зачем албанцы убивали сербов
Косовская война.
Скупщина Сербии в марте 1989 г. приняла поправки к Конституции Сербии, а в сентябре 1990 г. новую конституцию, которая была встречена «в штыки» в Косове, поскольку понижала уровень автономии края. Изменения в статусе Косова вызвали в крае широкую волну демонстраций и стычек с полицией. В январе 1990 г. в демонстрациях участвовали уже около 40 тыс. албанцев. С этого времени выступления албанцев стали приобретать массовый характер.
В крае развернулась кампания гражданского неповиновения и началась массовая бессрочная забастовка. Распущенный парламент на тайном заседании решил создавать «параллельные структуры власти» – подпольные парламент и правительство. Албанские учителя отказались следовать новой школьной программе и выразили желание учить детей по албанским программам и на албанском языке. Нелегальная система образования охватывала 400 тыс. детей и 15 тыс. студентов. В результате весь край разделился на два параллельных общества – албанское и сербское. Каждое имело свою власть, свою экономику, свое просвещение и культуру. В экономике несомненно, доминировали албанцы. В политических структурах преобладали сербы, поскольку албанцы бойкотировали выборы и отказывались от любых административных должностей.
Развал страны, последовавшие события в Хорватии и Боснии и Герцеговине отодвинули решение проблем Косова на неопределенный срок. Руководство Сербии удерживало ситуацию под контролем только силой.
Радикализация сепаратистского движения в Косове и Метохии началась в 1998 г. В нем можно было отметить три течения. Первое – политическое, которое действовало через Демократический союз Косова во главе с И. Руговой. Выступая за независимость Косова, он не отрицал возможности переговоров с руководством Сербии.Третье – экстремистское, действовавшее террористическими методами в рамках Освободительной армии Косова. ОАК, создававшаяся из радикально настроенных албанцев, проходивших обучение на территории Албании, имела политическое и военное руководство. Цели военной организации заключались в том, чтобы создать и расширить «свободную территорию», где не действует сербская власть, добиться признания своей борьбы как национально-освободительной и при поддержке международного сообщества отделиться от Югославии.
В 1997-м году к решению «проблемы Косова» активно подключилось мировое сообщество. В начале декабря 1997 г. косовская тема неожиданно возникла на заседании Совета по выполнению Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине в Германии. Это вызвало негативную реакцию югославской делегации, заявившей, что, с одной стороны, проблема Косова не являлась предметом обсуждения в Дейтоне, а с другой, она является внутренним делом Югославии, поэтому не может рассматриваться данной организацией. Югославская делегация в знак протеста против продолжавшегося обсуждения темы Косова покинула Бонн.
Напряжение росло. Вмешательство международных организаций во внутренние дела Югославии, их необъективность в оценке ситуации были очевидными. И руководство страны решило провести референдум, который состоялся 24 апреля. На нем 94,73 % населения высказались против международного посредничества в урегулировании косовского кризиса. Но голос Югославии никто не слышал. Мировое общественное мнение складывалось явно не в пользу сербов. Экраны телевизоров во всем мире переполняли снимки беженцев из Косова, которых размещали в Македонии, Албании, увозили в Италию, Австрию,
Германию и даже Америку. Западные СМИ прекрасно использовали ситуацию, играя на чувствах жалости и сострадания. Но не было снято ни одного репортажа о сербах, которые бежали в Сербию, спасаясь от албанского террора в Косове.
Министр иностранных дел СРЮ писал, в частности, в СБ ООН, что с 13 октября 1998 по 14 января 1999 г. албанскими сепаратистами было совершено в общей сложности 599 террористических нападений и провокаций, 186 из которых были направлены против гражданских лиц, а 413 – против сотрудников Министерства внутренних дел. В ходе этих нападений 53 человека были убиты, 112 – получили ранения, 43 человека – похищены.
В феврале 1999 г. в замке Рамбуйе под Парижем с 6 по 23 февраля длился первый раунд переговоров между косовской и югославской делегациями. Делегацию косовских албанцев из 16 человек составляли представители Освободительной армии Косова, умеренного Демократического союза Косова во главе с И. Руговой, а также радикалов во главе с Р. Чосья. В замке Рамбуйе делегациям для обсуждения были предложены только отдельные части «Временного договора о мире и самоуправлении в Косове и Метохии» – «Рамочный документ» и три приложения из девяти, которые уточняли проблемы конституции Косова, выборов в органы самоуправления и судебной системы. Лишь в день окончания переговоров делегациям предоставили весь документ целиком. Оказалось, что 69 % текста сербы ранее не видели. В частности, два приложения (2 и 7) предварительно в Контактной группе не рассматривались и являлись предложениями отдельных ее членов об автоматическом вводе войск НАТО после подписания договора и организации полицейских сил.
Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. Предложение югославской делегации о подписании политической части договора и о продолжении переговоров по поводу объема и характера международного присутствия в Косове для выполнения соглашения приняты не были.
Тем временем США и НАТО начали готовиться к наказанию Югославии как «виновника срыва переговоров». НАТО наращивают вооружение на Балканах в непосредственной близости от Югославии, в Македонии численность войск скоро достигнет 30 тыс., что уже доставлены 60 танков, 250 бронетранспортеров, несколько десятков боевых вертолетов, значительное количество артиллерийской техники.
После отказа СРЮ подписать соглашение в Рамбуйе, альянс попытался заставить Белград пойти на размещение войск НАТО в Косове, вновь угрожая нанести бомбовые удары. Возможно, это была единственная цель и формальная причина для начала агрессии. 24 марта, нарушив суверенитет независимой Югославии, поправ нормы международного права, НАТО обрушила на Югославию бомбовые удары.
Бомбовые удары вызвали лавину беженцев из Косова. В 1998 г. во время военных столкновений между боевиками и Югославской армией территорию края покинули 170 тыс. человек, главным образом, женщины и дети. С началом агрессии НАТО, после 24 марта, по данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, 790 тыс. этнических албанцев, 100 тыс. сербов, а также цыгане, адыгейцы, мусульмане стали беженцами. Большая часть косовских албанцев уходила в Македонию и Албанию. Но часть из них нашла убежище в Сербии и Черногории.
Из книги «Югославия в XX веке. Очерки политической истории»
Всем бояться Кто на самом деле виноват в косовской резне
17 февраля 2008 года мятежный сербский край Косово объявил о своей независимости. За десять лет до этого началась страшная война, ставшая кровавой кульминацией нерешенных проблем единой Югославии и прологом ее полного распада. Корреспондент «Ленты.ру» вспоминает, как жило Косово в те роковые дни и какие надежды питали будущие жители де-факто независимого государства.
Ганди с исламским оттенком
В первый раз я приехал в Косово в 1998 году, приблизительно за полгода до начала натовских бомбардировок Югославии. На первый взгляд, столица автономии Приштина производила впечатление типичного провинциального балканского города: много зелени, несколько неплохих ресторанов. Местные никуда не спешили, проводили дни в кафе за чашечкой крепчайшего кофе: терпкий аромат этого напитка доминировал на улицах города. Казалось, ничто не предвещало войны.
Но при более пристальном рассмотрении становилось ясно, что Приштина — очень необычный город. Сербы и местные албанцы (их также называют косоварами) жили словно в параллельных мирах. Они ходили в разные магазины, рестораны, библиотеки. Даже система образования у албанцев была своя. Этот добровольный апартеид был изобретением албанского диссидента и мыслителя Ибрагима Руговы, прозванного «балканским Ганди». Ругова провозгласил принцип ненасильственного сопротивления югославским властям: жить так, как будто их не существует.
Такой апартеид пришелся по вкусу не только албанцам, но и сербам, которые не хотели иметь ничего общего «с этими дикарями». Как я убедился, взаимная ненависть просто зашкаливала. Так, все албанцы убеждали меня, что сербы — это оккупанты, которых нужно изгнать из Косово. У сербов была другая версия: по их мнению, дикие албанские мусульмане пытаются разрушить исконно сербскую святыню — Косово.
История одна — историографии разные
Справедливости ради стоит сказать, что своя правда есть и у албанской, и у сербской историографии. Действительно, в Косово находятся знаменитые монастыри и храмы сербского народа. Но и для албанцев Косово — совершенно особое место: в XIX веке здесь началась борьба за создание их государственности.
Впрочем, в то время, когда я побывал в Косово, многие албанцы решили, что ненасильственные методы борьбы можно дополнить и более традиционными: в середине 90-х годов прошлого столетия в автономии начала действовать вооруженная группировка «Освободительная Армия Косово» (ОАК), нападавшая на полицейские патрули и мирных сербов.
Разрушений тоже практически не было: чисто визуально автономия производила впечатление мирного края. После того, что я видел в Хорватии, Боснии и уж тем более в Чечне и Таджикистане, конфликт в Косово казался просто ничтожным. Надо сказать, что косовары очень грамотно поставили пропаганду своих взглядов среди зарубежных журналистов. В кафе, где собирались репортеры, целый день сидел молодой интеллигентный человек с бородкой и в очках. Это был представитель ОАК. На великолепном английском он снабжал журналистов «объективной информацией» и организовывал их встречи с полевыми командирами.
Самое забавное, что периодически в отдаленных албанских селах устраивались парады ОАК, на которые приглашались журналисты. Почему на эти скопления боевиков (о которых знали все!) не нападала сербская армия — для меня остается загадкой, хотя похожие «странности» я наблюдал и на первой войне в Чечне. Возможно, в Косово сербские власти чувствовали свою слабость и боялись спровоцировать эскалацию конфликта.
Зрители, включая западных журналистов, ликовали — коллективный энтузиазм албанцев захватывал даже бесстрастного наблюдателя. Казалось, что все просто: нужно изгнать сербских «оккупантов», и наступит мир и благодать.
«Нас и русских триста миллионов»
Стоит ли говорить, что сербы смотрели на происходящее иначе. «Против вас даже девушки-подростки сражаются!» — показывая фото «боевички», в шутку сказал я знакомой сербской журналистке. «Она не воюет, ее просто поставили постоять с автоматом, чтобы появились снимки в западных газетах. Убивают на войнах в бывшей Югославии все, но роль козла отпущения отведена именно нам, сербам», — как-то очень устало ответила мне коллега.
Надо сказать, что с сербами мне, в то время пламенному демократу, общаться было нелегко. Они, например, ненавидели первого президента России Бориса Ельцина, но восхищались Владимиром Жириновским и другими русскими «националистами». При том что сербы плохо относились к нашим демократам, их любовь к русским как народу была почти иррациональной. В сербских кафе Приштины звучала песня: «Нас и русских 300 миллионов». Беседуя со мной, сербы часто упоминали, что у них есть поговорка: «Мы верим только в Бога и в Россию!»
Но к этому обожанию примешивалось и недоумение, помноженное на обиду: «Почему вы не пришли нам на помощь во время войн в Хорватии, Боснии? Неужели вы допустите катастрофу и здесь, в Косово?» Косовские монастыри мне бесплатно показывала красивая молодая сербка и демонстрировала мне, как русскому, подчеркнутое внимание и доброжелательность. Увы, наши взгляды принципиально отличались: «Посмотрите на эти великолепные монастыри, храмы! Косово — это часть единого православного мира, центром которого является Россия. Сегодня Запад хочет уничтожить нашу цивилизацию. Нас пытаются поссорить между собой. Пытаются расколоть единые народы — сербов и черногорцев, русских и украинцев! Русские, опомнитесь!»
Туалет — везде
Чтобы спастись, сотни тысяч албанцев были вынуждены бежать в соседние Македонию и Албанию. Увы, вина в трагедии этих людей лежит не только на сербах. Любой работающий в Косово журналист прекрасно понимал, что в случае бомбардировок сербы начнут этнические чистки; не могли не знать этого и американцы и их союзники по НАТО. Во время изгнания албанцев из Косово я был в Македонии и Албании. Зрелище было действительно жуткое: при мне через границу почти непрерывным потоком шли люди. Многие, пересекая границу, падали от усталости.
Я подошел к одной семье косоваров, они лежали прямо на траве. Отец и мать спали, а их 16-летняя дочь рассказала мне, что с ними случилось: «К нам в дом пришли вооруженные сербы в униформе (но они были не из югославской армии и не из полиции). Они объявили, что у нас полчаса на сборы, мы должны покинуть Косово. С собой нам разрешалось взять деньги, драгоценности и документы. Поскольку машины у нас не было, несколько десятков километров до македонской границы мы шли пешком».
Во время нашего разговора проснулась мать девочки. Посмотрела на нас осоловелым, полубезумным взглядом и вновь погрузилась в сон.
Кстати, в Македонии я попал в довольно неприятную ситуацию. Как-то ловил попутку на горной дороге в Македонии, и меня подобрал автобус, в котором ехали косовские беженцы — албанцы. Если бы я сказал беженцам, что я россиянин, меня могли бы просто разорвать на куски (все албанцы знали, что русские — близкородственный сербам народ), и я представился поляком. Увы, разговора избежать не удалось: беженцы просто жаждали рассказать «всю правду» польскому журналисту.
Посочувствовав, что моя родина находится рядом «с такой неприятной страной, как Россия» («Будьте очень осторожны!»), косовары раскрыли мне страшную тайну. Оказалось, что «сербы — это плохие русские». Как объяснили мне новые знакомые, несколько веков назад русские изгнали со своей земли воров, проституток и бандитов. Эти люди отправились в Юго-Восточную Европу и обосновались на территории современной Югославии. Так, согласно этой «исторической версии», образовался сербский народ. «Вы хотите, чтобы мы жили вместе с людьми, которые не смогли ужиться даже с медведями?» — доказывали мне свою правоту косовары.
И Албания, и Македония были совершенно не готовы к массовому наплыву беженцев. Людей размещали в палатках буквально в чистом поле. В одном из таких лагерей я спросил натовского офицера, где туалет. Он мне ответил: «Везде». Потом туалеты все же построили, но это были просто ямы, спрятанные за небольшим брезентовым заборчиком, даже лицо присевшего человека было видно. Репортеры обожали фотографировать затравленные лица справлявших нужду косоварок.
Новый мир
Увы, мечта албанских боевиков практически осуществилась. В следующий раз я попал в Косово, когда оно уже находилось под контролем натовской армии. Дорога от черногорской границы до ближайшего косовского города Печа совершенно пустынна. Пожалуй, единственное разнообразие горного пейзажа — обгоревшие останки автобусов. «У албанцев нет никаких дел в Черногории, а у черногорцев — в Косово. Даже до войны на этой трассе редко можно было встретить машину», — сказал мне немецкий журналист, на чьем бронированном джипе мы добирались в Косово.
Первое впечатление от Печа было тягостным. Во время войны здесь разрушили 75 процентов зданий, руины домов исписаны лозунгами. Наиболее часто встречаются надписи: «Да здравствует Албания!» и «ОАК» (Освободительная армия Косово). Практически на каждом уцелевшем доме развевается албанский флаг. Однако полустертые надписи «Косово — земля сербов» и «Хороший албанец — мертвый албанец» служат напоминанием, что недавно здесь были другие хозяева.
В ресторане, куда мы зашли перекусить, нас приняли с распростертыми объятиями. Хозяин-албанец отказался брать деньги за обед и на хорошем немецком не переставал благодарить Германию за помощь в освобождении от «сербского ига». После обеда немецкий коллега распрощался со мной, дав на прощание несколько ценных советов: «На улицах города ни в коем случае не говори ни по-русски, ни по-сербски — это может стоить тебе жизни. Спрашивать, где находится Печская патриархия, можно у итальянцев (Печ находился в итальянском секторе НАТО), албанцам этот вопрос задавать не рекомендуется».
«Новый мировой порядок»
Слегка пахнущий с утра вином итальянский капитан откровенно удивлялся моим страхам: «Почему вы боитесь, что вы русский? У вас что, на лице написана национальность? Не опасно ли брать такси до патриархии? А зачем вам ехать в душной машине в такую великолепную погоду? Прогуляйтесь пешком три километра, а там вас встретят наши ребята».
Вооруженные до зубов итальянские солдаты на КПП в полукилометре от патриархии были безукоризненно вежливы, но непреклонны. Сначала меня тщательно с ног до головы обыскали, затем долго расспрашивали, с какой целью я отправляюсь к сербским монахам, и лишь потом в сопровождении четырех солдат повезли в монастырь.
Неожиданно на пути появился грузовик с албанскими подростками. Итальянцы тотчас же на ходу повыпрыгивали из джипа и направили автоматы на албанцев, те — как мне показалось, очень привычно — подняли вверх руки. Выяснив, что албанцы всего лишь направляются в свою деревню, итальянцы пропустили машину, и джип отправился дальше.
При этом натовские солдаты в Пече все же оставались итальянцами. Степень их разгильдяйства (по сравнению с американскими или немецкими военными) просто зашкаливала: на посту они стояли с неизменной бутылочкой пива и совмещали боевое дежурство с флиртом с проходящими мимо женщинами.
Патриарший монастырь в Пече — один из древнейших в Сербии. Косово сербы считают цитаделью своей родины, а этот монастырь — его сердцем. До конца XIX века здесь постоянно проживал сербский патриарх, до того как его основная резиденция была перенесена в Белград.
Когда я закурил во дворе монастыря, мужчины с жадностью смотрели на дымящуюся сигарету. Выяснилось, что эти сербские крестьяне заядлые курильщики, но выйти за ограду монастыря, чтобы пройти 300 метров до ближайшего киоска, они не рискуют — боятся, что их убьют албанцы.
Но и в обители беглецы чувствовали себя не слишком комфортно. По вечерам вдоль монастырских стен с ревом проносились на мотоциклах албанские подростки. Они кидали за ограду обители камни и кричали, что отомстят проклятым сербам. Мой вопрос, помогают ли им итальянцы, вызвал у окружающих откровенное удивление. «Все, что они могут, — это защитить нас в монастыре. За его стенами они не гарантируют нам безопасности. Мы живем в настоящем гетто. Наступил новый мировой порядок, и в нем нет места для сербов», — признавались собеседники.
Кровь на серпантине
На следующее утро к стенам монастыря прибыло два маршрутных такси из Черногории. «Нанимать албанцев для перевозки беженцев небезопасно, поэтому мы вызываем транспорт из-за пределов Косово», — объяснил иеромонах Иоанн. Погрузка беженцев шла нелегко. Иеромонах даже ударил крестьянина, безуспешно пытавшегося затащить двух коней на тележку трактора. Выяснилось, что священнослужитель был против того, чтобы беженец брал с собой скотину: животные не выдержат трудностей дороги и умрут в мучениях. Однако старик серб был непреклонен: это его любимые кони, и без них он покидать Косово отказывался.
Наконец мы тронулись. Впереди ехала военная машина с итальянскими солдатами, за ней следовал трактор с прицепом, на который упрямый серб все-таки затащил своих коней, потом шли два микроавтобуса и, наконец, завершал колонну джип с итальянцами. Я ехал в первом микроавтобусе, рядом со мной сидела жена хозяина коней. Из нашего окна прекрасно было видно тележку трактора, где пытаются выбраться из сковывающих их пут обалдевшие от тряски животные. Крестьянка все время плачет и молится, чтобы ее скотина выдержала дорогу.
Увы, один из коней погиб. Кровь полилась из его рта и еще несколько километров оставляла след на горном серпантине. Наконец мы прибыли на косовско-черногорскую границу. Пока крестьянин вытаскивал труп своего коня, водители прикрепляли к машинам таблички с черногорскими номерами: теперь уже можно не опасаться, что кто-нибудь из албанцев даст автоматную очередь по сербскому автомобилю.
Что впереди?
Эти мои записки не претендуют на детальное описание того, что происходило в стране в ту трагическую пору. Я уверен, что был свидетелем лишь малой толики ужасов, которые происходили в те дни в Косово. Но даже из того, что я увидел, было ясно: взаимные грехи и обиды столь велики, что на преодоление последствий этого конфликта уйдут многие годы.
Сегодня Косово стало независимым государством, признанным ведущими западными странами. Подавляющая часть сербов покинула новую частично признанную страну. Не нужно быть пророком, чтобы понять: после того, что произошло, шансы на возвращение Косово в состав Сербии близки к нулю. В то же время власти Сербии не признают в обозримом будущем потерю «исконных земель», а следовательно, пусть и в тлеющем состоянии, конфликт будет еще длиться долгое время. Недавнее убийство одного из лидеров косовских сербов — еще одно этому подтверждение.
Независимость Косово провоцирует албанский сепаратизм в Македонии и Черногории, где тоже есть районы компактного проживания албанцев. Наиболее серьезная опасность повторения косовского сценария в этих странах возникла сразу после потери Белградом контроля над албанской автономией. Если македонские и черногорские албанцы не восстали тогда, вряд ли они это сделают теперь. К тому же и Македония, и Черногория — преданные союзники Запада, а без помощи извне местные сепаратисты слишком слабы.
В то же время уникальность произошедшего в Косово не только в этом. Впервые после Первой мировой войны ведущие страны мира взяли на себя функции миротворцев во внутреннем этническом конфликте другого государства и силой навязали ему свое «решение проблемы». Такое поведение Запада дает Кремлю моральный повод защищать русское меньшинство не только в Донбассе, но и в других странах распавшегося Союза.
Конфликт в далекой сербской автономии и последовавшие за этим натовские бомбардировки Югославии впервые после распада СССР вызвали в России мощные антиамериканские настроения. Многие соотечественники, раньше восхищавшиеся США, пересмотрели свое отношение к американцам.
После распада СССР локальные войны начались во многих странах бывшего социалистического лагеря. Война в Косово не была самой масштабной и кровопролитной, но именно здесь в вооруженный конфликт открыто вмешались крупные страны Запада. Это сделало ситуацию в бунтующей сербской автономии уникальной. Можно с уверенностью сказать: мир после косовской трагедии стал другим.
«Большая ложь» как инструмент агрессии. Был ли геноцид в Косово?
Как известно, одним из главных предлогов для агрессии НАТО против Югославии было утверждение западных политиков и журналистов о геноциде албанского населения Косова и Метохии. В оправдание самой массированной после Второй мировой войны кампании бомбардировок западные страны утверждали, что только так можно предотвратить уже начавшиеся широкомасштабные убийства мирного населения. Сначала фигурировали утверждения о том, что до начала интервенции НАТО было убито более двух с половиной тысяч албанцев.
Число газетных статей (только тех, которые были размещены в Интернете) о массовых убийствах в Косове достигло к сентябрю 1999 года цифры более 1000. Одна только газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала за несколько месяцев около 80 статей, в которых говорилось о массовых расправах над албанцами. Причем все эти статьи не содержали документальных свидетельств, а основаны на показаниях «очевидцев». В них содержались совершенно голословные утверждения: это всегда была массовые захоронения, якобы убитые всегда были мирными албанцами, а виновниками — неизменно сербские солдаты или полицейские.
Истерия в прессе и оболванивание общественности достигли таких размеров, что представитель Государственного департамента США на одной из пресс-конференций в марте 1999 года мог заявить, что НАТО не нуждается в доказательстве того, что сербы проводят политику геноцида, поскольку ясно, что совершаются преступления против человечества. Поразительное заявление!
Заявления о геноциде албанского населения Косова и Метохии неоднократно (и, разумеется, столь же бездоказательно!) делали президенты США и Великобритании. В газете «Вашингтон таймс» от 17 мая 1999 года приводится высказывание министра обороны США У. Коэна, сделанное в ходе телевизионной программы «Лицом к нации»: «Мы знаем, что примерно сто тысяч мужчин призывного возраста исчезло в Косове. Возможно, они были убиты». Никаких доказательств, но ужасающая цифра в 100 тысяч человек, «возможно, убитых», несомненно, застревает в умах западных обывателей.
К концу боевых действий английские власти утверждали, что в ходе массовых расправ было убито около 10 тысяч албанцев, а специальный представитель генерального секретаря ООН Б. Кушнер утверждал, что погибших более 11 тысяч. Все это создавало впечатление, что действия западных стран были не просто оправданными, а что они по моральным причинам были просто обязаны вмешаться в конфликт в Косове.
Разумеется, югославское правительство, гораздо лучше осведомленное о реальном положении дел, неоднократно заявляло, что OAK фальсифицирует данные о жертвах для т ого, чтобы спровоцировать вооруженное вторжение НАТО. Однако заявления Белграда высокомерно игнорировались.
Конечно, имел место исход беженцев из Косова, который резко усилился после начала бомбежек. Но не это, а так называемая «операция «Подкова», которую якобы проводили силы безопасности Югославии и необходимость прекращения ее, было главным поводом для агрессии.
После ухода югославских войск и полиции из Косова и Метохии западные страны получили прекрасную возможность доказать свою правоту. Дело в том, что скрыть убийства тысяч людей практически невозможно. Об этом говорит опыт исследования преступлений против человечества в Германии, Камбодже и Руанде. Западные лидеры были весьма заинтересованы в получении необходимых доказательств, чтобы оправдать свои действия перед лицом нарастающей критики европейской общественности. Это также давало бы им прекрасную возможность еще больше усилить давление на президента С. Милошевича, чтобы добиться его ухода в отставку.
К октябрю 1999 года были произведены раскопки 150 из 400 мест «массовых захоронений», на которые указывали албанцы. Уже тогда стало ясно, что о широкомасштабном геноциде говорить не приходится: в самых «массовых захоронениях» было не больше нескольких десятков тел. Так, например, эксперты ФБР США, работавшие в Косове в июне и августе 1999 года, нашли в 30 захоронениях лишь 200 тел, примем, по признанию американцев, эти люди погибли в марте, апреле 1999 года, то есть после начала агрессии, а не до нее.
По сообщению испанской газеты «Эль Паис» от 23 сентября 1999 года этим экспертам в начале августа 1999 года было поручено работать, как утверждалось в зоне самых страшных Преступлений на севере Косова. Их предупредили, что они должны быть готовы к эксгумации не менее 2000 тел и что их работа продлится как минимум до конца ноября.
По мнению испанских экспертов, ни о каком геноциде албанцев в Косове говорить не приходится. А ведь эти эксперты участвовали в расследовании геноцида в Руанде, где в одной братской могиле обнаруживали до 450 трупов.
В целом ряде случаев сообщения о наличии массовых захоронений вообще не подтверждались. Так, албанские власти города Джаковицы, около которого шли сильные бои между югославской полицией и албанскими сепаратистами, сообщали о захоронении не менее 100 человек. Но там не было обнаружено ни одного тела. После этого албанцы начали утверждать, что сербы выкопали и увезли всех убитых.
Около поселка Пусто-Село, как утверждалось, было захоронено 106 человек, якобы убитых сербами в конце марта. НАТО даже предоставило космические снимки этих «могил». Но и там было пусто. То же самое произошло в селе Избица, где, как утверждалось, было убито 150 человек, и в городе Клина (86 человек). Но никаких тел там так и не было обнаружено.
11 октября 1999 года Международный трибунал по бывшей Югославии был вынужден заявить, что в шахтах района Трепче, где, как утверждалось, захоронено не менее 700 жертв массовых расправ, не обнаружено вообще ни одного тела.
Никто не оспаривает того факта, что в ходе многочисленных широкомасштабных столкновений между югославской армией и бандами албанских сепаратистов, могли погибнуть сотни людей. Однако уже сегодня ясно, что речь может идти именно о сотнях, но не о десяти тысячах, как это утверждали западные лидеры.
Ясно, что самые крупные захоронения уже были вскрыты, ибо их труднее всего спрятать и легче всего найти. Значит, возможное число жертв конфликта может быть и будет увеличиваться, но оно явно не достигнет тех цифр, на которые ссылались западные страны, оправдывая свою агрессию против Югославии.
Тем не менее генеральный обвинитель МТБЮ г-жа Карла дель Понте, по сообщению агентства «Рейтер» от 10 ноября 1999 года, заявила, что «следователи ООН до сих пор обнаружили в Косове 2108 тел и что истинное числе жертв среди албанцев может быть значительно выше».
Таким образом, возникает острое противоречие. Западные лидеры уже заявляли о минимум 10 тысячах убитых, независимые исследователи на основе сообщений печати о конкретных захоронениях пришли к цифре в несколько сотен тел. И вот теперь МТБЮ сообщает «некруглую» и этим правдоподобную цифру 2108, удобно находящуюся посередине между официальными данными Запада и данными независимых исследователей.
Разумеется, г-жа Карла дель Понте — человек уважаемый, вела неустанную борьбу против международной преступности. Тем не менее, по ряду причин возникают сомнения в беспристрастности Трибунала. Хорошо известно, что Трибунал создан по инициативе госсекретаря США М.Олбрайт, что США прямо и косвенно финансируют этот орган. И правительство США как никто другой заинтересовано в том, чтобы получить подтверждение своей версии о причинах начала агрессии: такой причиной были якобы зверства сербов против албанцев.
Однако заявления об «сербских зверствах», о том, что все убитые — жертвы югославской армии и полиции, — нарушение принципа презумпции невиновности. Сначала публично объявляется, что виновниками являются сербы, а затем начинают искать доказательства, причем стараниями западной прессы виновность югославского руководства в массовых расправах уже не вызывает у западного обывателя абсолютно никакого сомнения.
Двойной стандарт или, говоря по-русски, лицемерие, обычно свойственное американской внешней политике, явно проявляется и здесь. В документе «Выступление перед Советом по международным отношениям» от 26 июля 1999 года помощник Президента США по национальной безопасности С. Бергер, говоря о косовских албанцах, утверждает, что «многие жертвы (якобы сербских расправ. — Авт.) чувствуют ярость, потребность в справедливости и иногда в мести».
Однако сомнения возникают у нас и не только у нас. Обстоятельный и очень интересный анализ темы «массовых захоронений» в Косове содержится в материале «Раскручивание убийств: Трибунал Олбрайт спешит спасти ложь», помещенном в Интернете 25 ноября 1999 года от имени Макса Синклера и Джаред Израэль. Эти исследователи вскрывают массу серьезнейших противоречий в утверждениях западных политиков и СМИ, поддержанных Международным трибуналом.
Однако еще более серьезное сомнение вызывает следующий факт. Как уже отмечалось, стараниями западных лидеров и прессы создано представление о том, что в Косове очень много массовых захоронений, что во всех них находятся тела албанцев, что все это мирные албанцы, что они убиты сербами, что эти сербы — солдаты югославской армии или полицейские. Такие выводы делаются автоматически.
Однако анализ всех этих отчетов обнаруживает отсутствие одной чрезвычайно важной детали. Хорошо известно, что жертвами массовых расправ со стороны OAK становились мирные сербские жители Косова, цыгане и другие национальные меньшинства, а также албанцы, лояльные к властям. Вот об этих жертвах в сообщении главного обвинителя МТБЮ не сообщалось. Хотя бы для приличия упомянули бы, что часть жертв — сербы, черногорцы, горанцы, цыгане. Нет. Об этом не говорится, и это само по себе вызывает серьезнейшие сомнения в достоверности заявления МТБЮ.
Однако в климате ненависти к сербам, созданном в западных СМИ, все сообщения о «массовых расправах», ссылающиеся на одни и те же «факты» и зачастую сформулированные в одних и тех же выражениях, автоматически воспринимаются как достоверные.
Как уже отмечалось, из 187 тел, обнаруженных испанскими экспертами, почти половина были албанцы, убитые во время налета авиации НАТО на тюрьму в Истоке. Почему нельзя предположить, что часть «жертв сербской резни» были на деле люди, погибшие во время натовских бомбежек. Хорошо известно, что более 70 албанцев были убиты во время воздушного удара по колонне беженцев в апреле. В мае еще 75 албанских беженцев были убиты во время ночлега в городе Кориса. Разумеется, НАТО поначалу отрицало ответственность за эти жертвы, обвиняя в них кого угодно, но только не себя.
И последнее. В течение 1998-го и 1999 годов в Косове шли столкновения между отрядами албанских боевиков и югославской полицией. По сообщениям западной прессы, в этих столкновениях погибло до 2 тысяч бойцов с обеих сторон. Не являются ли многих из погибших в боях албанцев теми самыми «жертвами геноцида», на которых ссылается Запад?
В двух докладах Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе о нарушении прав человека в Косове, опубликованных в начале декабря 1999 года, содержатся неожиданные и неприятные для многих выводы: до начала военной операции НАТО против Югославии в Косове и Метохии не было ни расправ над мирными жителями, ни «этнических чисток».
В докладе, правда, утверждается, что массовые расправы имели место после начала операции НАТО. Однако, во-первых, это подтверждает, что Альянс несет прямую ответственность за резкое обострение обстановки в Косове, а во-вторых, до сих пор сохраняется полный туман в отношении так называемых «массовых захоронений» в Косове, особенно в отношении массовых расправ, осуществлявшихся «Освободительной армией Косова».
Второй доклад ОБСЕ, содержащий обширную информацию о широкомасштабных преступлениях против сербов со стороны OAK после входа в Косово войск НАТО, косвенно подтверждает, что очень весомую часть ответственности за страдания и гибель мирных жителей несут именно косовские албанцы.
Таким образом, сообщения о «массовых захоронениях жертв геноцида», вызывают гораздо больше вопросов, чем дают ответов. По сути дела, мы являемся свидетелями пропагандистской войны, которая продолжается и после завершения «бомбардировочной» фазы агрессии НАТО против Югославии.
Н.И. Рыжков, В.Н. Тетекин. Югославская Голгофа. М., 2000.