Как хрустальная кукла что значит
Люди и куклы: Традиции, обряды и мистика
Каждая маленькая девочка знает, что кукла — не обычная игрушка. Ее можно не только пеленать, наряжать, кормить и спать укладывать. С куклой можно посоветоваться, доверить ей свои секреты, поделиться радостью и проблемами. Потому что она — почти живая. Почти как мы.
Взрослея, большинство девушек об этом забывают. А зря. Психологи утверждают: куклы помогают избавляться от комплексов и неудач. А маги говорят, что при помощи особых, магических кукол можно отвести любую беду, защититься от проклятия, привлечь деньги, любовь, счастье. Словом, кардинально изменить жизнь.
КУКОЛКИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
Когда речь заходит о магических куклах, сразу возникает ассоциация с жуткими куклами вуду, которые используются колдунами для наведения проклятия.
Восковая фигурка со страшным лицом, с ног до головы утыканная булавками или ножами, — вот такую непривлекательную картину рисует воображение. Но ведь восковые убийцы — далеко не единственные существа в кукольном пантеоне вуду. А их всемирная известность объясняется довольно просто: ужасы нынче в моде.
На самом деле, куклы в магической традиции вуду встречаются самые разные. Наиболее распространенные — родовые. Они и теперь есть почти в каждой семье. Такая куколка передается по наследству из поколения в поколение: считается, что она хранит традиции и мудрость предков, аккумулирует энергию и защищает домочадцев от любых напастей.
В некоторых семьях есть и другая, тайная кукла-хранительница. Ее прячут подальше от посторонних, и каждое поколение снабжает такую куколку своими оберегами и талисманами, чтобы обеспечить максимальную защиту от врагов. Такую куклу обычно заводили люди, которым когда-то грозила серьезная беда, или враждующие на протяжении нескольких поколений семьи.
Куклы-метелки были почти в каждом доме. Их задача — отметать все дурное. Они и внешне напоминали маленькие метелки — подобно соломенным куклам в Европе и России.
Любовные куклы изготавливались для того, чтобы привлечь или вернуть возлюбленного. А свадебные — чтобы обеспечить молодоженам счастливую и безбедную жизнь. Такие куклы, кстати, и сейчас весьма популярны. Их делают перед свадьбой и передают гостям.
Прежде чем кукол отдадут жениху и невесте, каждый присутствующий должен высказать свое пожелание молодым и прикрепить к кукле булавку — иначе семейная жизнь не сложится. Например, чтобы любовь была вечной, булавки крепятся в области сердца, а чтобы в семье всегда водились деньги — к карманам куклы-жениха. После того как все гости примут участие в этом ритуале, куклу-жениха отдают невесте, а куклу-не-весту — жениху. Молодые несут их в новый дом.
Считается, что свадебные куклы будут всю жизнь хранить счастье, любовь и благополучие своих хозяев. Правда, здесь есть одно но: необходимо быть полностью уверенными, что все гости искренне желали молодым добра. Иначе эти куклы принесут молодой семье большие неприятности.
Если требуется помощь определенного божества, мастерят специальную, культовую куклу вуду. Ее наделяют особыми атрибутами, украшениями, талисманами, а главное — делают максимально похожей на прототип. Такая кукла изготавливается жрецом, который вкладывает в нее нужные энергии, проводит соответствующие обряды, заговаривает. А затем культовую куклу помещают на домашний алтарь, к которому никогда не допускают посторонних.
Есть и другие волшебные куклы, в народе их называют Ju Ju. Считается, что они приносят удачу и обеспечивают всестороннюю защиту. Сделать их можно самостоятельно, но, чтобы кукла работала в полную силу, освятить ее должен жрец вуду. Ju Ju украшают цветными нитками, обвешивают оберегами, набивают специальными травами и кореньями. Иногда их делают из сушеных голов крокодилов и куриных костей, иногда — из костей черной кошки, которая, согласно вудуистским поверьям, одно из сильнейших магических животных.
Естественно, разновидностей кукол вуду гораздо больше. Но, думаю, уже очевидно, что куклы-убийцы — далеко не единственные и уж тем более — не самые популярные магические создания древнего культа.
ВНЕ ЗАКОНА
Магические куклы были широко распространены и в средневековой Европе, о чем сегодня почему-то многие забыли. И далеко не всегда их использовали с благими намерениями. Так, например, в 1329 году французский монах Пьер Рикорди был приговорен к пожизненному заключению: служитель Бога признался, что создавал любовных куколок, смешивая воск с несколькими каплями собственной крови и слюны. Затем он зарывал фигурку у порога дома симпатичной ему женщины — и та отдавалась монаху. Известны минимум три жертвы его приворотов.
Другие колдуны не брезговали и убийствами. Для этого в воск подмешивали волосы или ногти жертвы, добивались максимального сходства с человеком, которого хотели сжить со свету, а иногда лепили восковые фигуры в полный рост — прямо как в современных музеях. Если инквизиции удавалось поймать таких «кукольников», их немедленно сжигали на кострах. Впрочем, слуги инквизиции не отличались особой разборчивостью: на костер можно было угодить и за безобидную куколку-берегиню и даже за детскую игрушку.
Но, несмотря на массовые репрессии, куклы выжили (и магия тоже). Вплоть до XX века во многих европейских деревнях из поколения в поколение передавались куклы День-Ночь. Это кукол: ка с двумя лицами — белым, дневным, и черным, ночным. Ее задача — круглосуточно охранять жилище. Первый, кто проснется, должен повернуть куколку светлой стороной, а последний, кто ложится спать, разворачивает ее ночным лицом вверх.
Мужчины в большинстве стран до кукольной магии не допускались. Однако иногда им тоже доставались особые куклы. Например, перед долгой разлукой (если супруг уходил на войну, отправлялся на заработки или в путешествие), жена делала для него куклу из своей старой одежды, часто — с прядкой собственных волос. Такая «жена в кармане» оберегала мужа в сложные моменты, а также следила, чтобы он хранил супружескую верность.
Активно использовали кукол лекари и целители. Например, в мусульманских странах врачи не имели права осматривать женщин, поэтому пациентки показывали, где болит, на специальной кукле. В Европе и на Руси целители набивали кукол лечебными травами и камнями, которые благотворно влияют на определенные органы — таких кукол больные всегда носили с собой (часто — под одеждой) до тех пор, пока недуг не отступит. Иногда делались куклы-болезни: целитель забирал всю нездоровую энергию у человека, передавал ее кукле, после чего ее сжигали, а больной выздоравливал.
Древних славян куклы сопровождали на протяжении всей жизни. Еще до рождения малыша делалась кукла-пеленашка: маленькое поленце обтесывали, заворачивали в лоскуты и клали в кроватку: чтобы будущий малыш рос здоровым и спокойным. Во многих областях девушка еще до свадьбы делала куклу Рожаницу.
Использовалась собственная старая одежда, но ее нельзя было ни резать, ни сшивать: чтобы жизнь ребенка была «не колотая, не резаная». Как следует из названия, Рожаница помогала забеременеть и родить здоровых детей. Когда малыш появлялся на свет, рядом с люлькой ставили куклу-няньку (или куклу-кормилицу): она оберегала ребенка от порчи и сглаза. А если младенец плохо спал, для него делали куклу Бессонницу: ее скручивали из лоскутов, а затем читали особый заговор. Люди верили, что злой дух, который мешает спать, заиграется с этой куклой и отстанет от ребенка.
Кстати, о духах. Наши предки никогда не делали куклам лица: либо рисовали или вышивали крест, либо оставляли абсолютно пустым: считалось, что обезличенная кукла безопасна, но если у нее появятся человеческие черты, в нее вселится злой дух. Или же кукла сама вытянет душу из своего хозяина.
Почти у каждой девочки и женщины имелась кукла Желанница, которая, как нетрудно догадаться, исполняла заветные мечты хозяйки. Такую куклу наряжали в красивый сарафан, украшали лентами и бусинками. А кукла По-дружка-плакушка выполняла функцию жилетки или психолога.
На свадьбу молодым дарились куклы-парочки, или, как называли их в некоторых районах, Неразлучники. Обычно их делали подружки невесты из лучины и разноцветных лоскутков. У Неразлучников была общая рука: символ того, что молодожены должны идти по жизни рука об руку. А еще свадебные куколки оберегали семью от сглаза и недобрых людей.
Молодым хозяйкам дарили кукол-берегинь. В них зашивали монеты, шерсть, зерно — чтобы в доме были достаток и благополучие.
Некоторые куклы делались раз в жизни, другие — ежегодно. Но в любом случае, если кукла ломалась, рассыпалась, становилась слишком ветхой, ее сжигали и заменяли новой: считалось, что она выработала свой ресурс и уже ничем не поможет человеку, наоборот — может навредить.
В некоторых областях делали две магические куклы — Долю и Недолю. Задача первой — защищать дом и его жителей, привлекать счастье и благополучие. Вторая же должна впитывать весь негатив, в том числе порчу, сглаз, проклятие, адресованные ее владельцам.
Недоли сжигались во время праздников или ритуалов (если не ломались раньше). А вот Долю следовало холить и лелеять, не бросать где попало, не давать маленьким детям (чтобы ненароком не испортили) и держать подальше от посторонних глаз.
НЕДЕТСКИЕ ИГРЫ
Замечено, что в последние годы многие женщины стали увлекаться изготовлением кукол. Казалось бы, зачем успешной бизнес-леди или счастливой матери семейства мастерить тряпичные игрушки? Есть более увлекательные и нужные занятия. Но, по мнению психологов, это, во-первых, совершенно естественно, а во-вторых, очень полезно. В древности так называемая бытовая магия была исключительно женским делом. Наши прапрабабушки вышивали узоры (которые имели определенный смысл), делали кукол (защищающих дом и семью), украшали жилище (на первый взгляд, обычными безделушками, но по сути — мощными оберегами).
Женщины вкладывали в любое изделие свою энергию, частичку души — и бытовая магия работала. Конечно, от чар настоящей ведьму или колдуна такие вещи редко спасали. Но от завистливого глаза соседа — очень даже. И сегодня в этом отношении ничего не изменилось. При помощи самодельной куклы можно избавиться от груза прошлого, стать более уверенной, успешной, любимой, рривлекательной.
Главное — заниматься ее изготовлением только в добром расположении духа, постоянно думая об исполнении своей мечты. Нельзя забывать и о внешнем подобии: кукла должна напоминать вас (хотя бы вам самим). Для этого можно подарить ей свое колечко или кулончик, вложить в ее сумочку монетку из собственного кошелька. Можно вплести в ее косу и прядь своих волос.
Еще одна важная деталь: пусть ваше сбывшееся желание воплотится в куколке. Например, если мечтаете избавиться от лишнего веса — сделайте ее худышкой. Если хотите разбогатеть — набейте кукольную сумочку монетами, и так далее. Тем, кто недавно пережил трагедию или не может избавиться от тех или иных проблем, психологи рекомендуют сшить «куклу отчаяния» (или «куклу страдания», «куклу беды»).
Во время работы надо постараться вложить в свою куклу максимум негативных эмоций, пропитать ее собственной болью, страхом, обидами. А когда все будет готово, такую куклу надо похоронить или сжечь. Правда, лучше это делать при поддержке психолога: чтобы не навредить себе же. И уж конечно, не стоит заниматься самодеятельностью, когда речь идет о магии, неважно, черной или белой. Магическая кукла действительно способна снять с хозяйки порчу, устроить ее карьеру и личную жизнь — но изготовить ее должен настоящий маг.
Как закалялся хрусталь: особенная девочка Анюта обрела семью
«Ребенок может сломаться на ровном месте — под тяжестью одеяла, от веса зубной щетки»
Она похожа на мультяшного персонажа. Очень маленькая даже для своих семи. Глаза в пол-лица и длинные, отбрасывающие тень ресницы, как у фарфоровой куклы. И такая же хрупкая.
«Здесь нет просьб о помощи. Здесь о счастье» — с этих слов начинается блог хрустальной девочки Анюты в Instagram.
Истории про особенных детей чаще другие. Они больше про поддержку, помощь, сочувствие. И эту девочку, оставленную матерью в роддоме, ждала печальная участь одиноких инвалидов: жить запертой в стенах казенных домов — сначала детских, затем взрослых.
Но линия судьбы сделала невероятно крутой поворот.
И получилась история про счастье.
Фото: Виктория Гринева
Не смогла сказать ребенку: «Не пиши и не звони!»
Своих девочек-двойняшек Елена Хорс родила в 31 год. До этого занималась карьерой и была уверена, что ничего важнее нет. Но именно рождение детей стало переломным моментом в линии жизни типичной бизнес-леди. Может быть, потому, что материнское счастье, да еще в двойном размере, она восприняла как чудо.
…На раннем сроке беременности Елену прямо из поликлиники на «скорой» увезли в больницу с подозрением на внематочную беременность. Из приемного покоя — прямо в операционную. Муж в это время был в командировке,
— Когда я пришла в себя после наркоза, мне сказали, что не нашли ничего плохого, — вспоминает Елена. — Дали рекомендацию: «Лежите и сохраняйтесь!» Из больницы выписали с обычной восьминедельной беременностью, а когда я пришла на плановое УЗИ, мне сказали, что у меня двойня. Целый час просидела в коридоре перед кабинетом, обзванивала знакомых: «Их уже двое!»
Девочкам не было и года, а их энергичную маму уже переполняло стойкое ощущение, что она может что-то еще. Ее захлестывала жажда деятельности, она привыкла быть лидером. Елена принялась обзванивать организации, где требуются волонтеры. Это при грудных двойняшках!
— Возможно, сыграли роль гормоны или мой максимализм, — она пытается объяснить свой порыв. — Кроме того, у нас была няня: высокий материальный статус семьи позволял. Меня разрывало желание участвовать в гуманитарных проектах, но тогда, 15 лет назад, они находились в зачаточном состоянии, и я не нашла себе применения. Поэтому и появилась мысль, что мы можем взять еще одного ребенка. Я прошла школу приемных родителей, и вскоре мы с мужем поехали в небольшой детский дом в Рузе за Ромой. Ему было почти пять лет.
Не прошло и полгода, как в семье появился Максим.
— Усыновлять еще одного ребенка мы не планировали, — признается Елена, — тем более так быстро. Когда мы зимой забирали Рому домой, муж вдруг сказал: «Видела, какого пацана привезли?» Елена настолько была поглощена Ромой, что не замечала больше ничего и никого.
Оказывается, пока они одевали в маленькой прихожей своего мальчика, в детский дом доставили нового ребенка — белокурого и голубоглазого. Можно сказать, типичную мечту большинства приемных родителей. Правда, этот милый ангелочек оказался с характером: тут же пошел и отобрал у одного ребенка игрушку, а другому настучал по голове.
— Моему мужу мальчуган запал в душу. И вскоре Алексей сказал: «Узнай, как там тот пацан!» У Максима на тот момент готовых документов еще не было. Его мать как раз лишали родительских прав, и ребенка нам отдали просто по заявлению. Тогда это было возможно. Так в нашей семье стало четверо детей. Максиму было два с половиной года. Если бы первым оказался он, наверное, мы больше бы никого не взяли, — откровенно говорит Елена. — С ним все через борьбу и преодоление. Это его стиль жизни. А Рома — мальчик со светлой улыбкой, с ним всегда можно было договориться. Его сильнейшая черта — в любой сложной ситуации искать проблемы в себе, а не в других. Но его накрыл поздний подростковый кризис, который совпал с пандемией. Рома очень общительный, в изоляции ему пришлось тяжело. А с Максимом стало легче: он сейчас очень старается сохранить добрые отношения в семье.
Потом появилась Настя. Ей было уже 15. Сначала приезжала в гости по выходным, попросилась остаться на все лето. Подростков редко берут: с ними всегда непростая история. Еще не взрослые, уже не дети.
— Я знала, что Настя не раз убегала из детского дома, — продолжает Елена. — У меня был страх, что привычный сценарий повторится. Она долго держалась, но в семнадцать с половиной все-таки убежала. К счастью, ничего страшного не произошло, но после этой истории она захотела вернуться в интернат. Сейчас ей 23, и ее желание общаться с нами становится более сильным. Семья стала нужна Насте. Я осознала: годы должны пройти, чтобы у ребенка появилось какое-то доверие. По большому счету это взаимная работа.
После истории с Настей Елена поняла, что не готова брать новых подростков в семью. Но тут появился Денис, который сам ее разыскал и написал письмо. Ему было 17.
— Я же не могу сказать ребенку: «Не пиши мне!» Он стал ездить к нам в гости, в итоге мы его взяли. Сейчас ему 22. Денис живет самостоятельно, обращается за помощью в каких-то трудных ситуациях. Всякое было: и воровство, и обманы. Мне это, конечно, не нравилось, но пришлось принять эту ситуацию…
Анюта сразу назвала Елену мамой. Фото: Виктория Гринева
«А меня не хотят…»
Когда дети подросли, у Елены и ее мужа Алексея наконец появилось время для них двоих, спокойная фаза жизни — для себя. И в тот момент они, конечно, даже представить себе не могли, что в их семье появится маленький ребенок с инвалидностью.
Сюжет про хрустальную девочку по имени Айнур показали в конце 2017-го в эфире главного телевизионного канала, перед самым Новым годом, когда принято загадывать желания. О чем может мечтать детдомовская девочка, переломанная болезнью? Наверное, о том, чтобы ее взяли в семью. Когда эта малышка 80 сантиметров ростом сказала: «А меня не хотят!» — сердце защемило у многих. Телефон, который дали в конце программы, обрывали тысячи людей. Предлагали помощь: купить игрушки, оплатить лечение и реабилитацию…
— Я поняла, что ей нужны родители, — говорит Елена. — Показала мужу сюжет — он спокойно сказал: «Ну, узнай!» Когда я дозвонилась примерно через месяц, мне сухо ответили: никаких комментариев, оформляйте документы стандартным путем через опеку.
О диагнозе «несовершенный остеогенез», или повышенная ломкость костей, Елена знала немного. Со свойственной ей дотошностью расспросила лечащего врача девочки, пообщалась с родителями детей с таким заболеванием. А поисковик неумолимо подбрасывал страшилки, что хрустальный ребенок может сломаться на ровном месте — под тяжестью одеяла, от веса зубной щетки…
— Для меня это был шок. Как жить с этим? Как довезти девочку до дома? Можно ли посадить в автокресло? — вопросы ставили Елену в тупик. К тому же ее муж Алексей честно сказал: «Для меня главное, чтобы наша жизнь не превратилась в подвиг».
А в ней почему-то крепла уверенность, что у них все получится. Она чувствовала: это не чужой, а свой, родной ребенок. Весь процесс занял 8 месяцев. Почти как полноценная беременность. В августе Айнур поехала домой. Точнее, уже не Айнур, а Аня, по-домашнему просто Нюта.
Большинство родителей, которые берут детдомовского ребенка, выбирает другой вариант — опеку. Это и пособия, и льготы, и пенсия…
— Для нас не очень принципиальны были отдельные блага, — отвечает Елена. — Опека для меня не слишком комфортный способ. Получается, что ты находишься в зависимости от государства, от проверяющих структур. Когда ты берешь маленького ребенка, отдаешь себе отчет, что это на всю жизнь.
Фото: Из личного архива
Биологическую мать девочка не помнит: она оставила ее в роддоме и уехала на родину, а отец жил в Москве и изредка навещал дочь в приюте. Обещал, что скоро заберет ее домой. Она ждала, а он ничего для этого не делал.
— Он сбил Нюте некоторые ориентиры. Она мне сразу сказала: «Ты — моя мама, но у меня есть еще один папа!» — рассказывает Елена. — Она ведь верила, что папа за ней приедет. Теперь эта дверь в прошлое закрылась. Дочь старается вытеснить все воспоминания и о приюте. Как-то я достала из шкафа ее футболку и мимоходом спросила: «Откуда она взялась? Из детского дома?» Нюта даже разозлилась: «Зачем ты мне напоминаешь об этом?!»
В приюте, где много детей с инвалидностью, действует еще больше ограничений, чем в обычном детдоме. Летом, когда малышей выводили на свежий воздух, главным их развлечением было наблюдать, как мимо едет большая машина, потому что ее можно разглядеть за высоким забором. Когда Анюта стала жить в семье, ее мир засверкал новыми красками. Каждый день состоял из открытий. Оказывается, сырое яйцо вовсе не твердое, а жидкое, а поздним вечером на небе зажигаются звезды, и в резиновых сапожках можно шлепать по лужам, и что кроме тефтелей есть еще очень вкусная куриная ножка, которую она называла «курочкой на палке».
Как восприняли новые братья и сестры появление в семье особенной девочки, с которой надо обращаться, как с хрустальной куклой? Ведь любое неосторожное движение в игре может привести к перелому.
— Пока ты с этим не столкнешься в реальности, очень сложно теоретически объяснить. У нас два первых перелома случились, по сути, по моей вине. Оставила ее буквально на секунду — она со второго этажа решила спуститься ползком по лестнице. Нюта у нас «достигатор», ей надо доказать, что она многое может. В результате она скатилась вниз и сломала плечо. Второй момент связан, вероятно, с моим быстрым темпом жизни: когда я стала поднимать Нюту, наша собака на меня прыгнула, и мы все вместе завалились. С обычным ребенком ничего бы не произошло, только посмеялись бы, потому что куча-мала. Но Нюта сломала руку. Или как-то я поехала со старшими детьми, другими, — вдруг звонит няня: «Нюта стояла, и вдруг хрустнула нога…»
То поехали на море — у Нюты очередной перелом. Причем сложный. Врачи говорят: «Срочно прилетайте на операцию!» Значит, надо прерывать отдых и возвращаться в Москву…
— Мы все не знаем, что сверху на голову упадет, но в нашей ситуации эта вероятность увеличивается.
Елена училась справляться со своими страхами. А еще нужно было сделать так, чтобы жизнь других детей не превратилась в созависимость, как это порой бывает в семьях с ребенком-инвалидом, под которого приходится подстраиваться и взрослым, и детям.
Интересно, что меньше всего замечает инвалидность младшей дочки папа, который не хотел превращать свою жизнь в подвиг. Елене иногда даже приходится его тормозить: «Леша, у нас ребенок на инвалидной коляске. Куда ты бежишь?» Он — главный кулинар в семье, и в этом увлечении они с Нютой — родственные души.
За те три года, что девочка живет в семье, ей провели уже шесть операций: вставили в руки и ноги телескопические стержни, благодаря которым она стала лучше и увереннее двигаться, и переломов теперь меньше. Поразительно, но эта кроха осознает, для чего ей нужна очередная операция. Даже врачи поражаются мужеству Нюты. Ее не приходится уговаривать, что сейчас будет больно, и надо потерпеть. Она и к больнице относится иначе, чем обычный ребенок. Но для Елены каждая операция дочки — тяжелый стресс.
Нюта с родителями, братьями и сестрами. Фото: Виктория Гринева
Брали кровь из вены — и сломали руку
— У меня самые страшные моменты в жизни связаны со страхами за детей. С ожиданием, когда ты сидишь и ждешь ребенка с операции. В моей жизни такого опыта не было, а тут за последние два года — шесть раз. Операции сложные, и процент рисков по ним достаточно высокий. И я как математик начинаю подсчитывать: если у нас шесть удачных операций, то по теории вероятности следующая может оказаться не такой успешной. Вы сами видите, у Нюты ручки перекрученные, вены сложные. Были ситуации, когда у нее брали кровь из вены и… сломали руку. Помню, как медсестра колола и не могла взять кровь — только с пятого раза получилось. При тебе ребенок терпит, плачет, слезы текут из ее больших глаз, а ты с болью понимаешь, что в этой ситуации ничего сделать не можешь, только стоять и поддерживать… вижу, как эта сильная женщина еле сдерживает слезы и понимаю: так остро чувствовать страдание ребенка может только мать.
Анюте сейчас 8 лет. Она подросла — ее рост 96 см, но все равно девочка будет маленькой, максимум 120–130 сантиметров. Конечно, она осознает свою непохожесть.
— Она ищет пути, ей сложно какие-то вещи принимать в себе, — говорит Елена. — Она хочет быть как все и спрашивает: «Если я вырасту, буду много спортом заниматься, перестану быть хрупкой?» Мы объясняем, что слово «инвалид» в ее случае не ругательство, потому что никто не хочет ее обидеть, но люди будут обращать на нее внимание. Здесь важно не обманывать ребенка, не вселять несбыточных надежд. У нее должен произойти момент принятия себя: да, я такая.
…Она лихо подруливает ко мне на своей быстроходной колеснице. Ногти покрашены лаком разных цветов. Модница!
— Анюта, какая одежда тебе нравится?
— Топики, футболки, нарядные платья. У меня есть длинное платье до пола и короткое бальное платье!
— Чем любишь заниматься?
— Готовить, лепить, гулять, пирожки с мамой печь, встречаться с подружками, в зеркало смотреться, играть в куклы. У меня есть Барби, кукла-лол, знаете? Еще люблю плавать, скоро у меня будет тренер.
— А чего ты боишься?
— Боюсь темноты, пчел, комаров, слизней. Самое главное, я боюсь уколов, шприца. Боюсь, когда доктор подходит ко мне перед операцией, брызгает в нос горькой жидкостью, а потом я засыпаю. Просыпаюсь — гипс…
Смотрю на Анюту и думаю: она такая же, как все девочки ее возраста. Только очень мужественная и сильная. Настоящая личность.
Сейчас она первоклассница с огромной мотивацией к учебе. Учится в небольшой альтернативной школе, где ей психологически комфортно. Но с поступлением была целая эпопея.
— Школа — больная тема для меня, — подтверждает Елена, — потому что даже с моим жизненным опытом было полнейшей неожиданностью, что моего ребенка не хотят. Я для Нюты видела частную школу с более индивидуальным подходом, небольшим количеством детей, потому что она пока не готова быть в толпе. Она ведь не сидит постоянно в инвалидной коляске, а скачет, хочет ходить, стоять! Понятно, что ее могут сбить с ног в обычной школе в любой момент.
В первой частной школе, куда они хотели записаться, Анютой восхищались: «Прекрасный ребенок! Вы — герои! Но принять эту чудесную девочку мы не готовы». В другой школе маме прямо сказали: «Если бы у вас был ребенок с аутизмом, мы бы знали, что делать!» Школы боятся ответственности: а вдруг у девочки произойдет перелом? Конечно, проще взять на это место обычного ребенка.
— Это была стрессовая ситуация, после которой мне пришлось пойти на терапию, — говорит Елена. — Раз за разом у тебя просящая позиция: «Пожалуйста, возьмите моего ребенка!» Была православная школа, которая предлагала нас принять, но она за городом, очень далеко ездить. Последний отказ мы получили 18 августа, когда был уже заключен договор и произведена оплата.
После этого она решила поставить крест на частных школах и записала дочь в коррекционную школу для детей с особенностями опорно-двигательного аппарата. Но, проучившись там один день, Нюта заявила маме: «Я туда больше не пойду!»
Может быть, для нее это оказался возврат к истории детского дома, где вокруг были только дети с особенностями развития? Ведь Нюта привыкла жить без оглядки на свою инвалидность. В новой школе она чувствует себя на равных.