зачем в москве спиливают деревья
До уровня «остолопа»: в Москве происходит массовое убийство деревьев
Ирина Мишина
Марьино, Черемушки, Кутузовский проспект, Зюзинская улица, ул. Обручева – вот лишь немногие адреса, откуда в нашу редакцию поступили сигналы о варварском отношении к деревьям. Комментарии в соцсетях подобны «плачу Ярославны» по городу.
Черемисинов Алексей : «У нас тоже сегодня порубали деревья под корень, и не только тополя».
Ludmila Ivanik: «Город выглядит как после пожара. Будет ли зелень на этих деревьях весной? И вообще в городе?»
Мне позвонили жители района и сообщали, что происходит уничтожение деревьев. При этом порубочные билеты жителям не предъявляют. Я выехала на место и увидела дворников нашего «Жилищника», которые с бензопилой занимались спилом ветвей и стволов деревьев. Представитель ГБУ «Жилищник» района Черёмушки» предъявил мне письменное указание руководителя ГБУ З.О. Досаевой о проведении по этому адресу обрезки ветвей деревьев. Однако, по факту спиливали не только ветви, но и стволы деревьев. А это можно делать только при наличии порубочных билетов. Начальник участка «Жилищника» подтвердил, что порубочных билетов на проведение данных работ не было. А это, как известно, подпадает под действие ст.ст. 4.17, 4.18 и 4.19 КОАП города Москвы (штраф 350 000 руб. за каждое дерево)».
В итоге, как стало известно «НИ», на место происшествия жителями окрестных домов был вызван наряд полиции. Через 15 минут приехали два сотрудника, переговорили с начальником участка «Жилищника», после чего была вызвана следственно-оперативная группа для составления протокола места происшествия и проведения фотофиксации. После этого муниципальный депутат Е. Селькова написала заявление в местное отделение МВД по району «Черемушки».
«Надеюсь, что в ближайшее время Департаментом природопользования и охраны окружающей среды будет заведено административное дело в отношении ГБУ «Жилищник района Черёмушки» со штрафом
Мы обратились за комментарием к специалисту-дендрологу, чтобы понять, соответствует ли нормативам фактическое уничтожение деревьев в Москве.
Если вы пройдете мимо, может случиться, что через несколько лет наш зеленый город превратится в лесостепь или тундру.
Дерево преткновения: почему московские коммунальщики боятся вырубать прогнивший и падающий на головы сухостой во дворах?
В Москве гнилые деревья падают буквально на головы людям. О подобных случаях мы чаще всего слышим каждый раз, когда объявлен очередной уровень метеорологической угрозы. Но то, что произошло вчера, когда в городе вроде бы был полный штиль и ничто не предвещало беды, увы, не исключение из правил. Тем не менее это происшествие прослеживает неприятную закономерность, которая в силу ряда обстоятельств (подробности ниже), сформировалась как устойчивый тренд в современной Москве.
Вкратце история выглядит так: в районе Марфино, на припаркованную во дворе машину упало дерево. Ни снега, ни ветра, ни града, ни камней с неба. Только теперь автовладелец будет полгода или год отсуживать компенсацию, за снижение суммы ущерба или за отказ от которой, будет насмерть стоять представитель управляющей организации.
Почему? Мы попытались разобраться в настоящих причинах произошедшего.
— Так как это не первая история в Москве, которая уже неоднократно попадала на страницы автомобильных и районных сообществ в соцсетях, мы ранее неформально пообщались с работниками «Жилищника» и выяснили следующее: аргументы коммунальщиков простые и понятные – денег нет, мы все держимся здесь. Плюс деревья для них в целом крайне токсичная история. Потому что как только они отрезают от дерева больше одной ветки, тут же из ниоткуда возникают активисты, которые кричат «вы убили наш район, уничтожили нашу окружающую среду и травите нас выхлопными газами».
В результате, что остается «Жилищнику»? Правильно. Популизм. Дешевле для нервов ничего не делать, чем справиться с толпой разъяренных жителей города, которые «против вырубок и за все хорошее, за «ЗОЖ», за экологию, за чистый воздух и т.п.».
Стоит заметить, что произошла она при вполне нормальных метеорологических условиях – без осадков, ветра, урагана или цунами, которые бы могли стать объективным объяснением того, почему на ровном месте вы нашли свое авто в состоянии к близкому или фактическому тоталу.
Вывод из всей этой истории такой. Кроме явно халатного отношения со стороны местной управы и ГБУ «Жилищник», которые вообще-то каждый сезон обязаны заниматься проверкой состояния зеленых насаждений, но, очевидно, не делают этого в полной мере. Машина пострадала от популизма все тех же районных организаций, которые в опасениях «как бы чего не вышло» пошли на поводу у «общественного мнения» и не провели своевременную вырубку сухостоя.
Только вот в свете всего этого напрашивается вопрос к «Жилищнику». А когда в дни не «оранжевой тревоги» священные деревья начнут падать на головы людям, вы в какой суд потерпевших пошлете?
Сколько по мнению «Жилищника» стоит жизнь ребенка, который вышел во двор покачаться на качелях, но не устоял под крепостью «священной», посаженной еще дедами липы, или под гнетом общественного резонанса?
Предприниматель Дмитрий Давыдов предложил меры по борьбе с автомобильными пробками
Россиян приучат к беспилотному транспорту
За 30 постсоветских лет в России исчезло около 200 народных художественных промыслов
Адвокат Аграновский заявил, что введение QR-кодов в общественном транспорте Москвы приведет к росту случаев заражения
В Липецке мужчина «борется» с местной властью за транспортировку супруги в Москву после тяжёлых осложнений от коронавируса
Лекарство от COVID-19 существует, и было создано российским ученым в 2016 году?
В Москве задержали женщину, которая пыталась продать новорожденного сына
Avia.pro: противостоящая военным ДНР и ЛНР армия Украины начала использовать новую тактику в Донбассе
Петербуржцы этой зимой смогут подработать на расчистке улиц от снега
Дерево преткновения: почему московские коммунальщики боятся вырубать прогнивший и падающий на головы сухостой во дворах?
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
Обрезка деревьев в Москве: эксперты объяснили правила
Как заставить коммунальщиков заняться опасными ветками во дворах
Спор, обрезать или нет ветки деревьев, с новой силой вспыхивает в столице каждую весну. Кто-то уверяет, что такая профилактика необходима в первую очередь самим тополям и березкам, а кто-то взывает к чувству самосохранения: мол, не обрежем — а потом ветка на машину свалится! «МК» узнал мнение специалистов: когда пора вызывать бригаду обрезальщиков?
Фото: Наталия Губернаторова
Окно, в которое стучатся ветки многолетнего клена, — вот о чем вспоминают многие, говоря о преимуществах старого жилого фонда в Москве. Правда, всегда находятся оппоненты — как правило, те, кому такая ветка однажды упала на крышу новенькой иномарки и заставила потратить кучу сил и времени на выяснение отношений со страховой компанией: после урагана, прошедшего в Москве в субботу, 21 апреля, количество таких невезунчиков увеличилось.
Москвичи, которые каждый день возвращаются домой и паркуют автомобили в родном дворе, постоянно вынуждены смотреть вверх. И не для того, чтобы оценить погоду: им нужно удостовериться, что на голову или на крышу машины не упадет тяжелая сухая ветка. Из числа тех, насчет которых уже даже неспециалисту даже зимой очевидно: не цветут и цвести не будут.
— Обрезание веток у деревьев в жилых городских дворах уже запоздало: на большинстве уже появились почки — черемуха готова зацвести, скоро позеленеют каштаны и клены. Значит, процесс активной жизнедеятельности деревьев уже начат: они начинают потреблять больше воды, соки движутся по стволу и ветвям. В это время обрезка уже нежелательна — надо было обрезать поздней осенью либо весной, пока еще были холода. Сейчас это может навредить деревьям, — объяснил «МК» специалист Центра охраны дикой природы Алексей Зименко. — Конечно, в городах нужно обрезать сухие ветки деревьев, а также сломанные — вот это нужно делать в любое время года, чтобы предотвратить травмы и иные возможные опасности. Однако обрезка может быть разной: если она формирует более правильную крону и удаляет потенциально опасные части, это во благо. Если же мы видим из окна, что обрезают половину ствола — это совсем другой и не слишком понятный формат. Кроме того, это может повлечь за собой гибель дерева, что вредно и для горожан — не будет происходить очищение воздуха. Пройдет не один год, прежде чем восстановится крона и важные функции дерева.
Фото: Наталия Губернаторова
По словам эксперта, обрезание сухих веток до ствола — нормальная практика, которая помогает предотвратить не только травмы, но и, например, затемнение балконов. А вот на стимулирование роста деревьев рассчитывать не стоит.
Действительно, назвать то, что осталось в некоторых дворах, деревьями крайне сложно. Где-то из земли торчат просто огромные палки без единой веточки. И эти стволы опасно накренились над проезжей частью.
В свою очередь, старший научный сотрудник кафедры высших растений биофака МГУ Сергей Майоров в разговоре с корреспондентом «МК» напомнил, что после обрезки ветки место среза обязательно надо замазать краской.
— Сейчас у большинства растений началось активное сокодвижение. Если на срез попадут споры грибов и прорастут, это может привести к отмиранию всего дерева. Поэтому срез обрабатывают садовым варом либо краской, чтобы обеспечить сухость, — объяснил эксперт.
Фото: Евгений Семенов
Что делать, чтобы ветки обрезали?
Соответствующие жалобы москвичи регулярно размещают на портале «Наш город» — вопрос находится под контролем управы района и подведомственных организаций. Жалобу нужно разместить в разделах «Дворовые территории», «Парки», «Дороги».
«Аварийное дерево: сухие ветви высоковозрастных крупногабаритных деревьев составляют более четверти кроны. Ветки обрубили, но дерево не спилили», — поступает сигнал из двора дома №6 на Тишинской площади.
«Прошу спилить наклонившееся дерево! В любой момент может упасть на прохожих. Возможно повреждение автомобилей», — сигнал с Астрадамской улицы.
Подобных им — десятки.
Фото: Наталия Губернаторова
Обращение с просьбой обрезать потенциально опасные ветки деревьев москвичи также могут направлять в управу района проживания. Как объяснили «МК» в префектуре ЦАО, содержанием дома и придомовых территорий занимается управляющая компания, если это ТСЖ, или частная УК — своими силами. Для того чтобы дереву подписали «смертный приговор», его должны признать сухостоем и выписать специальный порубочный билет. Процедура достаточно долгая, особенно если учесть, что на нависающих ветках распускаются первые листочки.
— Ни одно дерево в городе не может быть спилено без разрешения Департамента природопользования. Перед началом сокодвижения проводится плановая обрезка по заранее сформированному перечню (на апрель). Если опасные ветки остались, то нужно обратиться в управу, тогда будет принято решение, — пояснили в ЦАО.
«Житель должен обратиться в управу, а управа уже получает разрешение в Департаменте природопользования», — подтвердили в пресс-службе Мосприроды.
Паразиты пилят Россию
После поста про то, как чиновники уничтожают деревья в России, мне пришло очень много комментов и писем. Люди жалуются, что в их городах такая же ситуация. У нас всё, как обычно, делается с размахом, поэтому геноцид деревьев вышел на общенациональный уровень.
Самая жуткая обстановка сложилась, насколько я понимаю, в Питере. Город размером с Москву, есть где пиле разгуляться. В 2018 году в Санкт-Петербурге решили уничтожить 3500 тысячи деревьев с помощью обрезки. Например, в Кировском районе на обрезку деревьев было выделено 1,76 млн рублей. В Выборгском – 1,66 миллиона. Всего в Питере 18 районов. Если предположить, что каждый из них выделил 1,5 миллиона рублей, выйдет, что уничтожение 3,5 тысячи деревьев обошлось городу как минимум в 27 млн рублей. В среднем 7700 рублей за дерево. Хотя на эти деньги можно было посадить новые деревья и сделать город лучше.
Дарья из Петербурга очень чётко сформулировала в письме, почему русские чиновники (и не только) так любят топпинг:
«Во всех цивилизованных странах топпинг запрещён, так как он приводит к гибели деревьев через 2–3 года. Во всех странах Евросоюза, на который мы так равняемся, топпинг запрещен, потому как считается варварским методом. В самой же Америке теперь, чтобы сделать дереву топпинг, нужно доказать, что дерево сухое и крайне нуждается в такой обрезке, которая, возможно, реанимирует его. Инициаторы обрезки должны доказывать необходимость в топпинге для дерева не только городским инспекторам по озеленению, но и всем жителям ближайших зданий и жилых домов, которых они обязаны предупредить о своих намерениях за несколько дней. Если же нет никаких оснований, дерево здоровое, не сухое, то никакого разрешения никто никогда не получит. За самовольную обрезку в Америке налагается штраф в несколько тысяч долларов».
«Топпинг существует только в тех странах, где есть коррупция, поэтому на данный момент лидирующие позиции по обрезке деревьев занимает Украина, так как коррупция у них ещё выше, чем в России. Обрезка деревьев – это только коррупционная схема, и больше ничего. Так как на обрезку деревьев выделяются огромные суммы из бюджета, её можно проводить в течение двух лет, после чего дерево погибает, и чиновники получают деньги на вырубку дерева, потом на закупку новых саженцев. И так можно до бесконечности: сначала ты дерево обрезаешь, потом оно умирает, потом ты его вырубаешь, потом покупаешь новые саженцы. А если дерево просто растёт, оно не приносит никакой прибыли«.
Личный опыт: Как спасти дерево под окном от вырубки Кинооператор Лёля вышла из дома и увидела, что сотрудники ЖКХ собираются спилить дерево, которое растёт у неё под окном. The Village узнал, как она боролась с рабочими и знакомилась с чиновниками.
Каждую неделю в петербургских дворах спиливают десятки деревьев. Жильцов, как правило, происходящее мало интересует: «Пилят и пилят, значит так надо». Разве что в доме не найдётся старушки с обострённым чувством социальной ответственности, которая вспомнит, что дерево растёт уже 40 лет, вырабатывает кислород, да и вообще делает двор немного более привлекательным. Однако оказывается, что растения часто рубят без разрешений, «для отчётности», или просто потому, что активная соседка захотела разбить клумбу и написала в ЖКХ гневное письмо.
Для того, чтобы срубить любое дерево в городе, необходим специальный порубочный билет. Его выписывают в Управлении садово-паркового хозяйства на конкретное место и конкретное количество растений. При этом, срубив одно, организация или частное лицо обязано посадить два взамен — это называется компенсационное озеленение. Но если дерево растёт под линией электропередач или мешает прокладке труб, то отстоять его невозможно.
The Village поговорил с Лёлей Нордик о том, как ей удалось на время спасти дерево под своим окном и подключить к делу районных чиновников. Мы будем следить за развитием событий.
Уже несколько лет я снимаю квартиру в старом доме недалеко от Финляндского вокзала — это часть архитектурного комплекса, известного как «Нобелевский» или «Шведский городок». В 1910–1913 годах он был построен для шведов — инженеров завода Нобеля. Капитальный ремонт до сих пор не успел коснуться ни домов, ни крошечной дворовой территории. Очевидными плюсами, повлиявшими на моё решение остаться здесь жить, помимо статуса «дома с историей», стали две вещи: окно в ванной комнате и большое цветущее дерево прямо перед окном спальни. Я так и не разобралась, что это за дерево, похоже на вишню, но с маленькими ягодами. До него можно достать рукой, сидя на подоконнике, и оно независимо от сезона выглядит красиво. Так было всегда, пока однажды в середине дня я не услышала звук бензопилы.
Рабочие
Дома в будний день я оказалась случайно: надо было доделать одну срочную работу. Во дворе шумели рабочие, уже несколько недель шла замена газовых труб. Неожиданно громкий звук заставил меня выглянуть в окно. Вижу: два мужика, стоя на подъёмнике, отпиливают огромную ветку от моего дерева. Я кидаю в рюкзак айпад для экстренной связи с миром, благо Wi-Fi ловит во дворе, хватаю куртку, выметаюсь во двор, пробегаю под дядьками, зависшими в небе с бензопилой, и прирастаю спиной к дереву. Мгновение тишины. Дядьки осознают. «Прекратите пилить, на каком основании вы это делаете?»
Тот, что помоложе, улыбается и смотрит на меня как на сумасшедшую. Остальные хмурят брови, они явно не ожидали такого поворота. Пятница — все хотят побыстрее закончить свою работу и пойти домой. Меня достаточно вежливо просят уйти, бригадир звонит куда-то, говорит, что им работу срывают. Параллельно рабочие грозят мне полицией.
«Дерево мы спиливаем, так как оно сухое», — закончив телефонную беседу, оправдывается бригадир.
«Оно цветёт каждую весну и плодоносит осенью!» — почти кричу я в ответ на такую возмутительную ложь.
Соседям, кажется, нет дела, что дерево в их дворе пилят на куски, но за скандалом они решили последить: в окнах дома напротив появляется несколько лиц в домашнем. Мужчина лет 50-ти, высовываясь из форточки, орёт: «Че стоишь? Уваливай! Че стоишь?» Я не реагирую. Мужчина исчезает.
Рабочие нервничают, курят, один из них начинает беситься: «Без газа останешься, но с деревом!» Тут мне становится яснее, зачем могут спиливать моё дерево. Компания-подрядчик, прокладывающая трубы «Навигатор СБС», возможно, просто решила облегчить себе жизнь и сэкономить деньги. На их сайте, как я увидела позже, написано, что они должны работать по бестраншейной технологии, благодаря которой зелёные насаждения остаются нетронутыми. Но в реальности почему-то всё происходит иначе.
Соседи
Время идёт. Работа стоит. Их и моя. На мне вообще-то летнее платье и парка лёгкая, да и шарф забыт дома — подмерзаю. Моросит. Бригадир звонит и звонит, спрашиваю, дозвонился ли куда. Говорит, что полиция сейчас приедет. За мной.
Из подъезда напротив появляется мужчина-крикун, идёт в мою сторону:
— Ты что тут встала?
— А что?
— А что ты тут встала?
— Где мне хочется, там и встала, имею право.
— Не имеешь! Тут от этого дерева тень! Тут трава из-за него не растёт!
— Это от высокого дома, где вы живёте, тень! Вам трава полезней дерева? И что вы на меня кричите?
— Я не кричу, это у меня такой голос! У меня работа такая — орать!
— И с какой стати вы мне тыкаете? Я даже не знаю, как вас зовут!
— А я старше!
Мужчина продолжил сыпать аргументами: дерево надо спилить, от него тень, под ним не растёт ничего, а некие «наши женщины» давно хотят тут клумбу и цветы. «Тебя сейчас приедут и уберут отсюда!» — обиженно удаляется сосед.
Чиновники
Прошло около сорока минут. Подъехала машина, из неё выбежала женщина средних лет с исполненными ужаса глазами. Ей указали на меня. С заискивающей улыбкой она попросила всех успокоиться. «Деревья во дворе сухие, на них было дано указание по вырубке», — так наконец выяснилось, что у «дровосеков» должна быть бумага — порубочный билет, без которой ни одно дерево не может быть в городе срублено. Бумагу мне могут показать в понедельник в РЭУ-4, но касается она не моего дерева, а другого, маленького и засохшего, которое растёт рядом. Женщина трепещет и нервничает, говорит, что вышло недопонимание. Пытается переложить ответственность на растерявшихся мужиков, дескать, как же это вы не те деревья начали рубить, ведь сказано вам было про совсем другие деревья. Те смотрят на неё как бараны на новые ворота. Рабочим велено уезжать и не возвращаться без её разрешения. Раскрасневшийся бригадир показывает мне пальцем на часы и спрашивает, знаю ли я, сколько стоят тридцать минут их работы. Знаю только то, что моё дерево росло не полчаса.
Женщина всячески пытается меня расположить к себе. Неудивительно: я грожусь сбором петиций, подписей, судом народа и всем, что приходит в голову. Договариваемся о том, что я приду в жилищно-эксплуатационную службу в понедельник в 10:30 утра для урегулирования конфликта.
Поход в администрацию
В понедельник утром стою на пороге кабинета сотрудника РЭУ-4 Плотниковой Татьяны Фёдоровны. После вежливых, но сдержанных приветствий чиновница переходит к разъяснениям. Чувствуется, что для неё я очередная большая головная боль.
— Дерево снесли, потому что оно идёт по программе.
— В каком смысле по программе?
— Мы проводим обследование участков летом. Аварийные деревья — сухостой или деревья с повреждениями — подлежат сносу. Чтобы не довести до такого состояния, чтобы дерево не упало на машину. Всё это утверждает только садово-парковое. Мы подали список в садово-парковое, а затем проехались с ними по адресам. Несколько деревьев мы оставили, а несколько пришлось снести.
— На каком основании в список попало моё цветущее здоровое дерево?
— На основе содержания состояния веток, листьев и ствола. Если листва свыше 50 % — мы его оставим. Есть программа на 14-й год, и в этой программе большое количество адресов. В этом году мы сносили сухостой на «Лесной», и ваше дерево — одно из них.
Дерево снесли, потому что
оно идёт по программе
— Я уже вижу неточности в документе. У вас неверно указаны породы деревьев. Это не три вяза, как у вас написано. Одно из деревьев — цветущее. У него отломали ветки.
— Ну, наверное, потому, что они били в окна жильцам.
— Это дерево росло перед моими окнами, и мне ничего не било.
— Мы вам что предлагаем: сейчас мы эти деревья трогать не будем.
— Почему у вас в документе все деревья названы вязами?
— Оно было сухое.
— Я прожила с этим деревом 8 сезонов, и оно цветёт каждую весну и лето. Мне это жильё нравится в том числе из-за этого дерева. Благодаря ему соседи из дома напротив не смотрят мне в окна.
— Весна всё покажет, зимой мы ничего делать не будем.
А если дерево наносит
какой-то экологический урон
своей рухлостью?
— Можно мне узнать фамилии работников организации, которые дали этот порубочный лист?
— Нет, сначала я с ними посоветуюсь, — обращается к коллеге: — Ты знаешь адрес?
Снова ко мне: — Вы зарегистрированы там? Там один человек зарегистрирован, а по факту живут двое, а то и больше. Я приходила к вам в гости и сделала вывод судя по тому, сколько у вас пар обуви в прихожей.
— У меня много пар обуви.
— У вас и мужские куртки висели. У вас счётчики стоят дома?
— Стоят на воду.
— А на электричество? А то пришли к вам гости, пользуются вашим светом. Как давно вы там живёте? Вы же с родителями жили?
— Два года.
— Ветки были зелёные, а сейчас они стали чахнуть.
— Я не видела такого. Другой вопрос, у нас проводят газопровод и двор перекопан. Если заденут корни этого дерева? Вы связь видите между тем, что цветущие деревья поставили в список на вырубку, и тем, что проводят газопровод?
— Нет там никакой связи, это две разные организации.
— А почему люди, которые рубили дерево, говорили: «Останешься с деревом, но без газа?»
— Газопровод менять надо. А если там тысячу лет назад посадили дерево и не знали, что там газопровод? У них существует первоначальный технический план, и они не могут ничего менять. Деревья потом посадят с другой корневой системой, их ведь восстановят.
— Но этому дереву уже много лет!
— А если оно наносит какой-то экологический урон своей рухлостью?
— Ваша экспертиза была некомпетентной. Вы сказали, что оно сухое на 100 %.
— Но мы увидели только пару живых листочков на макушке. Мы проезжали на машине и не смогли определить, какая порода, к тому же дерево было сухим.
— В августе и сентябре на нём висели ягоды. А рабочим просто легче было прорыть траншею в зелёной зоне, чем там, где асфальт. Чтобы потом его не восстанавливать.
— Вы ничего не измените, у прораба есть план.
— А кто подрядчик?
— Мы не знаем.
Вы ничего не измените,
у прораба есть план
— Я буду связываться с подрядчиком.
— Да, свяжитесь с ним, и вам покажут проект прокладки. Зададите вопрос, согласно какому плану они прокладывают.
— Я буду общаться по вопросу изменения схемы, чтобы трубы не шли под нашим двором. Я имею право оспорить план, так как я жилец дома. Я не хочу видеть курящих соседей или пьяниц под окном. Когда есть дерево — я их не вижу. Когда вы приезжали на место спила, я показывала вам то дерево со спиленным ветками, и кто-то мне сказал: «Это дерево хорошее, не надо было его пилить».
— Кто сказал?
— Те, кто пилил. Они сами согласились, что пилить нужно было всего одно сухое дерево.
— Я посмотрю в порубочный лист и схожу в садово-парковое. Подрядчики не виноваты, они строят по плану. Что вы выберете: чтобы красивое дерево разрослось корнями и повредило газопровод, или чтобы новое дерево посадили в двух метрах от старого?
— Там негде сажать больше! И мне кажется, более вероятно, что труба «Ленгаза» повредит корни, а не наоборот.
— Да! Нет то есть. Да… Нет уж!
— Я надеюсь, мы справимся с этой историей, дерево мне нужно.
— Я не против, я хочу, чтобы наша и ваша душа успокоилась, подождём весны. Я видела состояние дерева. Нам подают иски об упавших на машины деревьях. Я в тюрьме сидеть не хочу! Моих детей кормить будете вы? У нас есть программа по сухостою, и сами жильцы домов, где рубили деревья, сажают новые деревья. Посадите новое дерево.
— Где? В соседнем дворе, где я его не увижу?
— Жильцы приходили ко мне, и мы все вместе решили его спилить.
— Я не приходила.
— Приходили собственники. Дерево трогать не будем до весны.
— Когда приедут люди, которые позаботятся о ветках?
— Я сама не знаю, буду звонить.