Рассечение стоуна о чем
О книге. Рассечение Стоуна. Абрахам Вергезе
Довольно долго читал роман доктора медицины и профессора Стэнфордского Университета Абрахама Вергезе «Рассечение Стоуна». Привлекла меня книга, своего рода экзотикой и необычным сюжетом. В Эфиопии, в Адис-Абебе в миссионерской больнице, рождаются два мальчика, сросшиеся головами. С самого начала жизнь преподносит им множество сюрпризов и испытаний, однако преодолевая жизненные перипетия, оба близнеца, постепенно выстраивают свой жизненный путь, и каждый в своей сфере достигают определённых высот.
Абрахам Вергезе, как человек сам выросший в Адис-Абебе, знакомит нас с культурой и историей Эфиопии, что само по себе интересно и необычно. А как практикующий врач, открывает совершенно особенный мир – мир врачей, людей которые ежедневно сталкиваются с нуждами людей, частенько борются за жизнь пациентов и смотрят на мир немного не так, как обычные люди. Более того, хотя роман «Рассечение Стоуна» и был написан всего несколько лет назад, уже завоевал несколько престижных наград, в том числе и российских, что сразу говорит о том, перед нами роман мастера пера.
И хотя читал я роман довольно долго, периодически переключаясь на другие книги, могу сказать, что моё отношение к врачам-хирургам во многом переменилось, действительно нужно быть фанатом своего дела, чтобы жить, как живут многие из них.
Открыл я для себя и совершенно незнакомый мне континент – Африку и в частности страну Эфиопию. Погрузившись в историю этой страны, ещё раз убедился в своём отношении к марксизму-ленинизму, так как и Эфиопии не удалось избежать своих диктаторов, на почве коммунизма. Абрахам Вергезе просто мастерски воссоздал уникальную атмосферу и исторический контекст своей страны, в которой и происходят все главные события. Ну, а главные события – это история любви, длинною в жизнь. В таких длинных историях, всегда поражает, то насколько наши решения и наши поступки влияют на всю нашу жизнь. Так и здесь два близнеца, единые в детстве, в подростковом возрасте выбирают разные пути, которые ведут их к совершенно разным последствиям. И всё же сросшиеся головами в детстве, несмотря на рассечение, близнецы навсегда остаются едиными, хотя чтобы понять это им потребуются десятки лет.
Ещё одно достоинство книги – это натуралистичность и хотя из-за этого книга становится +18, именно для взрослых людей, она приобретает ещё большую ценность, так как книга ничего не приукрашивает, говорит прямо о жизни в Африке, порой несправедливой, порой весьма жестокой, порой полной предрассудков и предубеждений, порой весьма драматической, а порой полной сентиментальных мечтаний.
То, что ещё поразило и порадовало в книге – это единение культур восточной и западной и вполне мирные взаимоотношения индуизма и христианства. Ну и напоследок, книга пропитана множеством мудрых философских умозаключений, заставляющих порой призадуматься и над своей жизнью.
Несколько цитат из книги:
«Помни одиннадцатую заповедь. Не берись за операцию в день смерти пациента».
«Что надо проделать с органом слуха в качестве первой помощи при шоке? Вложить в него слова поддержки!»
«А почему я должен обязательно бороться с трудностями? — Потому что ты — инструмент Господа. Не оставляй инструмент в футляре! Играй! Не бренчи «Три слепые мышки», если способен исполнить «Глорию». Это самый большой грех — не раскрыть то, чем одарил тебя Господь».
«Любое наше действие или бездействие меняет мир, сознаем мы это или нет».
«Тот факт, что доктора врачуют тело, не оправдывает их пренебрежения к душе».
«Богатство человека определяется числом детей. Ради чего же еще мы живем на этом свете?»
«Став постарше, я определил для себя такую цель: стать врачом. Главным образом не для того, чтобы спасти мир, а чтобы излечиться самому. Немногие доктора, особенно из числа молодых, способны признаться в этом, но ведь вступая в профессию, мы все, пожалуй, подсознательно верим, что служение другим уврачует наши собственные раны».
«Рассечение Стоуна»
Абрахама Вергезе
Лиза Биргер о мировом бестселлере физиотерапевта из Эфиопии, только что переведенном на русский
На Look At Me запускается регулярная колонка про книги: раз в неделю книжный критик Лиза Биргер будет рассказывать о новых, важных, неизвестных или хорошо забытых изданиях. Сегодня в рубрике — дебютный роман профессора-физиотерапевта Абрахама Вергезе, который уже третий год не вылезает из списков бестселлеров Independent и NY Times, а пару недель назад был опубликован в России.
Абрахам Вергезе «Рассечение Стоуна», 2013
Cutting For Stone, Abraham Verghese, 2010
Абрахам Вергезе — врач. Его роман «Рассечение Стоуна» мог бы иметь жанровое определение «хирургическая проза» — и дело не только в точности метафор и лаконичности языка. Тут еще довольно много параллельной сюжету медицины. То есть, с самого начала книги кто-то отрезает сам себе зараженный гангреной палец, кому-то в прямом эфире штопают живот, и операции идут, словно конвейер, с постоянно присутствующим на заднем плане чьим-то распластанным телом. По опыту сериалов мы знаем, что медицинская драма — самый благодарный жанр после криминальной. Драматургия страданий и смерти как будто подчеркивает важность самых банальных событий обычного течения жизни. Ну вспомните, как смотрели «Хауса». За что там больше переживаешь — за балансирующего на кромке жизни пациента или за то, удастся ли Хаусу в очередной раз помириться с Уилсоном? Ладно сериалы, но для литературы это, вроде, что-то новенькое. Хотя постойте — Чехов, Булгаков, Рабле, в конце концов. Кругом врачи.
В «Рассечении Стоуна» у действия целых два задника. Первый — это миссионерская больница в Аддис-Абебе, где под приглядом парочки индийских врачей, парочки верных эфиопских помощников и одной матушки растут братья-близнецы Шива и Мэрион. Они родились, сросшись головами, их мать-монахиня умерла при родах, а отец-хирург сбежал. Их мир пронизан хирургией, здесь учатся ставить диагнозы раньше, чем читать и писать. А вокруг — вторым планом — Эфиопия с ее этническим разнообразием, африканской красочностью, императором Хайле Селассие I, который довольно быстро окажется вовсе не таким симпатягой, как нам кажется из истории раста.
Перед тем, как взяться за сочинение собственного романа, Вергезе окончил писательские курсы в Айове. Их кто только не оканчивал — Филип Рот, Майкл Каннингем, автор «Всей королевской рати» Роберт Пенн Уоррен, наконец. Там наверняка учились писать, читая сочинения главного автора бестселлеров нашего времени — афгано-американца Халеда Хоссейни. Тоже врача, между прочим. Именно Хоссейни принадлежит безотказно работающая формула «история страны + длинная сопля». И если Афганистан как фон вполне хорош для историй про обиженных женщин и разлученных братьев, то чем плоха Эфиопия, где едва ли меньше государственных переворотов, человеческих драм и колорита? Что до сопли, то и с ее длиной здесь все в порядке. В шестьсот страниц с лихвой поместился миллион сентиментальных историй и как минимум три магистральные любовные линии (это если не считать любви братской, сыновьей или отеческой): любовь настоящих родителей мальчиков, любовь их родителей приемных, любовь рассказчика, Мэриона, к его подруге детства. Впрочем, все они развиваются по одному сценарию: ожидание любви затягивается на годы и финал не обязательно будет счастливым.
Такие книги честно цепляют, даже если стараешься относиться к ним скептически. Читатель понимает, что автор бессовестно ловит его на сентиментальный сюжет, любовную историю или красивую картинку из неведомой страны. Но в то же время способность Вергезе сплести все свои линии в одну достойна уважения, язык безупречен, а его знания внушают безоговорочное доверие. Права на фильм по книге давно куплены, но сразу надо сказать, что увидим мы совсем не то, что прочитаем. В кино на первый план обязательно выпятится жестокость как больничного мира, так и эфиопской повседневности, а любовный сюжет наверняка обрастет деталями, приковав к себе читателя. Роман оказывается вообще о другом. В какой-то момент герой вынужден уехать из Эфиопии в Америку и становится интерном в нью-йоркской больнице для бедных, где днями и ночами латает черных бро после перестрелок. В Америке лучше оборудование и больше людей оказывается спасено. В Эфиопии медицина бессильнее, зато у нее есть высокий смысл. Возвращение домой неизбежно. Паломничество за высоким смыслом было и остается задачей романа, у докторов его для нас найдется в избытке, а в мире, который мы привыкли называть третьим, — еще больше.
Цитаты:
«Надо знать, что ты ищешь, но вместе с тем и как искать. Надо совершить над собой некоторое усилие. Но если в тебе теплится интерес к другим людям, к их благополучию, если ты вошел в эту дверь, происходит странная штука: свои собственные злоключения ты оставляешь у порога. И это быстро переходит в привычку»
«Стать священником в Эфиопии довольно просто. Архиепископу в Аддис-Абебе достаточно дохнуть в мешок, который потом привозят в провинции и открывают на церковном дворе при большом скоплении народа. Таким образом в сан посвящаются сотни людей. Чем больше священников, тем лучше — такова точка зрения эфиопской православной церкви»
«Когда ты за рулем, смотри, куда едешь, а когда делаешь разрез, смотри, где только что был»
«Если бьющееся в груди сердце — орган жизнерадостный, неунывающий, настоящий рубаха-парень, то прячущаяся под диафрагмой неподвижная печень — что-то вроде фигуративной живописи»
Рассечение Стоуна
Те, кто искали эту книгу – читают
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 43
Книгу читать непросто, но бросать ее совсем не хочется. Конечно, поклонников «медицинских» сериалов деталями болезней и операций не испугаешь, но остальным надо быть осторожными. Медицинских подробностей много, это интересно, но книга не о врачах как работниках медицинской отрасли. Она о людях, о призвании, о любви, о человеческих отношениях – совсем не книжных. И еще она об Африке (и даже немножко Индии и Америке). Что мы знаем об Эфиопии, Эритрее? Император Эфиопии Хайле Селассие, лидер эфиопской революции Менгисту Хайле Мариам (еще жив, оказывается). И первый – «царь», и второй – строитель социализма, страшно далеки от народа. Хоть США их поддерживали, хоть СССР. И гражданская война, и военизированная борьба за свободу – это очень страшно. Победивших не бывает.
Книгу читать непросто, но бросать ее совсем не хочется. Конечно, поклонников «медицинских» сериалов деталями болезней и операций не испугаешь, но остальным надо быть осторожными. Медицинских подробностей много, это интересно, но книга не о врачах как работниках медицинской отрасли. Она о людях, о призвании, о любви, о человеческих отношениях – совсем не книжных. И еще она об Африке (и даже немножко Индии и Америке). Что мы знаем об Эфиопии, Эритрее? Император Эфиопии Хайле Селассие, лидер эфиопской революции Менгисту Хайле Мариам (еще жив, оказывается). И первый – «царь», и второй – строитель социализма, страшно далеки от народа. Хоть США их поддерживали, хоть СССР. И гражданская война, и военизированная борьба за свободу – это очень страшно. Победивших не бывает.
Книга замечательная! Не в пример многих модных книг! Читается на одном дыхании. Даже для медиков профессионалов Книга с большой буквы! Не для пустого чтения книга. Очень серьезная. Читается легко.
Книга замечательная! Не в пример многих модных книг! Читается на одном дыхании. Даже для медиков профессионалов Книга с большой буквы! Не для пустого чтения книга. Очень серьезная. Читается легко.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы «войти в историю», спотыкалась на ококломедицинских подробностях, но очень быстро они стали правильным фоном происходящего и с какого-то момента просто невозможно оторваться. Интересен и сюжет сам по себе и описания жизни (практически наших современников) в Африке, это другой мир, удивительный и пугающий.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы «войти в историю», спотыкалась на ококломедицинских подробностях, но очень быстро они стали правильным фоном происходящего и с какого-то момента просто невозможно оторваться. Интересен и сюжет сам по себе и описания жизни (практически наших современников) в Африке, это другой мир, удивительный и пугающий.
Очень сильная книга, глубокая. Я бы поставила ее в один ряд с «Бегущим за ветром». В начале тяжело шла из-за множества специфических терминов медицинского, религиозного характера, плюс малоизвестная география, поюс политика… Но это все заканчивается (первые 20% книги), а далее не оторвешься.
Очень сильная книга, глубокая. Я бы поставила ее в один ряд с «Бегущим за ветром». В начале тяжело шла из-за множества специфических терминов медицинского, религиозного характера, плюс малоизвестная география, поюс политика… Но это все заканчивается (первые 20% книги), а далее не оторвешься.
Отличная книга, скроенная по лекалам образцовых романов.
Тут намешано невообразимое количество всякого разного: тут и рассказ о взрослении, и история и признание в любви Эфиопии, и медицинский процедурал, и три параллельных истории любви (настоящих родителей рассказчика, его приёмных родителей и его самого) и почти болливудская история о близнецах Шиве и Мэрионе.
Всё это написано замечательным языком (перевод тоже не подкачал), при этом все сюжетные линии сходятся, не обрываются и не теряются, и «швов» не видно.
В меру сентиментально, в меру кроваво (постоянные операции анатомические подробности не столько напрягают, сколько показывают восхищение автора перед красотой человеческого организма и перед мастерством врача), сюжет не провисает.
Чтение таких книг подталкивает к выбору профессии на всю жизнь.
Абрахам Вергезе рассказал о времени, любви и полостной хирургии
Если в романе сюжет и композиция тесно связаны с медициной, русский читатель непременно вспоминает Антона Чехова или Михаила Булгакова. В случае с романом одного из крупнейших американских физиотерапевтов Абрахама Вергезе эти сравнения верны только косвенно: роман «Рассечение Стоуна» ничуть не похож ни на тщательно скрытое морализаторство Антона Павловича, ни на апокалиптическое ерничество Михаила Афанасьевича.
Вообще говоря, жанр его определить непросто: то ли это мистическая семейная эпопея, то ли медицинский триллер, то ли романтическая история потрясений второй половины XX века, поданная через видение одного из разъединенных сиамских близнецов по имени Марион.
Медициной здесь пропитано все, с самого начала. Мать близнецов — медсестра-монахиня, отец — выдающийся хирург. Мать умирает родами, отец, не выдержав груза смерти возлюбленной и неожиданного отцовства, исчезает неведомо куда. Разделенные дети воспитываются в больнице при католической миссии в Аддис-Абебе, а одним из неглавных, но весьма существенных героев романа становится император Эфиопии Хайле Селассие. Вергезе, который родом из той же страны, показывает нам растафарианского идола совсем не в том ракурсе, в котором его привыкли видеть поклонники музыки регги, но и это всего лишь одна из красок.
Однако выпускник писательских курсов в Айове и действительно серьезное медицинское светило Вергезе держится собственного курса. Он активно пользуется религиозными метафорами (непорочное зачатие — самая поверхностная из них), не злоупотребляет театральщиной (неожиданные повороты сюжета словно диктуются «веком-волкодавом») и уверенно гнет свою линию, попутно рассказывая о повседневной жизни далекой африканской страны, тонкостях американской страховой медицины, эфиопской музыке и кулинарии, да еще в деталях, которые могли бы стать основой серьезных документальных исследований.
Главная же линия состоит в утверждении нескольких банальных в сущности истин. Если читателю покажется, что одна из них укладывается в давнюю русскую поговорку «где родился, там и пригодился», то тут он попадет пальцем в небо, несмотря на то, что главный герой действительно возвращается на родину, пренебрегая страной равных возможностей и всем тем, что страна эта может ему предложить.
Нет, здесь речь скорее о верности избранному пути, которая в сущности и есть мудрость жизни. И о любви, что не может без верности. К тому же здесь в действие вступает иная поговорка — «дом там, где сердце», а то, что сердце Мариона принадлежит Эфиопии, читателю было ясно с самого начала.
«Рассечение Стоуна» уже сравнивали и еще будут сравнивать с книгами Салмана Рушди, прежде всего потому, что прекрасный рассказчик Вергезе создает у читателей не образ даже, а ощущение пребывания в краю, куда большинству не попасть никогда. И потому еще, что роман американского физиотерапевта имеет размах истинной саги.
Но, конечно, Вергезе — совсем иного свойства писатель; в нем нет тонкой язвительности гонимого Рушди, зато есть то, что называют «умом сердца». Верного сердца, способного вместить в себя множество смертей и потрясений, но покорного лишь одной профессии и одной настоящей любви.
Абрахам Вергезе. «Рассечение Стоуна». Пер. с английского Сергея Соколова. М., «Фантом Пресс», 2013.
polyarinov
polyarinovЖурнал об иностранной литературе
Блог Алексея Поляринова
Абрахам Вергезе, «Рассечение Стоуна» («Cutting for Stone»)
Литература и медицина — родственные дисциплины. Обе — о травмах, и о близости смерти. И цель у обеих (во всяком случае, в их изначальных состояниях) уменьшить количество боли.
Герои книг получают ранения, болеют, рожают детей и делают аборты, впадают в кому и в безумие, теряют конечности и память. Любая травма/ болезнь — это всегда объект пристального внимания не только врача, но и писателя.
И все же цели у них разные: врач ищет причину болезни и способы устранения; писатель же раны не лечит, часто как раз наоборот — наносит; и заставляет читателя переживать их. И это тоже хорошо. Своего рода вакцинация. Вот, например, в детстве нам вводили в кровь малые дозы вируса гриппа, чтобы организм мог выработать иммунитет и побороть болезнь в случае эпидемии. Примерно то же самое делает с нами большая литература — она дает нам иммунитет. К глупости, к подлости. К равнодушию. [*]
—-
[*] Иосиф Бродский в своей Нобелевской речи сказал: «. я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего». [**]
[**] Впрочем, из Истории видно, что это, увы, далеко не всегда так. Джонатан Литтелл в своих «Благоволительницах» этот тезис Бродского с легкостью опровергает. Но сейчас не об этом.
—-
Потому, наверно, особенное место на книжной полке истории занимают романы, в которых речь идет о медицине. И дело здесь даже не в романтических коннотациях белого халата и красного креста. Это другое. Любой рассказ об отношениях врача и пациента всегда стремится стать притчей: «Нас трое, я ты и болезнь, на чью сторону станешь — тот и победит» (это Авиценна сказал).
И «Рассечение Стоуна» — именно такая книга: сплав медицины и литературы. История о сиамских близнецах, разделенных сразу после рождения. Семейная сага о династии хирургов в стране третьего мира.
Абрахам Вергезе, доктор медицины, профессор Стэндфордского Университета, выросший в Эфиопии. Он вовсе не пытается идеализировать образ врача, как раз наоборот, — методично, глава за главой, стряхивает романтическую пыль с белых халатов своих персонажей.
Лечение людей — процесс утомительный, нервный и местами безумно скучный. Всем хочется спасать жизни, но.
Вергезе как бы впускает нас в операционную — смотри, читатель, вот артериовенозные фистулы, вот пролапс митрального клапана, фиброма печени, заворот кишок и геморроидальные узлы, и вот с этим я имею дело каждый день. Это в телевизоре жизнь доктора похожа на остросюжетный детективный сериал — меткие диагнозы, озарения за секунду до смерти пациента и крики «мы его теряем! Где дефибриллятор?» На самом деле главное в работе врача (как и в работе писателя) — полюбить свою рутину.
И в этом смысле «Рассечение Стоуна» — самое настоящее признание в любви к профессии.
Чтение романа Вергезе можно смело приравнять к курсу лекций по медицине, анатомии и истории Эфиопии. Плотность фактического материала здесь настолько высока, что читать книгу желательно с ручкой и тетрадкой — для конспектов.
Вот, например:
Матка по-гречески — hysteria. И знаменитый психиатр Шарко полагал, что все причины женских психозов скрываются в матке.
Кроме человека и обезьяны аппендикс есть лишь у одного животного — у вомбата.
В Эфиопии семья умершего ничего не ест несколько дней, пока тело родственника не предадут земле. А на похоронах, опустив гроб в яму, на крышку кладут тяжелые камни, чтобы гиены, если вздумают разворошить могилу, не смогли добраться до тела.
Широчайшая эрудиция Вергезе сказывается даже на структуре романа: подробно описанный и, местами, жутковатый процедурал (например, сцена, где Томас Стоун сам себе ампутирует пораженный гангреной указательный палец, прописана так тщательно, что, читая, невольно чувствуешь запах операционной) сменяется острой социальной сатирой, затем следует журналистское расследование/рассказ о коррупции в эшелонах власти, потом — полемика с Ломброзо, экскурс в историю физиотерапии, а дальше снова вскрытый живот, колостома, колопексия, вазектомия, кесарево сечение, государственный переворот, люди, повешенные на фонарях, свергнутый Император, коммунизм, эмиграция, ну и, конечно, любовь — терапевта и акушерки.
Впрочем, все эти перепады текстового давления вовсе не утяжеляют «Рассечение. », — каждая отдельная глава отлично работает на общий замысел.
И вот еще что интересно: в романе нет никаких чудес — люди здесь не воскресают и не обретают сверх-способности, — наоборот, автор стремится к реализму, к максимальной натуралистичности, — и все же, читая книгу, невольно чувствуешь близость «Рассечения. » к лучшим образцам магического реализма, «Ста годам одиночества» и «Детям полуночи», столько здесь удивительных вещей и открытий, столько поступков, событий и путешествий.
В «Рассечении. » нет магии в общепринятом смысле этого слова, и все же если искать эпитет для романа, то на ум приходит только одно слово — волшебный.
«— У нас больше Библий на английском, чем знающих английский в этой стране. — Монахиня повернулась к нему. — Нам нужны медикаменты и продовольствие. А нам шлют Библии. Неужели добрые люди полагают, что Писание может избавить от голода и глистов? Наши пациенты — люди неграмотные. Я бы охотно раздала Библии. Но министр внутренних дел счел бы это прозелитизмом. Так что Библии собираются в штабеля, мистер Харрис. Размножаются как кролики. Растекаются по кладовым и по моему кабинету. Мы подпираем ими книжные полки. Оклеиваем стены. Словом стараемся найти применение».