Радость в православии что это
«Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16)
О христианском понимании радости
Может быть, православные и удаляются от того, в чем почитают радость люди неверующие, – впрочем, лишь от того, что связано с грехом, – но не удаляются от самой радости, ведь одна из библейских заповедей гласит: «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16; Фил. 4: 4). И радуются православные христиане, конечно, не тому и не так, чему и как радуются неверующие.
Чтобы понять, в чем состоит особенность православного понимания радости, имеет смысл обратиться к словам Священного Писания и святых отцов.
В Священном Писании радость указывается как то, что свойственно Самому Богу. Так, Премудрость Божия говорит: «Я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время» (Притч. 8: 30).
Неудивительно, что воссоединение отпавшего человечества с Богом мыслится в категориях обретения вечной радости, о чем предсказывали еще ветхозаветные пророки: «И возвратятся избавленные Господом, придут на Сион с радостным восклицанием; и радость вечная будет над головою их; они найдут радость и веселье, а печаль и воздыхание удалятся» (Ис. 35: 10).
С этим связано то, что явление на земле Спасителя сопровождается возвещением радости как архангелом Гавриилом, явившимся Деве Марии, так и позднее, в ночь Рождества, пастухам, которым «сказал ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям» (Лк. 2: 10).
Как пишет святитель Андрей Критский, «является Бог на земле, Бог с небес, Бог между человеками, Бог во чреве Девы – Тот, Которого не вмещает вся вселенная. Теперь природа человеческая начинает предвкушать радость и получает начало обожения… Гавриил служит таинству и взывает к Деве: “Радуйся!” (Лк. 1: 28), чтобы Дочь Адама, происшедшая от племени Давидова, возвратила Собою ту радость, которую потеряла праматерь… В самом деле, была ли и будет ли для рода человеческого какая-нибудь радость более той, как быть причастником Божественного естества, быть в соединении с Богом, быть с Ним едино по причине соединения, и притом ипостасного?» [1]
Сам Господь Иисус Христос испытывал радость, о чем говорил апостолам: «Радуюсь за вас» (Ин. 11: 15). И более того, Он свидетельствует о желании поделиться Своей радостью с учениками: «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15: 11).
И Он же учит их расставлять верные ориентиры в радости: «Однако же не тому радуйтесь, что духи вам повинуются, но тому радуйтесь, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10: 20).
Господь также указал, что радость Его учеников отлична и даже противоположна радостям мира сего: «Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16: 20).
Вхождение в Царство Божие Господь Иисус Христос определяет как вхождение в радость: «Хорошо, добрый и верный раб. войди в радость господина твоего» (Мф. 25: 21). Также и апостол Павел определяет Царствие Божие как «радость во Святом Духе» (Рим. 14: 17). В другом месте он указывает радость как «плод духа» (Гал. 5: 22).
Наконец, апостол Павел записал известные слова: «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16).
Достойны внимания также объяснение и совет к практическому исполнению этой заповеди, данный святителем Василием Великим, который говорит: «Апостол приглашает всегда радоваться, но не всякого, а того, кто подобен ему самому, не живет во плоти, но имеет живущего в себе Христа; потому что общение с высочайшим из благ никак не допускает сочувствия с тем, что беспокоит плоть… Вообще душа, однажды объятая любовью к Создавшему и привыкшая увеселяться тамошними красотами, радости своей и благодушия не променяет на разнообразное превращение плотских страстей; но скорбное для других увеличит ее веселье. Таков был апостол, который благоволил в немощах, в скорбях, в изгнаниях, в нуждах (см.: 2 Кор. 12: 10)…
Из этих слов видно, что сатанинская радость, которую также называют злорадством, представляет собой искажение, выворачивание наизнанку заповеди «радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими» (Рим. 12: 15), то есть диавол радуется над плачущими в отчаянии и плачет над имеющими святую радость.
Подобная извращенная радость, в отличие от истинной радости, не вечна: «Веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна» (Иов 20: 5)
Религия радости
К нам на еженедельные богословские курсы стал ходить старичок-татарин. Потом выяснилось, что он – мулла. Никому это не мешало. Походил он, походил да и говорит: «А я понял: Православие – это религия радости. А к Богу приходят через беду и страдание». Когда мы его спросили, а как он сам пришел к Богу, он рассказал, что у него поздно родился сын с паховой грыжей. Врачи почему-то лечить не брались, а одна русская бабушка положила младенчика у иконы, покропила его святой водицей да помолилась. Ребенок и выздоровел. Спрашиваем: «Так бабушка-то Христу молилась? Чего же вы христианином не стали?» Отвечает: «Так я татарин». А я вот – башкир, так мне что теперь, умереть?
Говорят, что к Богу приходят через страдания. Но начало веры именно в радости встречи со Христом
Странно слышать, когда говорят, что к Богу приходят через страдания. Начало веры – надежда, уверенность в незримом присутствии в твоей жизни любящего Бога. Начало веры именно в радости встречи, обретения целого нового мира. Преподобный Амвросий Оптинский говорил, что начало радости – быть довольным своим положением, она есть благодарность Богу за все случающееся.
Радость – напоминание того, что решился быть с Богом. Ведь ищущий быть с Богом – это причина для действия Бога. Радость бывает, когда все-таки удается исполнить одну из заповедей, которые так трудно исполнимы. Радость – это, по слову апостола, всегда плод духа. Плод истинного духа дается вместе с миром и любовью, благостью, милосердием, верой, кротостью и воздержанием (ср.: Гал. 5: 22–23).
Помню, в юности очень нравились акафисты, и, если доводилось читать их в храме, читал полным голосом с ликующей радостью. Словно бы эти харетизмы «Радуйся!» (по- гречески – «Харе!») вливались в душу, возбуждали радость через край. Духовник охладил: «Зря ты так радуешься. В радости можно впасть в прелесть, а в покаянии – никогда. Читай-ка ты лучше Псалтирь». Так я познакомился с псалмопением, этой высокой поэзией надежды, и понял, что веселость не мешает покаянию. Любые сетования на жизнь растворяются радостью: «Будьте долготерпеливы… Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 14, 16). Мы можем радоваться, когда благодарим Бога: «Вспомнил я Бога и веселился» (Пс. 76: 4).
Преподобный Исаак Сирин заметил, что радость о Боге крепче здешней жизни. Вот именно так: крепче – над этим стоит подумать. А святой Феодор Студит писал, что радость есть признак совершения всякой правды и, сколько надежды у человека, столько и радости.
Из опыта исповеди можно заметить, что радость бывает после того, как согрешили и Бог дал силы покаяться. То есть радость – это всегда некий порог, демаркационная линия, следующая ступень. Но вот святые отцы предупреждают, что нельзя слишком увлекаться радостью. Преподобный Анатолий Оптинский пишет в письме духовной дочери: «Радость бывает растрепанная, прелестная, мучительная, свирепая, диавольская. Бывает радость всякая… И множество есть радостей елецких, московских, питерских и всяких. Но это чистая прелесть. Какая житейская сладость бывает печали непричастной?» Поэтому внутри радости нужно ожидать последующей скорби, потому что благодать дается прежде искушения.
По святителю Иоанну Златоусту, чрезмерные радость и скорбь имеют одни последствия, и истинная радость бывает только в любви и мире. От врага радость нестройная, не сообщающая душе мир и тишину. Надо укорять себя и считать недостойным радости. Мир в душе начинается от осознания его отсутствия.
Да, веселие и радость, по Златоусту, суть умножение скорбей: они бывают от оставления греха, а это ведет к испытанию новым. Но радость только возвышается от подобных препятствий, потому что радость всё переносит мужественно, она есть благодарность за всё, что с нами происходит. Запомним это: радость дает нам мужество, потому что она крепче здешней жизни.
Будем умеренны и в радости, и в печали, станем обуздывать их благоразумием и ожиданием перемен
Поэтому последуем совету святого Исидора Пелусиота и будем умеренны и в радости, и в печали, станем обуздывать их благоразумием и ожиданием перемен.
Глядя на этот весьма несовершенный мир, человек не может не печалиться. И мiр пытается сделать нас счастливыми. Но то, что мiр называет «счастьем», часто есть бегство от подлинного счастья – Христа, стремление забыться, уйти в небытие от этой всепроникающей печали. Всё разрушают страхи этого мiра, его подлость и ненависть, но против тайной радости христиан они бессильны. Как и Господь говорит: «Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16: 20). Радость ставит под вопрос все идеологии, пытающиеся сделать нас счастливыми (в своем примитивном понимании счастья). Нужно понять, что счастье не снаружи, а внутри человека: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 21).
Христианство не сказочка о светлом несбыточном будущем, в нашей радости различия «здесь» и «там» исчезают. Но для этого нужна решимость. Радость призывает человека к труду и усилию. Надо только научиться быть выше радости и печали. Это значит – быть со Христом.
Всегда радуйтесь
«Радуйтесь всегда в Господе;
и еще говорю: радуйтесь» ( Фил.4:4 )
Введение
Призыв апостола к «всегдашней радости» нередко вызывает некоторое недоумение и смущение: как же возможно смиренному христианину, постоянно пребывающему в состоянии сердечного сокрушения и «плача о грехах своих», тем не менее «всегда радоваться»? Непонимание, как же совмещать эти два, казалось бы, несовместимых состояния души, приводит зачастую к полному отрицанию самой возможности присутствия какой-либо радости в жизни православного христианина. Иногда само упоминание о радостном чувстве в церковной среде признается недопустимым (например, в греческом тексте знаменитого песнопения «Свете тихий…» говорится вовсе не о «тихом», а о «радостном» свете (ilaron – веселый, радостный [1, c. 627])).
Для «обоснования» такого «безрадостного» мировоззрения часто приводятся многочисленные места Свщ. Писания и творений свв. Отцов, с одной стороны осуждающих радость и веселье, а с другой – восхваляющих сетование о гресех: «Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья» ( Еккл.7:4 ), «горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» ( Лк.6:25 ), «Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь» ( Лк.6:21 ). Исходя из подобной эклектической экзегезы Свщ. Писания можно прийти к выводу, что любые проявления радости в принципе недопустимы, а скорбь душевная является несомненной добродетелью.
1. Два типа «радости» и «печали»
Тем не менее, опыт Церкви говорит о существовании двух родов «радости» и «печали»: «о Господе», т.е. имеющие свой источник в Боге, и «мирские», ведущие к отрыву от Божественной жизни.
1.1. Мирская радость
Действительно, «мирская радость» часто несовместима не только с покаянными чувствами, но и вообще с памятованием о Боге: «Но вот, веселье и радость! Убивают волов, и режут овец; едят мясо, и пьют вино: «будем есть и пить, ибо завтра умрем!» ( Ис.22:13 ). Для такой «радости концом бывает печаль» ( Прит.14:13 ) и именно такая «радость» неприемлема для христианина: «Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость – в печаль» ( Иак.4:9 ).
1.2. Чрезмерная печаль
С другой стороны, «чрезмерная печаль» ( 2Кор.2:7 ) также осуждается Церковью, ибо граничит с проявлениями таких смертных грехов как уныние и отчаяние. По словам архим. Кирилла «Павлова), «человеку в унынии все в жизни показывается лишь с темной стороны. Он ничему не радуется, его ничто не удовлетворяет, обстоятельства кажутся ему несносными, на все он ропщет, по всякому поводу раздражается – словом, сама жизнь бывает тогда ему в тягость… очень часто само уныние приводит к другому, более опасному душевному состоянию, называемому отчаянием, когда человек нередко допускает мысль о преждевременной смерти и даже почитает ее уже существенным благом на пути своей земной жизни» 2. По словам ап. Павла «печаль мирская производит смерть» ( 2Кор.7:10 ).
1.3. Печаль ради Бога и подмены на пути к ней
Если же говорить о «печали и радости» в религиозном контексте, то необходимо признать, что настоящим христианином может стать и является лишь тот человек, который видит свое духовное и нравственное несовершенство, свою греховность, страдает от нее и ищет исцеления. Только такой, смирившийся внутри себя человек способен к правильной, спасающей вере во Христа. Именно это является «печалью ради Бога», которая «производит неизменное покаяние ко спасению», в то время как неумеренная скорбь о грехах, сопровождаемая внешней «суровостью» и «угрюмостью» очень часто свидетельствует скорее об ущербности покаяния или же об его полном отсутствии: «те, которые почитают добродетелью чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения… они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют, ибо видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, т. е. себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды. Посему когда (смиренный) впадает в какое бы то ни было прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однако ж не мятется и не колеблется недоумениями, ибо знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия, опыт которого в падении для него не неожиданная новость» (Невидимая брань) [3, cc. 27–28].
Внешнее сетование часто есть лишь признак самолюбования. Ведь намного проще вместо подвига самоиспытания, ведущего к сердечному сокрушению и к обновлению души, иметь просто «вид благочестия» ( 2Тим.3:5 ), «принимая на себя мрачные лица, чтобы показаться людям» ( Мф.6:15-18 ) – а иногда и самим себе – кающимися. Подобный самообман и лицемерие во «всплеске эмоций» не имеют никакого отношения к истинному покаянию, которое есть поворот, обращение к Богу в глубине своего «я». Таким образом «сетование» не довлеет само по себе – оно лишь средство к достижению Богообщения: «печаль по Богу не ввергает человека в отчаяние, напротив того, приносит радость и утверждает человека в воле Божией», – говорит авва Исаия [4, c. 200]. А все внешние проявления покаяния являются лишь средством или следствием этой личной встречи человеческой души со своим Спасителем. По слову преп. Серафима Саровского «не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего».
1.4. Радость духовная как следствие искреннего покаяния
И как бы естественным следствием обращения к Богу является радость духовная: «Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня» ( Пс.50:14 ). Даже пост – время сугубого покаяния – должен проявляться не в духовным бесплодии, а в особом подъеме на пути к Богу. И Бог Сам обращает это время сетования в радость: «так говорит Господь Саваоф: пост … соделается для дома Иудина радостью и веселым торжеством; только любите истину и мир» ( Зах.8:19 ), «им вместо пепла дастся украшение, вместо плача – елей радости, вместо унылого духа – славная одежда, и назовут их сильными правдою, насаждением Господа во славу Его» ( Ис.61:3, 58:14 ).
2. Тема перемены плача в радость в Свщ. Писании
Можно заметить, что тема перемены плача в радость является одной из ключевых в Свщ. Писании. Особо изобилуют подобными обетованиями мессианские пророчества Ветхого Завета. И вот, приходит исполнение обетований и архангел Гавриил взывает к Деве Марии: «радуйся, Благодатная!» ( Лк.1:28 ). В греческом тексте слово χαρά (корень слова «радость») звучит дважды: в слове «радуйся» (χαῖρε) и в слове «Благодатная» (κεχαριτωμένη). Получается, что-то напоминающее русское «радуйся, обрадованная» или «радуйся, полная радости» [5, c. 30] – ведь с приходом Христа миру действительно была дарована полнота радости и «радости вечной» ( Ис.35:10 ). Эту же радостную весть принес ангел и вифлеемским пастухам «не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь» ( Лк.2:10-11 ).
Пасха же Христова без всякого сомнения является самым радостным, самым светлым «праздником праздников и торжеством всех торжеств» для всех православных христиан. В этот светлый день каждый приобщается небесной радости по обетованию Христа: «радость Моя в вас пребудет, и… радости вашей никто не отнимет у вас» ( Ин.15:11; 16:22 ).
3. Феноменальность христианской радости. Источник истинной радости – в Боге
Эта Божественная радость не обусловлена никакими житейскими факторами, наоборот, – она помогает перенести все житейские испытания: по слову пророка Аввакума «хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, – но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего» ( Авв.3:17-18 ). Ап. Иаков советует при впадении в различные искушения принимать их «с великою радостью» ( Иак.1:2 ). «Радуйтесь и веселитесь», – говорит Христос Спаситель мученикам за Имя Его ( Мф.5:11-12 ) – в этом и заключается феноменальность христианства: христиане «при всей скорби… преизобилуют радостью» ( 2Кор.7:4 ), причем «радостью неизреченною и преславною» ( 1Пет.1:8 ). Св. Игнатий Богоносец в Послании к эфесянам назвал ее «радостью непорочною о Иисусе Христе» [6, c. 269].
Таким образом, именно благодать Божия является источником «радости о Господе», той пасхальной радости, которая наполняет любящее сердце и «изливается» на всех окружающих. Человек становится как бы проводником благодати Божией. По свидетельству ап. Павла такая радость является «плодом Духа» ( Гал.5:22 в пер. еп. Кассиана), причем именно «радость во Святом Духе» является одним из признаков воцарения Бога в сердце человеческом ( Рим.14:17 ). «Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченной радостью, ибо Дух Божий дает радость всему, к чему бы Он ни прикоснулся», – говорит преп. Серафим Саровский 7, который всей своей жизнью показал возможность «совместимости» горечи покаяния и самоуничижения с глубокой радостью «о Господе». То, что такая радость имеет свое начало в Боге подтверждает и то, что Самому Богу приписывается радость о Своем народе: «Господь Бог возвеселится о тебе радостью, будет милостив по любви Своей, будет торжествовать о тебе с ликованием» ( Соф.3:17 ).
4. Радость в общении с ближними
5. Радость прощения как мотив доброделания
Но радость Божья не может лишь декларироваться устами христианина – она обязательно проявляется деятельно. В этом заключается ее важная, можно сказать, психологическая особенность и преимущество перед просто «печалью», которая зачастую неплодотворна и ведет к пассивности и духовному застою. Как в случае Иуды Искариота, такая печаль может привести даже к самоубийству. Напротив, человек, переживший в своем сердце радость прощения, духовно окрыляется («не печальтесь, потому что радость пред Господом – подкрепление для вас» ( Неем.8:10 )) и активно стремится поделиться ею с окружающими. Хорошей иллюстрацией этому служит следующая притча Христова: «Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то» ( Мф.13:44 ). Подобным образом и Закхей, узнав, что Господь хочет побывать в его доме, «принял Его с радостью» ( Лк.19:6 ). И, как следствие этой встречи человека с Богочеловеком, он самим делом являет свое покаяние, обещая воздать тем, кого обидел, вчетверо – даже сверх требований Закона Моисеева.
6. Житейские радости
Следует отметить, что и в повседневной жизни не всякую радость можно отождествить с грехом. Если человек воспринимает окружающий мир как чудесное творение Божие, а ближних как детей Его, то и в обычных «житейских мелочах» он будет радостно замечать проявление благости Божией. Так что такая радость опять-таки имеет источником Божию благость: «когда благодать Божия с человеком, тогда всякое явление в мире поражает душу своею непостижимою чудесностью, и душа от созерцания видимой красоты приходит в состояние чувствования Бога, живого и дивного во всем» [10, c. 89].
Заключение
Таким образом, рассмотрение проблемы совмещения в духовной (и житейской) жизни христианина покаянных чувств с непрестанной радостью показывает, что эти два состояния не противоречат, а органично дополняют друг друга, ибо в конечном счете покаяние означает, что прощение дает возможность жить, что снова можно стать чадом Божиим, поэтому покаяние – это радость. Эта «радость о Господе» имеет духовную природу, ибо даруется благодатью Святого Духа. Но человек не должен удерживать этот дар в себе. Познав пасхальную радость он должен его дарить окружающим, «радуясь с радующимися и плача с плачущими» ( Рим.12:15 ). Ведь только в новом эоне все верные Христу войдут «в радость Господина» своего ( Мф.25:21 ), а «печаль и воздыхание удалятся» ( Ис.35:10 ).
Использованная литература:
Радость
«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите»
( 1Сол. 5:16-18 )
Ра́дость – 1) ярко выраженное ощущение душевного удовлетворения, довольства, счастья; 2) радость о Господе — духовно-сердечная удовлетворенность, следствие благодатной причастности к Богу, внешнее проявление любви к Богу и ближнему.
Наличие радости о Господе и любви — признак того, что человек находится на правильном пути — пути спасения.
Радость в христианстве носит не пассивный, но деятельный характер. Первичное значение старославянского и русского рад – это «готовый к благодеянию – его совершению или восприятию».
В современном русском языке понятие радость противопоставляется понятию удовольствие по признакам «духовное» – «телесное». Радость – это чувство, живущее в душе человека. Удовольствие воспринимается в первую очередь как «радость тела».
Самая высокая радость – о Господе. «Радуйтесь о Господе», – призывал апостол Павел ( Флп.4:4 ). «Небеса поведают славу Божию ( Пс.18:2 ), располагают зрителя красотою своего блеска удивляться Создателю и любить Его». Блаженны все боящиеся Господа» ( Пс.127:1 ) – они вкушают блаженство.
Каждая литургия начинается с молитвы «Возрадуется душа моя о Господе…» и заканчивается «…Исполни радости и веселия сердца наша», хотя большинство молящихся и не слышат их.
О радости свт. Иоанн Златоуст писал: «Если хотим… радоваться, много к тому имеем случаев. Ибо если утвердимся в добродетели, то ничто уже нас не будет печалить; ибо добрые надежды внушает она тем, кои приобрели ее, … и неизреченное производит в них удовольствие. Ибо хотя многого труда стоит утвердиться в добродетели, но зато она много радует совесть и столько производит внутреннего удовольствия, что никаким словом выразить нельзя».
«Не земные блага, не свойства вещей радуют нас, а мысль наша печалит и радует нас. «Если мы настроим ее, каковою ей быть должно, то будем иметь залог всякого благодушия… здесь все зависит от свободной воли».
протоиерей Валентин Свенцицкий:
Мы никогда не бываем одиноки. Мы всегда с Ним. Всё согрето для нас любовию Божией. И чувство радости – самое основное, самое неизменное наше чувство. Ум наш, как и у всякого человека, не в силах представить себе бесконечность, не может постигнуть того, что такое свобода, не знает цели мироздания. Но в чувствовании Бога есть нечто подобное тому, как если бы ты на один миг узнал всё это и не мог удержать в памяти, но сердце в своей памяти сохранило бы тебе это навсегда.
святитель Василий Великий:
Сколько Божиею великодаровитостью дано нам поводов разумно радоваться! Мы из небытия приведены в бытие, сотворены по образу Создавшего, имеем и разум, и слово, которые составляют совершенство нашей природы, и которыми познали мы Бога. Тщательно же изучая красоты творения, по оным, как по некоторым письменам, объясняем себе великий Божий о всем промысл и Божию премудрость. Мы можем различать доброе и худое; самою природою научены избирать полезное и отвращаться вредного. Будучи отчуждены от Бога грехом, снова воззваны мы к общению с Богом, освобожденные кровью Единородного от бесчестного рабства. А надежда воскресения, а наслаждения ангельскими благами, царство на небесах, обетованные блага, превосходящие силу разумения и слова! Как же всего этого не признавать достаточною причиною к непрекращающейся радости и к непрестанному веселью, а напротив того думать, что тот, кто пресыщает чрево, забавляется звуками свирели, спит распростершись на мягком ложе, тот один проводит жизнь, достойную радости? А я бы сказал, что имеющим ум прилично о нем плакать, ублажать же должно тех, которые настоящую жизнь проводят в надежде будущего века и настоящее обменивают на вечное».
архимандрит Рафаил (Карелин):
Если вы употребите время вашей жизни на молитву и аскезу, то радость придет к вам независимо от внешних ситуаций.
«Всегда радуйтесь!…»
протоиерей Александр Шаргунов
В радостный праздник святителя Николая, открывающий приближение Рождества Христова, Церковь как бы напоминает нам о том, чтобы мы всегда радовались. «Всегда радуйтесь!». Всегда! Именно так пишет апостол Павел. И как бы боясь оказаться непонятым, он добавляет: «И паки глаголю: радуйтесь!». Я не сомневаюсь, что, слыша эти слова, некоторые думают, что апостол Павел был немного наивным или что он был в слишком восторженном состоянии в тот день, когда писал их. Потому что невозможно всегда радоваться.
Это невозможно, потому что жизнь не всегда радует, потому что-то, что происходит в жизни, заставляет нас порой плакать, потому что всем нам приходится часто терпеть поражения, быть ранеными, сокрушёнными, глубоко обманутыми, растерянными. И потому не радоваться. А печалиться.
Я лично знаю многих людей, которые живут в печали, а не в радости. Я знаю детей, которые часто печальны, у которых большие грустные глаза. И у них есть причины быть печальными. Их никто не понимает. Их нередко бьют. Им недостаёт одежды, игрушек, пищи. Более всего им недостаёт внимания и любви. Я не говорю только о миллионах беспризорных детей в нашем Отечестве. И я знаю молодых людей, которые часто печальны. Они печальны, потому что всё плохо в их семье или потому что всё лживо в их школе, или потому что они живут в стране, где как будто идёт война, хотя, кажется, мирное время. Я знаю родителей, которые печальны. Их мучает отношение к ним их детей и образ жизни, который их дети ведут. Они с трудом сводят концы с концами, и очень часто им это не удаётся. У них нет работы, или у них есть работа, за которую месяцами и годами не платят.
Я знаю также престарелых людей, которые печальны. Они печальны, потому что голод заставляет их рыться в помойках. Они печальны, потому что они кровь свою проливали за Отечество на полях великих сражений и трудились всю жизнь не щадя себя, а теперь на их глазах кромсают остатки их Родины, и глумятся над ними. Они печальны, потому что они болеют и умирают в одиночестве. И даже родные их дети не посещают их. Слишком мало у них оснований для радости.
Так почему же Церковь зовёт всех всегда радоваться? Может быть, она мечтатель какой прекраснодушный, который жестоко ошибается? И приглашает нас к невозможному? Чтобы ответить на этот вопрос, надо внимательно вслушаться в то, что говорит Апостол. Он не говорит просто «Всегда радуйтесь». Он говорит: «Всегда радуйтесь о Господе». Это значит – радуйтесь, ради Господа Иисуса Христа. Всегда радуйтесь, потому что Господь Иисус Христос всегда вас любит и всегда рядом с вами.
Если мы поймём эти слова, нам станет ясно, что они не наивны, но исполнены глубокого смысла. Постоянная радость, к которой призывает нас Церковь, прежде всего – сокровенная радость, проистекающая из нашей веры в Бога и упования на Него. Речь идёт о такой глубинной радости, которая даёт знание, что мы Богом любимы, и что наша жизнь – в руках Его. От этой любви Его исходит, касаясь наших сердечных глубин, луч радости, который не оставляет нас никогда, что бы с нами не происходило.
Всегда радуйтесь, потому что Христос всегда спешит к вам, потому что Он держит вас за руку и потому что Он идёт вместе с вами в течение всей вашей жизни, какой бы она ни была. Он – Спаситель наш, Он – наша радость, и в ночь Рождества Христова мы снова услышим это благовестие небес: «Се возвещаю вам радость, которая будет всем людям».
Ищем ли мы этой радости, которую один Бог может дать? Сможем ли мы принять это благовестие сердцем, исполненным веры, и сможем ли жить так, чтобы открыться всем нашим существом радости и миру, всякий ум превосходящему?
На праздник святителя Николая приходят даже те, кто бывает в храме, кажется, только на Рождество и на Пасху, и когда раздают крещенскую воду. Эти люди всегда напоминают мне те толпы, которые шли на Иордан к Предтече. Они ещё не знают Христа. Для них святитель Николай – как Предтеча. Одни надеются получить от него, прежде всего, избавление от бед, которых у всех – с избытком. Другие спрашивают, что им надо делать, чтобы обрести спасение, чтобы встретить Христа, чтобы узнать в своей жизни радость и мир, исходящие от Бога.
Вы помните, как святой Иоанн Предтеча отвечает таким людям, что от них не требуется ничего чрезвычайного, они должны просто жить, делясь с другими тем, что имеют, исполняя осмыслению свой человеческий долг по отношению к другим. «У кого две одежды, пусть даст неимущему», «не требуйте более вам положенного», «не творите никому ни насилия, ни обиды». Вот с чего надо начать. С самого простого, с того, что легко исполнить.
Этими словами отвечает на все наши прошения святитель Николай. Если мы будем следовать им, наше сознание начнёт меняться, и однажды Господь даст нам узнать – что получил от Него святитель Николай, благодаря чему он стал звездой первой величины среди бесчисленного сонма святых. Его слава – рядом с первоверховным Апостолом и «большим из рождённых женами». Поистине, это рождественский и пасхальный святой. Он являет тайну богоподобия: Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом. И эта радость предлагается всем.
Радость – ключевое слово Евангелия. Высшие тайны жизни – заповеди блаженства, радости неописуемой. Господь не говорит, что её можно получить легко, сразу, только пожелай. Он говорит, что многими скорбями надлежит нам войти в неё. Он говорит: «Радуйтесь и веселитесь, яко мзда ваша многа на небесех». Воздаяние – в будущем веке, когда наступит конец всякой печали. Но надо узнать эту радость уже здесь, чтобы вдохновиться на истинную жизнь. Ради этого – праздник и ради этого – пост, ради этого – все наши молитвы святителю Николаю, ради этого – труд, к которому зовёт Предтеча, чтобы мы увидели путь.
Православных, крещёных людей – больше половины в нашем Отечестве, и если бы все они, если бы даже только те, кто регулярно ходит в Церковь, исповедуется и причащается, услышали, что предлагает нам сегодня Николай Чудотворец, многие печали наших детей, нашей молодежи, наших родителей, наших стариков, о которых мы говорим, пошли бы на убыль. Нет числа чудес, совершённых святителем Николаем, мы все немало слышали и читали о них, и, может быть, сами не раз убеждались в скорой помощи Святого. Но на самом деле есть одно только чудо – узнать, какое богатство есть у святителя Николая и у нас, и всегда радоваться. Потому что, в конечном счете, цель нашей жизни – не в том, чтобы не было у нас печалей, а в том, чтобы найти радость, в которой исчезают все печали.
Христиане должны быть узнаваемы по этой радости. Если они действительно нашли это сокровище. Оно стоит всего остального, в нём – дело всей нашей жизни. Сподобиться однажды узнать его, чтобы как в евангельской притче о сокровище на поле, не колеблясь, продать всё, чтобы купить его. Это – Царство Небесное, это – Сам Христос. Обрести Его – значит радоваться всегда. Но при условии, что я на самом деле всё отдаю, чтобы получить его. Я не могу получить этот дар, как внезапный невероятный счастливый выигрыш, но – только продав всё остальное. Приобретение не сравнимо ни с чем, но оно требует всего. Желать иметь то и другое невозможно.
Праздник святителя Николая зовёт нас к мужественным поступкам, к решительному повороту в нашей вере. Если мы будем по-прежнему жить в полсердца, ничего не получится. Кто надеется немного на Бога и немного на свой кошелёк, никогда не узнает радости, к которой зовёт нас Господь. Нет ничего печальней – найти её, и не воспользоваться возможностью пойти путём, где всегда только радость. Что толку каждый день перед иконой святителя Николая просить его только о помощи в земном и не видеть, что он стоит перед нами в облачении епископа Православной Церкви – с Евангелием в руке, в котором написано: «Если мы только в этой жизни надеемся на Христа, мы несчастнее всех человеков». В то время как воскресший Христос дарует всем любящим Его огненную пасхальную вечную радость – ту, что прииде Крестом всему миру.
Радость веры
Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Хотя все люди стремятся к радости, однако мало кто из них по-настоящему знает, что такое радость, где путеводная звезда, указывающая путь к ней, по какой дороге следует идти, чтобы достигнуть ее».
Для верующего человека это не сокрыто. У верующего есть дар Божий, который освещает ему все стороны многогранного бытия и никогда не обманывает в выборе целей и средств, приводящих к радости и блаженству. Дар, сходящий свыше, от Бога, есть вера наша святая, православная. Она облекла нас в светлую одежду Божественной благодати в святых таинствах Крещения и Миропомазания, она освящает и укрепляет нас в других таинствах, ее мы сохраняем, проходя через все трудности земной юдоли, плавая в волнах житейского моря. Этот дар Господень просвещает нас, умножает знание и освящает чувства, открывает тайну жизни временной и вечной, дает счастье соприкасаться с тем, что свято и блаженно.
Самая совершенная радость, которую дает нам вера – это знание о Боге; верой мы постигаем Его бытие, Его неприступность и вездесущность, Его величие и снисхождение, Его любовь и мздовоздаяние.
Вера открывает нам Христа Спасителя, в Котором – жизнь и свет для людей ( Ин.1:4 ). Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, явил Его нам ( Ин.1:18 ). Мы верим Его слову и Его делам. «Верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» ( Ин.1:12 ). Мы знаем, что Он пришел на землю ради спасения людей, освятив ее Своими стопами и благодатию Духа Святого. Он принес на землю евангельскую правду, Он-наш Спаситель, страдавший, погребенный и воскресший. Верующий в Него если и умрет, оживет ( Ин.11:25 ).
Верой мы постигаем тайну Церкви, основанной Христом для нашего спасения. Все, что происходит в Церкви и связано с ней – дело Божие. Слова законоучителя Гамалиила: «Ибо если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его» ( Деян.5:38-39 ) – подтвердились и оправдались двухтысячелетней историей Церкви.
Христос указал нам путь, по которому мы должны следовать, возносясь сердцем к горнему, к вечной радости. Вера соединяет нас со Христом и друг с другом: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» ( Деян.4:32 ). Вера объясняет нам смысл жизни с ее победами и поражениями, с удачами и неудачами, с ее радостями и скорбями. Все посылается к нашему благу и совершенству. Терпением и добродетелью человек созидает себе доброе, злом – злое. На земле даны нам все возможности созидать свою будущность.
Вера дает нам радость молитвы, беседы с Богом. Молитва, и частная и общественная, окрыляет верующих людей, соединяет их со святыми небожителями в общем славословии, прошениях и благодарениях, воссылаемых Богу, на которые Господь всегда по-отечески отвечает.
Только вера может привести к искреннему и спасительному покаянию, которое прощает и очищает нас. Вера приводит нас к великой радости единения с Господом в таинстве святого Причащения, единения с Тем, Который не перестает призывать людей: «Придите ко Мне все… и Я успокою вас» ( Мф.11:28 ).
Ветхозаветные пророки имели от Бога откровение о Христе, о Божией Матери. Они очами веры видели будущее, мы же имеем настоящее. С нами Бог! «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них», – говорит нам Господь ( Мф.18:20 ). Святые пророки, особенно псалмопевец Давид, предвидели величие Божией Матери: «Стала царица одесную Тебя в Офирском золоте. В испещренной одежде ведется она к Царю» ( Пс.44:10,15 ). Но они не знали полноты той радости, которую знаем мы, прибегая к Ней, Заступнице усердной рода христианского, Царице неба и земли, всегда являющей нам Свою любовь, покров и защиту. Пророки только предсказывали грядущее, а мы живем свершением. И эту радость дает нам вера.
Не исчесть тех радостей, которые дает христианину вера. И потому, чтобы в жизни ни случилось с нами, верующими людьми, всегда и всюду • надо радоваться, радоваться о Господе ( Флп.3:1; 4,4 ), радоваться в скорби ( 1Петр. 1,6 ), радоваться с радующимися ( Рим.12:15 ) радостью неизреченною ( 1Пет.1:8 ), радоваться в огорчении ( 2Кор.6:10 ), радоваться в немощи ( 2Кор.13:9 ), в страданиях ( Кол.1:24 ), всегда радоваться ( 1Сол.5:16 ).
Необходимо благодарить Бога за радость веры, радоваться и беречь веру. Вера никогда не посрамит нас, а возвеличит и прославит. Живя здесь, на земле, с верой, мы уже предвкушаем вечное блаженство в Царствии Небесном:
«Царствие Божие внутрь вас есть» ( Лк.17:21 ). Царство Божие и есть плод веры христианской, дарующей нам все святое, радостное, чистое, временное и вечное.
Концепт радость в православном дискурсе
Приношение современному монашеству.
Концепт радость, по мнению некоторых ученых, «остается плохо описанным в русской и мировой культуре» 1. Это замечание представляется нам справедливым, хотя и нельзя сказать, что концепт радость, а также репрезентирующие его слова не привлекали внимания исследователей. Данный концепт и соответствующие лексемы рассматривались многими учеными и притом в разных аспектах. Нас же интересует вопрос о лингво-богословской составляющей концепта радость, поскольку именно она не нашла, на наш взгляд, должного освещения, между тем радость – это одно из ключевых понятий Православия. В одном только 50-ом Псалме, по своему содержанию покаянном, начинающемся со слов «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей…» лексема радость и ее дериваты употребляются четырежды. Очевидно, что в современных лексикографических и культурологических описаниях православно-христианский дискурс почти не учитывается. Например, в «Новом объяснительном словаре синонимов» глагол радоваться рассматривается в ряду с ликовать, торжествовать. В словарной статье представлена развернутая сопоставительная характеристика данных слов – имен соответствующих концептов, однако здесь нет никакой информации о духовной составляющей этих чувств 2, хотя очевидно (и в некоторых работах на это указывается), что чувство радости «тяготеет к сфере высокого, духовного, небесного» 3.
Употребление имен абстрактных понятий – таких как радость, веселье, любовь и др. имеет богатую традицию употребления именно в христианской литературе. И если одна из задач концептуального анализа выявление «культурной памяти» (выражение Е. С. Яковлевой) 4, которая хранится в семантике слова, то необходимо обращение не только к художественной литературе, светским текстам, но и к сочинениям религиозных философов, богословов, проповедников. Обращение к христианскому дискурсу необходимо для того, чтобы реконструированный концепт был объективным.
Концепт радость рассматривался учеными в основном применительно к поэтической картине мира – общеязыковой или индивидуально-авторской. Так, А. Б. Пеньковский показал, что в русской поэтической картине мира в образе радости сопрягаются языческие и христианские представления. По мнению ученого, в русском языке представление о радости сформировалось «под влиянием великой христианской идеи Радости и с участием мощных токов европейской культурной традиции. В русской поэтической картине мира, – пишет автор, – сложился и достроился мифологический образ радости». Согласно этому мифологическому представлению, радость – «прекрасное женственное существо, живущее на грани двух миров, земного и небесного, с лицом неземной красоты, с глазами-очами, излучающими небесный свет, с несущим тепло «легким дыханием», с добрыми теплыми руками, с легкими ногами-стопами, на которых радость приходит и уходит, и с легкими, но мощными крыльями-крылами, на которых она улетает и прилетает, окрыляя человека и одаряя его способностью лететь на крыльях радости. Легкий и мягкий свет, который может усиливаться до степени ослепительного сияния восторга, и мягкое живительное тепло, способное превращаться в очистительный огонь, – две основные эманации Радости и одновременно две стихии, которые образуют двуединую […] субстанцию Радости в двух ее взаимосвязанных ипостасях: радости души и радости сердца. Первая одухотворяет и освящает человеческое, поднимая его к горнему свету. Вторая вочеловечивает небесное, принимаемое и постигаемое умным сердцем»5. Безусловно, это впечатляющий поэтический образ радости! Однако – именно мифологический, языческий. В православном дискурсе, в частности в аскетических произведениях, христианский образ радости таким быть не может. Тот, кто знаком с сочинениями святых отцов Церкви, православных подвижников благочестия, современных богословов, знает, что христианское представление о радости не может быть сопряжено с образом женщины, да еще и «прекрасной, с легкими стопами, с крыльями-крылами» и т.п.
Как было сказано выше, концепт радость рассматривался и применительно к индивидуально-авторским поэтическим картинам мира. Например, В. А. Маслова исследовала лирические тексты М. И. Цветаевой. В них зафиксированы понимание радости как: 1) внутреннего состояния человека (радостное настроение) и 2) состояния, перенесенного на материальный мир (радос тный день), что в целом совпадает с узусом, на который указывает, в частности, Ю. С. Степанов. Он пишет, что в языке «прилагательное радостный имеет два разных значения. Одно представлено в словосочетаниях радостное настроение, радостное чувство, а другое – в словосочетаниях радостный день, радостное событие, радостный повод для чего-либо» 6. В. А. Маслова отмечает, что в лирике Цветаевой отразилось «христианское представление о радости: радость – это источник жизни и вдохновения» (Мне, чтобы жить, надо радоваться) 7. У Цветаевой сочетаются два представления о радости: мирское (радоваться луже) и религиозное (за гробом радость велика) 8.
Последнее совсем не удивительно, поскольку в индивидуально-авторской картине мира поэта, носителя православного мировоззрения, отразилось общехристианское пред-ставление о радости, которая ждет праведников после смерти. Об этом писал, например, преподобный Симеон Новый Богослов: «Тот же, кто увидел и познал Бога, и чрез это не позволяет себе легкомысленно и бесстрашно вдаваться в грех и тем показывает, что он не только боится, но и любит Бога, такой человек перейдет в другую жизнь с надеждою и чаянием воскресения мертвых, воскреснет к радости неизглаголанной, для которой одной и рождаются, и умирают люди» (преп.Симеон Новый Богослов. Слово четвертое, рус. пере-вод) 9.
Концепт радость рассматривался и в художественной картине мира, созданной Ф. М. Достоевским. По данным исследователей, в произведениях Достоевского лексема радость «выступает в довольно неожиданных кластерах, например: радость обиды; онемела от радостного изумления («Преступление и наказание»), к величайшему моему недоумению и радостному смущению; радостное изумление («Неточка Незванова»), радостный испуг («Дя-дюшкин сон»). «Видно, – иронически замечают авторы статьи, – что необычные комбинации доставляют радость великому писателю» 10.
Однако в таких сочетаниях нет ничего необычного. Для Достоевского как выразителя христианской идеи сочетания типа радость обиды, радостный испуг, радостное изумление не являются странными. Это вполне обычные для христианского дискурса сочетания. Согласно православному учению, земные скорби сулят человеку радости небесные, поэтому земных обид и унижений не стоит бояться. Радость обиды – это чувство, которое хорошо знакомо ревностным христианам, подвижникам, которые умеют принять обиду не только со смирением, но и с радостью. Известный русский старец XX века, протоиерей Николай (Гурьянов) наставлял своих духовных чад: «Радуйтесь и веселитесь, когда кто обидит-то. Имя знаете, помолитесь за него: «Господи, прости, какой счастливый, что все-таки ты благословил радоваться!» (Воспоминания о старце Николае (Гурьянове)) 11. Обижаться – грех, тот, кого обидели, должен радоваться и молиться за обидчика. Радость обиды – это то, о чем прямо сказано в девятой заповеди блаженства: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, потому что велика ваша награда на небесах» ( Мф.5:11, 12 ).
Что касается радостного испуга / изумления / смущения, – то это известный евангельский образ: именно так описывают евангелисты чувства жен-мироносиц и апостолов, узнавших о воскресении Христа. Испуг и радость; радость и смущение; изумление и страх, смешанные с радостью великой – все эти слова в том или ином сочетании употребляют евангелисты. См., например, у Матфея: «выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостию великою побежали возвестить ученикам Его» о воскресении Господа ( Мф.28:8 ). Ревностный христианин может испытывать радость и страх одновременно. Вот как описаны эти чувства в «Житии Сергия Радонежского»: Нужно ли говорить, с каким сердечным умилением впервые приносил преподобный Сергий бескровную жертву собственными руками? Он весь исполнен был благоговейного страха и весь сиял неземною радостию (Никон (Рождественский). Житие и подвиги преподобного Сергия Радонежского) 12.
Заметим, что в православно-христианском дискурсе часто встречаются не только такие, казалось бы, необычные для мирского контекста сочетания, как радость обиды, радостный испуг, радость и страх, но и такие, например, как радость разлуки, радость разлучения. См. фрагмент из проповеди Антония Сурожского, которая называется «Радость разлуки»: Радость нам оставил Господь, радость Он нам завещал, и сегодня мы празднуем праздник таинственной радости, – радости разлучения […] есть радость и в разлуке. Вспомните слова Спасителя на Тайной вечери. Говоря о том, что Ему надлежит умереть, и воскреснуть, и уйти от своих учеников, Он увидел, что они стали скорбны, и сказал им: Если бы вы Меня действительно любили, вы радовались бы, что Я иду к Отцу … (Антоний Сурожский) 13. Таким образом, сочетания типа радость обиды, радость разлуки, кажущиеся некоторым читателям необычными, в православно-христианском дискурсе вполне обычны – они являются интертекстуальными вкраплениями, отсылающими к тексту Священного Писания.
В сочинениях святых отцов Церкви встречается слово радостотворный (обычно в словосочетании радостотворный плач) и словосочетание радостная печаль – также как будто необычные. Одно из сочинений преподобного Иоанна Лествичника называется «Радостотворный плач», в котором, он, в частности, пишет: «С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления, и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу». (И. Лествичник. Лествица, рус. перевод) 14. Радостотворный плач, если исходить из внутренней формы прилагательного, означает «плач, творящий радость», т. е. плач сокрушения о своих грехах и о любви к Богу. Радостотворный плач рождается от действия Божьей благодати и «творит» духовную радость.
Хорошо природу такого плача, изъясняет преп. Симеон Новый Богослов. См.: Чем больше кто-либо нисходит в глубину смирения и презирает самого себя как недостойного спасения, тем в большей степени он плачет и дает свободу потокам слез; по мере их пробуждается в сердце духовная радость, а вместе с ней изливается и возрастает надежда, которая укрепляет абсолютную уверенность в спасении (Симеон Новый Богослов, Никита Стифат. Аскетические произведения) 15. Радостная печаль, плач, творящий радость – это не оксюмороны, а своего рода термины, вполне обычные для православно-христианского дискурса. Ср. также: …да возвеселится сердце мое боятися имени Твоего (Псалом 85).
Концепт радость рассматривался лингвистами также в сопоставлении с концептом удовольствие. Было установлено, что в современном русском языке понятие радость противопоставляется понятию удовольствие по признакам ‘духовное’ – ‘телесное’. Радость – это чувство, живущее в душе человека. Удовольствие воспринимается в первую очередь как «радость тела» 16. К сожалению, современные словари не учитывают этого существенного различия и толкуют данные слова одно через другое. Ср.: радость – «чувство удовольствия, ощущение большого душевного удовлетворения»; удовольствие – «чувство радости, довольства от приятных ощущений, переживаний» 17.
Концепт радость рассматривался, наконец, и в диахроническом аспекте. 18. При рассмотрении концепта радость в православно-христианском дискурсе мы учитываем этимолого-исторические данные.
Русские письменные памятники ХI–ХVII вв. свидетельствуют о том, что различение двух представлений о радости (земной, телесной, с одной стороны, и духовной, небесной, – с другой) сложилось в языке относительно поздно. Ученые отмечают, что «лексема радость, вплоть до Нового времени продолжая быть именем того, что чувственно открывается человеку в земном, с известного момента становится также обозначением умопостигаемой эмоции, внутреннего переживания, приписываемого индивидууму» 19. Именно это, второе обозначение (не телесная, не чувственная, а умопостигаемая эмоция, внутреннее переживание) является концептуальным признаком, который актуализируется в православно-христианском дискурсе. Например: Возрадуемся о Воскресении Господнем, и не будем бояться. Свет Христов, который так торжествующе, так ослепительно озарял нас в пасхальную ночь, теперь превратился в тот тихий свет, о котором мы поем на всенощной: Свете тихий святыя славы Небесного Отца (Антоний Сурожский).
Определения к слову радость, которые встречаются в православном дискурсе, дают представление о природе христианской радости. Она здесь всегда небесная, неземная, духовная, несказанная, благодарная (Господу), пасхальная, вечная, дивная… Примеры: Небесная радость наполнила сердце смиренного Сергия; он пожелал разделить свою духовную радость с кем-нибудь из присных учеников своих (Житие…); Старец всегда был исполнен благодарной радости Господу, поэтому и в немощи находил возможность ласковой шутки, веселости (Воспоминания…); Осознаем же теперь, что нам дает Господь в этой дивной радости церковной любви, осознаем, как велико призвание человека, которое только мы, верующие, можем знать до конца, до самых глубин, возрастем в меру роста Христова! (Антоний Сурожский).
В православном дискурсе радость – это эмоция, имеющая неземную, духовную природу, причем такая, источник которой всегда известен. Ю. С. Степанов пишет: «Внутренняя форма концепта «Радость», по данным этимологии, в русском языке такова: «ощущение внутреннего комфорта, удовольствия бытия, возникшее в ответ на осознание (или просто ощущение) гармонии меня со средой, «заботы» кого-то обо мне (это причина; причина здесь может быть и «неведомой»), и сопровождающееся моей готовностью проявить такую же заботу в отношении к другому (это – мотив, цель); как и причина, цель и ее объект – «другой, другое» могут быть также неведомыми, лингвист сказал бы «референтно неопределенными», – «другое» здесь, по отношению к которому я проявляю готовность, – это сама жизнь» 20. Источником того, что ученый называет «гармонией со средой», «ощущением заботы кого-то обо мне» является для христианина Господь, который есть любовь, потому что все от Него и Его любви. Например: Блажен тот, кто познал, что ничего у него нет; даже то, что кажется его собственностью, – не его. Жизнь, тело, ум, сердце и все, чем богата наша жизнь, – все это от Бога. И если почувствовать совершенную нашу нищету, почувствовать, что ничего у нас нет, тогда вдруг хлынет в сердце такая несказанная радость: хотя нет этого у меня, хотя оно не мое, но – Господь дает! (Антоний Сурожский).
Этимологическое значение концепта радость, о котором сказано выше, в полной мере выявляет православный контекст. См.: Особенно яркой, характерной чертой его [старца] внутреннего устроения на фоне подавляющего уныния наших дней является «веселие вечное», – сияющая, радостная благодарность Господу: «Слава Богу за все!» (Воспоминания…). Как видно из примера, источником радости является Господь.
«Неведомой» – причина радости может быть только в мирском, светском дискурсе. Ср. примеры, приводимые А. Б. Пеньковским: Я вдруг почувствовал беспричинную радость жизни (Л. Толстой); Без всякой причины в груди ее шевельнулась радость (Чехов) 21. Основываясь на подобных примерах, ученый делает вывод о том, что в языковой картине мира современного русского языка радость может быть и беспричинной, «ни от чего» 22. Однако, как уже было сказано, это примеры из мирского дискурса, и они не могут свидетельствовать о концептуализации данной эмоции в языке в целом.
В «культурной памяти» слова радость и его производных есть представление не только о причине этого чувства, но и о его цели. Косвенным свидетельством этому являются опять-таки этимологические данные. В русском языке есть целевой предлог ради (Христа ради, ради детей), восходящий к древнерусской форме косвенного падежа c локативным значением имени рад 23. Христианский дискурс сохраняет эту «память». См.: Это [первоначальное познание Бога, предпочтение духовного всему остальному] есть всего лишь – лично испытанный и сердцем узнанный край Ризы Божией или благодарно и радостно принятый дар Его Благодати (И. Ильин. Аксиомы религиозного опыта) 24. В этом примере речь идет о том, что радость Его Благодати является целью, ради которой человек предпочитает духовное всему остальному.
Объекты любви в христианском дискурсе, казалось бы разнообразные.
Понятно, однако, что разнообразие это кажущееся, и «объект», вызывающий чувство радости, ее источник во всех случаях, по сути дела, один и тот же – Бог.
Интересно в этом смысле сравнить описываемый источник радости с «объектами радости» в мирском дискурсе, который хорошо отражают речения из Словаря сочетаемости: радоваться сыну, дочери, Анне…письму, встрече, свиданию, удаче, успеху, весне, теплу, солнцу… ; за брата, за сына, за Анну, за класс… 25. Аналогичные примеры приведены в «Новом объяснительном словаре синонимов». См.: радоваться победе в изнурительной войне, новому костюму, спасению детей, хорошей погоде; тому, чего долго ждали, случайному подарку судьбы, завершению своей работы, успехам другого человека. Радоваться можно без всякой конкретной или видимой причины – от ощущения физического здоровья, полноты жизни 26. Светские тексты отражают также и тот факт, что источником радости может быть зло. См.: – Товарищ Сталин, мы можем взять его через час, – с радостной готовностью отозвался Берия (Искандер); Только теперь я понял великую радость войны, это древнее первичное наслаждение убивать людей – умных, хитрых, лукавых, неизмеримо более интересных, чем самые хищные звери (Андреев); Тут, может быть, примешивается и некоторая радость мести,- и им, господам нашего сегодня, и моей ненужной науке, моим лишним знаниям, моему напрасному уму (Осоргин); – Ну, взялись, – негромко, с ехидной радостью сказал Владимир Семеныч своей новой подруге (Шукшин).
Представления о так называемых мирских радостях отражаются в православном дискурсе, однако они подчеркнуто противопоставляются радостям духовным. Например: Видишь, в чем должна проводиться на земле жизнь христианина! Увидишь это, читая Евангелие Христово. Имеется здесь и для христианина веселие, но духовное. Они радуются не о злате, сребре, пище, питии, чести и славе, но о Бозе своем, о благости и милости Его к ним, о надежде вечнаго живота (Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству) 27; …всякий человек, рожденный в мире сем, тем паче христианин, пусть не думает, будто родился для того, чтобы наслаждаться сем миром и вкушать его радости, потому что если б этот был конец и эта цель его рождения, то он не умирал бы (Симеон Новый Богослов).
Таким образом, можно сказать, что в православно-христианском дискурсе Бог является одновременно и причиной радости, и ее целью, и ее объектом. Следуя логике рассуждений Ю. С. Степанова, можно заключить: причина, цель и объект христианской радости являются «референтно определенными». Еще одним подтверждением этому является приводимый ниже пример. См.: Воспринимая благодатный свет, духовный человек ищет его источник, чтобы поклониться ему. Еще не зная Его […], он несет Ему радость и благодарность, призывая Его к усилению и умножению Его лучей (Ильин. Аксиомы…).
Важным «параметром» христианской радости является также ее деятельный характер. Рассуждая об этом, мы вновь обращаемся к истории языка. По данным этимологии, первичное значение старославянского и русского рад – это «готовый к благодеянию – его совершению или восприятию» 28 (выделено мной – Н. Д.). Современный русский язык сохраняет это значение. Ср.: Я рад Вам помочь – субъект приводит в определенное состояние объект. Я рад Вашему приходу – субъект приведен в данное состояние приходом объекта. 29. Ср. также: Я радуюсь / мне радостно, что я могу вам помочь; я радуюсь / мне радостно оттого, что вы пришли. Мало сказать, что православный дискурс сохраняет эту «культурную память», но именно «готовность к совершению или восприятию благодеяния» является одним из основных признаков концепта радость в православном дискурсе. См.: Чтобы вести достойную жизнь, полную духовного смысла и творчества, человек должен воспринимать излучения Божии, узнавать их, радоваться им, искать их, пребывать в них; и потому он должен приобрести необходимый для этого духовный опыт (Ильин. Аксиомы…); Радостно вступает в свой подвиг отшельник пустынный: никто не понуждал его к тому, горячая ревность к подвижничеству увлекала его в пустыню. Все скорби и лишения – для него вожделенны (Житие…). Человек может испытывать радость уже от одного только религиозного созерцания мира, готовности воспринять религиозный опыт. См.: Человек, умеющий трепетно и благоговейно предстоять, сумевший утвердить свое духовное достоинство через жажду священного и познавший радость верного ранга 30, уже научился чувству ответственности и вступил в сферу религиозного опыта, совершенно независимо от того, принял ли он какой-либо догмат или остался с протянутой и пустой рукой (Ильин. Аксиомы… ).
Радость – это не только чувство, но и поведенческая реакция. Об этом пишет Е. В. Рахилина: «В наивной картине мира чувства находятся внутри человека, причем главным сосудом для человеческих чувств является душа» 31. Именно поэтому в русском языке невозможна метафора глубокая радость, поскольку глубокая – «это метафора дистантного расположения. Она возможна только с именами чувств, не переходящими в поведение. Поведенческие реакции не шкалируются, поэтому к ним не применимы ни метафорическое глубокий, ни метафорическое высокий» 32. В православном дискурсе радость – это чувство, переходящее в поведение. См.: После беседы с ним [старцем] я вышел из его дома совершенно другим человеком. Словно гора спала с плеч. Какая радость! Жизнь стала казаться совершенно иной, появилась твердая уверенность в будущем (Воспоминания…); Мы сошли с катера и пошли в сторожку церкви. Вдоль улицы навстречу нам очень бодро шел батюшка Николай. Отец Николай был необыкновенно радостный, деятельный (Воспоминания…).
Для исследования концепта, его объективной реконструкции необходимо изучение текстового окружения его лексических репрезентантов. Л. Г. Бабенко пишет: «…исследование концепта в тексте предполагает учитывать наряду с парадигматическими преимущественно синтагматические связи слов» 33. Синтагматические связи слов-имен концепта радость (радость, рад, радоваться, радостный, возрадоваться) в православно-христианском дискурсе со всей очевидностью обнаруживают богословскую компоненту. Современные толковые словари не учитывают православный дискурс, поэтому дефиниции слов-имен отвлеченных понятий типа радость, любовь и др. оказываются обедненными. По этой же причине невозможна объективная реконструкция одноименных концептов. Характерны в этом смысле замечания Ю. С. Степанова, которыми он предваряет статью «Радость» в книге «Константы…».
«Что может быть более естественным, – пишет ученый, – как не описать – после длинного ряда концептов, следующих выше, и концепт «Радость»? Но, к удивлению для меня самого, в моих подготовительных, долгое время собираемых материалах не оказалось на этот счет почти ничего (не есть ли это – «значимое отсутствие»?)» 34. В этом высказывании ученого есть риторический вопрос, оформленный как вставная конструкция, а значит имеющий статус необязательного попутного замечания. Однако именно это замечание и представляется существенным. Рискнем предположить, что отсутствие полного описания концепта радость в современном русском языке является, действительно, значимым и имеет свое объяснение. По-видимому, радость будет оставаться «неуловимой материей» 35 до тех пор, пока исследователи не обратятся к христианскому дискурсу, потому что эта эмоция имеет не только душевно-телесную природу, но и духовную.
Слова-имена данного концепта (радость, радостный, радостно, радоваться и др.) – это, по сути, слова-термины, которые именуют одно из ключевых переживаний православного христианина. В христианской картине мира радость имеет божественную природу, ибо это Господь нам завещал радость. 36 В основе данного чувства лежит любовь к Богу и благодарность Ему за жизнь. В этом смысле можно говорить о том, что православно-христианский дискурс сохраняет и актуализирует это исконное значение слова радость. В.В. Колесов пишет, что «в древнерусских текстах радость представлена как благодать, исходящая от Бога […], такая благодать дает здоровье и силу, а это и есть счастье» 37.
Получается, что не радоваться о Господе, то есть унывать, – значит грешить.
Литература
* Опубликовано в: VERBUM: язык, текст, словарь: Сб. науч. тр.: Посвящается юбилею Л. Г. Бабенко. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2006. – 446 с. С. 165–179.