Кенигсберг что находили после войны
Лабиринты Кенигсберга. Глава 2-9
Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!
В. Шпинев «Лабиринты Кенигсберга».
Глава 2-9. Материалы Кости Беркута по Кенигсбергу. Продолжение.
Не слишком доверяя официальной агитации, люди стремились получить побольше достоверных сведений от тех, кто уже побывал в Кенигсберге или поблизости в Прибалтике.
Мнение и советы, особенно приглашения уже уехавших знакомых являлись существенным фактором при принятии решения. Слова знакомых людей вызывали гораздо больше доверия, чем агитация уполномоченных, которую те вели по долгу службы.(40).
«Дело было на рынке. Однажды кто-то из уголовного мира затащил наверх здания железную бочку, и с криком: «Бомба! Спасайся!» бросил вниз. В это время на рынке было много людей. Поднялся шум, началась паника. На рынке был один выход, все бросились к нему, сбивая и затаптывая друг друга насмерть. Некоторые беременные женщины тут же рожали. Воры в этой панике вырывали сумки из рук. Основным видом преступлений был грабеж».(40).
Некоторые из опрошенных переселенцев категорически утверждают, что воровства в те годы вообще не было, даже двери квартир не закрывали.(40).
«В новую область выезжали из бывших оккупированных территорий страны разные преступные элементы: уголовники, власовцы, прислужники немцев. У работников милиции и госбезопасности было очень много работы по розыску, выявлению и обезвреживанию этих преступников».(40).
Были и случаи политических репрессий, об этом свидетельствуют воспоминания некоторых переселенцев и ряд документов.(40).
«Бедственное положение гражданского немецкого населения, в особенности детей и женщин. Однажды я увидела, как из собачьей миски ели торопливо, подбирая последние крохи, двое испуганных и голодных немецких ребятишек. Это было невыносимо видеть».(40).
До войны в Кенигсберге было 6 млн. кв. метров жилой площади, осталось 600 тысяч кв. метров, половина которых требовала капитального ремонта.(34).
Переселенцы понимали, что после жестоких боев Кенигсберг не может остаться нетронутым, но действительность оказалась страшнее самых мрачных ожиданий. (40).
«Города не было. Одни развалины. Только кое-где вились дымки. Это были немцы. Они жили в этих развалинах. О водопроводе и электричестве оставалось только мечтать. Трамвайные пути разбиты. Эта жуткая картина изуродованного города дополнялась тем, что по улицам бегали целые полчища крыс, а по ночам, когда стихал дневной шум, от ветра грохотало ржавое железо на остовах коробок бывших зданий. В разбитых домах было слышно, как из труб вытекала вода. Улицы были без света. Казалось, что восстановить город будет выше человеческих сил».(40).
«Даже по остаткам зданий видно было, как красив был город до войны. Улицы вымощены булыжником, зеленые от деревьев. Жалко было, что такой красивый город был разрушен. В Королевском замке была разрушена только верхняя часть, а все коммуникации, подвалы не пострадали. Все было ухожено, к каждому домику вели мощеные дорожки. Домики, даже их развалины, окружал ухоженный кустарник. Видно было, что раньше здесь жили люди, ценившие природу, красоту и свой уют».(40).
«Поражала мощь городских фортов, многие из которых не пострадали; вызывали удивление узкие мощеные улочки в центре города, дороги со специально выделенными участками для проезда велосипедистов и небольших тележек, пешеходные дорожки, выложенные фигурными плитками. Почти все дороги, в том числе и между населенными пунктами, были обсажены деревьями, а стены домов увиты диким виноградом».(40).
» В России жили в деревянных домах, а сюда приехали и как в сказочную страну попали: полы паркетные, печи кафельные, стены крашеные. Краска тогда у нас была редкостью».(40).
Приехавшие весной переселенцы поражались тем, что город буквально утопал в зелени и цветах.(40).
«Канал в районе Центрального рынка: все вокруг было усыпано маргаритками и фиалками. То был сплошной ковер. Берега канала украшали плакучие ивы, это были громадные деревья, ветви которых ниспадали до воды и образовывался своеобразный шатер. Своим великолепием поражали городской пляж, красивые витые чугунные решетки и скамейки, цветочные клумбы и скульптуры, прекрасно оформленные внутренние дворики жилых зданий. Немцы, несмотря на разруху, продолжали за ними ухаживать. Чистая Преголя. В реке ловился снеток. А еще здесь водились щука, лещ, угорь».(40).
«Какие реликтовые деревья были. Многие привозные. Здесь чинара растет, пихта, пробковое дерево, бук, пирамидальный дуб. И все это рассажено не просто аллеями, а как в природе растет».(40).
«Не видела я таких зеленых городов. Я почувствовала, что должна что-то сделать для этого наверняка некогда прекрасного города. Я верила, что эту землю надо русской сделать».(40).
1948 г.: «В коммунальных органах царит хаос и самоуправство, системы руководства нет. В вопросе распределения жилплощади и ее заселения нет твердой системы. Домоуправы допускают беззаконие и самоуправство».(40).
Из-за нестабильности системы распределения жилья развилась спекуляция квартирами, жилплощадь занималась сверх всяких установленных норм, особняки продавались в личную собственность по заниженной стоимости.(40).
«Мужики получали ссуду на ремонт дома, сами селились в хорошем доме, а деньги себе забирали».(40).
Первые переселенцы, которые въехали в полностью сохранившиеся дома, свои бытовые проблемы решали просто. В домах было все необходимое. Заходи и живи. Нередко в таких домах с обстановкой поселялись семьи старших офицеров, гражданских руководителей. Но чаще всего мебель оказывалась в руках предприимчивых дельцов. (40).
» После взятия Кенигсберга наши офицеры стали занимать немецкие особняки в районе Северной горы. Здесь не было бомбардировки и все осталось в чистоте и порядке. После эвакуации немцев из этого района ничего не вывозили на склад, и наши офицеры вселялись в особняки с мебелью, посудой».(40).
Приехавшие позже переселенцы обнаружили квартиры уже оголенными: ни стола, ни кровати, никакой утвари не было.(40).
Можно было найти брошенную мебель на чердаках, в подвалах, в развалинах. Немецкие жители продавали оставшуюся у них мебель или меняли на продукты.
Большинство новоприбывших сами мастерили себе кровати, сколачивали столы из досок.(40).
Большей частью в немецких домах, даже многоквартирных, отопление было печное. (40).
«В России самопеком хлеб пекли. И я стал русскую печь делать. У русских печь как печь, грела хорошо, да и полежать можно».(40).
«Ходили дрова собирать по развалинам. Брали рамы оконные, двери. Все шло в ход. Однажды нашли подвал с угольными брикетами, которые немцы делали из угольной пыли. У них ничего не пропадало. Они эти брикеты прессовали, получалось отличное топливо».(40).
«Кенигсберг. Готовясь к нашему приезду, немцы сделали для нас дощатые уличные туалеты («Женска» и «Муженска»). Когда я прибежал, туалет уже доламывали. Но и я успел кое-что ухватить. В тот день мы были с горячей пищей.
Дрова надо было выписывать, ехать за ними в лес, пилить деревья. А тут топливо было под рукой».(40).
В первые годы с электричеством в области случались частые перебои: промышленные предприятия снабжались более-менее стабильно, заводы и фабрики работали, а вот население обеспечивали электричеством в последнюю очередь. Сказывалась и поврежденная во многих домах проводка, приходилось людям пользоваться керосиновыми лампами, сооружать из снарядных гильз коптилки.(40).
Воду первоначально брали из прудов, насосных колонок, колодцев, развозили в бочках, ходили за водой в подвалы. Озерная и речная вода была хорошая, без примесей.(40).
«Здесь вода была жесткой и невкусной по сравнению со смоленской. Очень трудно было промыть голову. Как-то раз мы обнаружили на складе бочки с веществом, похожим на соду. С мылом тогда было плохо, мы решили помыть этим веществом голову. Скоро из головы стали волосы вылезать. Немки, когда узнали, что мы использовали это вещество для мытья головы, пришли в ужас и сказали, что этого делать было нельзя, так как это была каустическая сода».(40).
«Из немецких матрасов мы шили себе платья. Пальто перешивали из трофейных немецких».(40).
«1948 г. Некоторые жители Калининграда нарушают постановление горсовета о запрещении держать скот в подвальных помещениях».(40).
«Большинство домов состояло из одних коробок. Полдома стоит, а другой половины нет. Это было настолько опасно, что чуть ли не каждый день от завалов кто- нибудь погибал».(40).
«1947 г. Произошел обвал стены, в результате которого погибла семья в составе 7 человек. Обвал произошел в силу воздействия большого количества осадков на ветхие стены здания при отсутствии крыши на последнем».(из письма прокурора области председателю горисполкома).
«Трудно было даже представить, что все это можно когда-то восстановить».(40).
Критическая обстановка послевоенной разрухи в первую очередь требовала расчистки завалов. Этой работой были заняты военные, оставшееся немецкое население, находящиеся в плену солдаты и офицеры германского вермахта и переселенцы6 каждый из них перетаскал своими руками не одну тонну битого кирпича. За учреждениями, учебными заведениями закреплялись определенные участки улиц и кварталов. Все работы проводились после трудовой смены и в выходные дни.(40).
Разбор завалов был небезопасным занятием. Проваливались в подвалы вместе со сводом, заваливало кирпичами.(40).
«Никто ведь здания не обследовал. Ну послали и послали. Но вот надо отдать должное людям: образования у них не было, но работать с ними было легче. Безотказные».(40).
Еще одно страшное испытание. Все годы, пока шла расчистка, из-под обломков извлекали останки убитых.(40).
Дети тоже принимали участие в восстановительных работах.(40).
«Часто всем классом мы ходили на разборку старых домов, в основном на Каштановой Аллее. Все удивлялись крепости немецкой кладки: при разборке надо было отбивать, выковыривать каждый кирпич. А если начинали переборку наших сооружений, часто достаточно было просто навалиться на стену, и она падала».(40).
Строительство новых зданий и разборка завалов осуществлялись во многом без применения каких-либо механизмов. Люди работали самоотверженно.(40).
На расчищенных местах сажались деревья, разбивались клумбы. Восстановительные работы продолжались не один год. Последние развалины исчезли лишь в начале 60-х годов.(40).
Переселенцев поразили здешние дороги. Приехавшие из дальних российских деревень восхищались асфальтом, ну а брусчатка и вовсе была им в диковинку.(40).
«1946 г. Во время военных действий и при оставлении немцами этой территории были взорваны и разрушены все путепроводы, станционные здания, стрелки, станционные пути, вокзалы, выведены из строя паровозные и вагонные депо, электростанции и водоснабжение. Немцами же вывезен почти весь подвижной состав».(из справки начальника планового отдела управления по гражданским делам).(40).
Нередко людям приходилось жить прямо на месте работы: в школах, конторах, красных уголках, складах.(40).
Поначалу вообще никакой системы распределения не было. Люди приезжали, искали ближайший от места работы пустой дом и селились.(40).
«С поезда людей развозили по городу. Подвозили к какому-нибудь дому в нынешнем Балтийском районе, спрашивали: «Нравится?». Если нравилось, то переселенец с семьей оставался».(40).
Первым переселенцам бросились в глаза не только своеобразные постройки, черепица на крышах, брусчатка, но и отношение местных жителей к среде своего обитания. (40).
Подавляющее большинство переселенцев имело весьма смутное представление о том, как выглядит земля, на которой предстояло жить, о немецкой культуре, о духовной среде, длительное время царившей в этих краях. Немалую роль играло вошедшее за годы войны в кровь неприятие всего немецкого. Первым переселенцам казалось, что вокруг них чужой ландшафт, не те деревья, климат, иное небо, даже воздух какой-то не такой. Все непривычное, все чуждое русскому духу, русскому восприятию. (40).
В результате ожесточенных сражений область подверглась опустошительным разрушениям, парализовавшим ее экономическую жизнь. Для быстрой ликвидации последствий войны государство выделило большие средства.(33).
Экономика той части территории Восточной Пруссии, которая была передана Советскому Союзу, нуждалась не в восстановлении, а в полном возрождении.(33).
Дополнительные трудности создавали огромные разрушения на территории бывшей Восточной Пруссии, связанные с военными действиями и преступной политикой фашистов.(35).
Область создавалась в условиях послевоенного восстановления и развития народного хозяйства страны.(35).
В городах и поселках области не было электричества, не действовали водопровод, канализация. Вдоль улиц тянулись мрачные руины зданий с пустыми глазницами окон, черными печными трубами, словно нацеленными в небо. По вечерам с наступлением темноты по улицам ходить было жутко.(34).
Проезд от станции до места жительства был сопряжен с опасностью. Во второй половине августа 1945 г. машины обстреливали из лесов недобитые фашисты.(40).
К моменту образования области находились в стадии восстановления четыре ЦБК, вагоностроительный завод, мелькомбинат, катушечная фабрика,ГРЭС-1.Ряд молокозаводов уже начал давать небольшое количество продукции. Приступили к работе морской торговый порт,6 леспромхозов, «Балтгосрыбтрест» (10 мотоботов и 36 парусных судов).(33).
В 1945 г. было организовано районное энергетическое управление Кенигсбергэнерго, после образования области переименованное в Калининградэнерго. В его ведение были переданы все электростанции, электросети и энергохозяйство области в целом.(35).
В июне-августе 1945 г. был образован Балтийский государственный рыбопромышленный трест, приступивший к созданию рыбодобывающих и рыбообрабатывающих отраслей. (33).
В ноябре 1945 г. в Кенигсберге побывали поэты А. Твардовский и И. Сельвинский. (7).
«1946 г. Промышленность области имела 364 предприятия, из них полностью разрушено во время войны 186. Сохранившиеся 178 предприятий имеют большой процент разрушений». (из справки начальника планового отдела управления по гражданским делам).(40).
Сразу же после окончания военных действий началось восстановление отдельных промышленных предприятий. Через год количество восстановленных заводов и фабрик в Кенигсберге исчислялось еще единицами, но среди них были крупные предприятия, для которых потребовалось значительное количество рабочих, инженеров и техников.
(40).
К числу самых крупных промышленных предприятий Восточной Пруссии относился судостроительный завод акционерного общества «Шихау», до войны на нем было занято около 10 тысяч рабочих. Завод был включен в перечень особо важных объектов военной промышленности страны и подлежал первоочередному восстановлению. Практически всякие упоминания об этом режимном предприятии исчезли из открытой печати, а само оно стало называться «заводом № 820». Сегодня завод известен под названием «Янтарь».
При отступлении немцы старались уничтожить все важные промышленные предприятия, в особенности военные. Между тем завод «Шихау» разрушен не был.(40).
«Немцы, отступая, не успели его взорвать».(40).
Несмотря на хорошую в целом сохранность, некоторые производственные участки судостроительного завода, складские помещения были разрушены. Важной проблемой стало освоение заводского оборудования.(40).
Приоритетным направлением восстановления промышленности было и целлюлозно-бумажное производство.(40).
«1946 г. Завод был весь разрушен. Все казалось, что его недавно бомбили, еще и дым держался, как на пепелище».(40).
«1946 г. Во время военных действий и при оставлении немцами этой территории были взорваны и разрушены все путепроводы, станционные здания, стрелки, станционные пути, вокзалы, выведены из строя паровозные и вагонные депо, электростанции и водоснабжение. Немцами же вывезен почти весь подвижной состав».(из справки начальника планового отдела управления по гражданским делам).(40).
Необходимо было восстановить и переоборудовать на более широкую колею железные дороги.(35).
Восстановление железнодорожных путей проходило довольно медленно. Главная трудность заключалась в том, что германская железная дорога имела более узкую колею. Восстановление путей означало не просто их ремонт, но и масштабный перевод на принятый у нас в стране стандарт. Долгое время в области не хватало подвижного состава; паровозы и вагоны первоначально использовались немецкие.(40).
Еще в новом крае полноправными хозяевами были военные, еще немецкое население превосходило по численности российских граждан, а советская власть уже пришла на эту землю. Кенигсбергская область официально образована в апреле 1946 г., но уже в феврале советские граждане приняли участие в выборах.(40).
«Запомнились выборы в Верховный Совет 10.02.1946 г. Тогда голосовали за Косыгина (в Совет национальностей) и за генерала Галицкого (в Совет Союза). Перед этими выборами производилась паспортизация населения, в которой принимали участие и военные».(40).
«В 1946 году стали менять немецкие названия».(40).
Незадолго до выборов произошло переименование немецких названий населенных пунктов и улиц на русские.(40).
Дело это оказалось нелегким: нужно было одновременно придумать сотни и тысячи новых названий, зафиксировать их в документах и на картах, изготовить указатели.
(40).
Большое число новых названий связано с войной. Крупные города области получили имена Героев Советского Союза, принимавших участие в боевых операциях в Восточной Пруссии (Гусев, Черняховск и др.). Другой вариант, когда название основывалось на армейских регалиях: Краснознаменск, Гвардейск. Часто города и поселки назывались по каким-то свойствам местности или по созвучию с немецким названием. Даже после переименования населенных пунктов жители продолжали пользоваться старыми немецкими названиями. Лишь постепенно стали привыкать к русским. Кроме названий самих населенных пунктов требовалось сменить и названия площадей, кварталов, улиц. Часть улиц, носивших нейтральные названия или имена писателей, композиторов, оставили без изменений.(40).
«Мы все чувствовали долг какой-то, обязанность и еще чувство такое, особенное, что вот мы, советские люди, на немецкой земле свой праздник отмечаем. Вот, думаю, ведь плохо, бедно жили, голодно, а люди дружнее и добрее были!».(40).
Первые выборы в местные органы власти состоялись 21.12.1947 г. (40).
1947 г.: «Мне и мужу дали ордер на любой дом в районе школы. Нам пришелся по вкусу один домик. Там жили 4 немца. Представители домоуправления предложили им выселиться в течение 24 часов. Брать с собой вещи не разрешили. Разрешили взять узелок весом не более двух килограммов; если многодетная семья, то разрешали брать груз до 7 килограммов».(40).
По следам золота Третьего рейха: из архивов последнего искателя
Памяти последнего искателя
Авенира Петровича Овсянова.
Схрон золота Третьего рейха
После штурма Кенигсберг все еще продолжал оставаться фронтовым городом. В непосредственной близости от него еще велись ожесточенные бои, да и сам он был полон фронтовых атрибутов – окопов, траншей, баррикад, завалов, «волчьих» ям, долговременных и дерево-земляных сооружений, артиллерийских позиций и огневых точек.
Трехамбразурный дот на подступах к Кёнигсбергу
Противотанковый ров на окраинах Кёнигсберга
Баррикады в Кёнигсберге
Дзот на перекрестке г.Кёнигсберг
На специальных щитах и стенах домов имелись многочисленные надписи типа: «Осторожно, мины», «Заминировано», «С дороги не съезжать, мины», «Наступают сроки срабатывания мин замедленного действия. Въезд в город запрещен» и другие.
21-суточный взрыватель J-Feder 504
Единственной исполнительной властью в городе было тогда Временное военное управление по гражданским делам при военной комендатуре, которой руководил генерал-майор М. В. Смирнов.
Первый комендант Кёнигсберга М.В. Смирнов
Задачи, выполняемые управлением и восьмью районными комендатурами, были разнообразны и крайне сложны. Это – выявление и учет промышленных предприятий, банков, культурных центров, тушение пожаров, очистка города от трупов людей и животных, регулирование движения, восстановление мостов и наводка временных переправ, регистрация немецкого населения, обнаружение немецких госпиталей, «прочесывание» кварталов, борьба с группировками немцев, стремящихся уйти на запад, организация пересыльных пунктов, уничтожение спиртосодержащих жидкостей, задержание диверсантов и дезертиров, караульная служба и многое другое.
«…по состоянию на 23 апреля 1945 года в городе изъято: противотанковых мин – 12424, противопехотных мин – 29298, авиабомб – 892, пороха – 72 т, взрывчатых веществ – 21854 т, винтовок – 1908, пулеметов – 55, фаустпатронов – 11936, гранат = 61680…».
Боеприпасы, обнаруженные при разминировании района Форта № 5 (Король Фридрих Вильгельм III)
Кому досталось Золото Третьего Рейха
Десятилетиями Кенигсберг считался у нас только «осиным гнездом прусского милитаризма и фашизма», но «как оказалось», это был крупнейший европейский культурный центр с уникальными художественными и янтарными собраниями, десятком музеев, архивами и библиотечными коллекциями, культурными ценностями Академии художеств, галерей, институтов, выставочных залов, замков, дворцов и кирх. Совсем не случайно он стал средоточием и перевалочной базой культурных ценностей, перемещенных в годы войны из оккупированных областей СССР.
Но ведь Кенигсберг был и городом сберегательных касс, банков и банкиров. По состоянию на 1941 год их насчитывалось более двух десятков.
Основными банковскими районами считались остров Кнайпхоф, улица Форштедтише и площадь Гезекус (нынешние – остров Канта, Ленинский проспект и торгово-развлекательный центр напротив бывшего Королевского замка).
Я назову только некоторые, наиболее солидные банки. Это Провинциальный восточно-прусский, Немецкий, Транспортно-кредитный акционерного общества, Дрезденский, Ремесленников и домовладельцев, Торговый, Сельский (народный), Арендный, Объединенный и другие банки и кассы. Самым большим и главным считался Рейхсбанк (Государственный). Он располагался у восточного флигеля Королевского замка за замковой площадью.
Если посмотреть на старую схему города Кенигсберга, то на том месте, где стоял Рейхсбанк стоит надпись Тувангсте. Так называлось прусское городище до ХIII века. Выбор его с точки зрения защитных свойств местности был очень удачен. В самом деле, довольно большая площадь на возвышенности, река Липца (так первоначально называлась Преголя) с юга и ручей Катц (Кошачий) с севера и востока.
Можно предположить, что городище по периметру было ограждено валом и водным рвом. С отступом от его внутреннего откоса на 4-5 метров по периметру городища был забит частокол из бревен с заостренными концами. Вместо частокола могли быть забиты два параллельных ряда столбов с закладными бревенчатыми стенками. Образованное ими пространство до верха было засыпано грунтом. Верх ограды с внутренней стороны мог опоясывать так называемый дозорный ход – периметральный настил на консолях (за частоколом), опущенный на 140-150 сантиметров (чтобы была возможность наблюдения за ближайшими подступами к городищу). Через ров был перекинут подъемный мост с противовесом, а над центральным входом построена надвратная башня.
В центре огражденной частоколом площади на искусственном холме была построена бревенчатая башня высотой 5-10 метров. Размещалась она на дубовых сваях – этим экономилась территория (за счет подбашенного пространства) – и тоже имела собственную защитную систему – частокол и ли дерево-грунтовую стену. Башня служила последним рубежом обороны и часто была резиденцией вождя. Во внутреннем дворе размещались жилые дома, мастерские, склады с крышами из драни (древесной щепы) или камыша, хлев, амбары, конюшни с соломенными крышами, псарня, пивоварня и колодец.
На более поздних картах и схемах Кенигсберга на месте размещения Рейхсбанка стоит надпись форбург и дата 1255.
Именно в этом году рыцари Тевтонского ордена, захватив прусское городище Тувангсте, приступили к строительству на его месте орденского замка из крупноразмерного кирпича в сочетании с булыжным камнем. Однако через некоторое время возведенное сооружение было признано неудовлетворительным с военной точки зрения и было принято решение построить новый замок западнее бывшего городища Тувангсте.
По военным канонам Тевтонского ордена каждый построенный замок должен иметь форбург – передовое укрепление, преграждающее продвижение противника непосредственно к стенам замка. В качестве такого укрепления и была использована ранее возведенная постройка в виде арки в плане. В форбурге, кроме чисто военных элементов (галереи с бойницами, входа с катарактой), находились казармы, склады, караульное и другие помещения. Форбург имел и дозорную башню и в плане повторял очертание прежнего прусского городища. При этом сохранялись былые валы и водные рвы. Открытой стороной форбург был обращен непосредственно к замку, а с «внешним миром» он сообщался через ворота под названием Верхние, Средние и Нижние.
Шли годы, десятилетия и столетия. Менялись политическая карта Европы и формы боевых действий. Другим стало и назначение бывшего орденского замка. Из бывшего опорного пункта Тевтонского ордена он постепенно превращался в средоточие гражданских учреждений, резиденцию правителей и музейный комплекс.
Бывший форбург подвергся некоторой перестройке и стал казармой кирасирского полка. Кавалерийские занятия производились во дворе Королевского замка и на площади (между бывшим форбургом и замком), названной замковой.
С западной стороны кирасирских казарм на месте бывшего форбурга был установлен бронзовый памятник первому королю Пруссии Фридриху 1. Он был посвящен факту коронации короля в Кенигсберге. Автором проекта памятника был Андреас Шлютер. Судьба этого памятника была довольно сложной.
Первоначально, с 1729 года он стоял на торговой площади в Берлине. Во время Семилетней войны пред вступлением в Берлин русских войск в 1761 году его поместили в крепость Шпандау. После войны памятнику долго не могли найти место в Берлине и, наконец, поместили на склад, где хранились старые пушки. О памятнике вспомнил только прусский король Фридрих Вильгельм 111, который подарил его городу Кенигсбергу. В августе 1802 года его торжественно открыли у кирасирских казарм с восточной стороны Королевских ворот.
В 1926 году на месте бывшего прусского городища Тувангсте, орденского замка и казармы кирасиров был построен Рейхсбанк. Его несущие и ограждающие конструкции были выполнены из бетона. В плане он имел сложную форму. Для хранения банковских ценностей использовались двухъярусные подвалы с отдельно стоящими и замурованными в стены металлическими сейфами. В здании функционировал грузовой лифт. Кстати, во время строительства банка при возведении нулевого цикла были обнаружены многочисленные фрагменты бывшего прусского городища Тувангсте (сваи, ряжи, предметы быта и фрагменты вооружения).
Во время бомбардировки Кенигсберга англо-американской авиацией в конце августа, начале сентября 1944 года и во время штурма Кенигсберга здание банка пострадало незначительно.
Кёнигсберг после бомбардировки 1944г
В первые же дни после штурма Кенигсберга на здание Рейхсбанка обратила внимание центральная комендатура Кенигсберга, перед которой встал вопрос: удалось ли банкирам вывезти свои капиталы в центральные районы Германии? К сожалению, на этот вопрос однозначно ответить нельзя и сейчас, спустя 62 года после войны.
Самый ранний «банковский» документ датирован 13 апреля 1945 года:
«Начальнику тыла 3-го Белорусского фронта. 13 апреля 1945 года.
За 10-12 апреля взяты под охрану: Рейхсбанк (Здание повреждено)…
Все ценности, за исключением промышленного оборудования концентрируются на складах районных комендатур.
Приступил к работе по выявлению ценностей представитель полевой конторы госбанка фронта, совместно с начальником финансового отдела комендатуры
Военный комендант города и крепости Кенигсберг
Как оказалось, первыми «финансовыми» работниками или, применяя криминальный термин «медвежатниками», были саперы, которых привлекали для «вскрытия» сейфов с помощью взрывчатых веществ. Первые опыты оказались даже курьезными. Фрагменты сейфов вместе с их содержимым взлетали на воздух. На местах взрывов собирали только отдельные серебряные монеты и фрагменты изделий из серебра и золота.
И все же потери ценностей при взрывах вынудили коменданта Кенигсберга генерал-майора М. В. Смирнова 16 апреля 1945 года обратиться к начальнику гарнизона с следующим сообщением:
«В городе много сейфов с документами и ценностями. Считаю нецелесообразным сейфы подрывать, лучше резать их автогеном. В городе и частях таких установок нет».
В апреле 1945 года установки для резки стали в распоряжение финансовых работников еще не прибыли. Выделенное им саперное подразделение с взрывчатыми веществами и средствами взрывания с работой не справлялось из-за большого количества выявленных сейфов в банках и учреждениях. При этом в банках были обнаружены мины замедленного действия (МЗД).
Следующий документ – донесение начальнику тыла 3-го БФ (Белорусского фронта) было отправлено 21 апреля 1945 года:
«… До сих пор не прибыли представители Госбанка и подрывники для вскрытия сейфов (дополнительно). Сообщаю, что сроки действия МЗД истекают…».
К концу апреля 1945 года экспериментальные подрывы сейфов закончились. Вскрытие сейфов осуществлялось теперь небольшими последовательными взрывами тротиловых шашек весом 200 граммов. При этом повреждения содержимого сейфов были минимальными.
Первое донесение коменданта Кенигсберга Начальнику тыла 3-го БФ с перечнем содержимого сейфов было датировано 26 апреля 1945 года:
«25 апреля 1945 года в Рейхсбанке изъяты ценности в присутствии начальника финансового отдела 39 армии подполковника Патрина, начальника полевого банка № 918 майора интендантской службы Варова, старшего лейтенанта Зинченко и старшего лейтенанта Редько (в документах военных и послевоенных лет никогда не указывались инициалы людей. – Прим. А. О.).
При вскрытии сейфов изъяты следующие ценности:
В документах первых послевоенных лет, связанных с культурными ценностями, нумизматическими коллекциями и благородными металлами, часто можно встретить вот такие их «учетные» данные:
Кроме официальных органов поисками культурных и банковских ценностей занимались и тогдашние «черные копатели». Об этом свидетельствует следующий документ (донесение коменданта Кенигсберга Начальнику тыла 3-го БФ) от 26 апреля 1945 года:
«Сегодня в Рейхсбанке за вскрытием сейфов были застигнуты представители контрразведки «Смерш» Балтфлота из группы майора Виноградова. На требование представителя комендатуры явиться к коменданту не ответили и скрылись».
Вскрытие банковских сейфов продолжалось и летом 1945 года, о чем говорит следующий документ:
«…производилось вскрытие сейфов комиссией в составе начальника 5-го отделения трофейного отдела армии майора Германии, начальника полевого отделения госбанка № 168 майора Макарова, представителя от военной комендатуры города Кенигсберга младшего лейтенанта Суслова. При вскрытии сейфов оказалось следующее:
1. Кулон платиновый……………………………………1
2. Цепочки золотые………………………………………14
3. Кольца золотые………………………………………17
4. Медальоны………………………………………………14
5. Серебро-марки…………………………………………147
6. Ложки чайные серебряные………………………532
7. Подносы серебряные…………………………………7
8. Вилки закусочные серебряные……………… 240
9. Ложки столовые серебряные……………………353
10. Ложки серебряные для торта………………62
11. Бокалы серебряные………………………………14
…………………………………………………………………
Итого золота – 974 грамма, серебра – 80 килограммов 26 граммов.
Все ценности сданы в полевое отделение госбанка 50 армии».
Осенью 1945 года поиск банковских ценностей в Рейхсбанке был прекращен и его использовали в качестве казармы для строительного батальона Московско-Минской дивизии.
После расчистки руин и завалов в окружении бывшего Рейхсбанка появились новые улицы Смоленская, Мельничная, Старая Черняковская и Слободская (ныне не существуют).
В 1953 году строительный батальон покинул здание бывшего Рейхсбанка и оно было отдано на «откуп» киносъемочным группам различных киностудий страны. Съемки военных кинофильмов там продолжались практически постоянно.
Так, это здание можно «узнать» при просмотре фильмов «Дорогой мой человек», «Секретная миссия», «Весна на Одере», «Отец солдата» и других. В здании постоянно имитировались пожары и взрывались отдельные фрагменты стен. Одновременно на металлолом изымались стальные сейфы через проломы в перекрытиях. К началу 60-х годов ХХ века одно крыло здания было полностью разрушено.
Другое крыло решили приспособить для размещения Калининградского областного краеведческого музея. Однако вскоре от этого решения отказались.
Ручная разборка руин Королевского замка
В 1969 году в Калининграде приступила к работе «секретная» геолого-археологическая экспедиция – рабочий орган республиканской комиссии по поиску Янтарной комнаты и других музейных ценностей. Бывший Рейхсбанк был одним из основных версионных объектов и имел второй номер после Королевского замка. Экспедицией был получены из разных источников несколько версий, которые необходимо было подвергнуть тщательному исследованию:
Поисковые работы на месте руин Королевского замка (60-е годы)
Дом Советов на месте Рейхсбанка, подземные ходы Кёнигсберга
Провести тщательную проверку этих версий не представилось возможным, так как в 1969 году (в год образования Калининградской геолого-археологической экспедиции) начались подготовительные работы по возведению на месте бывшего Рейхсбанка Дома Советов.
Для исследования грунтов основания под будущее здание производилось бурение скважин на глубины до 25 метров с отбором образцов грунта. Буровые работы выполняла Калининградская экспедиция Ленинградского треста инженерно-строительных изысканий.
Не имея возможности, да и времени проводить собственные исследования сотрудники Калининградской геолого-археологической экспедиции проводили только наблюдение за бурением, разборкой оставшегося корпуса бывшего Рейхсбанка и отрывкой котлована. Это происходило в 1969-1972 годы.
Во время разборки железобетонных конструкций под бывшим зданием Рейхсбанка был обнаружен подземный ход, который проходил через всю его территорию и заканчивался тупиком в южной стороне Королевского замка. Кроме того, в отчетных документах нулевого цикла строительства Дома Советов отмечено, что вся территория бывшего банка и прилегающих территорий была насыщена многочисленными подвалами, нишами и подземными проходами. К сожалению, многие из них исследовать не удалось. О том, найдены ли были в подземельях бывшего банка какие-либо ценности, сведений в архиве не сохранилось. К сожалению, приходится констатировать, что почти все послевоенные комиссии, бригады и группы, кроме Калининградской геолого-археологической эжкспедиции, проводившие работы по поиску культурных ценностей, их итоги никак не документировали, хотя находки, и весьма существенные, были.
Окончание итогового документа по результатам наблюдений сотрудниками экспедиции за работами нулевого цикла здания Дома Советов гласило: «во время работ никаких ценностей обнаружено не было. Работа на объекте закончена и объект подлежит закрытию. 17 сентября 1972 года».
Объект был закрыт, хотя полной уверенности в том, что строители Дома Советов опровергли существующие версии, у сотрудников экспедиции не было. Остался без тщательного исследования и такой случай, изложенный в донесении начальника строительного управления «СУ-424»:
«ЗАМЕСТИТЕЛЮ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КАЛИНИНГРАДСКОГО
ОБЛИСПОЛКОМА
Тов. Богданчикову В. В.
При производстве работ по устройству свайных оснований Дома Советов (северная часть) бетонные сваи, не дойдя до проектной отметки, дали отказ. После дополнительной работы дизельмолотом сваи провалились до двух метров.
Исходя из вышесказанного, следует считать, что в указанном месте находится подземный ход или бункер. Не исключена возможность, что в этом бункере может находиться Янтарная комната или другие ценности.
Начало строительства Дома Советов
О Доме Советов, который возводился у восточного флигеля бывшего Королевского замка с 1969 года уже много писали и пишут сейчас. Хочу только добавить, что на всех этапах его строительства мне приходилось организовывать сюда плановые учебные экскурсии наших курсантов иностранных военнослужащих Калининградского высшего инженерного училища инженерных войск. Только здесь можно было ознакомиться в натуре со многими интересными и даже уникальными конструктивными решениями.
Дом Советов 70-е годы
И все же облик здания, как доминанты города, никак не вписывался в учебную тему училища «Гуманистический характер советской архитектуры» из-за своей безликости, невыразительности, бесформенности и невписываемости даже в свой стиль «конструктивизма».
Не стал он вместе с трибуной «мавзолейного типа» и украшением «советского Калининграда».
И все-таки административное здание, хотя и называют его в народе «монстром» или «домом с привидениями», должно быть достроено и эксплуатируемо, ибо и оно – частичка нашей истории
Данная публикация была найдена в огромной кипе архивов, переданных когда-то мне Авениром Петровичем.
Он многое не успел завершить, его планы были огромны.