которых им на размышление дается несколько минут, а иногда даже секунд.
Важные качества
Для врача такого типа важно терпение. Оно понадобится уже на стадии обучения, ведь на то, чтобы получить специальность, придется потратить не менее восьми лет. Уже на рабочем месте сотрудника ожидают долгие часы пребывания в операционной. В основном ему придется ждать и следить, при этом нельзя ни на секунду терять концентрацию внимания.
Еще анестезиолог-реаниматолог должен понимать возложенную на него ответственность. От него во многом зависит безопасность оперируемого человека. Ему надо быть всегда собранным, чтобы в любой момент иметь возможность оценить состояние пострадавшему, оказать тому адекватную помощь. Вот еще несколько качеств, обязательных для врача: пунктуальность, хладнокровие, высокий уровень интеллекта, обучаемость, быстрая реакция. В медицине постоянно появляются новые препараты и методики, а анестезиолог должен знать их все. Для этого ему нужны отличная память, готовность учиться, наличие интереса к своему профилю.
Обязанности анестезиолога
В перечень обязанностей анестезиолога-реаниматолога входит выполнение таких действий:
Анестезиологи-реаниматологи — те врачи, которым чаще других приходится работать в условиях давления обстоятельств и стресса. При этом они всегда обязаны сохранять холодную голову и ясность мысли, необходимые для качественного оказания помощи пациентам.
Требования к анестезиологу
Чтобы получить должность анестезиолога-реаниматолога, нужно отвечать ряду требований:
Сегодня анестезиолог-реаниматолог обязан отлично владеть компьютером, справляться с разными видами медицинской аппаратуры. В ряде лечебных центров для трудоустройства надо обладать определенной категорией квалификации.
Анестезиолог-реаниматолог: плюсы и минусы профессии
Рассматривая плюсы и минусы профессии, нужно учитывать соответствие личных качеств врача занимаемой должности, а также уровень его подготовки. Спокойный, ответственный, хладнокровный профессионал способен многого добиться в этом направлении. Для эмоционально неустойчивого, не желающего развиваться сотрудника такая работа станет источником стресса и проблем.
Основные положительные моменты направления:
Стать анестезиологом не так просто. Сначала нужно поступить в медицинский ВУЗ, а конкурс в таких заведениях традиционно высокий. Бюджетных мест мало, стоимость учебы по контракту составляет несколько сотен тысяч рублей в год. После учебы, на которую придется потратить восемь лет, новичкам обычно приходится еще несколько лет отрабатывать в бюджетных заведениях, набирая стаж.
Стрессоустойчивость – один из ключевых моментов, необходимых для успешной работы в сфере обезболивания и реанимации. Анестезиолог-реаниматолог – доктор, который постоянно должен учиться.
Сама работа также сопровождается рядом минусов:
«Не хотелось тратить жизнь на банальности». История анестезиолога-реаниматолога из маленького городка
Телефон звонит ночью. Самые сложные вызовы — всегда ночью. Сергей Плескач собирается за две минуты, и вот он уже в машине скорой помощи. В руках дефибриллятор и лекарства. На кушетке человек, у которого в любой момент может остановиться сердце. Его срочно нужно доставить в кардиологический центр. Путь от Кореличей до Гродно неблизкий — 180 километров. К черту опыт, стаж и категории — все эти километры доктор Плескач напряженно вглядывается в своего пациента с одной мыслью: «Только бы все было хорошо!» Анестезиолог-реаниматолог — наверное, не об этом мечтают школьники. Запредельный уровень напряжения даже для медицины, ночные дежурства без сна и отдыха, необходимость мгновенно принимать решения, от которых зависит жизнь человека… Сергей Плескач давно ответил себе на злополучный вопрос «Почему я?». Потому что больше некому. Историю врача, который любит свое дело и продолжает спасать жизни, несмотря ни на что, читайте в очередном выпуске цикла «Тихие герои».
«Я знаю, что делать нужно именно так, а почему — не могу объяснить. Интуиция?»
«Маленькая цээрбэшечка», как ласково называет свою больницу Сергей Плескач, стоит на краю города, с видом на поля и деревенские хатки. 23 года назад Сергей пришел сюда, в Кореличскую ЦРБ, молодым анестезиологом-реаниматологом, а сейчас он здесь авторитет — заведующий отделением анестезиологии и реанимации. Правда, районная больница сразу снимает весь этот пафос «большого начальника». Как и обычный дежурант, Сергей Плескач честно отрабатывает смены — дни, ночи и сутки. Чаще всего — в одиночку. Сегодня он разговаривает с нами как раз после ночного дежурства.
— Я парень местный, прямо-таки в доску местный. Здесь, в Кореличах, родился. Родители — обычные люди. Не медики. Я первый такой в поколении. Кстати, как и моя жена — она акушер-гинеколог. Никто не мог представить — ни я, ни она, — что нас ждет.
В конце восьмидесятых медицинский университет был одним из самых сложных вузов в стране. Но я такой человек… Сложность задачи меня как раз и прельщала! Гродненский медицинский университет я окончил с отличием. Думаю, что медицинский в Минске и в Гродно, равно как и в Витебске, Гомеле — это разные школы, со своими особенностями. И отлично. Мы вовсе не противники или конкуренты. Работаем на одну и ту же цель.
— А что сейчас с качеством образования, как вы думаете?
— Ничего страшного с медицинским образованием в стране не происходит. Да, в Кореличи приезжают по распределению достаточно простые студенты, мы же не какой-нибудь сверкающий столичный РНПЦ. Но нам везет на хороших докторов. Так выходит! Не могу объяснить, но, наверное, другие сюда бы не поехали, — смеется доктор Плескач. — Каждое новое поколение умнее и умнее. Может быть, кажется, что что-то плохое происходит с образованием, с молодежью. Но это не так. Да, они больше заточены на технологичность медицины, работают по протоколам и не стесняются спорить со старшими. Молодые доктора приносят в больницу новое. И я говорю себе: «Посмотри, какие они. И ты таким был! Задорным. Так же летал, лез всюду, хотел решать задачки посложнее». В чем-то я даже могу поучиться у молодых коллег.
Почему студент-медик вернулся в Кореличи? Мог бы послушать амбиции, зацепиться в Гродно, уехать в Минск, а там и Европа недалеко… Сергей Плескач говорит, что он выбирал не место попрестижнее, а профессию по душе. На распределении выяснилось, что в Кореличской больнице серьезная проблема с анестезиологами-реаниматологами. В отделении реанимации ночью дежурили… хирурги. Абсурд по нынешним меркам. Узнав об этом, Сергей рванул на помощь в родной городок.
— У меня часто спрашивают: «Серега, а почему ты стал именно анестезиологом-реаниматологом? В медицине ведь куча специальностей». Тут можно долго рассуждать про мой технический склад ума, например… На самом деле правда в том, что мне интересно там, где непросто. Вот такой я был студент-медик — окончивший институт достаточно хорошо, ищущий приключений. Честно, не хотелось тратить жизнь на банальности. Может быть, это не выглядело так глобально, как «спасать мир» или «толкать науку вперед», но тем не менее.
Самая сложная работа как раз тут, в реанимации. Я думал о хирургии, где романтики для молодого доктора вроде бы побольше. Был на практике, ассистировал в операционной во время учебы. Помню, опытный хирург после операции спросил меня: «Тянет назад в операционную?» Я что-то неуверенно и скомканно ответил. «Тогда это не твое, Серега». То же и с кардиологией. А интенсивная терапия, где «соображалка» должна работать быстро, мне нравилась. Конечно, сначала побаивался: справлюсь ли? Но для этого есть интернатура, хорошие учителя. Пару раз похвалили, иногда тактично поругали, но стали доверять — и понеслось. «Серега, ты же умный хлопец! Не гляди на этих дедов, не упрощай методики, книжки читай, сам думай!» — учил меня заведующий отделением анестезиологии и реанимации Гродненской областной клинической больницы Иосиф Александрович Шапель, царство ему небесное. После интернатуры поехал на район. Работы было через край. Мы дежурили сутки через сутки, сутки через двое… Это сложная профессия. Даже сейчас вложить ее в современную норму рабочих часов очень сложно.
Технические возможности в девяностых были минимальные. Протоколы лечения и обследования только формировались. Старые врачи работали по принципу «Забудь то, чему тебя учили в институте, и работай тем, что есть». Толковой техники не было, препаратов в нужном количестве — тоже, и подход был другой: спасли — молодцы, сделали в своих условиях то, что делают в крутых клиниках, — здорово, не получилось — увы. Зато был задор и возможность рисковать. А сегодня техника есть, препараты есть — чего же не хватает? Может быть, задора? Теперь молодежь не умеет «шаманить»: слушать, осматривать, пальпировать. Они привыкли на цифрах, на анализах. А у нас формировалось «это чувство»: я знаю, что делать нужно именно так, а почему — не могу объяснить. Интуиция? Наверное, это и есть опыт.
В «маленькой цээрбэшечке» стандартное отделение реанимации на шесть коек. Сергей Плескач, по сути, работает за двоих. В одной своей жизни он анестезиолог. Вместе с хирургами работает в операционной. Во второй, параллельной, жизни — реаниматолог. Тот самый, который не ходит по больнице, а бежит, перескакивая через ступеньки. Все уже привыкли к этому. Тонна документов, которые нужно заполнить, в тот же момент вызывает терапия, звонит скорая, ждут обхода пациенты… Реаниматолог должен успеть все. В любое время суток, и даже в выходной, пиликает Viber — «пришла экэгэшка», а значит, впереди может быть экстренная транспортировка.
— С транспортировкой пациентов у нас да и у других дальних районов все непросто. Везем за 180 километров в Гродно людей с острым коронарным синдромом. Далеко везем. Но другого варианта пока что нет. Это способ спасти человека, максимально сохранить качество его жизни. Сидишь в скорой, у тебя дефибриллятор, монитор, препараты, техника, твой опыт и голова на плечах. Все на месте. А ты едешь с одной мыслью, практически с молитвой: «Только бы все было хорошо с пациентом». И медсестра думает о том же. Часто бывает, что на транспортировку вырывают из дома в выходной или с работы. Но мы, врачи, понимаем эту ситуацию: так надо. Иначе как мы будем выглядеть перед пациентами и коллегами?
Бумаги сверху спускаются с пониманием, что у нас полное кадровое обеспечение, быстрые классные автомобили скорой, шоферы, которые только и ждут, когда можно вскочить за руль. А реальность вносит свои правки. Приходится адаптировать, менять, чем-то жертвовать. С машинами, например, у нас проблема: да, все на ходу, но с 15-летним стажем российского производства и максимальной скоростью 90 километров в час.
Сергей Плескач честно, без радужных пони и пафосного флера описывает ситуацию. Он с грустью говорит о том, что двадцать лет назад в районе было 28 тыс. человек, а сегодня — только 19 тыс.: «Плановая хирургическая помощь, серьезные операции переезжают в крупные центры. Это больно, конечно. Но неизбежно». С другой стороны, где вы видели такую маленькую больницу с собственным роддомом и отделением гемодиализа? Эти ребята еще поборются.
«В отделении реанимации все становятся одинаковыми — базовыми людьми»
— Как вы думаете, пациенты сегодня неблагодарные? Многие врачи с горечью говорят об этом.
— Если лично вкладываешься в пациента, то лучшая благодарность — когда все получается. Один раз, другой, третий… Попадаешь на эту волну, домой приходишь в хорошем настроении, с удовольствием идешь на работу снова, всем доволен. И какая, к черту, благодарность? Лишь бы человек выжил.
Вы, наверное, хотите услышать о неадекватных пациентах. В реанимационной ситуации это чаще касается отношений «врач — родственники пациента». Я отвечу так: в половине случаев все решается после обстоятельного разговора. Тут есть один секрет, который я понял, работая под руководством Иосифа Александровича Шапеля. Это был большой авторитет не только в Гродненской области, но и в стране. Говорили так: «Если Шапель не помог, все, больше вариантов не было». Поэтому выход один — держать авторитет отделения и не ронять его. Держаться максимально вежливо, тактично. Профессионально. И тогда неудобных вопросов будет значительно меньше. Думаю, это касается всей медицины в стране.
А вообще, в моем отделении — в реанимации — и богатые, и бедные, и требовательные, и скромные — все становятся одинаковыми. Базовыми людьми.
— Свою зарплату вы считаете справедливой?
— Да. Я зарабатываю от 1500 до 2000 рублей, изредка и за 2000. Понятно, у меня высшая категория, стаж 23 года. Но вы должны понимать, что это экстенсивный труд, за счет здоровья и личного времени врача, — интеллигентно описывает Сергей то, что в обычной жизни называется «адская пахота».
Работу реаниматолога очень сложно оценивать в купюрах. Есть ли цена у такого поступка, когда всю ночь после своей смены врач сидит около младенца в отделении интенсивной терапии и буквально держит его за руку? «Слушай, Дима, а наш выходит! Выходит! Давление лучше. Цвет лица. Смотри!»
— У меня такая профессия, что работа может найти и вне больницы. «Ты ж врач» — это легко прочитать во взгляде окружающих и даже родных. Но есть история, которую вспоминаю с гордостью. В тот день я вообще был в бане. Знаете, иногда видишь, что перед тобой бабуля или дедуля, у которых срок отмерен. А вот этот мужик — мой ровесник — не должен был умирать. Но остановка сердца случилась прямо в моечной. Меня подвели сразу к нему. Я положил руку: дыхание еще есть, а пульса уже нет. И первая мысль: «Это **** [ужасная ситуация]! Почему я?» Вообще ненавижу эту фразу: «Почему я?» Ее обычно произносят таким, знаете, гаденьким голосом, когда хотят себя пожалеть и не брать ответственность, ничего не делать. Для меня ответ был ясен давно: «Потому что больше некому». Сотрудник МЧС был здесь же и предложил помощь. В таких ситуациях нужно, чтобы ты был не один. Нужна команда. Тогда не страшно.
Бригада скорой у нас в больнице одна. «Дышу за пациента» и думаю: «А вдруг скорой на месте нет?» Но все совпало. Доктор в нужное время в бане. Два сотрудника МЧС, ребята толковые и понимают, куда и как нажимать жать нужно. Скорая оказалась на месте, Володя приехал с дефибриллятором, со всем необходимым. Разряд, еще разряд — и сердце заработало. Это была идеальная ситуация для спасения. Все нормально закончилось. Человек сейчас снова ходит в баню. Улыбаемся друг другу и молчим.
Страшнее всего, когда перед тобой ребенок, особенно младенец. Или беременная женщина. Для районной больницы это случаи экстраординарные. В такой ситуации бросаются все силы. Помню, у ребенка остановилось сердце в школе. К нам в отделение он приехал бездыханным. С молодой коллегой (она сейчас работает в Германии) мы дежурили вдвоем. Смотрим друг на друга, и одна мысль в глазах: «Мы же все правильно делаем, так почему, черт возьми, сердце не заводится?!» Но справились. Завели парня. Потом приятно было наблюдать за его восстановлением.
Бабушки-дедушки за 80 лет с множеством хронических патологий — это наша беда, районных больниц. И вот вроде бы у нас есть оборудование, лекарства, но у таких пациентов меньше шансов выбраться. Эта штука больше всего морально угнетает… Что ж, умирают и молодые. Бывает. Каждый раз внутри борьба: все ли правильно сделал? Тяжело. Едешь на вскрытие. Если очевидно, что ситуация была некурабельна (некурабельный пациент — пациент, состояние которого исключает возможность спасения жизни. — Прим. Onliner), становится легче. А бывает, так и остаешься с непониманием: «Почему. » У доктора с годами нарабатывается стрессоустойчивость. Кто-то называет это черствостью.
Меня в городе все знают. С одной стороны, чувствуется уважение. Но с другой — есть люди, которым не удалось помочь, они ушли. И есть их родственники. В большом городе мы бы даже не встретились. А здесь идем мимо, здороваемся, и я думаю: не напоминаю ли я собой о случившемся.
— Почему вы не уехали в более престижную клинику, в большой город?
— Я думал про это. Мысли иногда лезут: стоит, не стоит. Понятно, здесь зона комфорта. Но и менталитет. Мы завязаны на этой земле. Не знаю, причина в воде или еще в чем-то — теорий же много (улыбается. — Прим. Onliner). Но чувство родного места остается. Ну не городской я человек! Но если встанет выбор, профессия или место, то я выберу профессию, — уверен Сергей Плескач.
Onliner продолжает цикл «Тихие герои». Если вы знаете такого человека, о котором должна услышать страна, пишите в редакцию на e-mail shumitskaya@gmail.com.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!