зачем вы мастера культуры поляков
Остаться самим собой
Юрий ПОЛЯКОВ. Зачем вы, мастера культуры? (серия «Коллекция Изборского клуба»). — М.: Книжный мир, 2020. — 544 с.
В первый раз книгу под таким названием Юрий Михайлович Поляков выпустил ещё в 2007 году, будучи главным редактором «Литературной газеты», и включил в неё свою публицистику 2003-2006 годов. В том числе — одноимённую статью 2005 года, где прямо заявлялось: государством российским на протяжении «лихих девяностых» поддерживались именно те «мастера культуры», которые так или иначе работали «на понижение традиционных ценностей и разрушение национального архетипа», то есть, говоря словами советника Ельцина, профессора Анатолия Ракитова, на слом цивилизационного ядра нашего народа и нашего государства.
Спрашивается, что-то изменилось в этом отношении за прошедшие 15 лет? Судя по выходу нового, расширенного и дополненного издания «культурной» публицистики автора — никаких фундаментальных изменений не произошло. Хуже того, сама русская (да и в целом — российская) культура трансформируется так, что это цивилизационное ядро не ломается, а растворяется на наших глазах — как золото в «царской водке». А нынешняя коммуникативная сфера России (включая, прежде всего, массмедиа и систему образования) — штука позабористее смеси концентрированных серной и соляной кислот. Заплыв по ней без средств спецзащиты, мягко говоря, вредит вашему здоровью.
Кто такие «лишние люди», все эти онегины с печориными и обломовыми? Конечно, неконкурентоспособные «лузеры», которые комплексуют не по делу. Кто такие «тургеневские барышни»? Опять же, неконкурентоспособные участницы рынка, скажем так, матримониальных услуг. И так далее, по списку. Зачем и кому всё это нужно сейчас, в наш «тайминг», когда «бумажная» книга проигрывает компьютеру, литература — стриму, а сами читатели, зрители и слушатели вскоре должны поголовно сменить свой, уже устаревший и неконкурентоспособный, человеческий облик на разные модели «киборгов», подключённых к всемирному искусственному интеллекту – вообще вне зависимости от того, русские они или нет? Снявши голову, по волосам не плачут… Вырвав сердце, крови не боятся… Лес рубят, щепки летят…
Есть слух музыкальный, и точно так же есть слух литературный, художественный, социальный etc. Вот Юрий Поляков, при своём почти абсолютном социальном слухе, слышит этот погребальный звон; чувствует, по кому он звонит; и даже догадывается, откуда он исходит. Потому и задаёт свой вопрос.
Это Максиму Горькому, «буревестнику революции», в 1932 году, накануне — или, вернее, в самом начале, потому что Япония уже вторглась в Маньчжурию — Второй мировой войны, было интересно и важно, с кем, на чьей стороне находятся «мастера культуры»: советского социализма или мирового капитализма, который уже пестовал немецких и прочих нацистов? При этом лично перед ним вопрос выбора к тому времени уже не стоял: Горький был готов к окончательному возвращению в СССР из Италии — да, страны, которой к тому времени уже десять лет правил фашистский «дуче» Бенито Муссолини.
А вопрос, который ставит в своей публицистике Юрий Поляков, касается и его самого: зачем «мастера культуры», если самой культуры уже нет, если её «хрустальная сфера» вся пошла трещинами при соприкосновении с нынешней реальностью, и через неё ничего не видно (вернее, видно лишь то, что показывают по интернету)? Зачем танцевать, если музыка уже не играет? Зачем клоуны, если цирк уехал?
Конечно, можно организовать «этнопатриотическую» резервацию для туристов (пусть даже виртуальных) или, наоборот, открыть франшизу культурного фастфуда на территории «глобального рынка» (который, кстати, тоже сворачивается — «едем с ярмарки»). Но всё время жить на рынке невозможно — прав был академик Дмитрий Семёнович Львов, ныне покойный. Человеку для жизни нужен дом, а не торжище… Не говоря уже о том, что и для смерти ему (в традиционном русско-православном формате) нужно кладбище при церкви, а не крематорий, совмещённый с анатомическим театром…
Да, выпускники советской (по сути, сталинской) школы – и средней, и высшей — к числу которых относится и сам Юрий Михайлович Поляков, постепенно сходят с жизненной сцены. Им на смену уже идут «поколения ЕГЭ», для которых Гарри Поттер с Суперменом интереснее и «роднее» Ивана-царевича и Василия Тёркина. Да и про тех уже жителям Российской Федерации начали рассказывать в «голливудском» формате.
Честно говоря, не являясь ни сторонником «всёпропальчества», ни поклонником «коллективного Запада», прекрасно понимая логику «русского прагматизма» («годится — молиться, не годится — горшки покрывать!»), на сформулированный Юрием Поляковым вопрос вижу только один адекватный (ну, хотя бы потенциально адекватный) ответ: «мастерам культуры», особенно мастерам русской культуры, нужно оставаться самими собой — именно в этом качестве мастеров культуры без кавычек, не отрицающих изменения «предметно-логического» мира и не бегущих от этих изменений, а дающих им эстетические, художественные и этические, нравственные смыслы. Как там положено было говорить полководцам абиссинского (эфиопского) негуса в своих донесениях после битвы: «кто погиб — погиб, кто бежал — бежал»? У русского поэта Александра Сергеевича Пушкина были эти «абиссинские» корни. И у русского поэта Александра Александровича Блока, с его «немецкими» корнями, были строки: «И вечный бой. » Вот зачем нужны мастера культуры. А «мастера культуры» — это, как принято говорить в их среде, «совсем другое»…
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Зачем вы, мастера культуры?
Что здесь не так? Может быть, для тех, кто образовывался по учебникам, слепленным после 91-го в пароксизме глобального российского самооговора, или для того, кто изучает историю по телепередачам Сванидзе, всЈ и правильно. Но на самом деле мы имеем дело с откровенным пропагандистским мифом о нашей стране, весьма органично вплетЈнным в ткань знаменитого романа. Нелюбовь Кундеры к русским понять можно: он бежал от советских танков за границу. Кстати, в Чехословакию вошли войска и других стран Варшавского договора, в том числе восточные немцы, ведшие себя по отношению к мятежникам особенно жестоко, гораздо суровее советских солдат. Об этом тоже сохранилась масса документов, но они не нужны автору, так как мы имеем дело не с попыткой постижения истории, пусть и средствами беллетристики, а с чисто политическими оценками событий.
Но привЈл я этот пример не для иллюстрации интерфекальности постмодернизма, а по иным соображениям. Итак, Кундера считает Сталина злейшим врагом своего народа. Имеет право? Имеет. Была возможность отстранить тирана от власти? Была. Например, если бы удался заговор военных, реальность которого теперь, когда опубликованы материалы дела «Клубок», сомнений не вызывает. Но кто же сдал Сталину Тухачевского? Оказывается, в 1937-м это сделал президент Чехословакии, преследуя определЈнные политические выгоды для своей страны. О знаменитом «досье Бенеша» давным-давно всем известно, в том числе и Кундере. Выходит, многонациональный советский народ ещЈ пятнадцать лет изнывал под игом «кремлЈвского горца» по вине Чехословакии?! Как говаривал Глеб Жеглов, наказания без вины не бывает.
Конечно, осведомлЈнный читатель сразу заметит, что в своих контраргументах я некорректен с исторической точки зрения: замалчиваю одни факты, выпячиваю другие, иными словами, поступаю точно так же, как и Кундера. Но это я специально, чтобы показать: дурацкое дело нехитрое. ЧЈрный миф о любом народе строится просто: жЈсткие, силовые акции или просчЈты, которые бывают у любого, самого раздемократического государства, абсолютизируются и подаются в отрыве от исторического контекста. Были расстреляны по приказу Берии в Катыни польские офицеры? (А именно их, мимоходом увеличив число жертв на порядок, имеет в виду чешский прозаик.) По одной из версий, окончательно не доказанной, да! Но ведь были и, без преувеличений, десятки тысяч красноармейцев, попавших в плен после проваленной Тухачевским Варшавской операции и замученных поляками с изобретательной жестокостью. Однако для чЈрного мифа о русской империи это не имеет никакого значения.
Нет, разумеется, я не оправдываю депортацию целых народов, тех же крымских татар, часть которых действительно сотрудничала с немцами. Однако, например, США, на землю которых не ступала нога оккупантов, после ПЈрл-Харбора, не моргнув глазом, посадили всех своих японо-американцев в концлагеря. Надо ли объяснять, что татары не только не были уничтожены, как пишет Кундера, напротив, перед ними со временем всенародно извинились, и они получили возможность вернуться на родину. Кстати, достаточно побывать в нынешнем Крыму, чтобы понять: скоро, судя по всему, они снова, как во времена Блистательной Порты, станут хозяевами полуострова. Между прочим, чехи перед судетскими немцами, насколько мне известно, так и не извинились, и уж тем более не вернули их домой. Почувствуйте, как говорится, разницу!
Зачем, спрашивается, я вдруг вспомнил про эти антироссийские мотивы знаменитого романа? А затем, что они типичны, и подобной «чЈрной мифологии» в нашем культурно-информационном пространстве сегодня пруд пруди. Когда сломали железный занавес (заодно с советской пропагандистской машиной), к нам хлынули не только долгожданные запретные шедевры западной культуры, но и пропагандистский ширпотреб, а также талантливые произведения, проникнутые по тем или иным причинам русофобией. ЛишЈнное какой-либо внятной государственной идеологии, население, особенно молодЈжь, оказалось абсолютно беззащитно перед этой агрессивной недружественностью. Более того, многие усвоили чужой взгляд на собственную страну, а это первый шаг к цивилизационному краху.
Чтобы убедиться, достаточно включить телевизор и обнаружить на экране очередную оскверняющую байку о Великой Отечественной войне или глумливое враньЈ про союзную Белоруссию, услышать пространные рассуждения какого-нибудь законченного интеллектуала о неизбывной вине русских перед всеми народами. Или посмотреть на Первом канале американский фильм начала восьмидесятых, где будущий губернатор со сложной австрийской фамилией гвоздит из пулемЈта мерзких шибздиков в советских шинелях, которые, падая, кричат на ломаном русском: «Мама!»
Несмотря на то что процесс восстановления начался, в отечественном искусстве всЈ ещЈ главенствует принцип обедняющей новизны, характерный для авангарда последних десятилетий. Суть его в том, что непохожесть на предшественников достигается не за счЈт приращения смыслов и формальных открытий, а исключительно за счЈт эпатирующего оскудения идей и приЈмов. Нынешний изготовитель артефактов зачастую похож на циркача, который разучился жонглировать семью тарелками, с трудом уже управляется с тремя, но зато при этом весело сквернословит и справляет малую нужду прямо на манеж перед зрителями.
Принципиально новая ситуация: не талант стал пропуском в эфир, а эфир стал своего рода сертификацией несуществующего таланта. Сюда же можно отнести и другое явление: массовый набег в культуру молодых деятелей, наследующих творческие профессии и даже должности своих родителей, словно это семейные ларьки у станции метро «Выхино». Чтобы стать нынче, скажем, кинорежиссЈром, не требуется никаких особых способностей, достаточно родиться в семье киношника и в детстве хотя бы раз посидеть на коленях у Ролана Быкова. Нет, это уже не номенклатурная клановость былых времЈн, а самая настоящая новая сословность, перекрывающая доступ в искусство талантам из простонародья и устраняющая реальную творческую конкуренцию.
Во многом схожая ситуация и в словесности. Но тут есть своя особинка: наплыв в писательские ряды филологов, сравнимый по своей массовости и безрезультатности разве что с призывом ударников в литературу в 20-е годы прошлого века. Тогда полагали, будто производственный опыт легко заменяет талант, сегодня уверены, что его заменяет знакомство с трудами корифеев структурализма. В итоге литературная продукция разделилась на два неравноценных потока: экспериментально-интеллектуальные сочинения, которые все хвалят, но никто не читает, и массолит, который все ругают, но читают. Меж ними теснится относительно небольшая группа авторов, пытающихся, упорно и почти бескорыстно следуя отечественной традиции, сочетать художественность с доступностью широкому читателю. Но их за редким исключением не поддерживают ни издатели, которым нужны авторы, варганящие по шесть романов в год, ни «грантократы», у которых от слова «традиция» начинается приступ эпилептической аллергии.
СОЦЗАКАЗ НА СОЦОТКАЗ
Надо иметь смелость сознаться: значительная часть современной российской культуры выполняет, и вполне успешно, конкретную задачу. Несколько огрубляя из полемических соображений и предвидя негодование некоторых коллег, я бы сформулировал еЈ так: максимальное разрушение традиционных для нашей страны социально-нравственных норм и дискредитация историко-культурного наследия российской цивилизации. Звучит, согласен, сурово, но что же делать, если такова реальность, которую нас просто приучили не замечать.
Создалась идиотская ситуация, когда значительная часть отечественной культуры работает как своего рода коллективный поставщик аргументов и фактов для мирового сообщества в пользу решения о закрытии «неудавшейся» российской цивилизации, наподобие бесперспективной деревни. Самое нелепое, что эта работа нередко оплачивается из российской же казны.
Но хватит об этом. Иначе придЈтся назвать статью «ПочЈм вы, мастера культуры?».
Прежде всего следует прекратить вкладывать государственные деньги в духовное саморазрушение страны. Достаточно того, что наша смута оплачивается зарубежными налогоплательщиками! Надо также перестать морочить себе и другим голову, выдавая презрительное равнодушие к судьбе Отечества за современный интеллектуальный дискурс. Это не дискурс, а дипломированное свинство.
Я уже предвижу, как либеральный пессимист, махнув газетой «Известия», усмехнЈтся: «Вы что же, хотите, чтобы государство покупало у мастеров культуры исторический оптимизм и моральную чистоту? Оптом или в розницу. » А почему бы и нет?! Ведь покупало же оно столько лет историческую безысходность и аморализм? В американских боевиках «грязный» полицейский в конце концов получает по заслугам не потому, что так всегда бывает в жизни, а потому, что в жизни так должно быть! Или «Мосфильм» глупее Голливуда?
ЗАЧЕМ ВЫ, МАСТЕРА КУЛЬТУРЫ?
Кстати, эта «автономность» электронных СМИ от общественных предпочтений и реалий, а часто и от здравого смысла осталась с той поры, когда «Останкино», словно огромный шприц, «обезболивало ложью» тело страны, которую ломали и резали по живому. Времена, повторяю, изменились, а телевидение и телевизионщики нет или почти нет. Они всЈ ещЈ «делают» новости и не понимают, почему окружающую жизнь, в том числе и духовную, нельзя обкорнать и перемонтировать как хочется. На ТВ должны прийти новые люди, объективные, социально ответственные, такие, у которых светлеют лица не только тогда, когда они рассказывают о чЈм-то хорошем, случившемся в Америке, Японии или Израиле, но и тогда, когда они говорят о России. Уверяю, если это произойдет, если эфир станет оздоравляющим, рождаемость в нашей стране без всяких усилий со стороны Минздрава подскочит как минимум процентов на десять!
Интеллигенция же должна начать с искупления собственных грехов перед страной. Я прежде всего имею в виду унизительный, парализующий волю чЈрный миф о России, внедрЈнный в общественное сознание не без участия нашей продвинутой креативной интеллигенции. А ведь для светлого, мобилизующего мифа в отечественной истории, культуре, быте гораздо больше поводов и оснований. Хватит ставить на чЈрное! Даже расчленЈнные немцы после Гитлера смогли провести деморализованную, обескровленную страну между Сциллой унылой депопуляции и Харибдой губительной милитаристской эйфории. Да, это было трудно. Гораздо спокойнее и выгоднее выискивать в своЈм распростЈртом Отечестве приметы «вечной рабы», празднуя каждую вновь обнаруженную примету на «устричных балах» и оглашая на международных конференциях.
Но в таком случае возникает жЈсткий и справедливый вопрос: «Зачем вы, мастера культуры?»
Зона непримиримости
Отрывок из сборника культурологических эссе «Зачем вы, мастера культуры?» Юрия Полякова
Иногда писателям приходится отстаивать свои принципы в эпистолярном жанре. Возможно, когда-нибудь я соберу мою боевую переписку в отдельный том, а пока вот вам один из эпизодов эпистолярной идейно-эстетической борьбы начала 21-го века.
В январе 2018 года в МК появилось открытое письмо вахтанговцев в мой адрес с лукавым комментарием заведующей отделом газеты Марины Райкиной – известной активистки этого прославленного театра. Чтобы стала понятна подоплека столь резкого выпада против меня, напомню предысторию, которая достаточно подробно изложена в моей статье «Летающий завпост», опубликованной осенью 2015 года в «Литературной газете». Тем, кто далек от театрального дела, сообщу: завпост – это заведующий постановочной частью. Он отвечает за то, чтобы декорации были вовремя смонтированы, костюмы в срок выданы актерам, а гример в творческом угаре не перепутал Отелло с Дездемоной. Вот тот текст с небольшими сокращениями.
– Скажите, а что это за история с мнением экспертов Российского научно-исследовательского института, которые, изучив постановки пушкинских произведений, обвинили Римаса Владимировича Туминаса в нелюбви к России?
– Человек, который начал войну с нашим театром – небезызвестный автор Юрий Поляков. В его собственных пьесах немало пикантных ситуаций, более чем смелых реплик, сюжетные повороты, обстоятельства на грани приличия. Мне лично кажется, он сам является аморальным типом, но пытается нас учить морали. Как-то мне позвонил один влиятельный человек и спросил, почему театр Вахтангова не хочет забрать в свой репертуар «Козленка в молоке» по пьесе Полякова, а спектакль шел в Театре Рубена Симонова. Комиссией из трех человек мы отсмотрели все спектакли этого театра. «Козленок» хорошо воспринимался 25 лет назад, так как являл собой политическую сатиру на перестройку. С позиции сегодняшнего дня это скорее пошлый архаизм. Поэтому мы от него отказались. После этого Юрий Поляков в одном ток-шоу на федеральном канале заявил, что в постановке Туминаса «Евгений Онегин» Татьяна, читая знаменитый пушкинский монолог про русскую душу, показывает пальцем на причинное место. Так что все очень банально до крайности – раз мы не взяли спектакль по его пьесе, то нас надо попытаться уличить в занятиях похабщиной. Первопричину стоит искать в финансовой плоскости – не позвали на постановку, закрыли спектакль, отказались взять пьесу. В театральном мире много людей, ревностно относящихся к чужим успехам. Увы, мы не привыкли радоваться за коллег… Легче поливать их грязью и рассказывать небылицы».
Впрочем, с тем, что я драматург небезызвестный, спорить не берусь: мои пьесы идут в России и за рубежом, некоторые держатся в репертуаре подолгу, взять тот же «Хомо эректус» в театре Сатиры. Что верно – то верно. А вот дальше Крок начинает жадно экономить правду, рассказывать небылицы и даже поливать меня грязью. Так, полемизируя с позицией неведомых экспертов, он почему-то объявляет, что мои пьесы «на грани приличия», а меня самого, выстоявшего в законном браке сорок один год, меня, отца взрослой дочери и деда двух внуков, именует «аморальным типом». Ну, моральный я тип или аморальный, это может решить только суд. Г-ну Кроку, окончившему два курса юридического факультета, надо бы это знать и выбирать слова, даже дискутируя в трамвае, а уж тем более, собачась в информационном пространстве.
Можно взглянуть на проблему с другой стороны. А как быть с режиссерами, которые берут для постановки пьесы «аморального типа»? Видимо, они аморальны? Однако четыре мои вещи поставлены в МХАТе им. Горького, которым руководит Т. В. Доронина, известная своей непримиримостью к любым видам неприличия в Храме Мельпомены. Но, возможно, мнение Дорониной чуждо г-ну Кроку? Зайдем с тыла. Театр «Модерн», где он прослужил десять лет, сначала заведуя постановочной частью, а потом в качестве помощника худрука, выпускает сейчас спектакль по моей пьесе «Женщины без границ». Неужели питомец «Модерна» так плохо думает о народной артистке Враговой? Я позвонил Светлане Александровне и поинтересовался, как ей работалось с г-ном Кроком, были ли компромиссы? Она ответила, что с обязанностями «завпоста» он справлялся: декорации монтировал вовремя, но когда стал ее помощником, случилась обидная «билетная история», ну, знаете, когда увлекаются «финансовой плоскостью». Пришлось учить помощника азам административной чистоплотности.
Но главная небылица г-на Крока заключена в другом. Он перевернул причинно-следственные связи: мол, обидели драматурга, он и наехал на театр. На самом же деле все было с точностью до наоборот, и получается, что «гражданин Крок соврамши». Зачем? А чтобы не отвечать на критику. Как-то я на страницах ЛГ высказался о странном равнодушии Вахтанговского театра к нашей нынешней жизни: в репертуаре нет ни одной современной русской пьесы. Кстати, подобный упрек «Литературная газета» адресовала и другим сценическим коллективам, но они, если и не прислушались, то хотя бы отмолчались. Года два назад я написал в ЛГ примерно следующее: может ли современная Россия не интересовать выдающегося литовского режиссера Римаса Туминаса, гражданина страны, пребывающей с нашим Отечеством в непростых геополитических отношениях? Вполне. Он имеет на это право. Имеем ли мы, граждане РФ, право удивляться тому, что наша нынешняя жизнь по барабану худруку русского государственного академического театра Римасу Туминасу? Тоже имеем право. Более того, мы имеем право такое отношение к нам расценить как профессиональную непригодность. Разумеется, с нашей, российской точки зрения. Кстати, русского режиссера, который, чудом возглавив в Вильнюсе литовский театр, игнорировал бы современную драматургию Литвы, просто выслали бы на родину бандеролью. Понятно, мэтр Туминас обиделся, но негоже небожителю и гражданину Евросоюза полемизировать с каким-то там смертным русским писателем. И вот тогда за дело взялся протагонист Крок.
Теперь о звонке «одного влиятельного человека». Господин директор утаил, кто именно позвонил. Зачем скрыл? А чтобы безнаказанно переврать ситуацию. Но говорить правду легко и приятно. Вот как было дело. Я пригласил министра культуры Владимира Мединского на последнего «Козленка в молоке» в театре имени Рубена Симонова. Спектакль шел 16 лет и был сыгран 550 раз. Случай уникальный. Министр ответил, что спектакль видел раньше и удивился: «А разве они не забирают «Козленка» себе?» Дело вот в чем: «вахтанговцы», поглощая «симоновцев» с помещением, сценой, вешалками и буфетом, но без актеров, обязались взять в свой репертуар лучшие спектакли упраздняемого театра. Я сразу ответил министру, что «Литературная газета» не раз критиковала Туминаса, поэтому вряд ли они возьмут себе «Козленка». Из чувства мести. Мединский тут же набрал номер г-на Крока и поинтересовался судьбой спектакля, минут десять выслушивал бурный ответ, а затем сказал: «Ну, если вы считаете, что спектакль устарел, тогда вопросов нет. Но я так не считаю!». И все. Вполне демократично. Никакого командно-административного произвола. Но вопрос есть у меня: зачем г-ну Кроку понадобилась эта полуправда? Сам же и отвечу. Любому человеку, знающему театральную механику, понятно, что директору такого театра по такому вопросу звонит обычно сам министр, в крайнем случае заместитель. Ну как этим не воспользоваться и не доложить общественности: вот какой у меня теперь уровень: отказал самому!
…А устарел ли «Козленок», можно узнать у зрителей Хабаровского театра, где Эдуард Ливнев поставил эту инсценировку полгода назад. Думаю, директору Кроку не надо объяснять, что такое реальные переаншлаги и билеты, раскупленные на месяц вперед… Вот вам и «пошлый архаизм»! Кстати, сам г-н Крок, по утверждению «симоновцев», посмотрел на поглощаемой сцене от силы два-три спектакля из почти двадцати и не порадовался ни одному чужому успеху. Впрочем, что вы хотите от него, человека без театрального образования, если сам г-н Туминас даже не удосужился перейти улицу Арбат, чтобы увидеть хотя бы одну постановку театра имени Рубена Симонова! Это же вам не День независимости Литовской республики, широко отмечаемый в театре имени Вахтангова с фуршетом и ярмаркой товаров миниатюрной прибалтийской державы в фойе. Интересно, если худруком назначат индейца, в фойе появятся вигвамы, а зрителям дадут курнуть трубку мира? Может, все-таки театральной России лучше прирастать Нечерноземьем и Сибирью?
А что же вы хотите от человека, который, лежа «в финансовой плоскости», страстно хочет полетать?»
И вдруг оскорбительное открытое письмо в центральной прессе… С чего бы это? Оказалось, за год до событий я встречался с читателями в одной из губернских библиотек, если не ошибаюсь, в Калининграде, и мне был задан вопрос: почему Крок в Интернете кроет меня на чем свет стоит, а я отмалчиваюсь? Пришлось объяснять, что не отмалчиваюсь, а экономлю время и, вместо того, чтобы точить интернет-лясы, оттачиваю прозу, пьесы и публицистику за письменным столом. У Крока же, видно, от директорских забот остается слишком много свободного времени, чтобы бранить в Сети не только меня, но и, например, народную артистку Светлану Врагову, под началом которой он работал в театре «Модерн». Заодно я рассказал собравшимся об истоках конфликта, начиная с того момента, когда на премьере «Евгения Онегина» ко мне в перерыве подошли возмущенные зрители и спросили:
– Как вы относитесь к этому безобразию? Неужели ЛГ промолчит?
— Не промолчит! – ответил я и сдержал слово.
Так вот, оказалось, что эту беседу в библиотеке записал на диктофон местный журналист, расшифровал и опубликовал. Выпорхнув с сайта газеты, текст пошел гулять по Интернету и попался на глаза Кроку, который решил: с Поляковым пора заканчивать. У таких людей есть уверенность, вероятно, наследственная и сохранившаяся, видимо, с репрессивных времен, что русского писателя можно уничтожить одним письмом, открытым или анонимным, в зависимости от обстоятельств. Накануне публикации мне позвонила сотрудница МК, влиятельная притеатральная дама Марина Райкина и спросила:
— Вы будете комментировать открытое письмо вахтанговцев?
— Ничего не знаю про письмо.
— Оно выложено в Сети. Посмотрите!
— Договорились. Мы вас дождемся.
Каково же было мое изумление, когда, прилетев в столицу и купив в аэропорту свежий номер МК, я прочитал в традиционно благосклонной ко мне газете следующую инвективу:
Рука не поднимается написать «уважаемый», как это обычно принято, при обращении к человеку, питающему странную, но стойкую неприязнь к Государственному академическому театру имени Евгения Вахтангова и его художественному руководителю Римасу Туминасу. Вы неоднократно резко отзывались о деятельности и личности Туминаса, в вашем воображении видится, что в спектакле «Евгений Онегин» Татьяна держится не за то место, читая великий Пушкинский текст, то на радио «Комсомольская правда» вы говорите откровенную ложь в отношении театра, последний раз в интервью с названием «САМОВЫРАЖАТЬСЯ НАДО ЗА СВОЙ, А НЕ ЗА ЧУЖОЙ СЧЁТ», опубликованном в газете «Крымская правда» от 11.01.2018. Вы не устаете подчеркивать, что Римас Туминас – гражданин Евросоюза, работающий в русском театре, но не интересующийся нашей страной.
Римаса Туминаса в качестве своего преемника на роль руководителя театра назвал народный артист СССР Михаил Ульянов, 20 лет руководивший Вахтанговским театром, которого трудно заподозрить в «низкопоклонстве перед Западом».
За десять лет Римас Туминас превратил театр в один из самых успешных страны, что было отмечено, в том числе и Министром культуры РФ в его докладе Президенту России.Полные залы посещаемость в нашем театре за 2017 год составила 97 % – один из лучших показателей по стране. Дело не только в коммерческой успешности коллектива.
Римас Туминас проводит продуманную художественную политику. Многие спектакли отмечены театральными международными и российскими премиями. Спектакли театра показаны во многих российских регионах, в десятках стран от Китая до США и Канады.
Гражданин Евросоюза Римас Туминас – выпускник российской театральной школы, окончил ГИТИС-РАТИ, так что он свое профессиональное образование получил в школе, исповедующей принципы русского психологического театра.
Высокий профессионализм Туминаса, как режиссера, соединившего лучшие традиции русского и мирового театра, сочетается с опытом руководителя, понимающего специфику возглавляемого им коллектива, глубоко уважающего традиции вахтанговской школы.
Римас Туминас заботится о судьбе актеров, об их творческом росте, выбирая пьесы, позволяющие не только раскрыть индивидуальности уникальных мастеров труппы и талантливой молодежи. Вместе с тем поднимающие жгуче современные темы о любви, порядочности, патриотизме, ответственности за свои поступки, смысле бытия. И при этом не имеет значения, когда была написана пьеса – 5, 10 или 100 лет назад.
Репертуар Театра Вахтангова органично соединяет русскую, зарубежную классику, советскую драматургию и современную литературу.
Сегодня в афише театра: спектакль «Сергеев и городок» по прозе О. Зайончковского, «Бенефис» по пьесе Н. Птушкиной, «Тихая моя Родина», «Любовь у трона» А.Максимова, а также замечательные образцы зарубежной драматургии…
Проблема современной пьесы по-прежнему остра. Вы же сами, Юрий Михайлович, в очередной раз «обличив» нелюбимый вами Театр Вахтангова, замечаете: «Сплошь и рядом ставят пьесы новоиспечённых драматургов, а они идут не больше полсезона». Театр Вахтангова тщательно выбирает литературный материал, и спектакли по современным пьесам идут по много лет. Согласно отчету театра Минкульту РФ в 2017 году в репертуаре театра 53 названия из них 6 спектаклей по современной российской драматургии, что составляет 11% от общего репертуара театра, поэтому Ваши утверждения являются откровенной ложью…
Спектакли, поставленные Туминасом, и приглашенными им режиссерами позволили театру зарабатывать 2 рубля на каждый рубль бюджетного финансирования, выделенный ему государством. Так что за чужой счет никто не занимается самовыражением.
Да, в репертуаре Театра Вахтангова нет и не будет пьес Полякова, которые не отвечают высоким требованиям, предъявляемым театром к драматургии. Каждый театр вправе сам выбирать интересующий его драматургический материал. Странно читать, что Римас Туминас обиделся на некого Полякова – это только Ваши фантазии, которые Вы пытаетесь выдать за действительность.
Чтобы убедиться в том, кто прав в этом более чем странном противостоянии бывшего главного редактора «Литературной газеты», а ныне весьма тенденциозного и агрессивно настроенного председателя Общественного совета Минкультуры России, занятого исключительно самопиаром, достаточно прийти на спектакли Театра Вахтангова.
Копия письма – Министру культуры России В.Р. Мединскому.
Народный артист СССР В.А. Этуш
Народный артист РФ Е.В. Князев
Народный артист РФ С.В. Маковецкий
Заслуженная артистка РФ О.В. Тумайкина
Директор театра К.И. Крок»
Кипя от возмущения, я позвонил моему давнему комсомольскому товарищу Павлу Гусеву, владельцу «МК», и пожаловался. Охотясь в экзотических странах, тот не был в курсе событий, но согласился: да, поспешно публиковать письмо вахтанговцев, не дождавшись моего комментария, явно не следовало.
— Пиши ответ! Напечатаем.
Через два часа отповедь была готова, отправлена в редакцию и немедленно поставлена в номер. Алина тут же выложила ее на моем сайте. Однако поздно вечером раздался звонок, и брутальный мужской голос, представившись ответственным работником администрации президента, строго спросил:
— Юрий Михайлович, вы там совсем с ума посходили?
— А я думаю: посходили! Вы же все, кроме Тумайкиной, доверенные лица Путина. Понимаете? Избирательная кампания только начинается, а вдруг такой скандал: четыре доверенных лица кандидата в президенты вдрызг разругались! Что вы себе позволяете?
— Я пока себе еще ничего не позволяю. Вы, наверное, забыли, кто опубликовал открытое письмо?
— Если надо, вы и отзывайте!
— Мы не можем, у нас свобода слова. Потом, после выборов, доругаетесь.
— Нет, я не могу отмолчаться. Меня не поймут.
— Поймут! Вас-то как раз и поймут. Они творческие личности, что с них взять? А вы государственный человек…
— Извините, это я творческая личность, я писатель, председатель Общественного совета ЛГ. Заметьте – общественного! А вот Крок и Князев – госслужащие, один – директор театра, другой – ректор театрального училища.
— Верно, верно… Мы их завтра к двум вызвали. Вы тоже приходите! С вами хочет побеседовать наш руководитель.
— Отлично! А пока, до беседы, заберите из МК ваш ответ. Пожалуйста!
— Вот и славно! Ждем вас завтра. Пропуск будет в третьем подъезде.
…На следующий день, без пяти два, я вошел в приемную, где уже томились Крок и Князев. Директор был бледен и брезгливо-строг, точно всю ночь травил тараканов. Ректор – смущен и улыбчив. Крок, увидев меня, гневно отвернулся, а Князев, наоборот, поспешил навстречу с протянутой рукой, мягкой, словно памперс.
— Рад вас видеть, Юрий Михайлович, жаль только, при таких обстоятельствах…
— Всякое бывает. И я тоже рад. Как там поживает Елена Александровна?
— Хорошо. Вам привет передавала. Жаль, что так вышло.
Теперь о Елене, передававшей мне привет через своего супруга Евгения Князева. Дочь известного режиссера Александра Дунаева, одно время возглавлявшего театр на Малой Бронной, она в середине 1990-х была завлитом в театре имени Рубена Симонова и убедила худрука Вячеслава Шалевича поставить инсценировку моего романа-эпиграммы «Козленок в молоке», шедшую потом на аншлагах без малого двадцать лет, пока Крок не решил, что спектакль устарел. Потом она ушла от Шалевича, но иногда я перезванивался с Еленой Александровной, посылал ей новые пьесы, а при встречах на премьере или каком-нибудь культурном мероприятии, куда она являлась неизменно в сопровождении мужа, мы раскланивались и вспоминали минувшие дни. М-да, жизнь наша порой витиевата, как макраме…
…Тут в приемную вошел носитель вчерашнего властного голоса, оказавшийся крепким мужчиной с брутально-начитанным лицом.
Брутальный, поняв, что пауза оставлена специально для него, забасил:
— Коллеги, вы понимаете, что ваш конфликт может быть использован нашими конкурентами по предвыборной гонке. Вы подставили нашего кандидата. Свару нужно срочно заканчивать. Какие мнения?
— Конечно, надо заканчивать! – мы согласно кивнули, как три коня, запряженные в общий воз, и подумали с гордостью, видимо, одно и то же: нашему кандидату в гонке может помешать только всемирное цунами или падение на Землю астероида величиной с Лихтенштейн.
Современные чиновники, по моим наблюдениям, устают от царской службы куда сильнее, чем их советские предшественники. С чего бы?
Первым слово взял Крок, его лицо тряслось от возмущения, как потревоженный студень. Взволнованная речь директора состояла из двух частей. В первой он спел хвалу Римасу Туминасу, театру имени Вахтангова и себе лично, в сущности, повторив все то, что вы уже прочитали в открытом письме. А вот во второй части он обрушил хулу на голову человека, посмевшего оскорбить величайшего режиссера всех времен и народов. На мою голову, как вы догадались. Князев во время директорского словоизвержения стыдливо скучал.
— И какие же это оскорбления, например? – спросил руководитель, полуоткрыв глаза.
— А что в этом обидного? – удивился я. – Обидно совсем другое, обидно, что для русского академического театра не нашлось худрука в нашем Отечестве…
— Вы слышали?! – зашелся Крок.
Начальники молчаливо погрустнели, давая понять, что вопрос слишком тонкий сложный, поэтому углубляться в него нежелательно. Евгений же еле заметно улыбнулся, намекая боссам, что за кандидатурой нового, доморощенного, худрука ходить далеко не надо: вот он сидит напротив.
— А вы знаете, как называет меня в Интернете дочь Полякова? – затрясся Крок.
— Как, Кирилл Игоревич?
— Да вы что? – начальство окинуло директора изучающим взором. – Юрий Михайлович, вы бы поговорили с дочерью! Так нельзя…
— Я, конечно, поговорю. Но это сущие пустяки по сравнению с тем, что Кирилл Игоревич позволяет себе в Сети.
— А что он себе позволяет? – оживились администраторы президента.
— Кирилл Игоревич, вы что себе позволяете? – возмутился Брутальный.
— Это мое личное пространство. Что хочу, то и пишу!
— Ошибаетесь! Это общественное пространство, а вы госслужащий! Прекратить! Надеюсь, продолжения склоки не будет?
Повисло тяжелое молчание.
Что ж, мне понятно особое расположение моего комсомольского сподвижника к гражданину Евросоюза Туминасу: тот стал худруком театра имени Вахтангова при министре культуре Швыдком. Но при чем здесь моя драматургия, ведь я никогда не предлагал Туминасу пьесы. М-да, Михаил Ефимович, даже возглавляя комсомол журнала «Театр», был ближе к реальности, чем ныне. Вероятно, увлечение мюзиклами упростило его взгляд на мир. Я же понял: перемирие перемирием, а мой ответ надо опубликовать. Вот он, читатели, перед вами.
Уважаемые и заслуженно-народные вахтанговцы!
Прочитал в МК Ваше открытое письмо, адресованное «некоему Полякову». Странно, конечно, что серьезный разговор Вы начинаете с того, что отказываете оппоненту в определении «уважаемый». Нечто подобное я встречал прежде в коллективных разносах на страницах «Правды». Да и Ваши перлы отчетно-обличительного канцелярита наводят на мысль, что текст Вы не писали, а только подписывали. Ведь, выучив столько великих ролей, вряд ли можно начертать фразы, типа: «За десять лет Римас Туминас превратил театр в один из самых успешных страны, что было отмечено, в том числе и Министром культуры РФ в его докладе. » Победоносиков и тот говорил складнее. К тому же, возникает впечатление, будто 10 лет назад Ваш нынешний художественный руководитель пришел не в прославленный академический театр, а в драмкружок макаронной фабрики. Негоже плевать в прошлое. Впрочем, к делу!
Далее. В течение несколько лет я неоднократно отмечал, что на сцене Вашего прославленного театра до последнего времени вообще не было современной отечественной драматургии. А разве это не так? И не стоит лукавить: для зрителя как раз очень важно, написана пьеса «5, 10 или 100 лет назад». Никакая классика не заменит актуальную, дышащую моментом пьесу на сцене. Если бы у нас не было остросовременных некогда драматургов Гоголя, Островского, Сухово-Кобылина, Чехова, Горького, Булгакова, Розова, Рощина, откуда бы взялась русская классика, столь любимая Р. В. Туминасом? Возможно, этот мой упрек устарел, и теперь современная драма, включая А. Афиногенова (1904-1941) и А. Солженицына (1918-2008), как Вы пишете, составляет целых 11 процентов репертуара и дает два рубля прибыли на один бюджетный рубль. Так и замечательно! Еще раз благодарю за внимание к моей критике (она пошла Вам на пользу) и желаю трех рублей прибыли на один бюджетный рубль.
По Вашему мнению, моя позиция (услышанная и учтенная) объясняется тем, что – цитирую: «в репертуаре Театра Вахтангова нет и не будет пьес Полякова, которые не отвечают высоким требованиям, предъявляемым театром к драматургии». Да, в самом деле, в 1999 году тогдашний художественный руководитель театра М. А. Ульянов отклонил пьесу «Смотрины», которую по его просьбе я написал в соавторстве со С.С. Говорухиным. Она показалась Ульянову слишком острой и смелой. Бывает. Однако эту пьесу под названием «Контрольный выстрел» в постановке Говорухина вот уже семнадцать сезонов играют во МХАТе имени Горького. С тех пор я ничего больше не предлагал вахтанговцам. Зачем? Пьесы я отдаю в другие академические театры, которые не менее требовательны к драматургам, – в театр Сатиры, Российской Армии, МХАТ имени Горького, где они с успехом идут годами. Можно, конечно, отвергнуть и того, кто не добивается Вашей взаимности, но, согласитесь, это как-то по-хлестаковски.
Тут можно бы и закончить ответ на Ваше открытое письмо, если бы под ним стояли только подписи народных артистов, мнением которых я искренне дорожу: В. А. Этуша, С. В. Маковецкого, Е. В. Князева, сыгравшего, кстати, 30 лет назад свою первую главную роль в экранизации повести «Работа над ошибками» «некоего Полякова». Но подпись директора Вашего театра господина Крока принципиально меняет ситуацию. Да, возможно, в пылу полемики я высказывался резче, чем надо бы, задевая корпоративное самолюбие, но, согласитесь, я никогда не выходил за рамки цивилизованной дискуссии, и, цитируя мою точку зрения в своем Открытом письме, Вы подтверждаете это сами. Между тем, инициатор и подписант Вашей инвективы господин Крок (некоторые фразы дословно взяты из его прежних интервью и фейсбука) позволяет себе в информационном пространстве и Сети такие высказывания в адрес известных деятелей культуры, что не только цитировать в письме, а повторить-то невозможно. Свежий пример – чудовищный по гнусности, содержащий нецензурную брань выпад против народной артистки С. А. Враговой, тяжело заболевшей после хамского изгнания из театра «Модерн», который она создала 30 лет назад. А ведь господин Крок именно под началом Враговой делал первые (правда, не всегда правильные) шаги на поприще театрального менеджмента. Или Вас волнуют только белые одежды Вашего нынешнего художественного руководители? Как тут не вспомнить притчу про соринку и бревно в глазу ближнего!
Надеюсь, следующее Ваше открытое письмо, мои щепетильные обличители, будет адресовано господину Кроку. Да, он пока директор Вашего театра. Но Вы-то народные артисты! Или как?
С почтением, уважением и наилучшими пожеланиями, Юрий Поляков, драматург. Январь, 2017
Итак, теперь, познакомившись с этой занимательной историей, вы, дорогие читатели, сами можете решить, что такое современный театр: территория компромисса или зона непримиримости?