Раковый корпус о чем
Два мира. Александр Солженицын. Раковый корпус
Роман «Раковый корпус» Александр Солженицын написал в 1960-х. Книгу должны были опубликовать в Советском Союзе, но в последний момент хода публикации не дали. Набор был рассыпан. Причина понятна: неудобная лагерная тема. Слишком явно, слишком подробно вырастают перед глазами читателя образы вчерашних заключенных и ссыльных. Нужно ли это было в СССР 1960-х тем, кто определял культурную повестку? Наверное, нет. Впрочем, тема лагеря в «Раковом корпусе» не основная. Не менее важна тема болезни и борьбы с ней. В «Раковый корпус» попадают разные люди. Увлеченные молодые геологи, не привыкшие попусту тратить время, уверенные в своей правоте доносчики, двадцать лет назад отправлявшие знакомых в лагеря, люди, вынужденные прогибаться под власть, чтобы дать детям дорогу в будущее, спецпереселенцы, работники, не имеющие семьи, а точнее, имеющие ее в каждом городе, куда они приезжают работать, и, конечно, врачи, у которых свои проблемы в жизни и которых тоже коснулась страшная история России – ссылки и недавняя война. Все они, как в классическом конфликтном романе, сталкиваются и отстаивают свою точку зрения.
Один такой другой – спецпоселенец Костоглотов. В годы войны был сержантом на фронте. Рыл землянки для офицеров, недоедал. За всю жизнь ни разу не то что не ел, а даже не видел обычного шашлыка. После войны его с группой товарищей-студентов арестовали за вольные речи по адресу Вождя. А Костоглотов всего-то вопрошал: и эту жизнь мы получили после войны? Хотелось бы чего получше. За такие речи он сначала был отправлен в лагерь, а затем «навечно» (именно так записано в документах) сослан в Уш-Терек. В поселении жить стало легче, и Костоглотов почти счастлив. Нет колючей проволоки, нет надзорных вышек, никто не шмонает, есть друзья, к которым можно прийти в гости попить чаю, впрочем, и будущего нет. Ему за тридцать, в университет уже не возьмут. Он обречен быть помощником землеустроителя. Но вот появляется опухоль и, получив разрешение комендатуры, Костоглотов прибывает в раковый корпус с намерением умереть. Но его, к счастью, спасают. В клинике он встречает подобие человечности. С медсестрой Зоей он даже целуется, а с врачом Верой Корнильевной строит дружеские отношения, выходящие за рамки отношений пациента и врача. Встречается он и с теми, кто сидел. Он узнает таких не по словам, а по интонации, по движению губ, по паузам. Есть нечто вроде тайного общества бывших заключенных. Костоглотов не спорит с ними – у них общая истина. А вот таких как Русанов любит позадирать. Чувствует он, что такие как Русанов – и есть виновники. Слепые, жалкие люди, любящие личную выгоду, и не понимающие, что они ломают чужие жизни.
Русанов и Костоглотов – два полюса, два мира, две правды «Ракового корпуса». Один – жертва, знающая цену жизни и простым радостям. Другой – не понимающий элементарного золотого правила нравственности: не делай другим как не хочешь чтобы делали тебе. Оба они защищают свою точку зрения, и нигде в этих спорах автор не вторгается с собственным голосом. Читатель должен сделать выбор сам. Даже о нейтральных темах Русанов и Костоглотов не могут договориться. Например, Русанов говорит, что про Льва Толстого все «раз и навсегда» сказали Ленин, Сталин и Горький. Костоглотов отвечает, что раз и навсегда ничего сказать нельзя, ибо тогда жизнь бы остановилась. В «Раковом корпусе» Солженицын следует своей любимой и главной идее о нравственном обществе. Строить нужно не общество счастья, так это тоже бэконовский «идол рынка», а общество, где люди взаимно расположены друг к другу.
Все книги Солженицына – это живейшие свидетельства о советской эпохе. «Раковый корпус» не исключение. Он не только о ссыльных и врачах, не только о методах лечения рака, он еще о том, как в продуктовом магазине моментально образуется толпа, если на продажу выставляют ветчинно-рубленную колбасу, да и ту лишь по килограмму на руки. Он о том, что врачи живут в коммунальных квартирах. О том, что старые заслуженные врачи лишаются советской системой частной практики, хотя врачи эти убеждены, что лишь плата за прием и конкуренция среди докторов могут спасти здравоохранение от утилитарного отношения к человеку. С горечью пишет Солженицын о своих коллегах-литераторах, хотя, конечно, никакие они ему не коллеги, а скорее люди с Марса. Юный герой «Ракового корпуса» взялся читать все книги, получившие сталинскую премию, но таких в год было до сорока. «Книг очень много издавалось, прочесть их все никто не мог бы успеть. А какую прочтешь – так вроде мог бы и не читать». Знает писатель и о современной моде: школьница Ася, приехавшая лечить заболевание груди, хорошо осведомлена о том, что сейчас популярен рок-н-ролл, но танцуют его только в Москве. Эта Ася говорит, что ее подруги-восьмиклассницы уже беременеют, а некоторые даже имеют сберкнижку и оказывают интимные услуги за деньги.
Александр Солженицын. Раковый корпус
Это второй роман Солженицына (после «В круге первом»), который по его классификации считается повестью. Закончен в 1967-м, за границей опубликован в 1968 году.
По-моему, «Раковый корпус» – отличный образец русской литературы, стоящий в одном ряду с лучшими произведениями русских классиков 19 века. Произведение основано на личном опыте писателя, который лечился в Ташкенте от рака в 1954 году, будучи в ссылке после лагеря. Место действия романа: раковый корпус больницы. Действующие лица: больные одной отдельно взятой палаты и врачи-онкологи. Казалось бы, 500 страниц, наполненных людскими страданиями и смертью, прочесть трудно, но нет – Солженицыну удалось увлечь читателей и такой темой. А причина этого проста: в романе нет никакой сомнительной глобальной идеи, как в более поздних неподымных «колесах», но есть реальные живые люди, чьи судьбы небезразличны читателю.
Иногда Солженицына сравнивают с Достоевским. По-моему, это неправильно. Да, темы произведений у обоих писателей почти исключительно трагические, да и с чувством юмора были огромные проблемы, но на этом сходство и заканчивается. Произведения Достоевского населяют виртуальные монстры, которых он вытаскивал из своей головы (которая больше подошла бы маньяку, а не писателю), а в книжной вселенной Солженицына живут и умирают вполне земные люди.
В рассматриваемом случае герои «Ракового корпуса» явно имели реальные прототипы, которых встречал Солженицын во время лечения в Ташкенте, а главное действующее лицо Костоглотов имеет сходство с самим автором. Очевидно, что произведения, основанные у Солженицына на собственном опыте, удавались ему лучше, чем художественно-исторические сочинения. И именно они останутся в «золотом фонде» русской литературы, а не эпопея «Красное колесо» и «Архипелаг ГУЛАГ».
Мне кажется, что сейчас данное произведение еще более актуально, чем в 60-е годы. И если тогда на первом плане была тема возвращения репрессированных людей из лагерей и ссылок в нормальную жизнь, то сейчас главной для читателя стала тема рака. Ситуация попадания обычного человека в палату онкологической больницы (которая выступает в ипостаси преддверия Ада или Рая) близка абсолютно всем (хотя бы и потенциально). И гораздо лучше, если человек задумается о своей жизни задолго до того, как на него навалится подобная неприятность, когда он еще может что-то изменить в своей биографии. Ведь размышлять о смысле своей жизни, лежа с неоперабельной раковой опухолью в больнице – уже поздновато, хотя в жизни так чаще всего и происходит.
Раковый корпус
Замечательный способ выздоровления с помощью чая из чаги (берёзового гриба) оживил и заинтересовал всех раковых больных, уставших, разуверившихся. Но не такой человек Костоглотов Олег, чтобы все свои секреты раскрывать этим свободным., но не наученным «мудрости жизненных жертв», не умеющим скинуть все ненужное, лишнее и лечиться.
Веривший во все народные лекарства (тут и чага, и иссык-кульский корень — аконитум), Олег Костоглотов с большой настороженностью относится ко всякому «научному» вмешательству в свой организм, чем немало досаждает лечащим врачам Вере Корнильевне Гангарт и Людмиле Афанасьевне Донцовой. С последней Оглоед все порывается на откровенный разговор, но Людмила Афанасьевна, «уступая в малом» (отменяя один сеанс лучевой терапии), с врачебной хитростью тут же прописывает «небольшой» укол синэстрола, лекарства, убивающего, как выяснил позднее Олег, ту единственную радость в жизни, что осталась ему, прошедшему через четырнадцать лет лишений, которую испытывал он всякий раз при встрече с Вегой (Верой Гангарт). Имеет ли врач право излечить пациента любой ценой? Должен ли больной и хочет ли выжить любой ценой? Не может Олег Костоглотов обсудить это с Верой Гангарт при всем своём желании. Слепая вера Веги в науку наталкивается на уверенность Олега в силы природы, человека, в свои силы. И оба они идут на уступки: Вера Корнильевна просит, и Олег выливает настой корня, соглашается на переливание крови, на укол, уничтожающий, казалось бы, последнюю радость, доступную Олегу на земле. Радость любить и быть любимым.
А Вега принимает эту жертву: самоотречение настолько в природе Веры Гангарт, что она и представить себе не может иной жизни. Пройдя через четырнадцать пустынь одиночества во имя своей единственной любви, начавшейся совсем рано и трагически оборвавшейся, пройдя через четырнадцать лет безумия ради мальчика, называвшего её Вегой и погибшего на войне, она только сейчас полностью уверилась в своей правоте, именно сегодня новый, законченный смысл приобрела её многолетняя верность. Теперь, когда встречен человек, вынесший, как и она, на своих плечах годы лишений и одиночества, как и она, не согнувшийся под этой тяжестью и потому такой близкий, родной, понимающий и понятный, — стоит жить ради такой встречи!
Многое должен пережить и передумать человек, прежде чем придёт к такому пониманию жизни, не каждому это дано. Вот и Зоенька, пчёлка-Зоенька, как ни нравится ей Костоглотов, не будет даже местом своим медсестры жертвовать, а уж себя и подавно постарается уберечь от человека, с которым можно тайком от всех целоваться в коридорном тупике, но нельзя создать настоящее семейное счастье (с детьми, вышиванием мулине, подушечками и ещё многими и многими доступными другим радостями). Одинакового роста с Верой Корнильевной, Зоя гораздо плотней, потому и кажется крупнее, осанистее. Да и в отношениях их с Олегом нет той хрупкости-недосказанности, которая царит между Костоглотовым и Гангарт. Как будущий врач Зоя (студентка мединститута) прекрасно понимает «обречённость» больного Костоглотова. Именно она раскрывает ему глаза на тайну нового укола, прописанного Донцовой. И снова, как пульсация вен, — да стоит ли жить после такого? Стоит ли.
А Людмила Афанасьевна и сама уже не убеждена в безупречности научного подхода. Когда-то, лет пятнадцать — двадцать назад, спасшая столько жизней лучевая терапия казалась методом универсальным, просто находкой для врачей-онкологов. И только теперь, последние два года, стали появляться больные, бывшие пациенты онкологических клиник, с явными изменениями на тех местах, где были применены особенно сильные дозы облучения. И вот уже Людмиле Афанасьевне приходится писать доклад на тему «Лучевая болезнь» и перебирать в памяти случаи возврата «лучевиков». Да и её собственная боль в области желудка, симптом, знакомый ей как диагносту-онкологу, вдруг пошатнула прежнюю уверенность, решительность и властность. Можно ли ставить вопрос о праве врача лечить? Нет, здесь явно Костоглотов не прав, но и это мало успокаивает Людмилу Афанасьевну. Угнетённость — вот то состояние, в котором находится врач Донцова, вот что действительно начинает сближать её, такую недосягаемую прежде, с её пациентами. «Я сделала, что могла. Но я ранена и падаю тоже».
Уже спала опухоль у Русанова, но ни радости, ни облегчения не приносит ему это известие. Слишком о многом заставила задуматься его болезнь, заставила остановиться и осмотреться. Нет, он не сомневается в правильности прожитой жизни, но ведь другие-то могут не понять, не простить (ни анонимок, ни сигналов, посылать которые он просто был обязан по долгу службы, по долгу честного гражданина, наконец). Да не столько его волновали другие (например, Костоглотов, да что он вообще в жизни-то смыслит: Оглоед, одно слово!), сколько собственные дети: как им все объяснить? Одна надежда на дочь Авиету: та правильная, гордость отца, умница. Тяжелее всего с сыном Юркой: слишком уж он доверчивый и наивный, бесхребетный. Жаль его, как жить-то такому бесхарактерному. Очень напоминает это Русанову один из разговоров в палате, ещё в начале лечения. Главным оратором был Ефрем: перестав зудеть, он долго читал какую-то книжечку, подсунутую ему Костоглотовым, долго думал, молчал, а потом и выдал: «Чем жив человек?» Довольствием, специальностью, родиной (родными местами), воздухом, хлебом, водой — много разных предположений посыпалось. И только Николай Павлович уверенно отчеканил: «Люди живут идейностью и общественным благом». Мораль же книги, написанной Львом Толстым, оказалась совсем «не наша». Лю-бо-вью. За километр несёт слюнтяйством! Ефрем задумался, затосковал, так и ушёл из палаты, не проронив больше ни слова. Не так очевидна показалась ему неправота писателя, имя которого он раньше-то и не слыхивал. Выписали Ефрема, а через день вернули его с вокзала обратно, под простыню. И совсем тоскливо стало всем, продолжающим жить.
А любовь Демкина, Асенька, поразила его безупречным знанием всей жизни. Как будто только с катка, или с танцплощадки, или из кино заскочила эта девчонка на пять минут в клинику, просто провериться, да здесь, за стенами ракового, и осталась вся её убеждённость. Кому она теперь такая, одногрудая, нужна будет, из всего её жизненного опыта только и выходило: незачем теперь жить! Демка-то, может быть, и сказал зачем: что-то надумал он за долгое лечение-учение (жизненное учение, как Костоглотов наставлял, — единственно верное учение), да не складывается это в слова.
И остаются позади все купальники Асенькины ненадёванные и некупленные, все анкеты Русанова непроверенные и недописанные, все стройки Ефремовы незавершённые. Опрокинулся весь «порядок мировых вещей». Первое сживание с болезнью раздавило Донцову, как лягушку. Уже не узнает доктор Орещенков своей любимой ученицы, смотрит и смотрит на её растерянность, понимая, как современный человек беспомощен перед ликом смерти. Сам Дормидонт Тихонович за годы врачебной практики (и клинической, и консультативной, и частной практики), за долгие годы потерь, а в особенности после смерти его жены, как будто понял что-то своё, иное в этой жизни. И проявилось это иное прежде всего в глазах доктора, главном «инструменте» общения с больными и учениками. Во взгляде его, и по сей день внимательно-твёрдом, заметен отблеск какой-то отреченности. Ничего не хочет старик, только медной дощечки на двери и звонка, доступного любому прохожему. От Людочки же он ожидал большей стойкости и выдержки.
Всегда собранный Вадим Зацырко, всю свою жизнь боявшийся хотя бы минуту провести в бездействии, месяц лежит в палате ракового корпуса. Месяц — и он уже не убеждён в необходимости совершить подвиг, достойный его таланта, оставить людям после себя новый метод поиска руд и умереть героем (двадцать семь лет — лермонтовский возраст!).
Всеобщее уныние, царившее в палате, не нарушается даже пестротой смены пациентов: спускается в хирургическую Демка и в палате появляются двое новичков. Первый занял Демкину койку — в углу, у двери. Филин — окрестил его Павел Николаевич, гордый сам своей проницательностью. И правда, этот больной похож на старую, мудрую птицу. Очень сутулый, с лицом изношенным, с выпуклыми отёчными глазами — «палатный молчальник»; жизнь, кажется, научила его только одному: сидеть и тихо выслушивать все, что говорилось в его присутствии. Библиотекарь, закончивший когда-то сельхозакадемию, большевик с семнадцатого года, участник гражданской войны, отрёкшийся от жизни человек — вот кто такой этот одинокий старик. Без друзей, жена умерла, дети забыли, ещё более одиноким его сделала болезнь — отверженный, отстаивающий идею нравственного социализма в споре с Костоглотовым, презирающий себя и жизнь, проведённую в молчании. Все это узнает любивший слушать и слышать Костоглотов одним солнечным весенним днём. Что-то неожиданное, радостное теснит грудь Олегу Костоглотову. Началось это накануне выписки, радовали мысли о Веге, радовало предстоящее «освобождение» из клиники, радовали новые неожиданные известия из газет, радовала и сама природа, прорвавшаяся, наконец, яркими солнечными деньками, зазеленевшая первой несмелой зеленью. Радовало возвращение в вечную ссылку, в милый родной Уш-Терек. Туда, где живёт семья Кадминых, самых счастливых людей из всех, кого встречал он за свою жизнь. В его кармане две бумажки с адресами Зои и Веги, но непереносимо велико для него, много пережившего и от многого отказавшегося, было бы такое простое, такое земное счастье. Ведь есть уже необыкновенно-нежный цветущий урюк в одном из двориков покидаемого города, есть весеннее розовое утро, гордый козел, антилопа нильгау и прекрасная далёкая звезда Вега. Чем люди живы.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание “Ракового корпуса” Александра Солженицына
Первоначально роман планировалось опубликовать в журнале «Новый мир» в середине 1960-х годов. Однако в те годы книга так и не была официально опубликована в Советском Союзе. Немного позднее роман стали печатать в самиздате и распространять по СССР. Кроме этого, книга вышла в других странах на русском и в переводах. Роман стал одним из самых больших литературных успехов А. Солженицына. Произведение становится основанием для присуждения автору Нобелевской премии. В 1990 году роман был официально издан в Советском Союзе в журнале «Новый мир».
Действие происходит в больнице при клинике Ташкентского медицинского института (ТашМи). В тринадцатом («раковом») корпусе собрались люди, поражённые одной из самых страшных болезней, непобеждённой человечеством до конца. Не имея никаких других занятий, пациенты проводят время за многочисленными спорами об идеологии, жизни и смерти. У каждого обитателя мрачного корпуса своя судьба и свой собственный выход из этого жуткого места: одних выписывают домой умирать, других – с улучшением, третьих переводят в другие отделения.
Характеристика персонажей
Олег Костоглотов
Главный герой романа – бывший фронтовик. Костоглотов (или как его называют товарищи по несчастью – Оглоед) попал в тюрьму, а затем был приговорён к вечной ссылке в Казахстане. Костоглотов не считает себя умирающим. Он не доверяет «научной» медицине, предпочитая ей народные средства. Оглоеду 34 года. Когда-то он мечтал стать офицером и получить высшее образование. Однако ни одно из его желаний так и не сбылось. В офицеры его не приняли, и в институт он уже не поступит, так как считает себя слишком старым для учёбы. Костоглотову нравятся врач Вера Гангарт (Вега) и медсестра Зоя. Оглоед полон желания жить и брать от жизнь всё.
Доносчик Русанов
Прежде, чем попасть в больницу, пациент по фамилии Русанов занимал «ответственную» должность. Он был приверженцем сталинской системы и сделал в своей жизни не один донос. Русанов, как и Оглоед, не намерен умирать. Он мечтает о достойной пенсии, которую заслужил своим нелёгким «трудом». Бывшему доносчику не нравится больница, в которой он оказался. Такой человек, как он, полагает Русанов, должен проходить лечение в лучших условиях.
Сирота Дёмка
Дёмка – одни из самых молодых пациентов в палате. Мальчик многое успел пережить за свои 16 лет. Его родители расстались потому, что мать «скурвилась». Воспитанием Дёмки заниматься было некому. Он стал сиротой при живых родителях. Мальчик мечтал самостоятельно встать на ноги, получить высшее образование. Единственной радостью в жизни Дёмки был футбол. Но именно любимый вид спорта и отнял у него здоровье. После удара по ноге мячом у мальчика развился рак. Ногу пришлось ампутировать.
Но и это не смогло сломить сироту. Дёмка продолжает мечтать о высшем образовании. Потерю ноги он воспринимает как благо. Ведь теперь ему не придётся тратить время на спорт и танцплощадки. Государство будет платить мальчику пожизненную пенсию, а значит, он сможет учиться и станет литератором. Свою первую любовь, Асеньку, Дёмка встретил в больнице. Но и Асенька, и Дёмка понимают, что это чувство не будет иметь продолжения за стенами «ракового» корпуса. Девушке ампутировали грудь, и жизнь потеряла для неё всякий смысл.
Ефрем Поддуваев
Ефрем работал строителем. Однажды страшная болезнь уже «отпустила» его. Поддуваев уверен, что и на сей раз всё обойдётся. Незадолго до своей смерти он прочитал книгу Льва Толстого, заставившую его задуматься о многом. Ефрема выписывают из больницы. Через некоторое время его не стало.
Вадим Зацырко
Алексей Шулубин
Библиотекарь Шулубин многое успел поведать в своей жизни. В 1917 году он стал большевиков, затем участвовал в гражданской войне. Друзей у него не было, жена умерла. У Шулубина были дети, но они давно забыли о его существовании. Болезнь стала для библиотекаря последним шагом к одиночеству. Шулубин не любит говорит. Ему намного интереснее слушать.
Прототипы персонажей
У некоторых героев романа были прообразы. Прототипом врача Людмилы Донцовой стала Лидия Дунаева, заведующая лучевым отделением. Лечащего доктора Ирину Мейке автор назвал в своём романе Верой Гангарт.
Время подумать
«Раковый» корпус объединил огромное количество разных людей с непохожими судьбами. Возможно, они никогда не встретились бы за стенами этой больницы. Но вот появилось то, что их объединило – болезнь, излечиться от которой не всегда удаётся даже в прогрессивном ХХ веке.
Рак уравнял людей разного возраста, имеющих различное социальное положение. Болезнь одинаково себя ведёт и с занимающим высокий пост Русановым, и с бывшим заключённым Оглоедом. Рак не щадит тех, кто и так был обижен судьбой. Оставшийся без попечения родителей Дёмка теряет ногу. Забытого близкими библиотекаря Шулубина не ждёт счастливая старость. Болезнь избавляет общество от старых и немощных, никому не нужных людей. Но почему же тогда она забирает и молодых, красивых, полных жизни и планов на будущее? Почему молодой учёный-геолог должен покинуть этот мир, не дожив до тридцати лет, не успев дать человечеству то, что ему хотелось? Вопросы остаются без ответов.
Только оказавшись вдали от суеты повседневности, обитатели «ракового» корпуса наконец-то получили возможность задуматься о смысле бытия. Всю свою жизнь эти люди к чему-то стремились: мечтали о высшем образовании, о семейном счастье, о том, чтобы успеть что-то создать. Некоторые пациенты, такие, как Русанов, не были слишком разборчивы в методах достижения своих целей. Но пришёл момент, когда все успехи, достижения, горести и радости перестали иметь какое-либо значение. На пороге смерти мишура бытия теряет свой блеск. И только тогда человек понимает, что главным в его жизни была сама жизнь.
Вера в себя
В романе противопоставлены 2 метода лечения рака: научный, в который безоговорочно верит доктор Донцова, и народный, который предпочитает Костоглотов. В послереволюционные годы противостояние официальной и народной медицины стало особенно обострённым. Как ни странно, но даже к середине столетия предписания врача так и не смогли перебороть «бабушкины» рецепты. Полёты в космос и научно-технический прогресс не сокрушили веры многих людей в знахарские молитвы.
Секрет народной медицины состоит в том, что она лечит не заболевание, а больного в то время, как официальная, «научная» медицина усиленно пытается воздействовать на болезнь. Лечение, предложенное врачом, убивает раковые клетки, одновременно убивая и самого человека. Избавившись от рака, пациент получает новые проблемы со здоровьем. Народная медицина предлагает людям вернуться к природе и самому себе, поверить в собственные силы, способные дать большее исцеление, чем любое современное лекарство.
Первый раз познакомилась С “Раковым корпусом” лет в 15, не сумев одолеть “Архипелаг ГУЛАГ”, взяла домой эту книгу. Во-многом, она автобиографична, Солженицын сам пережил рак и борьбу за жизнь. Русанов и Костоглотов – персонажи-антиподы, каждый верит в то, во что хочет верить. Поражает самоотверженность и полный уход в профессию доктора Донцовой, увы, ее призвание стало и ее проклятием … Много проблем было тогда в медицине, много их сейчас, болезнь – это твой урок, твоя проверка на прочность, не только физической составляющей, но и силы духа. Об этом книга.
В вашем комментарии прозвучала фамилия Донцова, и я вспомнил что Дарья Донцова тоже одно время боролась с раком. Удивительно как много людей сталкиваются с этим тяжелым недугом. Благо когда человек собирается с силами и выдерживает это испытание, хуже когда нет.
Уверен что для Солженицына это была непростая борьба, хотя кажется что человек которым мог противостоять всей системе невредим. Хотя он такой же человек и ему так же было страшно и трудно.
В подростковом возрасте я столкнулась с этой тяжелой и пессимистичной книгой. Для меня она оказалась непосильной, слишком тяжко было ее читать. Весь мир, создаваемый раком, который показывает Солженицын, это ведь наше большое общество. В нем найдется место любому человеку. Когда люди сталкиваются с болезнью, у них есть два выхода: продолжать жить и надеяться на выздоровление, или же умирать, тихо и бесшумно. Данное произведение хорошо показывает, что с появлением болезни жизнь не заканчивается, можно и нужно стремится вперед, делать то, что нравится и стараться оставить после себя что-то ценное и нужное обществу.
Да, для подростков эта книга пожалуй трудновата. Но взрослому человеку, который пережил какие-то потери в жизни, будет понятно как важно проявлять силу духа, характер не только под влиянием подросткового максимализма, но во взрослой жизни, встречая такие вызовы и трудности, про которые не догадывался в подростковом возрасте.
Я вас понимаю и поддерживаю. Мне тоже было жутко читать. Хотелось бросить и расплакаться. Я вспомнила всех знакомых, которые умерли от этого заболевания. Не все романы у Солженицына такие тяжелые. Да и судьба у него не легкая была. Мы видим много разных героев, много человеческих судеб и просто море страданий, горя и надежды. Пожалуй, только надежда и вера в исцеление имеет смысл.
Повесть о людях, которые внезапно оказались подвержены тяжелому заболеванию, по-настоящему потрясает сознание. Ее цель – вызвать сочувствие к страданиям людей и переосмыслить свои жизненные ориентиры, приоритетные ценности. Подробная выразительная детализация приведенных образов, их психологического состояния и нравственной борьбы, убеждает в искренности и добросовестности писателя, заслуживает доверия и уважения. А. И. Солженицын всю свою жизнь старался запечатлеть реальную действительность бурной и грандиозной эпохи, став летописцем человеческой истории советского периода. Его труды полезны, так как он приводит абсолютно житейские примеры, которые вызывают неподдельные чувства, созидательное осмысление своих возможностей и развивают гуманность.
У всех людей разное будущее, которое зависит от того, как человек стремиться прожить свою жизнь, как намерен преодолевать возникающие испытания и как организовывает свое социальное положение. Понимание неизбежности течения времени может напугать, а может и предостеречь от непоправимых ошибок и заблуждений, которые могут проявляться вследствие совершенных нами преступлений против вечных и истинных Божьих наставлений и предупреждений, изложенных в Священных заветах. Мудрость веков гласит о том, что для людей полезно, а что – смертельно опасно. Но мы, как глупые и непослушные дети, продолжаем спорить с Отцом, часто отвергая Его любовь, нарушая Законы и игнорируя предупреждения.
Александр Исаевич на собственном опыте ощутил и испытал такое спасительное и утешительное покаяние (изменение ума и отвращение от грехов). Он смог правильно и покорно принять свою судьбу, стараясь в любых обстоятельствах быть полезным для общества и государства. Его жизнь не пройдет бесследно, открываясь для человечества полезными ответами, мудрыми замечаниями и героическим примером. Советую всем прочитать эту повесть, которая должна перевернуть любое сознание пониманием естественной бескорыстной радости, спокойного и полноценного душевного мира, здорового и справедливого отношения к природе. Мне, например, открылся глубокий смысл чувства благодарности, которое по своей сути является основой для создания доброго мира и честного общества, объединенного одной общей идеей Божественной целостности. Задумайтесь о величии Бога, и Он явит для каждого Свою чудесную любовь.
Я не смогла одолеть “Архипелаг ГУЛАГ” и “В круге первом”, зато несколько раз перечла “Раковый корпус”. Книга одновременно веет безысходностью и в то же время надеждой, рак не выбирает людей, им может заболеть как нищий, так и миллионер, и они оба встают на одном уровне. Сам писатель мог вылечиться от онкологии, и не понаслышке знает, каково это – вести борьбу за жизнь. Я думаю, Солженицын не отрицает и народные средства, ведь нужно хвататься за любую соломинку ради жизни, как делает Костоглотов…
Как же все перевернуто с ног на голову! Доносчик Русанов вместо того, чтобы покаяться за свои доносы, считает их достижением и желает достойной пенсии. Неужели он так и не понял, что доносы – это подло и очень плохо. Как жаль, что в этом мире черное называют белым, а белое – черным.
В рассказе Александра Солженицына «Раковый корпус» сквозит какая-то безнадежность. Вот Павел Николаевич Русанов, который, получив направление в тринадцатый корпус, все время спрашивал врача: «У меня не рак, доктор?», вот парень, который лежит на больничной скамейке и непрерывно кричит от боли (кстати, его-то жалко больше всего); вот больной в палате, встречающий Павла Николаевича словами: «Вот еще один рачок».
«Стоило только переодеться под лестницей, проститься с родными и подняться в эту палату — как захлопнулась вся прежняя жизнь, а здесь выперла такая мерзкая, что от неё ещё жутче стало, чем от самой опухоли. Уже не выбрать было приятного, успокаивающего, на что смотреть, а надо было смотреть на восемь пришибленных существ, теперь ему как бы равных, — восемь больных в бело-розовых, сильно уже слинявших и поношенных пижамках, где залатанных, где надорванных, почти всем не по мерке. И уже не выбрать было, что слушать, а надо было слушать нудные разговоры этих сбродных людей, совсем не касавшиеся Павла Николаевича и не интересные ему…»
Вспомнился мой стих: «Унылая палата и больница, в глазах – тоска, отчаяние и боль, меня Господь послал сюда молиться, являя людям светлую любовь…»
Знаю верующих людей, которых Бог исцелил от рака, лично знаю таких. Но об этом напишу в следующем комментарии. А пока буду продолжать читать «Раковый корпус».
Продолжаю читать «Раковый корпус» Александра Солженицына, и когда дохожу до строк, которые в безнадежности произносит больной по имени Ефим «Если и попадёшь домой — не надолго, а-апять сюда. Рак людей любит. Кого рак клешнёй схватит — то уж до смерти…», вдруг возникает совершенно противоположная мысль: а что если написать подобный рассказ, но только чтобы в нем была настоящая надежда. Ведь, как уже писала в предыдущем комментарии, я лично знаю людей, исцеленных от этого недуга. Свидетельство одной из таких женщин, которую Бог исцелил от рака, когда она была на 4-й стадии болезни, я сама набирала на компьютере. Теперь оно опубликовано в «Христианской газете». Любовь Федоровна исцелилась от рака, когда дети были еще маленькими, и сейчас она еще жива, уже радуется тому, что у каждой из дочерей по трое детей, а у неё – шестеро внуков. Только Богу под силу исцелять!