зачем жить с нелюбимой женой

Жить с нелюбимой женой

…Или с нелю­би­мым мужем. Жизнь ли это? Ведь живем не «око­ло» и не «при», а имен­но «с». Т.е., по идее, одной жиз­нью, еди­ной. А что это за жизнь, если чув­ству­ешь, что живу­щий с тобой чело­век — не «еди­на плоть», а все рав­но, что имплан­тант, оттор­га­е­мый организмом?

«Так ведь живут же люди, и ниче­го…» Мно­гих ли уте­ша­ет пони­ма­ние того, что счаст­ли­вых семей мало, что мно­гие живут, кто «по при­выч­ке», кто ради детей, кто ради устро­ен­но­го хотя бы како­го-ника­ко­го быта, кто-то из стра­ха перед оди­но­че­ством. Уте­ша­ет вряд ли, а удер­жи­ва­ет и оста­нав­ли­ва­ет мно­гих. Вопрос толь­ко от чего удер­жи­ва­ет и в чем оста­нав­ли­ва­ет? От фор­маль­но­го раз­ры­ва — да. В одер­жи­мо­сти жела­ни­ем все бро­сить и начать сна­ча­ла — тоже да. Ино­гда. Помо­га­ет ли эта житей­ская муд­рость нала­дить семей­ную жизнь подо­ба­ю­щим обра­зом? Вряд ли.

Конеч­но, дале­ко не для всех людей обна­ру­же­ние лужи­цы от Сне­гу­роч­ки — тра­ге­дия. «Ну, да… — взды­ха­ет чело­век, — роман­тич­ная любовь недол­го­веч­на. Все про­хо­дит, а жить как-то надо». И живет, что назы­ва­ет­ся, «без пре­тен­зий». Когда схо­дят­ся два таких «здра­во­мыс­ля­щих» чело­ве­ка, тра­ге­дии и в самом деле нет. Устра­и­ва­ет их такое поло­же­ние вещей, про­дол­жа­ют они ува­жать друг дру­га, удо­вле­тво­ря­ют один дру­го­го в интим­ном плане, нахо­дят общий язык в плане вос­пи­та­ния детей и веде­ния хозяй­ства — бла­го­по­луч­ная семья. Мож­но было бы даже ска­зать: счаст­ли­вая. Мож­но было… бы. Если не знать, какие быва­ют счаст­ли­вые семьи. Если не иметь внут­рен­ней, неиз­жи­ва­е­мой ника­ки­ми бла­го­ра­зум­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми глу­бо­кой и ясно осо­зна­ва­е­мой потреб­но­сти любить, чув­ство­вать, что твою любовь вос­при­ни­ма­ют и быть люби­мой (люби­мым). Если такой жаж­ды не иметь, тогда ниче­го. А если она есть? Если зна­ешь из жиз­ни при­ме­ры, опро­вер­га­ю­щие глу­пые в сво­ей напы­щен­ной само­уве­рен­но­сти заяв­ле­ния «спе­ци­а­ли­стов», что срок роман­ти­че­ской люб­ви мак­си­мум три меся­ца? Из жиз­ни, но не сво­ей, а может и из сво­ей, но «не сло­жи­лось»… Тогда все эти «ниче­го», ниче­го не дают, не помо­га­ют, не удерживают.

Како­во было бы это видеть чело­ве­ку, чья душа тос­ку­ет по люб­ви, чело­ве­ку, кото­рый уже уго­во­рил себя, что «живут же дру­гие» и т.п.?

И что теперь? — спро­си­те вы. Всем сроч­но раз­ве­стись, кто не любит свои вто­рые поло­ви­ны, и бро­сить­ся на поис­ки «един­ствен­ных»? Нет, ниче­го подоб­но­го я не пред­ла­гаю. Речь толь­ко лишь о том, что не всё так про­сто. Вопрос, как жить с нелю­би­мой женой/нелюбимым мужем, воз­ник­нуть может, во-пер­вых, не у всех. Для это­го надо еще очень хотеть любить, а это дале­ко не всем свой­ствен­но. Не так уж мно­го людей настоль­ко жаж­дут даже не столь­ко быть люби­мы­ми, а имен­но любить, что­бы поста­вить на кар­ту всё «нажи­тое непо­силь­ным тру­дом». Так что все не бро­сят­ся. А во-вто­рых, сама поста­нов­ка вопро­са «как» пред­по­ла­га­ет наме­ре­ние жить все-таки со сво­ей женой. Вопрос лишь в спо­со­бе. В мето­до­ло­гии семей­ной жиз­ни, если хотите.

«Будь ты рокер или инок, — поет Алек­сандр Град­ский, — ты в совет­ской луже вымок». Как гово­рил вели­кий совет­ский пси­хо­лог С. Рубин­штейн, «идео­ло­гия опре­де­ля­ет мето­до­ло­гию». Совет­ская семья была оза­да­че­на свер­хи­де­ей постро­е­ния свет­ло­го буду­ще­го и на стра­же «ячей­ки обще­ства» сто­я­ла систе­ма, кото­рая через парт­ком-мест­ком при­зы­ва­ла к поряд­ку супру­гов, ста­вя­щих лич­ные инте­ре­сы выше обще­ствен­ных. Раз­во­дов было мень­ше, но толь­ко дер­жа­лось это, как и мно­гое дру­гое в СССР, на лжи­вой идео­ло­гии да на силе тота­ли­тар­но­го режи­ма (по мере ослаб­ле­ния кото­рых рас­ша­ты­ва­лась, в том чис­ле, и семья), а в пере­стро­еч­ный пери­од все­го лишь выплес­ну­лась нару­жу вся, деся­ти­ле­ти­я­ми шту­ка­ту­рив­ша­я­ся, гниль.

Неред­ко в стрем­ле­нии сохра­нить пра­во­слав­ную семью мож­но заме­тить зна­ко­мые парт-мест­ко­мов­ские пере­жит­ки. Эда­кие, выра­жа­ясь на манер совет­ских работ­ни­ков идео­ло­ги­че­ско­го сек­то­ра, «роди­мые пят­на ком­му­низ­ма». Про­яв­ля­ет­ся это не в пре­пят­ствии раз­во­дам (что само по себе мож­но лишь при­вет­ство­вать), а в пре­не­бре­же­нии чув­ства­ми влюб­лен­ных и стра­да­ни­я­ми, тос­ку­ю­щей от оди­но­че­ства, души: ах, это страсти!

Да, стра­сти. «Страсть» в пере­во­де со сла­вян­ско­го на рус­ский зна­чит «стра­да­ние». С каких это пор для хри­сти­а­ни­на пре­не­бре­же­ние к стра­да­нию ближ­не­го — норма?

Да, страст­ность души — глав­ная при­чи­на ее оди­но­че­ства. Душа чистая зрит Бога и не может быть оди­но­кой. И что? Это отме­ня­ет сочув­ствие, состра­да­ние, мило­сер­дие? При одной и той же оцен­ке ситу­а­ции, состо­я­ния души чело­ве­ка, его поступ­ков, воз­мож­ны раз­ные отно­ше­ния к нему лич­но. Воз­мож­ны раз­ные, но не все они при­ем­ле­мы в духе Еван­ге­лия. Прп. Иса­ак Сирин учит, что чисто­та — это «серд­це, милу­ю­щее вся­кую твар­ную при­ро­ду», а серд­це милу­ю­щее — это «воз­го­ре­ние серд­ца у чело­ве­ка о всем тво­ре­нии», его серд­це не может «выне­сти, или слы­шать, или видеть како­го-либо вре­да или малой печа­ли, пре­тер­пе­ва­е­мых тва­рью. А посе­му и о бес­сло­вес­ных, и о вра­гах исти­ны, и о дела­ю­щих ему вред, еже­час­но при­но­сит молит­ву, что­бы сохра­ни­лись и очи­сти­лись… с вели­кой жало­стью, какая без меры воз­буж­да­ет­ся в серд­це его по упо­доб­ле­нию в сем Богу».

Если в таком клю­че рас­смат­ри­вать семей­ные кол­ли­зии, сове­тов «спле­ча» не будет. Не в том смыс­ле, что не будет ясно­сти, твер­до­сти, пре­дан­но­сти запо­ве­дям. Это как раз будет. А не будет, зато, жесто­ко­сти, бес­сер­де­чия, пре­зре­ния к немощ­но­му, обу­ре­ва­е­мо­му стра­стя­ми человеку.

И все же, как?

Но серд­цу ведь не при­ка­жешь… а запо­ве­до­вать мож­но. Одна­ко тут необ­хо­ди­мо уточ­не­ние. В гре­че­ском язы­ке любовь обо­зна­ча­ет­ся четырь­мя сло­ва­ми: φιλια — любовь дру­же­ская, ερως — любовь-стрем­ле­ние (как пра­ви­ло пони­ма­е­мая лишь как чув­ствен­ная любовь, но это поверх­ност­ный под­ход), στεργω — родо­вая любовь, и αγαπη — любовь духов­ная, любовь-ува­же­ние, доб­рое отно­ше­ние, любовь сво­бод­ная (разу­ме­ет­ся, не в совре­мен­ном смыс­ле, а как зави­ся­щая от воле­во­го выбо­ра). Имен­но сло­во αγαπη и было избра­но Спа­си­те­лем, что­бы напол­нить его новым смыс­лом люб­ви духовной.

Если вду­мать­ся, все пер­вые три вида люб­ви свой­ствен­ны и живот­ным: друж­ба, пре­дан­ность живот­ных порой вызы­ва­ет вос­хи­ще­ние, их эрос дале­ко не все­гда сво­дит­ся к родо­вой дея­тель­но­сти, а само­от­вер­жен­ная любовь к сво­им достой­на под­ра­жа­ния. Кро­ме того все эти три вида люб­ви сти­хий­ны. Эрос воз­ни­ка­ет вне­зап­но, порой, меж­ду дав­но зна­ко­мы­ми людь­ми, вдох­нов­ля­ет их, обла­го­ра­жи­ва­ет… или, наобо­рот, тол­ка­ет на страш­ные пре­ступ­ле­ния, но так же вне­зап­но может испа­рить­ся, если влюб­лен­ность не пере­рас­та­ет в любовь.

Друж­ба — тоже сти­хий­ное чув­ство, побуж­да­ю­щее нахо­дить в дру­гом себя, свое и, наобо­рот, в себе обре­тать его. Она воз­ни­ка­ет ино­гда вне­зап­но, ино­гда же фор­ми­ру­ет­ся посте­пен­но и так же может вне­зап­но или посте­пен­но угас­нуть. Необя­за­тель­но вслед­ствие ссо­ры. Про­сто отно­ше­ния могут себя исчер­пать, и слу­чай­ные встре­чи ста­рых дру­зей на ули­це будут сво­дить­ся к искрен­не­му, живо­му инте­ре­су, как дела, как род­ные и общие зна­ко­мые, пере­да­вая на про­ща­нье при­ве­ты супругам.

Любовь родо­вая? Тем более. Она либо есть, либо ее нет. Или чело­век любит свою семью, народ, стра­ну или иную общ­ность, чле­ном кото­рой себя созна­ет: про­фес­си­о­наль­ное сооб­ще­ство, сооб­ще­ство по инте­ре­сам (фан-клу­бы, напри­мер), пар­тию и т.п., или нет. Он готов защи­щать свое сооб­ще­ство, любое оскорб­ле­ние одно­му из «сво­их» — лич­ное оскорб­ле­ние для него. Ради бла­га «сво­е­го» кру­га он готов тру­дить­ся с энту­зи­аз­мом. И если этой родо­вой люб­ви нет, но чело­век пони­ма­ет, что она долж­на быть, то он пыта­ет­ся ее изоб­ра­зить. За счет чего? Ниче­го про­ще. Любовь к «сво­им» в этом слу­чае изоб­ра­жа­ет­ся через нена­висть к «чужим». И неваж­но, кого назна­чат «чужи­ми». И чем усерд­ней и неисто­вей тычет себя пят­кой в грудь кто-нибудь, при­зы­ва­ю­щий «бить-спа­сать», тем сомни­тель­ней его искрен­ность. Как пра­ви­ло, такой чело­век палец о палец не уда­рит, что­бы в его душе и на ули­це перед его домом ста­ло чище, уют­нее. А если и уда­рит, то ради все той же позы и поли­ти­че­ских очков.

Все эти виды люб­ви не толь­ко при­хо­дят и ухо­дят поми­мо воли, но и про­яв­ля­ют­ся не менее сти­хий­но. Ампли­ту­да пре­крас­ных подви­гов и ужа­са­ю­щих пре­ступ­ле­ний порож­да­е­мых все­ми тре­мя — колос­саль­на. Их общая про­бле­ма: идо­ло­по­клон­ство. В чув­ствен­ной люб­ви стрем­ле­ние к сли­я­нию в еди­ное целое под­чи­ня­ет себе всех и вся, а что на пути — под­ле­жит уни­что­же­нию. В друж­бе, ради ее сохра­не­ния, про­яв­ля­ет­ся пре­ступ­ная соли­дар­ность, пото­му что «сво­их не бро­са­ют». В люб­ви к сво­е­му наро­ду, забы­ва­ют, что дру­гие наро­ды тоже име­ют пра­во на жизнь, сво­бо­ду, бла­го­по­лу­чие, но… всем не хватает.

Как уже было ска­за­но выше, эти виды люб­ви — сти­хий­ны, а пото­му их невоз­мож­но запо­ве­до­вать. Но Гос­подь и не запо­ве­ду­ет любить чув­ствен­но, не запо­ве­ду­ет дру­жить, не запо­ве­ду­ет любить роди­ну, семью и т.п., как это ни стран­но слы­шать. Он, поль­зу­ясь сло­вом αγαπη, «запо­ведь новую» дает нам: да любим друг дру­га (Ин. 13; 34), пото­му что, как уже было ска­за­но выше, αγαπη, в отли­чие от осталь­ных трех видов люб­ви, зави­сит от наше­го произволения.

Это любовь к Богу и чело­ве­ку, как обра­зу Божи­е­му. При­чем не толь­ко к дру­го­му чело­ве­ку, но и к себе. В Боге. Это одно­вре­мен­но и дар Божий, и зада­ние чело­ве­ку, пото­му что без уси­лий с его сто­ро­ны, этот дар не при­жи­вет­ся. Более того, жела­ние любить имен­но этой любо­вью будет посто­ян­но под­вер­гать­ся испы­та­нию на проч­ность. Через пре­одо­ле­ние испы­та­ний, любовь уко­ре­ня­ет­ся и со вре­ме­нем дает плод. Любовь к Богу позна­ет­ся, как гово­рил отец Вла­ди­мир Залип­ский, через любовь к ближ­не­му, а любовь к ближ­не­му — через смирение.

Духов­ная любовь при­зва­на стать пита­тель­ной и ста­би­ли­зи­ру­ю­щей поч­вой любо­му из выше­пе­ре­чис­лен­ных трех «сти­хий­ных» видов люб­ви. Эрос уко­ре­нен­ный в αγαπη сосре­до­то­чи­ва­ет­ся на лич­но­сти и пом­нит о Боге, что удер­жи­ва­ет от гедо­ни­сти­че­ско­го исполь­зо­ва­ния пред­ме­та люб­ви с одной сто­ро­ны, и поте­ри голо­вы от безум­но­го обо­жа­ния — с дру­гой. Друж­ба на этой поч­ве пом­нит об истин­ном бла­ге — спа­се­нии души, а пото­му не допу­стит ниче­го бого­про­тив­но­го со сто­ро­ны дру­га, не под­дер­жит его во зле, но сде­ла­ет все, что­бы заблу­див­ший­ся друг оду­мал­ся. Любовь к сво­е­му наро­ду, родине, кол­ле­гам, сооб­ще­ству, пита­ю­ща­я­ся из αγαπη, не ста­нет пре­не­бре­гать бла­га­ми дру­гих, пото­му что видит в чужа­ках в первую оче­редь людей, ста­вя себя на их место и ува­жая их чув­ства, решая все кон­фликт­ные ситу­а­ции, не теряя чело­ве­че­ско­го досто­ин­ства, не попи­рая спра­вед­ли­вость и человеколюбие.

Если вер­нуть­ся к нашей теме, то спо­соб выри­со­вы­ва­ет­ся про­стой, хотя и не без тру­да дости­жи­мый: жить с нелю­би­мой женой мож­но толь­ко… полю­бив ее, как ближнего.

«Со сле­за­ми про­шу и молю вас, — гово­рил св. Алек­сий Мечев, — будь­те сол­ныш­ка­ми, согре­ва­ю­щи­ми окру­жа­ю­щих вас, если не всех, то семью, в кото­рой Гос­подь вас поста­вил членом.

Будь­те теп­лом и све­том для окру­жа­ю­щих; ста­рай­тесь спер­ва согре­вать собою семью, тру­ди­тесь над этим, а потом эти тру­ды вас так завле­кут, что для вас уже узок будет круг семьи, и эти теп­лые лучи со вре­ме­нем будут захва­ты­вать все новых и новых людей и круг, осве­ща­е­мый вами, будет посте­пен­но все уве­ли­чи­вать­ся и уве­ли­чи­вать­ся; так ста­рай­тесь, что­бы све­тиль­ник ярко горел.

Всех объ­ять любо­вью может толь­ко Гос­подь, а поэто­му полю­бить всех мы можем толь­ко через Христа.

Мы долж­ны под­ра­жать люб­ви Божи­ей. Слу­чай сде­лать кому-нибудь доб­ро — это есть милость Божия к нам, поэто­му мы долж­ны бежать, стре­мить­ся всей душой послу­жить другому.

Истин­но и твер­до веру­ю­щий, вхо­дя в обще­ние с Гос­по­дом, при­об­ре­та­ет любовь Боже­ствен­ную. В обще­нии с Гос­по­дом объ­еди­ня­ют­ся семьи и государства.

Любовь при­об­ре­та­ет­ся путем рабо­ты над собой, путем наси­лия над собой и путем молитвы».

Стран­но, каза­лось бы, слы­шать, что любовь при­об­ре­та­ет­ся «путем наси­лия над собой». Но об этом сви­де­тель­ству­ет весь аске­ти­че­ский опыт. При­чи­на внут­рен­не­го сопро­тив­ле­ния наше­го Боже­ствен­ной люб­ви не столь­ко во внеш­них фак­то­рах, сколь­ко в плот­ском устро­е­нии нашем, про­ти­вя­щем­ся все­му небес­но­му и свя­то­му. Мы склон­ны тянуть­ся к люб­ви есте­ствен­ной — эро­ти­че­ской, дру­же­ской, родо­вой, но к люб­ви духов­ной мы не стре­мим­ся, пото­му что зем­ное в нас про­ти­вит­ся небес­но­му, пад­шее — свя­то­му. Свя­то же лишь то, что в Боге и от Бога непо­сред­ствен­но исхо­дит, пото­му что Бог — свят.

Как-то пом­ню, дав­ным-дав­но, задол­го до мое­го руко­по­ло­же­ния, спо­ри­ли мы с одним хоро­шим чело­ве­ком о его не в меру близ­ких отно­ше­ни­ях с женой мое­го дру­га. Там уже все шло к оформ­ле­нию раз­во­дов и ново­го бра­ка. Так полу­чи­лось, что я слу­чай­но узнал об этом и нахаль­но встрял в их роман. Дело кон­чи­лось в ито­ге тем, что жена с мужем поми­ри­лись. Так вот, чело­век этот (мы с ним тоже подру­жи­лись) мне дока­зы­вал, что Бог есть любовь и запо­ве­до­вал нам любить, а они люби­ли друг дру­га, поэто­му не сле­до­ва­ло мне вну­шать его воз­люб­лен­ной необ­хо­ди­мость вер­нуть­ся к мужу. Он мно­го и кра­си­во рас­суж­дал. Мно­го пра­виль­но­го гово­рил. Толь­ко одно упу­стил из вни­ма­ния: Гос­подь гово­рил о люб­ви к ближ­не­му. А ближ­ним № 1 для нее был муж. Вот такой, вот, не слиш­ком с ней гар­мо­ни­ру­ю­щий в самых раз­ных пла­нах, неук­лю­жий, рез­кий, места­ми неоте­сан­ный, но имен­но он, про­мыс­лом Божи­им, ока­зал­ся для нее самым ближ­ним, самым нуж­да­ю­щим­ся в при­ло­же­нии люб­ви во всех ее аспек­тах. Полу­ча­лось, что, когда она шла на пово­ду у сво­ей чув­ствен­ной люб­ви, тогда-то как раз и попи­ра­ла бого­за­по­ве­дан­ную любовь.

Любить, когда «любит­ся» — про­сто и лег­ко, даже если это свя­за­но с огром­ны­ми жерт­ва­ми. Когда же чело­век посту­па­ет по люб­ви, не полу­чая изнут­ри «есте­ствен­ных» импуль­сов — вот, где поле для подви­га люб­ви по заповеди.

Счаст­ли­вы те, кому Бог послал ту самую един­ствен­ную «вто­рую поло­ви­ну», и они про­жи­ли душа в душу дол­гую жизнь, бла­го­да­ря Бога. Бла­жен­ны те, кому Гос­подь не бла­го­сло­вил это­го сча­стья, давая воз­мож­ность пре­успеть в люб­ви к Нему и ближнему.

Источник

Жить с нелюбимой женой

Протоиерей Игорь Прекуп. Фото: Станислав Мошков/rus.postimees.ee

«Так ведь живут же люди, и ничего…» Многих ли утешает понимание того, что счастливых семей мало, что многие живут, кто «по привычке», кто ради детей, кто ради устроенного хотя бы какого-никакого быта, кто-то из страха перед одиночеством. Утешает вряд ли, а удерживает и останавливает многих. Вопрос только от чего удерживает и в чем останавливает? От формального разрыва — да. В одержимости желанием все бросить и начать сначала — тоже да. Иногда. Помогает ли эта житейская мудрость наладить семейную жизнь подобающим образом? Вряд ли.

Конечно, далеко не для всех людей обнаружение лужицы от Снегурочки — трагедия. «Ну, да… — вздыхает человек, — романтичная любовь недолговечна. Все проходит, а жить как-то надо». И живет, что называется, «без претензий». Когда сходятся два таких «здравомыслящих» человека, трагедии и в самом деле нет. Устраивает их такое положение вещей, продолжают они уважать друг друга, удовлетворяют один другого в интимном плане, находят общий язык в плане воспитания детей и ведения хозяйства — благополучная семья. Можно было бы даже сказать: счастливая. Можно было… бы. Если не знать, какие бывают счастливые семьи. Если не иметь внутренней, неизживаемой никакими благоразумными соображениями глубокой и ясно осознаваемой потребности любить, чувствовать, что твою любовь воспринимают и быть любимой (любимым). Если такой жажды не иметь, тогда ничего. А если она есть? Если знаешь из жизни примеры, опровергающие глупые в своей напыщенной самоуверенности заявления «специалистов», что срок романтической любви максимум три месяца? Из жизни, но не своей, а может и из своей, но «не сложилось»… Тогда все эти «ничего», ничего не дают, не помогают, не удерживают.

Каково было бы это видеть человеку, чья душа тоскует по любви, человеку, который уже уговорил себя, что «живут же другие» и т.п.?

И что теперь? — спросите вы. Всем срочно развестись, кто не любит свои вторые половины, и броситься на поиски «единственных»? Нет, ничего подобного я не предлагаю. Речь только лишь о том, что не всё так просто. Вопрос, как жить с нелюбимой женой/нелюбимым мужем, возникнуть может, во-первых, не у всех. Для этого надо еще очень хотеть любить, а это далеко не всем свойственно. Не так уж много людей настолько жаждут даже не столько быть любимыми, а именно любить, чтобы поставить на карту всё «нажитое непосильным трудом». Так что все не бросятся. А во-вторых, сама постановка вопроса «как» предполагает намерение жить все-таки со своей женой. Вопрос лишь в способе. В методологии семейной жизни, если хотите.

«Будь ты рокер или инок, — поет Александр Градский, — ты в советской луже вымок». Как говорил великий советский психолог С. Рубинштейн, «идеология определяет методологию». Советская семья была озадачена сверхидеей построения светлого будущего и на страже «ячейки общества» стояла система, которая через партком-местком призывала к порядку супругов, ставящих личные интересы выше общественных. Разводов было меньше, но только держалось это, как и многое другое в СССР, на лживой идеологии да на силе тоталитарного режима (по мере ослабления которых расшатывалась, в том числе, и семья), а в перестроечный период всего лишь выплеснулась наружу вся, десятилетиями штукатурившаяся, гниль.

Нередко в стремлении сохранить православную семью можно заметить знакомые парт-месткомовские пережитки. Эдакие, выражаясь на манер советских работников идеологического сектора, «родимые пятна коммунизма». Проявляется это не в препятствии разводам (что само по себе можно лишь приветствовать), а в пренебрежении чувствами влюбленных и страданиями, тоскующей от одиночества, души: ах, это страсти!

Да, страсти. «Страсть» в переводе со славянского на русский значит «страдание». С каких это пор для христианина пренебрежение к страданию ближнего — норма?

Да, страстность души — главная причина ее одиночества. Душа чистая зрит Бога и не может быть одинокой. И что? Это отменяет сочувствие, сострадание, милосердие? При одной и той же оценке ситуации, состояния души человека, его поступков, возможны разные отношения к нему лично. Возможны разные, но не все они приемлемы в духе Евангелия. Прп. Исаак Сирин учит, что чистота — это «сердце, милующее всякую тварную природу», а сердце милующее — это «возгорение сердца у человека о всем творении», его сердце не может «вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред, ежечасно приносит молитву, чтобы сохранились и очистились… с великой жалостью, какая без меры возбуждается в сердце его по уподоблению в сем Богу».

Если в таком ключе рассматривать семейные коллизии, советов «сплеча» не будет. Не в том смысле, что не будет ясности, твердости, преданности заповедям. Это как раз будет. А не будет, зато, жестокости, бессердечия, презрения к немощному, обуреваемому страстями человеку.

И все же, как?

Но сердцу ведь не прикажешь… а заповедовать можно. Однако тут необходимо уточнение. В греческом языке любовь обозначается четырьмя словами: φιλια — любовь дружеская, ερως — любовь-стремление (как правило понимаемая лишь как чувственная любовь, но это поверхностный подход), στεργω — родовая любовь, и αγαπη — любовь духовная, любовь-уважение, доброе отношение, любовь свободная (разумеется, не в современном смысле, а как зависящая от волевого выбора). Именно слово αγαπη и было избрано Спасителем, чтобы наполнить его новым смыслом любви духовной.

Фото Kristina Litvjak/unsplash.com

Если вдуматься, все первые три вида любви свойственны и животным: дружба, преданность животных порой вызывает восхищение, их эрос далеко не всегда сводится к родовой деятельности, а самоотверженная любовь к своим достойна подражания. Кроме того все эти три вида любви стихийны. Эрос возникает внезапно, порой, между давно знакомыми людьми, вдохновляет их, облагораживает… или, наоборот, толкает на страшные преступления, но так же внезапно может испариться, если влюбленность не перерастает в любовь.

Дружба — тоже стихийное чувство, побуждающее находить в другом себя, свое и, наоборот, в себе обретать его. Она возникает иногда внезапно, иногда же формируется постепенно и так же может внезапно или постепенно угаснуть. Необязательно вследствие ссоры. Просто отношения могут себя исчерпать, и случайные встречи старых друзей на улице будут сводиться к искреннему, живому интересу, как дела, как родные и общие знакомые, передавая на прощанье приветы супругам.

Любовь родовая? Тем более. Она либо есть, либо ее нет. Или человек любит свою семью, народ, страну или иную общность, членом которой себя сознает: профессиональное сообщество, сообщество по интересам (фан-клубы, например), партию и т.п., или нет. Он готов защищать свое сообщество, любое оскорбление одному из «своих» — личное оскорбление для него. Ради блага «своего» круга он готов трудиться с энтузиазмом. И если этой родовой любви нет, но человек понимает, что она должна быть, то он пытается ее изобразить. За счет чего? Ничего проще. Любовь к «своим» в этом случае изображается через ненависть к «чужим». И неважно, кого назначат «чужими». И чем усердней и неистовей тычет себя пяткой в грудь кто-нибудь, призывающий «бить-спасать», тем сомнительней его искренность. Как правило, такой человек палец о палец не ударит, чтобы в его душе и на улице перед его домом стало чище, уютнее. А если и ударит, то ради все той же позы и политических очков.

Все эти виды любви не только приходят и уходят помимо воли, но и проявляются не менее стихийно. Амплитуда прекрасных подвигов и ужасающих преступлений порождаемых всеми тремя — колоссальна. Их общая проблема: идолопоклонство. В чувственной любви стремление к слиянию в единое целое подчиняет себе всех и вся, а что на пути — подлежит уничтожению. В дружбе, ради ее сохранения, проявляется преступная солидарность, потому что «своих не бросают». В любви к своему народу забывают, что другие народы тоже имеют право на жизнь, свободу, благополучие, но… всем не хватает.

Как уже было сказано выше, эти виды любви — стихийны, а потому их невозможно заповедовать. Но Господь и не заповедует любить чувственно, не заповедует дружить, не заповедует любить родину, семью и т.п., как это ни странно слышать. Он, пользуясь словом αγαπη, «заповедь новую» дает нам: да любим друг друга (Ин. 13; 34), потому что, как уже было сказано выше, αγαπη, в отличие от остальных трех видов любви, зависит от нашего произволения.

Это любовь к Богу и человеку, как образу Божиему. Причем не только к другому человеку, но и к себе. В Боге. Это одновременно и дар Божий, и задание человеку, потому что без усилий с его стороны этот дар не приживется. Более того, желание любить именно этой любовью будет постоянно подвергаться испытанию на прочность. Через преодоление испытаний, любовь укореняется и со временем дает плод. Любовь к Богу познается, как говорил отец Владимир Залипский, через любовь к ближнему, а любовь к ближнему — через смирение.

Духовная любовь призвана стать питательной и стабилизирующей почвой любому из вышеперечисленных трех «стихийных» видов любви. Эрос укорененный в αγαπη сосредоточивается на личности и помнит о Боге, что удерживает от гедонистического использования предмета любви с одной стороны, и потери головы от безумного обожания — с другой. Дружба на этой почве помнит об истинном благе — спасении души, а потому не допустит ничего богопротивного со стороны друга, не поддержит его во зле, но сделает все, чтобы заблудившийся друг одумался. Любовь к своему народу, родине, коллегам, сообществу, питающаяся из αγαπη, не станет пренебрегать благами других, потому что видит в чужаках в первую очередь людей, ставя себя на их место и уважая их чувства, решая все конфликтные ситуации, не теряя человеческого достоинства, не попирая справедливость и человеколюбие.

Если вернуться к нашей теме, то способ вырисовывается простой, хотя и не без труда достижимый: жить с нелюбимой женой можно только… полюбив ее, как ближнего.

«Со слезами прошу и молю вас, — говорил св. Алексий Мечев, — будьте солнышками, согревающими окружающих вас, если не всех, то семью, в которой Господь вас поставил членом.

Будьте теплом и светом для окружающих; старайтесь сперва согревать собою семью, трудитесь над этим, а потом эти труды вас так завлекут, что для вас уже узок будет круг семьи, и эти теплые лучи со временем будут захватывать все новых и новых людей и круг, освещаемый вами, будет постепенно все увеличиваться и увеличиваться; так старайтесь, чтобы светильник ярко горел.

Всех объять любовью может только Господь, а поэтому полюбить всех мы можем только через Христа.

Мы должны подражать любви Божией. Случай сделать кому-нибудь добро — это есть милость Божия к нам, поэтому мы должны бежать, стремиться всей душой послужить другому.

Истинно и твердо верующий, входя в общение с Господом, приобретает любовь Божественную. В общении с Господом объединяются семьи и государства.

Любовь приобретается путем работы над собой, путем насилия над собой и путем молитвы».

Фото Mayur Gala/unsplash.com

Странно, казалось бы, слышать, что любовь приобретается «путем насилия над собой». Но об этом свидетельствует весь аскетический опыт. Причина внутреннего сопротивления нашего Божественной любви не столько во внешних факторах, сколько в плотском устроении нашем, противящемся всему небесному и святому. Мы склонны тянуться к любви естественной — эротической, дружеской, родовой, но к любви духовной мы не стремимся, потому что земное в нас противится небесному, падшее — святому. Свято же лишь то, что в Боге и от Бога непосредственно исходит, потому что Бог — свят.

Как-то помню, давным-давно, задолго до моего рукоположения, спорили мы с одним хорошим человеком о его не в меру близких отношениях с женой моего друга. Там уже все шло к оформлению разводов и нового брака. Так получилось, что я случайно узнал об этом и нахально встрял в их роман. Дело кончилось в итоге тем, что жена с мужем помирились. Так вот, человек этот (мы с ним тоже подружились) мне доказывал, что Бог есть любовь и заповедовал нам любить, а они любили друг друга, поэтому не следовало мне внушать его возлюбленной необходимость вернуться к мужу. Он много и красиво рассуждал. Много правильного говорил. Только одно упустил из внимания: Господь говорил о любви к ближнему. А ближним № 1 для нее был муж. Вот такой вот, не слишком с ней гармонирующий в самых разных планах, неуклюжий, резкий, местами неотесанный, но именно он, промыслом Божиим, оказался для нее самым ближним, самым нуждающимся в приложении любви во всех ее аспектах. Получалось, что, когда она шла на поводу у своей чувственной любви, тогда-то как раз и попирала богозаповеданную любовь.

Любить, когда «любится» — просто и легко, даже если это связано с огромными жертвами. Когда же человек поступает по любви, не получая изнутри «естественных» импульсов — вот где поле для подвига любви по заповеди.

Счастливы те, кому Бог послал ту самую единственную «вторую половину», и они прожили душа в душу долгую жизнь, благодаря Бога. Блаженны те, кому Господь не благословил этого счастья, давая возможность преуспеть в любви к Нему и ближнему.

Источник