Кальварийская 17 что находится
Ноябрьские прогулки по Минску. Кальварийское кладбище
В славянской традиции сегодня, 2 ноября, Задушный День (Задушки) или Дзяды. Народная мудрость гласит: если не можешь посетить могилу близкого человека в день поминания, можешь прийти на кладбище к кому-то другому, тогда найдётся тот, кто сделает то же самое и для твоих близких.
Я всегда так делала в Венгрии и уже однажды рассказывала о местном кладбище, где находится уникальная древняя часовня и современный мавзолей графской семьи Фештетичей. Там мне подсказали, что посещать могилы близких можно за неделю до Дня всех святых и в течение недели после него (что совпадает с пониманием этих осенних дней в конце октября-начале ноября у православных и католиков).
Все мои осенние прогулки по Минску см. по тегу «Минск»
Кальварийское кладбище находится в западной части Минска, в шаговой доступности от ст.м. «Пушкинская». За годы жизни в Минске я здесь ни разу не была. Кальварийская брама (ворота) и костёл всегда привлекали, но меня пугали городскими легендами о том, что, мол, это странное место. Когда-то, мол, здесь хоронили умерших от холеры, поэтому в современное время никого здесь хоронить не позволяется, чтобы не потревожить землю, вместе с которой эта зараза могла бы вырваться наружу. Якобы поэтому кладбище закрыто для свободных посещений, и я даже не пыталась тогда это проверить. Да и молода ещё была, совсем о другом думала, а это. казалось, что это всё ещё так далеко! И мне не к кому тогда было ходить на кладбища.
И Кальварийская брама оказалась сильнее. И то, что мне нужно было туда принести, в этот день, оказывается, было у меня с собой. Я пришла к дедам вовремя.
Кальварийские ворота (брама) — памятник архитектуры, выполненный в стиле классицизма
Кальварийское кладбище считается самым старым из сохранившихся в Минске. Официально ему где-то около 180 лет, но говорят, что захоронения на этом месте ведутся уже более 600 лет. Напомню, что первое летописное упоминание о Минске относится к 1067 году.
С конца XVIII ст в минских приходах существовали «Книги умерших», именно с этого периода можно проследить официальные погребения. Однако, чтобы получить пристанище именно на этом кладбище, нужно было получить разрешение местных властей.
Это место считалось кладбищем минской аристократии. Здесь до сих пор сохранились фамильные могильные склепы, к которым, если их отреставрировать, можно было бы водить экскурсии, как в Александро-Невскую лавру, настолько красиво, не побоюсь такого слова, это всё выглядит. Вернее, выглядело тогда, а сейчас.
«Осень жизни, как и осень года. «
Золотарник уже отцвёл и стал похож на камыш. Поговорила об этом с женщиной, которая убирала могилу своего дедушки. Ей очень не нравится это растение: рассеивается и по верху, и под землёй корневища такие, что расползается и цепляется за всё, как пырей, невозможно от него избавиться. Говорит, пришёл, мол, оттуда, из низины, раньше наверху его не было. Я и не знала, что здесь тоже есть низ и верх.
В XVII ст. Кальвария находилась в 7 км от города, здесь был построене деревянный костел ордена кармелитов. Примерно с 1800 г всё это перешло к францисканцам, и с того времени здесь стали хоронить горожан-католиков. Лишь после Великой Отечественной войны эта территория вошла в городскую черту.
В 1839 г в центре кладбища на месте деревянного был построен костел из бутового камня. В 1899 году его отремонтировали и стали считать памятником неоготического стиля.
Костёл Воздвижения Святого Креста. Действующий
Не мешало бы и его отремонтировать снова.
Я поговорила со смотрителями, в своих архивах они нашли то, что мне было нужно и даже провели обратно к костёлу, чтобы показать. Я искала старые могилы XIX в. На этом кладбище похоронены представители известных дворянских родов, здесь есть и Понятовские, и даже Радзивиллы! И не только.
Современные захоронения разбросаны почти по всему кладбищу, они расположены и между очень старых могил, и даже на их месте. Я, конечно же, все гектары обойти не смогла, мне нужно было успеть до заката, но мимо одной композиции пройти не смогла.
На самом видном месте в Кальварии, на горочке, недалеко от администрации кладбища, создан целый современный комплекс. Отец-скульптор создал его в память о своей юной дочери и всех, кто погиб 30 мая 1999 г в давке в подземном переходе на Немиге. Маше было 15 лет. Этот же скульптор, Михаил Иньков, создал (кажется, вместе с соавторами) композицию «53 рубца на сердце Беларуси», с бронзовыми розами и тюльпанами, которая находится у входа на ст.метро «Немига». Тогда погибло 53 человека, но только трое из них были старше 30 лет; более 150 человек получили травмы.
Памятник на могиле Маши. Вторую часть комплекса, у подножия которой сидели большие плюшевые мишки, я не стала фотографировать, иначе утонула бы в слезах. Люди, всегда думайте о том, что вы делаете! И помните. Я никогда об этом не забываю, как будто это было вчера.
Что касается холеры, а также туберкулёза и тифа, то это оказалось правдой. На Кальварии есть такие могилы. И есть даже легенда о том, что, кажется, в Одессе в конце XIX в из-за кладбищенских вандалов началась эпидемия холеры. Так что о том, что в моё время Кальварийское кладбище считалось закрытым, тоже слухи с одной стороны не соврали.
Я не стану показывать, в каком состоянии находятся другие старые усыпальницы и могилы. Я расскажу, зачем я туда пришла.
Преподавали у нас тоже известные в то время журналисты, критики, писатели и поэты. Золотое было время. Нила Гилевича как преподавателя я не застала, но его супруга, Нина Ивановна, читала нам курс белорусской диалектологии. Как сейчас помню, сдавали мы эту диалектологию в субботу. И Нина Ивановна, пышная белокурая женщина, спокойная и величавая, была строга ко всем, даже к Коле. И вот сидим мы с ним возле аудитории, ждём своей очереди, а он всё на часы посматривает, нервничает. И то и дело повторяет в разных комбинациях: «У нас сегодня в деревне свадьба у сестры двоюродной, мы все все уже должны быть там, и она тоже. нам ехать уже пора, а она. тут. вот. И даже не торопится!»..
Я знала, что она ушла в 2003 г и похоронена здесь, об этом даже написано в интернет-данных о кладбище. Но я не смогла найти это место сама. Мне снова подсказали смотрители. Посмотрели в своём компьютере, написали цифры на листочек, и я пошла с ними по узкой аллее. Мимо колумбария, вглядываясь в лица на фотографиях. Одно фото заставило меня остановиться: чёрно-белое фото, на котором я увидела зрелую пару, снятую в танцевальном движении. Одно фото на двоих. Один танец.
С трудом, плутая между современными могилами и памятниками, я нашла ряд, указанный на листочке. И увидела рядом с Ниной Ивановной. Нила Сымоновича. Я же была в Венгрии всё это время, я же не знала, что он держался аж до 2016 года. Большой человек во всех смыслах! Поэт, переводчик, литературовед, фольклорист, общественный деятель.
Я петляла меж могил, вчитываясь в осколки, больше похожие на руны, чем на понятные мне буквы. Улыбалась солнцу, которое садилось, распыляя свой свет на упавшие камни, и плакала, когда находила тех, кого даже не искала.
Сектор.
Ряд.
Участок.
Почти всё, что осталось. Кроме памяти.
Слова Нила Гилевича, музыка Эдуарда Ханка. «Вы шумiце, бярозы. » / ВИА «Сябры»