зачем жить если бога нет
Зачем жить если бога нет
Знаете я такой же как вы. Только не пытался покончить с собой. Мне достаётся многое. Я несчастлив. Просто я устал от непрекращающихся конфликтов, от корыстных намерений, блуда, разочарований, лицемеров, свиней, от обозленных жизнью людей. Я устал от высокомерия и безбожия. Устал от того, что жертва становится обвиняемой. Устал от произвола. Устал от охоты на ведьм. Устал от поисков «виновных» везде и всюду. Хотя и сама мысль о суициде от безбожия. Мой отец меня никогда не любил. Мать меня любила, но отец её тоже никогда любил. Сейчас она почти сошла с ума из-за этого. Они развелись, так как у отца вышел удобный случай исполнить его корыстное желание под красивым предлогом. Переписал он грамотно свой бизнес на сыночка женщины, которая совершала с ним прелюбодеяния, пока он был в браке. Эта женщина всё знала, что это оставит мою мать в несчастье. И она заманила его, когда увидела, что он становится богатым.
Сейчас хочет себе всё, что его. Я спрашивал Бога, почему такое происходит, но он мне не ответил. Хотя иногда даёт ответы как бы знаками. В школе надо мной издевались. Меня никогда не уважали за то, что я добивался справедливости в коллективе. В конце концов меня забили так, что я молчал всю школу. Надо мной издевался мой брат. Часто правда потом просил прощения, но сами понимаете, когда это уже 700-ый раз ты понимаешь, что эта просьба простое легкомыслие. За то, что меня не уважали «пацаны» тоже меня отчитывал.
Задавал идиотские вопросы. Я ещё тогда перестал понимать, зачем я живу, если мир меня ненавидит. Моя сестра мне помогала, но ей самой нужна была помощь. Иногда я ей тоже помогал, но я очень многого боялся из-за отца. Вообще всё моё детство это сплошной страх остаться без отца и есть помои и издевательство надо мной, моей сестрой, братом и матерью. Брат чуть не спился, разум точно пошатнул себе от постоянных гулянок. Сейчас правда мы все не бедствуем. Кроме матери, ей приходится помогать. Но мне на неё не хватает и собственных сил и времени. Но я устал, устал от этой жизни. Не знаю, прочтёт ли это кто-нибудь. Людям кажется, что я счастлив. Мол есть у меня всё что хотелось бы «пацанам», в том числе деньги. Я ненавижу себя за то, что переспал с двумя девушками, с которыми мне не по пути.
Последняя была слишком красивой и я не сдержал животное в себе. Лучше бы я был девственником, так хотя бы доброе исполнилось. Я не вижу смысла земной жизни без Бога. Я устал жить без него. Но некому вести меня. За то, что я грешен, не могу теперь просить о том, чтобы Он стал моим отцом, раз мой нас предал. Я не могу просто чистосердечно простить за отобранное счастье моей матери. Мне обидно, иногда я хочу бить себя из-за того, что был недальновиден. Ах да, я ещё молод. Я понял, что тех, кто страдал в лучшем случае забывают, а в общем обычае выкидывают в мусорку. Потому что страдают только отбросы. Я был отбросом. Теперь вокруг меня новые люди, которые не любят тех, кто страдает. Я хотел бы изменить мир, но у меня нет такой силы. Я просто потерянный грешный человек без надежды на спасение, разочаровался в людях.
Нужно найти другой смысл в жизни, чем деньги. Они точно счастья не приносят! Не думай что все вокруг успешны и поэтому
счастливы!Счастье нужно находить в простых вещах- здоровье,есть крыша над головой,кусок хлеба( многие этого не
имеют!)Берегите маму, пока она жива! Ведь нет страшнее, чем потерять родного близкого человека! Представьте, что будет
с ней, когда Вас не станет!Посели в своем сердце любовь!
Надежда на спасение в человеке никогда не должна умирать. Почаще читайте Евангелие, ходите на исповедь, причащайтесь, и
гоните прочь мысли об отчаяние. Взрослейте. Бог Вас любит безусловной любовью и тех людей в которых Вы разочаровались
тоже. Вам 24 года! Работайте, ищите общество подходящих и добродетельных людей, не уходите в глубь своих мыслей,
помогайте маме и живите, ведь там, нет заветного покоя, после суицида, а лишь законсервированная боль, но уже на веки.
Бог в помощь!
Зачем жить если бога нет
Всем привет, кто читает. Мне плохо, очередное переедание.булимия. не хочу жить. Все потеряно.
Все началось с того, что я похудела, (само как то получилось) все одногрупники стали это замечать и мне это понравилось. Я начала интересоваться в вопросах похудения, чтобы не потерять результат, через год анорексия. Я учусь в другом городе поэтому про родителей не слова. Все начали замечать мои изменения. И мне это нравилось, я любила своё тело. Даже когда мне говорили что я слишком худая. Ну да, на здоровье это тоже отразилось.потом я приехала на каникулы домой и меня все достали с тем, что я такая стала.мама тоже переживала. Но сейчас все наоборот. начались ужасные переедания,потом рвота, слабительные. И каждый раз со словами с завтра новая жизнь, а сегодня дожрусь раз с началось. Это ужасно. Сейчас я лежу и не могу даже на бок лечь потому что обожралась и болит желудок. Это уже длиться 2 месяца.я очень сильно набрала. Почему все это начало происходить не знаю. Но думаю от скуки, от депрессии, стресса. У меня едет крыша часто себе это говорю. Пол года у меня сейчас преджипллмная практика, на которую я не ходу, потому что не хочу работать по специальности. В голове мысли о том, что все скажут когда увидят что меня разнесло. У меня не досаток внимания. Я одна, интроверт. Все так навалидось. Не знаю как быть дальше. Куда идти после окончания, где работать, чем заниматься если ничего не интересует абсрдюьно ничего. Сидеть на шее не получиться да и не хочу. Мысли только о том что как похудеть. Ходить в спортзал финансы не позволяют. Пишу потому что не скем поделиться,меня никто не понимает. И не верит как мне плохо. В истерике говорила, что мне плохо из-за переданий маме и в ответ слышала молодец хоть кушать начала. это ужасно. Она не понимает что все чем я передпю вредно для здоровья. Зачем жить если нет цели, если Бог меня не слышит, да и я его видимо тоже. Была в церкви но легче не стало.
Здравствуйте, Ирина!
Это расстройство пищевого поведения. Нужно найти хорошего специалиста, который назначит курс психотерапии и медикаментозной терапии. Желательно проверенного, советую найти поддержку знакомых, которые имеют психические проблемы и лечатся или же обратиться к психологам, которых предлагает администрация данного сайта (например https://www.b17.ru/)
Будьте осторожны и прислушивайтесь к реакции вашей психики на процесс лечения и сообщайте, что следует откорректировать.
К сожалению, многие люди из прошлого поколения не понимают что такое РПП, но это серьёзная проблема. Не стоит корить и ненавидеть себя, это болезнь.
Здравствуйте. Ирина, пожалуйста займитесь своим здоровьем. Вы же взрослый человек, не подросток, который ничего не понимает и не воспринимает всерьёз. Вы будете красивы только тогда, когда будете здоровы. Не нужно ждать, что кто-то отведёт вас к врачу, займется вашими проблемами, вы далеко от мамы и от родных, поэтому важно становится самой более ответственной и самостоятельной, вам ведь в будущем деток рожать. Здоровья вам. Остальное всё приложится.
Привет, дорогая Ирина!
Стремись к счастью и его достигнешь, я верю в твое будущее!
Здравствуй, Ирина.
Прочти, это статья о том, почему Господь, бывает, нас «не слышит» https://www.pravoslavie.ru/64772.html
Это правда ужасное чувство, когда будто весь мир от тебя отворачивается, что есть только ты и твои проблемы и никто не поможет. Но это не так, это враг рода человеческого нас обманывает. И меня он так пытался обмануть.
В 2015 году у меня был тяжёлый депрессивный эпизод, со мной такое бывает. Я ничего не соображала, была как зомби, мы поехали с родственниками в Иерусалим. Они пошли в храм русский, а я осталась. Сил не было никаких. И мне настолько стало плохо в какой-то момент и я просто поползла в храм, сама не знаю почему, но что-то мне сказало: иди туда, там помогут. А мне уже было все равно, я уже ни на что не надеялась. Просто приползла, просто села на скамейке и сидела. И почему-то пришли на ум строки из Евангелия: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя. Почему так? Я не поняла, но боль душевная, от которой как известно не существует никаких лекарств, ушла. Она и потом возвращалась, но все меньше и меньше. Так что ты Бога не оставляй и церковь. И они тебя не оставят, и обязательно поможет тебе Господь, видя твоё старание и веру!
Не отчаивайся!
Здравствуйте, Ирина! Вам уже писали заняться своим здоровьем, поддерживаю. Не отчаивайтесь вы так. Попробуйте обратиться к психотерапевту. Я хоть вас лично не знаю, но я уверен в том, что вы очень красивая девушка. Не переживайте вы так, у вас в жизни все еще будет хорошо. Счастья и здоровья вам!
Милая Ирочка, просто быть в церкви это хорошо, конечно, но гораздо действеннее исповедь и причастие, начать молиться понемножку, хотя бы, каждый день.
Новое в блогах
Если Бога нет, то в чем тогда смысл жизни?
Как люди оценивают свою жизнь? Одни считают её чем-то вроде случайной физико-химической реакции, краткосрочным явлением, доставшимся человеку по недоразумению, игрою случая и эволюции. Они уверены, что однажды жизнь кончится, кончится навсегда. Своё существование они воспринимают чем-то вроде временного проживания в гостиничном номере, который однажды придётся покинуть. Уйти в никуда, испариться, оставив после себя горстку праха.
Другие считают жизнь нескончаемым явлением. Для них это дом, в котором они будут находиться всегда. Они верят, что смерти нет, есть только переход из одного состояния в другое, с сохранением всех черт личности. Меняются формы жизни, но сущность её неизменна и вечна, и мы, как личности, будем жить бесконечно.
Наша природа такова, что в жилище, снятом на время, мы действуем одним образом. В постоянном жилище ведём себя иначе. Краткосрочное владение активизирует в человеке хищно-эгоистические начала, ориентированные на сиюминутное благо. Ему нет смысла заботиться о том, что досталось случайно и на время. Девиз такого отношения: «После меня хоть потоп». Постоянное владение будит в любом человеке чувство хозяина. От нашего понимания жизни зависит то, как мы ею распорядимся. Отношение к любой ценности определяется ответом на вопрос: эта ценность дана мне в постоянное пользование или случайно досталась на время? Ответ определяет отношение к главной ценности, к жизни.
Человек, как существо свободное, выбирает лучший вариант. Понимая жизнь как вечную, он находит смысл в следовании морали, выведенной не из личного блага, а из заповедей Бога. Даже если это совершенно невыгодно с точки зрения сиюминутной пользы, он всё равно живёт по совести, потому что его логика простирается дальше сиюминутной. Он понимает, что вся его жизнь перед Создателем как на ладошке. Ничего не скрыть, и наказание за преступление неизбежно. Бог видит всё.
Из данного рассуждения вытекает совершенно противоположный предыдущему вывод: раз честных ждёт великая награда на небесах, значит честность есть признак ума. Бесчестное поведение понимается как признак глупости, слабоволия и ограниченности, ибо человек ради сиюминутного и преходящего не только отказывается от вечного сокровища, блаженства рая, но и обрекает себя на мучения.
Мы убедились, что человек всегда действует логично. Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Но в какую сторону поведёт нас логика, зависит от точки отсчёта, которую мы выбираем. Их всего две: существование и несуществование Бога. Наши знания никогда не позволят достоверно вывести, есть Бог или Его нет. Мы можем верить в существование Бога, можем верить в Его несуществование, но в том и другом случае мы будем ВЕРИТЬ. Мы никогда не сможем это ЗНАТЬ. Все наши знания относительно Абсолюта есть меньше, чем ложка воды по отношению к океану. Глупо, зачерпнув полную ложку океанской воды и добросовестно исследовав её, заявить: в океане китов нет. Ещё глупее на основании наших знаний заявить, что во Вселенной Бога нет. Мол, Гагарин в космос летал, а Бога там не видел. Запомните этот факт. Подробнее мы рассмотрим его, когда перейдём к метафизической составляющей наших целей.
Отталкиваясь от разных точек отсчёта, мы получаем разные мерки, с помощью которых и определяем, что есть хорошо и плохо. Никогда человек не пожертвует высшей ценностью ради низшей. Во время пожара сначала спасают самое ценное. И никогда наоборот. Скажите, что для вас самое ценное, и мы можем предсказать ваше поведение на пожаре.
Верующий человек следует заповедям. Человек, не имеющий веры, подчинён желаниям своего тела. Монах покоряется власти Бога, наркоман-атеист покоряется наркотику. Разные господа требуют разных типов поведения. Монах относится к своей жизни как хозяин и строит долгосрочные планы. Наркоман относится к жизни как эгоист к случайно доставшемуся на время сокровищу. Он выдавливает из него максимум выгоды, пока это сокровище не исчезло.
Эти вопросы не имеют ответа. Вместо ответа предлагается энергия эмоций, стремление к абсолютному увеличению, призванному исчезнуть в бесконечном стремлении увеличиваться. Конечное не может бесконечно увеличиваться. Однажды наступает предел возможностей. Энергия, не признающая ограничений, на определённом этапе сталкивается с невозможностью реализовать свои амбиции и исчезает через самоуничтожение.
Здесь вскрывается глубокий порок новоевропейской философии. На примере фашизма это видно в гипертрофированном виде. А начиналось всё так безобидно! Декарт искал абсолютной достоверности в рамках разума, без присутствия Бога. И породил «мыслю, следовательно, существую». Это единственное, в чём нельзя усомниться. Остальное, весь окружающий мир может быть иллюзией. Мы просто верим, что это не иллюзия. Верим своим чувствам и мозгу. Верим, что информацию, воспринятую, например, глазом и донесённую в виде импульсов через нервные волокна до головного мозга, наш мозг правильно расшифровывает в виде образов. Мозг создаёт из импульсов образы, которые мы называем окружающим миром и действительностью. Весь мир это не более чем отпечаток в нашем сознании. Правильно ли мозг расшифровал эти импульсы, достоверно мы не можем знать. Мы верим, что правильно, но исходим в этой вере из своего желания верить. Мы хотим верить, что всё вокруг нас соответствует образу, созданному мозгом. Что есть мир на самом деле, мы не знаем. И знать не можем, потому что не имеем возможности получить информацию о мире иным способом, кроме как через наших посредников, через пять чувств, сигналы которых расшифровывает наш мозг.
Обратите внимание: если к нервным окончаниям глаза, уха, языка и т. д. подсоединить суперкомпьютер, который будет производить такие же импульсы, что эти органы получают от окружающего мира, наш мозг на 100 % обманется. Он расшифрует полученные импульсы как реальность. У него нет ни единого шанса отличить виртуальную реальность, созданную на компьютере, от реальной реальности (если она вообще нам доступна).
Сегодня этот страшный закон, в первую очередь страшный для своего носителя, вошёл в плоть и кровь западной цивилизации, стал её вторым «я». Запад физически не сможет отказаться от своего нового естества, пока сохраняет декартово-ницшеанскую платформу. Он будет менять внешнюю сторону дела, не касаясь сути, будет извиваться и подстраиваться, но генерального направления не изменит. Чем дальше будет развиваться возникший на этой базе Прогресс, тем отчётливее проявится его сатанинская суть.
Что делать, если жизнь после смерти окажется не такой, как учит Церковь?
Приблизительное время чтения: 7 мин.
Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина. О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов рассказывает наш постоянный автор Сергей Худиев в проекте “Диалог с атеистами: православные аргументы”. Смотрите очередной прямой эфир на странице «Фомы» в Facebook по вторникам в 20.00, во время которого вы сможете задать свои вопросы.
Допустим, я не уверен в том, есть ли жизнь после смерти. Стоит ли мне посвящать свою жизнь поискам того, в чем я сомневаюсь?
Выдающийся французский мыслитель, математик и ученый Блэз Паскаль считается одним из предвестников современной теории игр. Теория игр — раздел математики, исследующий вопрос оптимальных стратегий при принятии решений. Он важен для бизнесменов, политиков и других людей, которые вынуждены делать выбор в условиях неопределенности.
Блэз Паскаль известен своим знаменитым пари. Звучит оно примерно так. Допустим, я не знаю точно, есть ли Бог и вечная жизнь. Если я ставлю на то, что Бог есть, и выигрываю, я обретаю вечную жизнь. Если я ставлю на Бога и проигрываю — на самом деле Бога нет, жизнь личности кончается в момент физической смерти — я ничего не теряю, я умру в доброй надежде и так никогда не узнаю, что ошибался. Если я ставлю на атеизм и оказываюсь прав, я ничего не выигрываю — никакого блаженного посмертия атеизм и не обещает, и не дает. Но если я ставлю на атеизм и проигрываю — я теряю вечную жизнь.
В любом случае стоит ставить на веру в Бога.
Но разве это не аморально — принимать решение не из любви к истине, а из личного интереса?
Это сильно зависит от того, что есть истина. Если правы атеисты и Бога нет, то, как прекрасно формулирует этот Ричард Докинз, «во вселенной нет ни добра, ни зла, ни цели, ни замысла, ничего, кроме слепого и безжалостного безразличия». Одно из неизбежных следствий атеизма — это радикальная бессмысленность вселенной.
В рамках атеистической картины мира истины о смысле и предназначении человеческой жизни просто не существует — у жизни просто нет смысла и предназначения. Жизнь, в том числе, разумная и самосознающая жизнь, есть продукт неких полностью безличных, лишенных какого-либо разума, целеполагания или свободы природных сил, у которых нет и не может быть для нас никакой цели и предназначения.
Вопросы «для чего мы созданы», «каково наше предназначение», «на что нам надеяться», «как нам должно поступать» в атеистической вселенной просто бессмысленны.
В атеистической вселенной могут существовать только фактические истины, описывающие материальный мир — такие, например, как точное знание расстояния от земли до луны в апогее и перигее или количество протонов в атоме углерода, но никак не нравственные истины о том, как человеку должно поступать или в чем смысл его жизни.
Утверждение «ядро атома углерода содержит шесть протонов» описывает реальность, то есть нечто, существующее независимо от нас и наших мыслей об этом. Утверждение «достойно и праведно, должно и спасительно следовать истине, куда бы она ни вела» никакой реальности в атеистической вселенной не описывает, этому высказыванию в физической вселенной ничего не соответствует.
Как сказал поэт Георгий Иванов,
Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.
Хорошо – что никого,
Хорошо – что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
В мире, который описывают Докинз и Иванов, у вас нет моральных обязательств по отношению к истине. Если истина такова, то она не налагает на вас никаких обязательств и не дает вам никаких обетований. Вы не обязаны, да и не можете ее любить — было бы странно любить «слепое, безжалостное безразличие». Кому это я, в таком случае, должен? Звездам ледяным?
В таком мире все позволено — потому что все бессмысленно.
Само убеждение, что мы обязаны искать истину и что найти ее стоит, возможно только в теистической картине мира, где эта истина — Бог. Если Бога нет, то перед лицом индифферентной вселенной безразлично, во что вы верите.
Во вселенной, созданной Богом, очень важно отказываться от иллюзий — пускай удобных и утешительных — чтобы добраться до истины.
Ведь в конце концов мы все предстанем перед судом Божиим, и столкнемся с истиной, когда может быть уже поздно.
В мире без Бога вы можете утешаться какими угодно иллюзиями, это просто неважно — вы умрете и никак не огорчитесь тому, что заблуждались. Более того, в мире без Бога нет никакой связи между истиной и счастьем вообще.
Христианская вера в таком мире может быть сколь угодно ложной, но при этом полезной, поскольку делает жизнь людей субъективно лучше, дает им надежду, утешение, единство со своими ближними, удаление от вредных привычек — как показывает статистика, церковные христиане, там где нет гонений, в целом здоровее и благополучнее. А когда все эти люди умрут в светлой надежде на жизнь вечную и блаженную, у них не будет возможности убедиться, что они были неправы и огорчиться этому.
Если теизм истинен, у вас есть обязанность искать Бога и вечной жизни, как и перспектива их найти. Если истинен атеизм, у вас не обязанности быть атеистом — как и надежды, что атеизм вам чем нибудь поможет.
Но разве поиски вечной жизни не требуют жертв в этой?
Верующие люди (там, где нет гонений на веру) в целом счастливее неверующих, и это истина, установленная вполне светскими социологами. Потому что грех разрушает нашу жизнь и приносит несчастье уже здесь, на земле. Жизнь верующего никак нельзя назвать бедной и лишенной радости в сравнении с жизнью атеиста.
На этот вопрос можно ответить двумя соображениями — во-первых, позиция атеиста в любом случае является наиболее проигрышной. Можно ли заблудиться, пустившись на поиски Бога и пройти мимо Его Царства? Ну, в принципе, да, хотя суд Божий, разумеется, в состоянии отличить ошибку, вызванную немощью или неосведомленностью, от злонамеренного упорства. Но отказываясь от поисков вообще, вы абсолютно точно не найдете.
Во-вторых, мы принимаем решение не на пустом месте, а в свете определенных данных, указывающих на реальность Бога и воскресение Христово. У нас есть нравственный закон, который указывает на Законодателя, эстетический опыт, который указывает на Художника, у нас есть свидетельство апостолов о Воскресении Христа, у нас есть свидетельства людей, переживших личное обращение, о том, как Христос изменил их жизнь — мы можем, несколько напрягшись, объявить все это иллюзией, а можем принять эти свидетельства, и вот перед лицом этого выбора нам помогает пари Паскаля.
Не угоднее ли Богу (если Он есть) честный атеист, который, не видя оснований для обращения, остается неверующим, чем тот, кто верует из шкурных соображений, опасаясь пролететь мимо рая?
Рай — это не награда за особые заслуги, это подарок. И дело не в том, заслуживает ли человек его или нет (никто не заслуживает), а в том, желает ли он его принять. Бог не гордый, и Он примет человека, который бежит к нему просто потому, что хочет в рай.
Второе, что стоит заметить — интеллектуальная честность является крайне трудной добродетелью, пересмотреть свои сложившиеся убеждения, хотя бы просто ознакомиться с противоположной точкой зрения — это подвиг, он требует огромных усилий. Поэтому никогда не нужно верить в свою интеллектуальную честность — нужно прилагать усилия, чтобы к ней приблизиться.
Читайте также:
Царствие Небесное: Где оно находится и как туда попасть?
Инфантилы и Царствие Небесное
Да приидет Царствие Твое. О чем мы молимся этими словами?
Смотрите 26 сентября следующий прямой эфир на странице “Фомы” в Facebook.
На заставке фрагмент фото James Baker
КОГДА БОГА НЕТ
Приблизительное время чтения: 17 мин.
Приступая к беседам для начинающих молитвенный путь, я хочу со всей ясностью оговорить, что не ставлю цель академически объяснить или обосновать, почему надо учиться молитве; в этих беседах я хочу указать, что должен знать и что может сделать тот, кто хочет молиться. Так как сам я – начинающий, я буду считать, что вы тоже начинающие, и мы попытаемся начать вместе. Я не обращаюсь к тем, которые стремятся к мистической молитве или к высшим ступеням совершенства, – “молитва сама проторит дорожку” к ним (святитель Феофан Затворник).
Справка: Митрополит Сурожский Антоний (Блум) родился в 1914 году. Раннее детство провел в Персии, где его отец был российским консулом. После революции семья несколько лет скиталась по Европе и в 1923 году осела в Париже. Будущий митрополит окончил здесь среднюю школу, затем биологический и медицинский факультеты университета. В 1939 году, перед уходом на фронт хирургом французской армии, тайно принес монашеские обеты. В мантию с именем Антоний был пострижен в 1943 году. В годы немецкой оккупации – врач в антифашистском подполье. После войны продолжал медицинскую практику до 1948 года, когда был призван к священству, рукоположен и направлен на пастырское служение в Великобританию. Епископ (1957), митрополит и Патриарший Экзарх в Западной Европе (1966). Освобожден от этой должности по собственному прошению в 1974 году. С тех пор полностью посвятил себя пастырскому окормлению все растущей паствы своей епархии и всех, кто обращался к нему за советом и духовной помощью. Скончался 4 августа 2003 года.
Когда Бог пробьется к нам или мы прорвемся к Богу при каких-то исключительных обстоятельствах, когда повседневность внезапно распахнется перед нами с глубиной, которую мы никогда раньше не замечали, когда в себе самих мы обнаружим глубину, где молитва живет и откуда она может забить ключом – тогда проблем нет. Когда мы ощущаем Бога, то мы стоим лицом к лицу с Ним, мы поклоняемся Ему, мы говорим с Ним. Поэтому одна из очень важных исходных проблем – это положение человека, когда ему кажется, будто Бог отсутствует, и вот на этом я хочу теперь остановиться. Речь не о каком-то объективном отсутствии Бога, – Бог никогда на самом деле не отсутствует, – но о чувстве отсутствия, которое у нас бывает; мы стоим перед Богом и кричим в пустое небо, откуда нет ответа; мы обращаемся во все направления – и Бога нет. Как быть с этим?
Прежде всего, очень важно помнить, что молитва – это встреча, это отношения, и отношения глубокие, к которым нельзя принудить насильно ни нас, ни Бога. И тот факт, что Бог может сделать для нас Свое присутствие явным или оставить нас с чувством Своего отсутствия, уже является частью этих живых, реальных отношений. Если можно было бы вызвать Бога к встрече механически, так сказать, вынудить Его к встрече только потому, что именно этот момент мы назначили для встречи с Ним, то не было бы ни встречи, ни отношений. Так можно встретиться с вымыслом, с надуманным образом, с различными идолами, которые можно поставить перед собой вместо Бога; но это невозможно сделать по отношению или в отношениях с Живым Богом, точно так же, как это невозможно в отношениях с живым человеком. Отношения должны начаться и развиваться именно во взаимной свободе. Если быть справедливым и посмотреть на эти отношения именно как на взаимные, то ясно, что у Бога гораздо больше оснований печалиться на нас, чем у нас – оснований жаловаться на Него. Мы жалуемся, что Он не делает явным Свое присутствие в те несколько минут, которые мы отводим Ему в течение всего дня; но что сказать об остальных двадцати трех с половиной часах, когда Бог может сколько угодно стучаться в нашу дверь, и мы отвечаем: “Извини, я занят”, или вообще не отвечаем, потому что даже и не слышим, как Он стучится в двери нашего сердца, нашего ума, нашего сознания или совести, нашей жизни. Так вот: мы не имеем права жаловаться на отсутствие Бога, потому что сами отсутствуем гораздо больше.
Второе важное обстоятельство – то, что встреча лицом к лицу с Богом – всегда суд для нас. Встретив Бога, будь то в молитве, в богомыслии или в созерцании, мы можем быть в этой встрече только либо оправданными, либо осужденными. Я не хочу сказать, что в этот момент над нами произносится приговор конечного осуждения или вечного спасения, но встреча с Богом – всегда критический момент, кризис. “Кризис” – греческое слово, и оно означает “суд”. Встреча с Богом лицом к лицу в молитве – критический момент, и слава Богу, что Он не всегда являет нам Себя, когда мы безответственно, беспечно добиваемся встречи с Ним, потому что такая встреча может оказаться нам не по силам. Вспомните, сколько раз Священное Писание говорит о том, что опасно оказаться лицом к лицу с Богом, потому что Бог – сила, Бог – правда, Бог – чистота. И вот, когда мы не чуем, не переживаем ощутимо Божие присутствие, первым нашим движением должна быть благодарность. Бог милостив; Он не приходит до времени; Он дает нам возможность оглянуться на себя, понять, и не добиваться Его присутствия, когда оно было бы нам в суд и в осуждение.
Я вам дам пример. Много лет назад ко мне пришел человек и стал просить: “Покажите мне Бога!”. Я сказал, что не могу этого сделать, и прибавил, что если и мог бы, то он не увидел бы Бога. Потому что я тогда думал и теперь думаю: чтобы встретить, увидеть Бога, нужно иметь что-то общее с Ним, что-то, что даст нам глаза, чтобы увидеть, и восприимчивость, чтобы уловить, почуять. Этот человек спросил меня тогда, почему я так о нем думаю, и я предложил ему размыслить и сказать, какое место в Евангелии его особенно трогает, чтобы мне попытаться уловить, в чем его сообразность с Богом. Он сказал: “Да, такое место есть: в восьмой главе Евангелия от Иоанна рассказ о женщине, взятой в прелюбодеянии”. Я ответил: “Хорошо, это один из самых прекрасных и трогательных рассказов; а теперь сядьте и подумайте: кто вы в этой сцене? На стороне ли вы Господа и полны милосердия, понимания и веры в эту женщину, которая способна покаяться и стать новым человеком? Или вы – женщина, которая изобличена в прелюбодеянии? Или один из старейшин, которые все один за другим вышли вон, потому что знали свои грехи? Или же один из молодых, которые колеблются и медлят?”. Он подумал и сказал: “Нет, я – единственный из иудеев, который не вышел и стал забивать эту женщину камнями”. Тогда я сказал: «Благодарите Бога, что Он не дает вам встретиться лицом к лицу с Ним теперь!”.
Это, может быть, крайний пример, но разве он часто не применим к нам? Мы не то что прямо отвергаем слова Божии или Его пример; но мы, пусть не так грубо, поступаем подобно воинам во время страстей Христовых: мы хотели бы закрыть Христу глаза, чтобы без помехи ударить Его, а Он нас не видел бы. Разве не это мы делаем, когда прячемся от Божьего присутствия и поступаем по своей воле, по своим настроениям и прихотям, вопреки тому, что есть воля Божия? Мы пытаемся накинуть покров на Его глаза, но ослепляем только себя самих. Как же мы можем в такие минуты приходить в Его присутствие? Можем, конечно – в покаянии, с сокрушенным сердцем; но нельзя идти, рассчитывая, что мы тут же будем приняты с любовью, как Его друзья.
Вспомните разные места в Евангелии: люди гораздо большего, чем мы, духа не осмеливались принять Христа. Вспомните сотника, который просил Христа исцелить своего слугу. Христос сказал: “Я приду”, но сотник ответил: “Не надо – скажи только слово, и слуга мой исцелеет”. Так ли мы поступаем? Обращаемся ли мы к Богу, говоря: “Не делай Свое присутствие явным, ощутимым для меня; достаточно, чтобы Ты сказал слово, и >совершится то, что должно; пока мне не надо большего…”. Или вспомните Петра в лодке после большого улова рыбы: он упал на колени и сказал: “Оставь меня, Господи, я человек грешный!”. Он просил Господа уйти из его лодки, потому что, может быть, впервые испытал смирение; а пережил он чувство смирения, потому что внезапно прозрел величие Христа. Случается ли это когда-либо с нами? Когда мы читаем Евангелие и перед нами встает неотразимая красота и слава образа Христова, когда мы молимся и нас охватывает чувство величия и святости Божией, говорим ли мы когда-нибудь: “Я недостоин, чтобы Ты пришел ко мне”? А что сказать о тех случаях, когда мы должны понимать, что Он и не может прийти к нам, потому что нас-то нет, чтобы Его принять; мы хотим получить что-то от Него, а вовсе не Его Самого. Можно ли это назвать отношениями? Так ли мы относимся к друзьям? Ищем ли мы того, что дает дружба, или любим самого друга? И в какой степени это же верно по отношению к Господу?
Теперь подумаем о молитвах, ваших и моих; вспомним, как сильна, горяча, глубока бывает молитва, когда молишься о ком-то, кого любишь, или о чем-то важном для тебя. Сердце открыто, всё наше существо собрано и сосредоточено в молитве. Значит ли это, что весь смысл этой молитвы, вся ее сила – во встрече с Богом? Нет; это значит только, что для тебя важен предмет твоей молитвы. Потому что когда после такой горячей, глубокой, напряженной молитвы о любимом человеке или по поводу тревожных обстоятельств мы переходим к следующей теме, которая не так глубоко нас затрагивает, и мы остываем – что изменилось? Бог ли охладел или отошел в сторону? Нет, это просто значит, что вдохновение и напряженность нашей молитвы родились не от Божьего присутствия, не от моей веры в Него, моей тоски по Богу, чуткости к Нему, а лишь оттого, что мое сердце болеет о ком-то, о чем-то – но не о Боге. Как же тогда удивляться, что мы не ощущаем Божьего присутствия? Не Он отсутствует, а нас нет при такой “встрече”. Не Он, а наше сердце остывает, потому что Он для нас не так уж много значит.
Иногда Бог “отсутствует” еще и по другой причине. Пока мы подлинны, пока мы являемся самими собой, Бог может присутствовать во встрече и может что-то для нас сделать. Но как только мы напрягаемся быть не тем, что мы есть на самом деле, то для нас ни сделать ничего нельзя, ни сказать; мы становимся фиктивным, подставным существом, а с такой нереальной личностью Бог ничего не может сделать.
Для того чтобы мы могли молиться, мы должны войти в отношения, которые определяются как Царство Божие. Мы должны сознавать, понимать, что Он – Бог, что Он – Царь, и отдаться, поручить себя Ему. Мы всегда должны хотя бы помнить о Его воле, даже если пока неспособны ее выполнить. В противном случае, если мы относимся к Богу, как богатый юноша, который не мог последовать за Христом, потому что был слишком богат, – как можем мы тогда встретиться с Ним? Как часто посредством молитвы, посредством глубокого общения с Богом, по Которому мы тоскуем, мы просто ищем для себя немного радости; мы не готовы продать всё, чтобы купить взамен драгоценную жемчужину. Как в таком случае можем мы обрести эту жемчужину? Ее ли мы ищем. Ведь подобное происходит и в человеческих отношениях: когда мужчина или женщина полюбит кого-то, все остальные люди уже не имеют для него, для нее того же значения. Это выражено в древнем изречении: “Когда у юноши есть невеста, он окружен уже не мужчинами и женщинами, а просто людьми”.
Не это ли может, не это ли должно произойти со всяким нашим богатством, когда мы обращаемся к Богу? Не должно ли оно стать своего рода фоном, бледным и серым, на котором со всей рельефностью будет выделяться единственная значительная Личность? Нам хотелось бы иметь один мазок небесной лазури для полноты картины нашей жизни, в которой столько темных сторон. Бог же готов оказаться вне нашей жизни, Он готов взять на Себя всю ее полностью, как крест, но не готов быть просто одним из обстоятельств в нашей жизни.
Так вот, когда мы пришли к выводу, что Бог отсутствует, не следует ли нам поставить перед собой вопрос – кого мы в этом виним? Мы всегда виним Бога, – либо обвиняем Его прямо в лицо, либо жалуемся другим, что Он отсутствует, что Его никогда нет, когда Он нужен, что Он не отзывается, когда к Нему обратишься. Иногда мы более “благочестивы”– именно в кавычках! – и говорим: “Бог испытывает мое терпение, мою веру, мое смирение”, и находим множество способов обратить Божий суд о нас выгодной для нас стороной: “Я так терпелив, что могу терпеть даже Самого Бога!”. Разве это не так.
Помню, когда я был молодым священником, я однажды произнес проповедь, одну из многих, произнесенных мною в приходе. После службы ко мне подошла девушка и сказала: “Отец Антоний, вы, наверное, очень плохой человек”. Я ответил: “О да, – но как вы об этом узнали?”. Она пояснила: “Вы так хорошо описали наши грехи, что, конечно, вы сами их все совершили”. Разумеется, дурные мысли и дурные состояния, неприглядное описание которых я вам здесь предлагаю, вероятно, мои собственные, но, может быть, хоть в какой-то мере, всё же и ваши.
Если мы хотим молиться, то сначала должны быть убеждены в том, что мы – грешники, нуждающиеся в спасении, что мы отделены от Бога, что не можем жить без Него, и единственное, что мы можем Ему принести, это наша отчаянная тоска о том, чтобы стать такими, какими Бог принял бы нас, принял в нашем покаянии, принял нас с милосердием и любовью. И вот молитва, с самого ее начала, – это наше посильное восхождение к Богу, момент, когда мы поворачиваемся к Богу, не решаясь подойти ближе, зная, что если мы встретим Его слишком рано, прежде, чем Его благодать поможет нам встретить Его – встреча будет судом. Всё, что мы можем сделать, это повернуться к Нему в благоговении, в трепетном преклонении и почитании, на какие мы только способны, со всем вниманием и серьезностью, и просить Его сделать с нами что-то, что даст нам способность встретиться с Ним лицом к лицу, не в суд и не в осуждение, но в жизнь вечную.
Здесь я хотел бы напомнить вам притчу о мытаре и фарисее. Мытарь приходит в храм и стоит позади, у входа. Он знает, что стоит осужденным; он знает, что в категориях справедливости ему надежды нет, потому что он не причастен Царству Божию; он – вне царства правды и праведности или царства любви, потому что не принадлежит ни царству праведности, ни царству любви. Но в той жестокой, уродливой жизни насилия, которая является его жизнью, он научился чему-то, о чем праведный фарисей не имел и понятия. Он научился, что в мире соперничества, в мире хищнических отношений, жестокости и бессердечия, единственное, на что можно надеяться – это на вторжение милосердия, на вторжение сострадания, неожиданное и невероятное, которое не коренится ни в исполнении долга, ни в строе естественных отношений, и которое приостановило бы закономерность жестокости, насилия и бессердечности в повседневной жизни. Мытарь, будучи вымогателем, ростовщиком, хищником, знал из собственного опыта, что бывают моменты, когда безо всякой причины – поскольку это никак не входит в его мировоззрение – он вдруг простит долг, потому что его сердце дрогнуло и стало уязвимым; когда, может случиться, он не предаст кого-то в тюрьму, потому что человеческое лицо что-то ему напомнило или звук голоса коснулся его сердца. Логики в этом нет; это не входит ни в его образ мыслей, ни в его обычный образ действий. Тут, наперекор и вопреки всему, вторгается нечто, чему он не может противиться; и он тоже, вероятно, знает, как часто сам бывал спасен от конечной катастрофы этим вторжением неожиданного и невероятного – милости, сострадания, прощения. И вот он стоит у церковной притолоки, зная, что область внутри храма – область праведности и любви Божией, которой он не принадлежит и куда вступить не может. Но он по опыту знает, что невероятное сбывается, и тут-то он и говорит: “Помилуй! Нарушь законы справедливости, нарушь законы религии, милостиво сойди к нам, не имеющим права ни на прощение, ни на то, чтобы вступить в эту область”. И вот я думаю, что это – исходная точка, от которой мы должны начинать снова и снова, постоянно.
Вы, вероятно, помните место у апостола Павла, где Христос ему говорит: “Сила Моя в немощи совершается”… Эта немощь – не та слабость, которую мы обнаруживаем, когда грешим и забываем Бога, но такая слабость, которая означает гибкость до конца, полную прозрачность, всецелое предание себя в руки Божии; обычно же мы стараемся “изо всех сил” и мешаем Богу явить Его силу.
Когда ребенок только начинает учиться писать и не знает, что от него ожидается, то его рука совершенно гибко и послушно управляется рукой матери; как только он вообразит, что понял, и старается “помогать”, всё идет вкривь и вкось: вот что я имею в виду, когда говорю, что сила Божия совершается в немощи. Или же возьмите парус: ветер может его наполнить так, что он понесет весь корабль – только потому, что парус гибок; если вместо паруса вы поставите прочную доску, то ничего не получится… Железная рукавица крепка, но как мало можно ею сделать; перчатка хирурга еле чувствуется, еле приметна, ничего не стоит ее порвать, но благодаря ей “умная” рука врача творит чудеса… И вот одна из вещей, которым Бог постоянно старается нас научить вместо воображаемой и ничтожной, анархичной нашей “силы” – это хрупкость, гибкость, всецелая отдача себя в руки Божии.
Я вам дам пример. Двадцать пять лет тому назад один мой друг, у которого было двое детей, погиб при освобождении Парижа. Дети его не любили меня, ревновали, что у отца есть такой друг, но когда отец умер, они потянулись ко мне – потому что я был другом их отца… И вот его дочь, девочка лет пятнадцати, пришла однажды ко мне в приемную (я был врачом, прежде чем стать священником) и увидела, что рядом с медицинскими принадлежностями у меня на столе лежит Евангелие. Со всей самоуверенностью юности она сказала: ”Не понимаю, как может образованный как будто человек верить в такую чепуху”. Я ее тогда спросил: “А ты читала?”. Она ответила: “Нет”. – “Так вот помни: только очень глупые люди судят о вещах, которых не знают”. После этого она прочла Евангелие, и оно настолько покорило ее, что вся ее жизнь переменилась, потому что она начала молиться, Бог дал ей испытать Свое присутствие, и она некоторое время жила этим. Потом она заболела неизлечимой болезнью, и когда я уже был священником в Англии, прислала мне письмо, где говорила: “С тех пор, как тело мое начало слабеть и вымирать, дух мой более живой, чем когда-либо, и я ощущаю Божие присутствие так легко и с такой радостью”. Я написал ей в ответ: “Не ожидай, что это состояние продлится; когда сил еще убавится, ты не сможешь больше собственным порывом устремляться к Богу, и придет время, когда тебе покажется, что к Богу нет доступа”. Через некоторое время она снова мне написала: “Да, вы были правы; я теперь так слаба, что не могу собрать сил, чтобы устремляться к Богу или даже тосковать по Нему, и Бога словно нет”. Я ей тогда ответил, чтобы она попробовала поступить по-другому: научиться смирению в подлинном, глубоком смысле этого слова.
На латинском языке humilitas, смирение происходит от слова “humus” – “плодородная земля”; и вот, смирение не заключается в том, чтобы, как мы это постоянно делаем, “прибедняться”, и думать и говорить о себе плохое, и убеждать других, будто наши ходульные манеры и есть смирение. Смирение – это состояние плодородной земли; земля всегда у нас под ногами, она самоочевидна, она забыта; по ней мы ходим – и никогда ее не вспомним; она открыта всему, в нее мы кидаем отбросы, всё, что нам не нужно. Она безмолвна и всё принимает, – и самый навоз, и отбросы она принимает творчески и обращает их в живое и животворное богатство. Она самое разложение претворяет в новую силу жизни; открытая дождю, открытая всякому семени, она приносит плод в тридцать, в пятьдесят и во сто крат.
И я посоветовал этой женщине: “Учись быть такой же перед Богом: отдающейся, не сопротивляющейся, готовой принять и от людей и от Бога, что бы они ни дали”. И на самом деле ей пришлось много претерпеть от людей. После шести месяцев ее болезни муж устал от того, что у него умирающая жена, и бросил ее: она с избытком познала отвержение, но и Бог осиял ее Своим светом и послал освежающий дождь. Немного позже она написала: “Я совсем истощена. У меня нет сил устремляться к Богу, но теперь Бог Сам сходит ко мне”.
Этот рассказ – не только иллюстрация, он подчеркивает основную мысль: вот та немощь, в которой Бог может явить Свою силу, и вот такая ситуация, когда отсутствие Божие обращается в Его присутствие. Мы не можем насильно завладеть Богом; но если мы стоим, как мытарь или как эта женщина – за гранью того, что “правильно”, но в пределах, где царит милосердие, мы можем встретить Бога.
Теперь постарайтесь продумать “отсутствие” Бога, и поймите всем своим существом, что раньше чем стучать в дверь (и это не только дверь Царства в общем смысле, Христос действительно говорит: “Я есмь дверь”), надо осознать, что мы находимся вне, снаружи. Если мы по безумию вообразим, что мы уже в Царстве Божием, то, разумеется, и стучаться некуда, остается только глядеть вокруг – где же ангелы, и святые, и предназначенная для нас обитель? И когда мы не увидим ничего, кроме темноты или стен, то вполне справедливо можем удивляться, до чего непривлекателен рай… Надо осознать, что мы еще не в раю, что мы всё еще вне Царства Божия, и тогда спросить себя: где же дверь и как в нее стучать.