если что то незримо это не значит что его нет
Пираты Карибского моря: Мертвецы не рассказывают сказки (Pirates of the Caribbean: Dead Men Tell No Tales)
Я обречен. И приговор не обжаловать.
Не рыб гоняем, пиратов!
Гляди-ка, не перевелись еще юнцы, что верят в моряцкие сказки.
Нет-нет-нет, бояться не нужно, я всегда оставляю одного в живых свидетелем.
Я бы с ним сам поболтал, но… мертвецы не болтливы.
Я вспомнил: я граблю банк!
У меня в лавке ведьма с пиратом!
— Я не ищу неприятностей.
— А без них что за жизнь?
— Я жду свою долю.
— Хочешь долю от ничего?
Плох тот капитан, у которого и корабля-то нет.
— Только эту карту никто из людей никогда не видел.
— Но женщин не держат за людей.
Этот, по счастью, мертв. Очень-очень мертв.
— Переступивший мой порог платит кровью.
— То-то я смотрю, народ у дверей не толпится.
Народ, что додумался до майонеза, достоин доверия. Французская казнь!
Я не то, чтобы жалуюсь, но там головы без тел.
— С этой минуты мы союзники.
— Учитывая, за что ты меня ухватил, мы почти любовники.
Неизбежного не избежать.
Если что-то незримо, это не значит, что его нет.
Как смеешь ты поступать так, как я бы поступил?
Понимать ее не обязательно. Просто доверьтесь.
Что бы ни случилось, держи свой курс!
Строго по секрету: она институтка.
— Кем я вам прихожусь?
— Сокровищем.
На секунду я обрела все, Генри. И разом все потеряла.
Я спешу на рандеву с судьбой по ту сторону горизонта.
Василий Шукшин. «Цитаты»
Правда всегда немногословна. Ложь — да.
Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то — хорошо.» Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то — плохо.»
«Все ценное и прекрасное на земле создал умный, талантливый, трудолюбивый человек. Никогда еще в истории человеческой ни один паразит не сделал ничего стоящего»
Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь.
Вот вы там хотите, чтобы все люди жили одинаково… Два полена и то сгорают неодинаково, а вы хотите, чтоб люди прожили одинаково!
Конечно да, Василий Макарыч Шукшин. Уважуха.Человек своего времени.
Пелевина вам в бок!
Василий Шукшин. Рассказ «Волки!»
В воскресенье, рано утром, к Ивану Дегтяреву явился тесть, Наум Кречетов, нестарый еще, расторопный мужик, хитрый и обаятельный. Иван не любил тестя;
Наум, жалеючи дочь, терпел Ивана.
– Спишь? – живо заговорил Наум. – Эхха. Эдак, Ванечка, можно все царство небесное проспать. Здравствуйте.
– Я туда не сильно хотел. Не устремляюсь.
– Зря. Вставай-ка… Поедем съездим за дровишками. Я у бригадира выпросил две подводы. Конечно, не за «здорово живешь», но черт с ним – дров надо.
Иван полежал, подумал… И стал одеваться.
– Вот ведь почему молодежь в город уходит? – заговорил он.– Да потому, что там отработал норму – иди гуляй. Отдохнуть человеку дают. Здесь как проклятый: ни дня, ни ночи. Ни воскресенья.
– Што же, без дров сидеть? – спросила Нюра, жена Ивана.– Ему же коня достали, и он же еще недовольный.
– Я слыхал: в городе тоже работать надо,– заметил тесть.
– Надо, Я бы счас с удовольствием лучше водопровод пошел рыть, траншеи: выложился раз, зато потом без горя – и вода и отопление.
– С одной стороны, конечно, хорошо – водопровод, с другой – беда: ты б тогда совсем заспался. Ну, хватит, поехали.
– Завтракать будешь? – спросила жена.
Иван отказался – не хотелось.
– С похмелья? – полюбопытствовал Наум,
– Так точно, ваше благородие!
– Да-а… Вот так. А ты говоришь – водопровод… Ну, поехали.
День был солнечный, ясный. Снег ослепительно блестел. В лесу тишина и нездешний покой.
Ехать надо было далеко, верст двадцать: ближе рубить не разрешалось, Наум ехал впереди и все возмущался:
– Черт те чего. Из лесу в лес – за дровами.
Иван дремал в санях. Мерная езда убаюкивала.
Выехали на просеку, спустились в открытую логовину, стали подыматься в гору. Там, на горе, снова синей стеной вставал лес.
Почти выехали в гору… И тут увидели, недалеко от дороги,– пять штук. Вышли из леса, стоят, ждут. Волки.
Наум остановил коня, негромко, нараспев заматерился:
– Твою в душеньку ма-ать… Голубочки сизые. Выставились.
Конь Ивана, молодой, трусливый, попятился, заступил оглоблю. Иван задергал вожжами, разворачивая его. Конь храпел, бил ногами – не мог перешагнуть оглобину.
Волки двинулись с горы, Наум уже развернулся, крикнул:
Иван выскочил из саней, насилу втолкал коня в оглобли… Упал в сани. Конь сам развернулся и с места взял в мах.
Наум был уже далеко.
Волки серыми комками податливо катились с горы, наперерез подводам.
«Что он, с ума сходит? – невольно подумал Иван. – Кто кого грабит?» Он испугался, но как-то странно: был и страх, и жгучее любопытство, и смех брал над тестем. Скоро, однако, любопытство прошло. И смешно тоже уже не было. Волки достигли дороги метрах в ста позади саней и, вытянувшись цепочкой, стали легко нагонять. Иван крепко вцепился в передок саней и смотрел на волков.
Иван оглядел сани – ничего, ни малого прутика. Оба топора в санях тестя. Только клок сена под боком да бич в руке.
– Грабю-ут! – кричал Наум.
Ивана охватил настоящий страх.
Передний, очевидно вожак, стал обходить сани, примериваясь к лошади. Он был в каких-нибудь двух метрах… Иван привстал и, держась левой рукой за отводину саней, огрел вожака бичом. Тот не ждал этого, лязгнул зубами, прыгнул в сторону, сбился с маха… Сзади налетели другие. Вся стая крутнулась с разгона вокруг вожака. Тот присел на задние лапы, ударил клыками одного, другого… И снова, вырвавшись вперед, легко догнал сани. Иван привстал, ждал момента… Хотел еще раз достать вожака. Но тот стал обходить сани дальше. И еще один отвалил в сторону от своры и тоже начал обходить сани-с другой стороны. Иван стиснул зубы, сморщился… «Конец. Смерть». Глянул вперед.
Наум нахлестывал коня. Оглянулся, увидел, как обходят зятя волки, и быстро отвернулся.
– Придержи малость, отец. Дай топор! Мы отобьемся.
– Придержи, мы отобьемся. Придержи малость, гад такой!
– Кидай им чево-нибудь! – крикнул Наум.
Вожак поравнялся с лошадью и выбирал момент, чтоб прыгнуть на нее. Волки, бежавшие сзади, были совсем близко: малейшая задержка, и они с ходу влетят в сани – и конец. Иван кинул клочок сена; волки не обратили на это внимания.
– Гляди, кидаю! – Наум бросил на обочину дороги топор.
Иван примерился… Прыгнул из саней, схватил топор… Прыгая, он пугнул трех задних волков, они отскочили в сторону, осадили бег, намереваясь броситься на человека. Но в то самое мгновение вожак, почувствовав под собой твердый наст, прыгнул. Конь шарахнулся в сторону, в сугроб… Сани перевернулись: оглобли свернули хомут, он захлестнул коню горло. Конь захрипел, забился в оглоблях. Волк, настигавший жертву с другой стороны, прыгнул под коня и ударом когтистой лапы распустил ему брюхо повдоль. Три отставших волка бросились тоже к жертве. В следующее мгновение все пять рвали мясо еще дрыгавшей лошади, растаскивали на ослепительно белом снегу дымящиеся клубки сизо-красных кишок, урчали, Вожак дважды прямо глянул своими желтыми круглыми глазами на человека…
Все случилось так чудовищно скоро и просто, что смахивало скорей на сон. Иван стоял с топором в руках, растерянно смотрел на жадное, торопливое пиршество. Вожак еще раз глянул на него… И взгляд этот, торжествующий, наглый, обозлил Ивана. Он поднял топор, заорал что было силы и кинулся к волкам. Они нехотя отбежали несколько шагов и остановились, облизывая окровавленные рты. Делали они это так старательно и увлеченно, что, казалось, человек с топором нимало их не занимает. Впрочем, вожак смотрел внимательно и прямо. Иван обругал его самыми страшными словами, какие знал, Взмахнул топором и шагнул к нему… Вожак не двинулся с места. Иван тоже остановился,
– Ваша взяла,– сказал он.– Жрите, сволочи.– И пошел в деревню. На растерзанного коня старался не смотреть. Но не выдержал, глянул… И сердце сжалось от жалости, и злость великая взяла на тестя. Он скорым шагом пошел по дороге.
– Ну погоди. Погоди у меня, змей ползучий. Ведь отбились бы и конь был бы целый. Шкура.
Наум ждал зятя за поворотом. Увидев его живого и невредимого, искренне обрадовался:
– Живой? Слава те господи! – На совести у него все-таки было нелегко.
– Живой1 – откликнулся Иван.– А ты тоже живой?
Наум почуял в голосе зятя недоброе. На всякий случай зашагнул в сани.
– Поклон тебе передают. Шкура.
– Счас я тебя бить буду, а не лаяться.– Иван подходил к саням.
Наум стегнул лошадь.
– Стой! – крикнул Иван и побежал за санями.– Стой, паразит!
Наум опять нахлестывал коня… Началась другая гонка: человек догонял человека.
– Стой, тебе говорят! – крикнул Иван.
– Заполошный! – кричал в ответ Наум.– Чего ты взъелся-то? С ума, что ли, спятил? Я-то при чем здесь?
– Ни при чем?! Мы бы отбились, а ты предал.
– Да где же отбились?! Где отбились-то, ты што!
– Предал, змей! Я тебя проучу малость. Не уйдешь ты от меня, остановись лучше, Одного отметелю – не так будет позорно. А то при людях отлуплю, И расскажу все… Остановись лучше!
– Сейчас – остановился, держи карман! – Наум нахлестывал коня.– Оглоед чертов… откуда ты взялся на нашу голову!
– Послушай доброго совета – остановись! – Иван стал выдыхаться.– Тебе же лучше: отметелю и никому не скажу.
– Тебя, дьявола, голого почесть в родню приняли, и ты же на меня с топором! Стыд-то есть или нету?
– Вот отметелю, потом про стыд поговорим. Остановись! – Иван бежал медленно, уже далеко отстал, И наконец вовсе бросил догонять. Пошел шагом.
– Найду, никуда не денешься! – крикнул он напоследок тестю.
Дома у себя Иван никого не застал: на двери висел замок. Он отомкнул его, вошел в дом. Поискал в шкафу… Нашел недопитую вчера бутылку водки, налил стакан, выпил и пошел к тестю. В ограде тестя стояла выпряженная лошадь.
– Дома,– удовлетворенно сказал Иван.– Счас будем уроки учить.
Толкнулся в дверь – не заперто. Он ждал, что будет заперто. Иван вошел в избу…
Его ждали: в избе сидели тесть, жена Ивана и милиционер. Милиционер улыбался:
– Та-ак… Сбегал уже? – спросил Иван, глядя на тестя.
– Сбегал, сбегал, Налил шары-то, успел?
– Малость принял для… красноречия. – Иван сел на табуретку.
– Ты чего это, Иван? С ума, что ли, сошел? – поднялась Нюра.– Ты што?
– Хотел папаню твоего поучить… Как надо человеком быть.
– Брось ты, Иван,– заговорил милиционер, – Ну, случилось несчастье, испугались оба… Кто же ждал, что так будет? Стихия.
– Мы бы легко отбились. Я потом один был с ними…
– Я же тебе бросил топор? Ты попросил, я бросил. Чего еще-то от меня требовалось?
– Самую малость: чтоб ты человеком был, А ты – шкура. Учить я тебя все равно буду.
– Учитель выискался! Сопля… Гол как сокол, пришел в дом на все на готовенькое да еще грозится. Да еще недовольный всем: водопроводов, видите ли, нету!
– Да не в этом дело, Наум,– сказал милиционер,– При чем тут водопровод?
– В деревне плохо. В городе лучше, – продолжал Наум. – А чево приперся сюда? Недовольство свое показывать? Народ возбуждать против Советской власти?
– Бросьте вы! Пошли, Иван…
– Таких взбудителев-то знаешь куда девают? – не унимался Наум,
– Знаю! – ответил Иван. – В прорубь головой… – И шагнул к тестю.
Милиционер взял Ивана под руки и повел из избы. На улице остановились, закурили.
– Ну не паразит ли! – все изумлялся Иван.– И на меня же попер.
– Нет, отметелить я его должен.
– Ну и заработаешь! Из-за дерьма.
– Пойдем, переночуешь у нас… Остынешь. А то себе хуже сделаешь. Не связывайся.
– Нет, это же… што ж это за человек?
– Нельзя, Иван, нельзя: кулаками ничего не докажешь.
Пошли по улице по направлению к сельской кутузке,
– Там-то не мог? – спросил вдруг милиционер.
– Не догнал! – с досадой сказал Иван.– Не мог догнать.
– Ну вот… Теперь – все, теперь нельзя.
Замолчали. Долго шли молча.
– Слушай: отпусти ты меня. – Иван остановился. – Ну чего я в воскресенье там буду?! Не трону я его.
– Да нет, пойдем. А то потом не оберешься… Тебя жалеючи, говорю. Пойдем счас в шахматишки сыграем… Играешь в шахматы?
Иван сплюнул на снег окурок и полез в карман за другой папироской.
Если ты чего-то не понимаешь.
Думаешь, что лучший, но есть кто-то лучше тебя.
Надеешься на случай, не меньше, чем на себя.
Я не стану подстраиваться – найдется тот, кто поймет,
Даже если очень много времени пройдет!
Пусть будет трудно, но как-нибудь переживу,
Даже если никогда не встречу свою судьбу!
Ведь я не выбираю легких путей,
Во мне опять закипает буря страстей.
На кого она обрушится, я еще не знаю,
Но пока ее я успешно укрощаю.
Тогда, на лавочке, хотела тебя поцеловать,
Но не могла себе позволить глупости совершать!
Тебе смешно, я знаю, ведь такого не поймешь.
Но позже, может быть, к другому выводу придешь.
Я не знаю одного нюанса наверняка:
В чем твоя причина? Хотя отгадка совсем легка.
Много версий у меня: одна жестче другой.
И зачем я когда-то написала sms на номер твой?!
Нет, я не жалею, что познакомилась с тобой.
Я многое не могу исправить, помимо того, что ты – не мой.
Говорят, что можно никогда не найти настоящую любовь,
И с каждым обломом об этом вспоминаю вновь!
Я будто хожу по кольцу, и ему нет конца,
На пути своем встречаю самые разные сердца…
И эта кольцевая затягивает все сильней и сильней,
И с каждым кругом становится все больней и больней.
Но нет человека, который бы экспресс остановил,
Нет того, кто бы мне ответил и искренне полюбил.
А жизнь, она проходит, и берут свое года,
Как жаль, что в наше детство не вернуться никогда!
Я больше месяца жила спокойно, но я так не могу.
И так случилось уже много на моем веку.
Но мне нужно, чтоб что-то происходило,
Иначе: мне становится тоскливо и уныло!
Тебя тоже трудно понять, ведь говоришь не то, что думаешь.
Любишь прикидываться дурачком, а на самом деле все понимаешь.
Это просто удивительно, как ты многое скрываешь!
Думаю, ты сам себя до конца не понимаешь.
Я не говорила, что люблю тебя! Влюбленность – это другое,
Типа как очень нравиться, и все такое.
Но даже это чувство я не уверена, что во мне есть сейчас.
Обычно оно появляется с первого взгляда, но только не в этот раз.
С тобой все вообще не так, потому что ты – ненормальный.
Честно: это мне нравится больше всего, но вкус у меня неактуальный.
Ты – не чайка, и этим все объясняется.
Я себя иногда не контролирую, просто так получается.
Дело даже не в том, что ничего не получится,
Как не крути, но все же мне искренности хочется!
Ты вроде такой хороший, но что-то в тебе не так.
Я никак не пойму: что? А сам ты не раскроешься никак.
Ты можешь считать меня наивной, но не узнаешь до конца.
Наш разговор может быть длинным, но тебе не скрыть каменного лица.
Ты можешь молчать, но я узнаю то, что не сказал.
Ты можешь другим стать, но никогда не вернешь то, что потерял.
Я и не собиралась тебе признаваться в любви – ты много на себя берешь!
Я точно знаю, что такую, как я, больше никогда не найдешь.
Если что то незримо это не значит что его нет
 |
Легче всего обмануть того, кто сильнее всех предан тебе
Цветок у края пропасти прекрасен.
Мы в страхе замираем на краю,
Вместо того, чтобы ступить на небо,
Забыв о страхе, как этот цветок.
 |
Тот, кто не познал страх, не должен ввязываться в битву
Я не допущу кровопролития, даже если ради этого мне придется пролить реки крови
Тот, кто не боится своего меча не заслуживает права им владеть
 Если вы сдаетесь, то идите и сдохните в другом месте. А я пойду вперед Не бойся своих желаний. Бойся моих! |
 |
Я так рада. Ицуга (Ичиго), я так рада, что ты не умер!
Маска Ицуга скоро сломается. Ицуга всегда побеждает всех, когда надевает эту маску. Ицуга становится непобедимым, когда надевает эту маску. Но сейчас. Ицуга может проиграть. Не сдавайся Ицуга! Не сдавайся!
Теперь пришла моя очередь тебя защищать
 |
Игры важнее. Работать можно в любое время
Ну и молодежь пошла! Ты ему в морду, а он сразу в драку
Пока ты будешь вбивать всякую чушь себе в голову, у тебя даже не будет шанса выжить. И не забудь научиться сдерживать себя
Внешность не имеет ничего общего с тем, как ты сражаешься
С этим мальчиком будьте поласковее: вы имеете дело с крайне чувствительным, легко возбудимым гаденышем
Здравый смысл? Я что-то не припомню, чтобы у меня была такая ненужная штука.
 |
 |
Самая большая опасность подстерегает тебя во время твоей самой сильной атаки
Отсюда лучше всего видно небеса. Ностальгия.
Для тебя капитан Хицугая!
 |
Спесь устилает землю, когда шествует победа
Обезьяна никогда не достанет Луну. То, что она пытается схватить, всего лишь отражение Луны на воде. И как бы обезьяна ни старалась, в конце концов, она просто утонет
Ты проиграл тогда, когда выбрал меня своим противником
Если мы, аристократы, не будем подчиняться закону, то кто тогда будет?
Тогда тебе предстоит доказать свое бессмертие
Подчинение против меня совершенно бесполезно
