зачем вандалы рисуют на стенах

Граффити – искусство или вандализм?

В рамках темы месяца «Уличная культура и стрит-арт» приглашенный редактор Design Mate Александр Мущенко размышляет об истории и природе граффити, его ценности, как искусства, и о том, как относиться к граффити в современном мире.

Александр Мущенко Продакшн-директор Музея стрит-арта в Санкт-Петербурге #AlexanderMushchenko

На этот вопрос можно дать простой ответ. Граффити может быть вандализмом. И искусством тоже. Является оно вандализмом или нет зависит лишь от того, где и с какой целью оно создано. То, что этот вопрос возникает, говорит об отсутствии сформировавшегося отношения к феномену граффити и о широком интересе к нему как со стороны обывателя, так и со стороны участников профессионального сообщества.

Но самое главное здесь отнюдь не соотношение искусства и вандализма. Вопрос скорее в том, является ли граффити искусством, что это такое и как к нему относиться в условиях современного мира. В эпоху постмодернизма искусством может быть все, что угодно. Фактически, на вопрос о причастности граффити к искусству необходимо ответить каждому из нас. Только для того, чтобы ответ был объективен, необходимо знать, что такое граффити, какое место оно занимает в современной культуре и какова история его происхождения.

В первую очередь, отметим, что термин «граффити» рассматривается в двух смыслах – в широком и узком. В широком смысле – от итальянского graffito («царапать») – это изображения или надписи, выцарапанные, написанные или нарисованные краской или чернилами на стенах и других поверхностях. Данный термин известен достаточно давно и в данном контексте применяется преимущественно в среде историков. В узком смысле граффити — это субкультурное явление, ставшее значимой частью уличного искусства. В его основе лежит написание собственного имени или названия команды в как можно большем количестве мест. Чем в более опасном месте находится так называемый «кусок» (произведение), чем больше его тираж. Чем уникальнее стиль художника, тем больше степень уважения, которую он получит внутри сообщества.

Очень часто к граффити причисляют объекты стрит-арта, мурализма.

Это неправильно, потому что самая важная составляющая граффити — это шрифт. Чем он узнаваемее и сложнее, тем лучше. Еще одни отличие граффити от стрит-арта в том, что представители этого направления создают свои работы преимущественно для граффити-райтеров – им не важна оценка их произведения рядовым зрителем и случайным прохожим. Важен респект внутри закрытого комьюнити. А стрит-арт наоборот «работает» на обычного зрителя, взаимодействует с горожанами, городом, его архитектурой. Одним словом, с городской средой. Соответственно, сегодня мы рассматриваем граффити в более узком понимании субкультурного явления.

Исторически феномен граффити связан с Нью-Йорком. В конце 60-х-начале 70-х годов в городе сложилась нестабильная социальная атмосфера. Причин этому несколько: полным ходом идут процессы, связанные с джентрификацией (переселением населения из центральных районов в социальные районы, ставшие гетто на окраинах города), активизацией преступных групп и националистических организаций. Активные общественные изменения, вызванные в том числе нестабильной экономической ситуацией, накаляют обстановку в городе. В этом контексте будет уместно упомянуть о том, что появлению субкультуры граффити способствовало наличие криминальных надписей, которые выполняли чисто информативную функцию: они сообщали о занятости района той или иной бандой. Стены становились инструментом коммуникации в рамках криминального сообщества. Таким образом, последовавшее появление субкультурного граффити в Нью-Йорке во многом навеяно криминальной эстетикой.

Фактически, временем появления граффити принято считать 1971 год. В этот год на первой полосе The New York Times выходит знаменитое интервью под заголовком «Taki 183 Заводит друзей по переписке», в котором было впервые представлено новое молодежное явление – граффити, и в частности история Тaki из 183 района, который в течение долгого времени писал свое имя по всему Нью-Йорку. Данная публикация повлекла за собой появление множества подражателей, движение начало развиваться в геометрической прогрессии и в последующие 10 лет (в том числе благодаря подъему хип-хоп культуры) превратилось в настоящую субкультуру со своими правилами, понятиями и традициями.

Безусловно, с точки зрения обывателя эта культура (или скорее, контркультура) враждебна городскому порядку.

Она вторгается в частное и государственное владение, отрицает право собственности и установленные нормы морали. Но зная предпосылки появления граффити и социальную обстановку того времени, мы можем прийти к заключению, что этот феномен фактически является коммуникационным каналом как между участниками сообщества, так и с окружающим миром. Надписи на стенах, являющиеся именами (никнеймами) художников, говорят о существовании этих людей. Надписи, сделанные на поездах, становятся посланием благополучному центру из гетто и символом зачастую бессознательной борьбы против классового неравенства: «Смотрите, мы есть, хотя вы нас не видите». В условиях развития городов, как системы управления гигантскими массами людей, подобного рода действия можно трактовать, как борьбу индивида за городское пространство, подчиненное четким, не поддающимся сомнению правилам.

В данном контексте интересны мысли французского философа Ги Дебора, который писал о том, что урбанизм является новым эффективным средством для сохранения классовой структуры власти. Поэтому выход индивида в городское пространство с деструктивными посланиями во многом связан с изменением статуса города во второй половине XX века. Феномен нью-йоркского граффити – лишь один из примеров такой борьбы. Но нужно понимать, что схожие процессы происходили во Франции конца 60-х годов, когда во время студенческих выступлений, известных как Красный май, одним из основных инструментов коммуникации выступали художественные практики, осуществляемые в городском пространстве. Также интересен пример Берлина, в котором стена стала символом противоборства двух политических систем и местом для проявления жителями своего отношения к тем или иным политическим и социальным процессам. Таким образом, обладая необходимой информацией, мы можем сформировать собственное отношение к граффити. Причем эти мнения могут быть и позитивными (если рассматривать граффити в контексте борьбы молодежи за городское пространство) и негативными (если рассматривать граффити в контексте порчи имущества — вандализма).

Теперь что касается вандализма и граффити. В общественном мнении эти два понятия чаще всего синонимичны. Однако это не совсем справедливо, т.к. граффити далеко не всегда является вандализмом. С правовой точки зрения «вандализм это осквернение зданий или иных сооружений, порча имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах». С первого взгляда может показаться, что к данному толкованию можно отнести любое граффити. Однако объективная сторона преступления выражается в действиях, оскорбляющих общественную нравственность. И такими действиями могут быть нанесения непристойных рисунков, оскорбительных текстов, бесцельной порчи имущества, порчи исторических памятников и т.п. Таким образом, отнести граффити к вандализму с точки зрения законодателей можно в строго определенных случаях, например, надписи на общественном транспорте, надписи на исторических памятниках.

Что касается значения слова вандализм в культурной сфере, чаще всего его понимают как одну из форм деструктивного поведения человека, в ходе которого уничтожаются или оскверняются предметы искусства, культуры. Как и в случае с правовой оценкой вандализма, это определение делает акцент на умышленной порче объектов, обладающих высокой культурной и исторической ценностью. Как мы видим, феномен граффити нельзя отнести к вандализму и поставить между ними знак равенства. Поэтому рекомендуем разделять эти два термина и использовать их в правильном месте и в нужный момент.

Интересно и то, что уличная реклама воспринимается нами как нечто естественное, но часто наносит гораздо больший ущерб чем граффити и при этом не считается вандализмом.

Это немного странно, потому что фактически граффити является саморекламой и визуально в городской среде очень часто считывается как рекламная вывеска. Быть может, просто еще не прошло достаточно времени для того, чтобы мы привыкли к этому новому явлению и перестали завышать его общественную опасность? Тут есть над чем подумать.

И последнее. Граффити стало своеобразным мостом, по которому в город вышли уличные художники, отдалившиеся от субкультурной составляющей граффити, увидевшие интерес в работе с городским пространством. И эти художники, работающие с городской архитектурой, с актуальными темами, визуально вписывающие свои произведения оказали очень большое влияние на глобальную культуры. Некоторые города фактически стали музеями под открытым небом, эти работы стали визитными карточками городов, они легитимны, а их художники популярны и востребованы. Граффити, образно говоря, плохой парень, старший брат стрит-арта, без которого бы младший не смог найти дорогу в городском пространстве. И уже только за это можно относиться к этому проявлению молодежной культуры более снисходительно. К тому же, очень часто мы забываем, что граффити-райтеры, что бы нарисовать свою работу, идут на очень большой риск, берут на себя ответственность, которая гораздо выше нанесенного ущерба.

Но так ли велика общественная опасность от действий, связанных с нанесение рисунков на поверхности городского пространства? Этот и другие вопросы, связанные с историей развития уличного искусства отражены в книге лауреата премии Сергея Курёхина Игоря Поносова «Искусство и город».

Видя очередное произведение на стенах свежевыкрашенного дома, мы не знаем, как к нему отнестись: какие критерии оценки использовать, нравственные, эстетические или правовые?

Источник

Рисующие на стенах

Их называют райтерами. Еще одно иностранное слово, еще одно поветрие, овладевшее умами и сердцами десятков, если не тысяч наших соотечественников, как правило юных.

Граффити

Вот ведь забавно: мы уже привыкли к этому поветрию. К тому, что с помощью баллончика с краской у нас таинственные и креативные (как им кажется) подростки по ночам размалевывают что ни попадя. Мы привыкли к этому, и я привык, хоть и досадую иногда, когда вижу свежие расписушки на недавно и, очевидно, с трудом и немалыми затратами выкрашенных стенах. Я уже не говорю, что эти стены часто являют собой фасады исторических зданий и памятников архитектуры… Привык, но… недавно выпало мне незавидное счастье минут сорок с бутылкой растворителя оттирать стену в подъезде от подобного «креатива». Вот когда я помянул всех этих «типа художников» незлым тихим словом – не подумайте плохого, я за них помолился. И внимание обратил на это странное творчество уже в масштабе всего города. Обратил и ужаснулся. Всё, вы понимаете, буквально всё размалевано этими затейливыми каракулями, смысл которых (если такой обретается) понять невозможно, но что, очевидно, только прибавляет их авторам в собственных глазах значимости и загадочности. Что они пишут? И откуда это всё? И зачем? Интересные вопросы, честное слово. Потому что при всём кажущемся разнообразии все эти загогулины похожи, как бутерброды в «МакДональдсе».

Я еще понимаю, когда люди, действительно художественно одаренные, воплощают в настенных росписях свой взгляд на жизнь, что-то заявляют или объявляют, о чем-то заставляют задуматься… Понимаю, когда это талантливо и со вкусом исполнено. Но у нас этих рисунков талантливых, самобытных что-то не видно. В лучшем случае – бледное эпигонство. А большей частью именно что одни каляки-маляки, да еще и намалеванные подленько – на свежеокрашенных фасадах и заборах. Такое мелкопакостничество, и не более того. Уши надрать – да и только.

Вообще до нас всё доходит туго.

Граффити

Субкультура стрит-арта, непосредственно связанная с рэп-музыкой и брейк-дансом, зародилась больше 40 лет назад в среде нью-йоркских подростков и изначально была связана с их стремлением как-то себя выразить, утвердиться помимо и вопреки установленным и рутинным нормам «правильной» жизни.

Принадлежность к этому движению позволяла подросткам почувствовать свою особенность, отличность от всего привычного и обыденного, испытать азарт, чувство опасности, проявить себя в неожиданных и экстремальных условиях. И здесь очень важно было делать всё вопреки тому, чему их учили, что вдалбливали с детства в головы, – именно потому, что всё это воспринималось ими как ложь.

В известном смысле зарождение и развитие этой молодежной субкультуры –свидетельство утраты традиции, духовных корней в общественной, социальной и религиозной жизни. Это проявление того, что нельзя скрывать бесконечно пустоты в жизни самих взрослых. И мы в этом смысле не исключение.

Человек без Бога должен постоянно доказывать себе, что он есть, потому что пустота ежедневно убеждает его в обратном. И это страшно. И нужно что-то делать. Как-то себя обозначить, запечатлеть… пусть даже просто свое имя… как-то себя выразить, создать свой стиль (стиль – это уже личность): я есть в этом «куске», и я отличаюсь от остальных. Вот в чем главная «фишка» стрит-арта.

За 40 лет движение породило немало ярких художников, разветвилось на множество стилей и направлений, но вот парадокс: со временем эта «отдельная» культура стала органичной частью культуры современной, которую мы называем постмодернистской. Культуры если и утверждающей что-либо, то только абсолютную относительность чего бы то ни было.

Исключения хотя и существуют, но лишь подтверждают правило.

Можно сказать, что в основе этой культуры лежит утрата Бога, отказ людей от того, что придает их жизни высший, непреходящий смысл. Во всех отношениях. Остается только игра в смыслы, и эта игра безнадежна в своем безумии, потому что красотой теперь можно назвать любое уродство и акцент переносится только на то, чтобы убедить в этом остальных. С какой целью – другой вопрос. И любой ответ будет «правильным». Потому что место бога может занять всё что угодно… По выбору.

Но всё-таки существует и то, что можно назвать искусством, и даже высоким, в мире граффити.

Таков, например, легендарный и неуловимый Бэнкси, работы которого буквально выпиливают болгаркой из стен, чтобы выставить потом на престижных аукционах. Или «Паша 183» – Павел Александрович Пухов, самый, наверное, известный из российских «настенных художников», – к сожалению, недавно умерший. Так вот, если говорить о последнем: он не просто малевал автографы, играя с самим собой в прятки, а жил, верил, размышлял о глубоких и серьезных вещах… размышлял без озлобленности, а в поисках добра и делился своими размышлениями с людьми. Так, противясь засилью прагматизма и алчности в российской действительности, он монтажные плиты на заброшенной стройке превратил в плитки шоколада «Аленка»… – трогательный образчик доверчивости и чистоты. И если уж кому-то непременно хочется рисовать на стенах – учитесь у Паши… не подражайте ему, а просто задумайтесь о том, что и как он делал. И может быть, тогда станет однажды стыдно просто тиражировать собственную глупость и пустоту.

Но… Каким бы гениальным и самобытным ни был наш, отечественный райтер, он неизбежно является частью иной системы культурных ценностей, системы, сформировавшейся в иных условиях жизни – материальной, душевной, нравственной. Становится частью системы западного мира, со всеми его плюсами и минусами. Но это на самом деле еще не так страшно. До поры до времени. В конце концов, можно назвать множество примеров обогащения русской жизни опытом и культурными традициями иных народов. Только при одном условии. Если эти традиции переосмысливались так глубоко, что принимали уже действительно самобытные, своеобразные черты. И главным условием такой глубочайшей творческой переработки можно считать твердое стояние, укорененность «воспринимающей стороны» в своей культурной, и даже больше сказать – в религиозной, мировоззренческой традиции.

Подвох в том, что стрит-райтер изначально «завязан» на иную систему координат. И как бы ни обижался при жизни покойный «Павел 183», когда его называли русским Бэнкси, он, несмотря на всю свою оригинальность, все же вторичен по отношению к лондонскому самородку. Слишком много аналогий, чтобы их не заметить. Это и подчеркнутая анонимность, и специфический нонконформизм, не говоря уже о принадлежности к самому движению стрит-арт, и использование техники трафарета, в широкое употребление введенной именно Бэнкси, и опыты в съемке арт-хаусного кино… Так что и здесь уличный художник, увы, сам того не осознавая до конца, оказывается в культурной ловушке, присутствие внутри которой и мешает ему взглянуть на себя со стороны непредвзято.

Вообще мы в очередной раз как-то слишком легко и вдруг поверили и доверились Западу. Впрочем, и это, кажется, очень по-русски: распахнуть двери, с любопытством запустить в дом шалую толпу чужестранцев и посмотреть, что из этого выйдет, в надежде на неизбывное наше «авось». Слава Богу, что за «авось» этим в конечном итоге стоит милующий нас, бесконечно и незаслуженно, Дух Христов. Может, потому все наши «авось» хоть и выходят нам, как правило, боком, но в конце концов, совершенно даже неожиданно для других народов, – оборачиваются чем-то хорошим, самобытным и добрым. Таков уж наш народ, и такова его жизнь.

Главный мотив в творчестве лучших из райтеров – протест против продажности, меркантильности. Да, это важно, конечно, но должна быть и положительная, жизнеутверждающая альтернатива, а не только факт отрицания. Бескорыстность, но бескорыстность в чем? Можно и страну свою, и душу разрушать вполне искренне и бескорыстно, считая притом, что ты вершишь великое и благое дело. А на деле ты будешь просто марионеткой в руках тех, кто хочет управлять этим миром по-своему, и ты «бесплатно» и «бескорыстно» будешь работать на них, как Буратино на Карабаса, даже не осознавая своего действительного положения. К слову: такие «искренние» и «бескорыстные» артисты, в том числе стрит-артисты, «Карабасу» как раз и милы, и нужны больше всего. Отчасти и потому, что им не надо платить.

Там, где заходит речь не об отрицании только, но об утверждении, – вот здесь в стрит-арте всё очень сложно и запутанно. Оказывается зачастую, что в головах большинства райтеров – полнейшая каша, начиная от панковского пофигизма и до каких-то безумных эзотерических и оккультных идей, и всё это – вот ведь опять примечательно – не представляет собой ничего не то чтобы оригинального, но просто даже положительного, позитивного, в лучшем смысле этого слова. И если мы посмотрим, чем наполнена жизнь райтеров в других странах, то обнаружим зачастую тот же самый «среднестатистический» набор, сформировавшийся в недрах западной жизни, существующий вроде бы сам по себе, но вполне вписывающийся в мейнстрим «актуального искусства».

Оскверненный памятник Советской армии в Софии

По-настоящему великую культуру может создать только великая идея, а если говорить точнее – великая вера. И именно утрата чистоты веры влечет за собой упадок культуры и ее вырождение, один из признаков которого – отсутствие положительной, вдохновляющей, если угодно, программы. Потому что важнейшее свойство высокого искусства – стремление к совершенству и истине.

В противном случае это уже не искусство, а китч. И хуже всего, когда подмена остается незамеченной потому, что разница не имеет значения.

Источник

Закон выжидания: как справиться с вандалами

Из хулиганских побуждений

Вандализм — явление не новое, хулиганы, покушавшиеся на госимущество, существовали даже в самые суровые с точки зрения надзора за соблюдением законности времена. Они обрывали трубки в телефонных будках, вырезали надписи на деревянных скамейках, портили сиденья и стены автобусов и поездов, стирали надписи на информационных таблицах, установленных в общественных местах. Орудием им служили нехитрые подручные материалы, баллончиков с краской не было, даже фломастеры были дефицитом. Но и эти, на первый взгляд сравнительно безобидные, развлечения приносили огромный ущерб.

Со временем вандализм обрел иные формы и масштабы. Так, за 2013 год только Московскому метрополитену был причинен ущерб на 55 млн рублей, Московская железная дорога в 2014 году потратила на восстановление испорченных составов порядка 20 млн рублей.

Часто народный гнев и творческие порывы обрушиваются на остановки общественного транспорта. Старые павильоны из металлического профиля было испортить сложнее, а восстановить дешевле. Новые, из органического стекла, оснащенные подсветками, сенсорными панелями, экранами с виртуальной картой и местоположением ближайшего автобуса, устройством для зарядки мобильного телефона, обходится городскому бюджету минимум в 200 тыс. рублей. Вандалов эстетические достоинства строений и их электронная начинка не останаваливают, а иногда и раззадоривают. Итог — разбитые стекла, торчащие провода, сломанные сиденья. Градус народной агрессии растет, что подтверждают и городские сводки.

Тамбовское МБУ «Пассажирские перевозки» — организация, которая устраняет последствия действий вандалов, ее представители каждый день выезжают на пострадавшие объекты. Некоторые объекты подвергаются атакам постоянно, к примеру, многострадальный остановочный пункт под названием «Социалистическая» в течение двух лет разбивали семь раз. В спальных районах вандалы орудуют с печальным постоянством. Лайтбоксы, крыши, элементы светопрозрачной конструкции, боковые стенки, фронтальные элементы — они не оставляют без внимания ни одну поверхность.

Бывает, что происходит это и при свидетелях. Так, осенью в самом центре Тамбова мужчина на глазах у прохожих поочередно разбил несколько стекол остановочного павильона. Для каждого удара у него был припасен новый камень. Очевидцы сняли произошедшее на видео, на записи слышно, как дебошир перед каждой атакой произносит: «Противогаз». К счастью, никто из прохожих и пассажиров не пострадал. Очевидцы утверждают, что вандал был неадекватен, но это скорее исключение. Чаще всего подобные деяния совершают люди вполне вменяемые.

— Расходы по замене таких стекол составляют порядка 30 тыс. рублей, но оперативно заменить их мы не всегда можем. Это особое закаленное стекло, мы его заказываем под размер на заводе в городе Энгельсе Саратовской области. Причем заказывать приходится сразу немалыми партиями, естественно, по цене этого года. Плюс немалые транспортные расходы. Для городского бюджета это ощутимые траты, а для нашего небольшого отдела — серьезная нагрузка. По городу мы обслуживаем порядка 360 таких павильонов. И каждый из них фактически под угрозой, — поясняет начальник отдела обслуживания остановочных павильонов МБУ «Пассажирские перевозки» Герман Зубков.

Голос улиц

К одному из проявлений бытового вандализма можно отнести и граффити. Ситуация с этим явлением сложилась очень неоднозначная, вопросов по-прежнему остается много. Где граница между вандализмом и уличным искусством, кто уполномочен эту границу проводить? Требуется ли законодательное регулирование стрит-арта? С точки зрения художника и его аудитории, изображение может быть искусством, а с точки зрения городских властей и жителей — это вандализм.

Архитекторы отмечают, что уличное искусство, с одной стороны, может повлиять на деградацию среды, а с другой — наоборот, сделать жизнь в городе более насыщенной и интересной. Для этого необходимо понимать законы, по которым формируется качественная городская среда, представлять, как в нее впишется стрит-арт.

— Несмотря на богатую историю стрит-арта, отношение к нему в нашем обществе еще не сформировалось. Вопросов здесь действительно немало. Например, как оценить художественный талант исполнителя? Важен и сам контекст стрит-арта. Одно дело — выдающееся здание, другое — забор промзоны. Оценка — дело сугубо субъективное. Ведь не каждый чиновник может, скажем, оценить андеграундного художника стрит-арта Бэнкси. Попытки ввести уличное искусство в правовое поле есть — городские власти ищут талантливых художников и делают конкретный заказ на оформление какого-нибудь торца здания, — отмечает архитектор и исследователь городской культуры Сергей Сарычев.

Образовательный стрит-арт

Для уличных живописцев уже не первый год устраивают состязания, позволяющие выявить местные таланты. Так, например, членам художественной студии T-ART доверили расписать стену давно выведенной из строя кислородной станции на набережной Тамбова. Для участия в одном из баттлов они выбрали тему «Кино» и изобразили на участке стены эволюцию киноиндустрии от немого кино и Чарли Чаплина до 3D-формата.

— Мимо этого места проходит много людей, здание имеет интересные объемы. На этой стене постоянно кто-то что-то пишет, часто неприличное. Вот мы и подумали — почему бы не сделать что-нибудь эстетичное, — говорит художник Корней Нишуков.

Члены той же студии разработали эскиз росписи стены в Тамбове на пересечении улиц Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Богатырь, золотая рыбка, месяц, синее море и зеленые леса. Заказчиком этого сказочного полотна по мотивам произведений Пушкина стала Тамбовская областная библиотека, которая носит имя поэта.

По словам художника Андрея Вертилецкого, на роспись этих 30 кв. м ушло около 50 баллончиков с краской. Место для росписи и сказочная тематика были выбраны не случайно, авторы подчеркивают, что сказки Пушкина — это культурный код, который понятен всем. Кроме того, рядом находится школа, в этом районе гуляют молодые родители с детьми.

Цена граффити

Но арт арту рознь. Отыскать художественные росписи стен в провинциальных городах не так-то просто, скорее это единичные случаи. Хотя все предпочитают жить в чистоте и уюте, стены снаружи и внутри зданий, на лестничных площадках многих домов находятся в удручающем состоянии. И если муниципальные власти пытаются наладить диалог с представителями уличного искусства, предоставляя возможность художникам упражняться на безликих серых заборах и глухих стенах, отношение горожан к стихийной, хотя бы даже и высокохудожественной, росписи тоже неоднозначно.

А вот отношение закона к такому арту вполне конкретное: любая надпись на стене является нелегальной, если, конечно, не было получено разрешение от собственника. В противном случае авторы граффити и граждане, которые занимаются самодеятельной росписью, наносят своим творчеством финансовый ущерб, как собственникам зданий, так и местному бюджету.

Чтобы действовать легально, необходимо получить согласие всех жильцов. Так как стены в подъезде относятся к общему имуществу, в соответствии со ст. 44 ЖК РФ вопрос о получении разрешения на размещение на них какого-либо изображения необходимо поставить на общем собрании собственников жилья. При этом, во избежание недоразумений в будущем, лучше детально указать содержание будущего произведения или приложить эскиз.

За несанкционированные художества установлена как административная, так и уголовная ответственность. Но привлечь таких творцов к ответу чаще всего не удается. Обычно порча стен происходит под покровом ночи в безлюдных местах. Установить круглосуточную охрану и видеонаблюдение за каждым зданием невозможно. Очистка домов от несанкционированного арта обходится городу в круглую сумму, которую можно было бы потратить на полезные нужды.

Ломают все

Как говорят специалисты, жажда разрушения вызывается целым комплексом причин. Это и агрессия, которая накапливается в результате гормональных изменений, конфликтов в семье, нахождения человека на низкой социальной ступени, и размытость этических норм и правил поведения, и недостаток моральных ориентиров, особенно для подростков, и низкая бытовая культура общества в целом. Еще одна причина вандализма –— это результат обесценивания труда других людей и роста потребительских настроений.

— Подростковый возраст связан в первую очередь с внутренним бунтом против авторитетов, попытками осознать и утвердить собственный авторитет. Вандализм взрослых людей отражает их культуру и морально-нравственные ценности. К примеру, человек, сдающий на чермет ограду детского сада, этим будет заниматься не из нужды, а потому что в своем испорченном мировоззрении он оправдал подобный образ жизни. При этом, как правило, включается психологическая защита — проекция. Человек наделяет своими мотивами и поступками окружающих людей и так выстраивает иллюзорный мир вокруг себя: все воруют, все ломают, все мусорят. Если говорить о жажде разрушения, в этом случае человек не имеет финансовой корысти, но получает кратковременное удовольствие от того, что сломал что-то красивое. Здесь налицо глубокий внутриличностный кризис, замешанный на чувстве вины. Когда человек долго не может и не хочет себя простить за что-то важное, то либо впадает в депрессию, либо проявления красоты начинают его раздражать. Это как напоминание о той красоте внутри себя, которую он утратил, — говорит психолог Денис Даровов.

Не пойман — не вандал

В России, утверждают юристы, фактически не работает механизм наказания за незаконную разрисовку стен. В отличие от США и стран Западной Европы, в которых действуют суровые законы против граффистов, вплоть до пожизненного лишения свободы, в нашем законодательстве специальных пунктов по этим нарушениям не предусмотрено. Попавшегося с поличным уличного художника в худшем случае ждет административное наказание в виде незначительного штрафа.

— Уголовный кодекс РФ в ст. 214 предусматривает ответственность за вандализм, под которым понимается осквернение зданий или иных сооружений, порча имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах, — отмечает юрист и адвокат Сергей Кочетов. — Данные деяния квалифицируются как уголовные преступления, за которые виновное лицо будет нести ответственность от наложения штрафа до 40 тыс. рублей до лишения свободы на срок до трех лет.

Здесь могут возникнуть и отягчающие обстоятельства. За публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности виновных ждет штраф в размере до 300 тыс. рублей либо лишение свободы на срок до 5 лет (ст. 280 УК РФ). Штраф от 100 тыс. до 300 тыс. рублей, а также лишение свободы на срок до двух лет грозит гражданину за действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека (либо группы лиц) по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично (ст. 282 УК РФ).

— Если в рисунке или надписи будет содержаться малейший намек на всё это, то при квалификации действий виновного могут быть применены указанные статьи, — подчеркивает эксперт.

Для того чтобы избежать ответственности, художнику придется доказать, что в результате создания граффити никакого осквернения не произошло, наоборот, эстетический вид объекта улучшился. Сделать это не так-то просто — надо провести искусствоведческую экспертизу, а затем, если заключение будет положительным, использовать его в качестве полноценного доказательства отсутствия в действиях состава преступления, что достаточно проблематично.

Источник