Квир сообщество что это
Жизнь«Забери это оскорбление себе»:
Как ЛГБТК-люди присвоили слово «квир»
Оскорбление или защита?
Понятие «квир» было оскорблением на протяжении почти всего XX века, пока в девяностые годы ЛГБТ-люди не начали «присваивать» его себе и переосмыслять негативное значение. Сейчас это слово используется как в массовой культуре, так и в академической среде. В определённых контекстах оно указывает даже не на сексуальную ориентацию и гендерную идентичность, а на инаковость в целом. Вместе с экспертками и экспертами разбираемся в истории понятия «квир» и его современных трактовках.
Текст: Ал Ковальски, автор телеграм-канала Queer Journalism
Активистский и академический протест
Первоначально слово «квир» не было связано с ЛГБТ-сообществом. Ещё в XIV веке его употребляли в значений «странный», «сомнительный». А уже в 1894 году слово стали использовать по отношению к гомосексуальным людям. Эта история связана с Оскаром Уайльдом и его любовником Альфредом Дугласом. Отец второго подал в суд на писателя, обвинив его в совращении своего сына. В деле фигурировала формулировка «snob queers», после чего «квир» и превратилось в ругательство.
В разгар эпидемии СПИДа это слово стало символом анархии. Протестующие заполонили улицы и скандировали «we’re here, we’re queer, we will not live in fear», что переводится как «мы здесь, мы квиры, мы не будем жить в страхе». А в 1990 появилась организация Queer Nation, которая представила свой манифест летом того же года на прайде в Нью-Йорке. Авторы текста заявили, что присваивают себе некогда оскорбительное queer, употребив его в качестве гендерно-нейтральной замены слова «гей».
«Использование слова „квир“ — способ напомнить нам, как мы воспринимаемся всем остальным миром. Это способ сказать себе, что мы не обязаны быть остроумными и обаятельными людьми, которые всю жизнь стараются быть тактичными, оставаясь маргиналами в мире гетеросексуальных людей», — говорится в манифесте. В русскоязычной версии указано слово «п***р» как более понятное, однако в оригинале было именно «queer».
В академическую среду понятие пришло в 1991 году, когда феминистская исследовательница Тереза де Лауретис использовала слово «квир» для описания женской гомосексуальности. В дальнейшем термин стал использоваться по отношению ко всему, что не вписывается в рамки гетеронормативной патриархальной модели мира. Изучать это начали в рамках квир-теории, критикующей биологическую предопределённость гендера и сексуальной ориентации человека.
В рамках научных исследований также выделяют понятие queering (сокращение от queer reading. — Прим. ред.), что на русский можно перевести как «квирить». Это техника работы с текстом, которая подразумевает отказ от гетеро- и циснормативности при анализе произведений. Например, если герой пишет любовное письмо без указания имени, то адресатом или адресаткой может быть человек любого гендера. Если произведение переписывается — в рамках литературного упражнения или при создании современной интерпретации, — то так можно добавить квир-персонажей в сюжет.
Квир-культура — это только про ЛГБТ?
Термин «квир» имеет множество значений как внутри академической среды, так и среди ЛГБТ-людей, поэтому выделить его строгое определение невозможно. Разные персоны трактуют его по-разному. На практике термин часто используется как часть составных слов: квир-люди, квир-культура, квир-кино, квир-фестиваль и так далее.
Квир-обозреватель и автор проекта #содомиумора Константин Кропоткин считает, что этот термин связан непосредственно с ЛГБТ-сообществом. «Квир-культура описывает жизнь квир-человека. Поскольку квир-людей много, то многообразны и проявления их культуры. Любой творческий акт квир-человека даёт представление о „квир-взгляде“, об особенностях оптики. Но и творческий акт, рассказывающий об [ЛГБТ-сообществе со стороны], тоже повышает представленность ЛГБТК-проблематики в публичном поле», — комментирует эксперт.
Чтобы сформулировать более этичную по отношению к квир-персонам норму, важно рассказывать о них с разных точек зрения, говорит Кропоткин. Гетеросексуальный автор может создать хороший гей-роман (пример — «Назови меня своим именем» Андре Асимана), а ЛГБТ-писатель — наоборот, гомофобный (так эксперт характеризует книгу «Когда исчезли голуби» бисексуальной авторки Софи Оксанен). Благодаря многообразию мнений формируется дискуссионное пространство, считает Кропоткин.
Кинокритик Ксения Реутова трактует слово «квир» шире и соотносит его с инаковостью вообще и тем, что зрители видят в конкретной картине: «Квир-кино — широкое понятие, которое включает не только фильмы с квир-персонажами, но и квир-взгляд, который, я уверена, существует. И есть ещё квир-форма — то, как кино снято. Оно может быть о темах совершенно нормативных, но при этом форма его будет отличаться от общепринятой. Это будет тоже что-то смутно волнующее, что-то совершенно непохожее на другое. И поэтому это тоже будет квир-кино».
Было такое сленговое выражение «друг Дороти» — кодовое слово, по которому люди определяли принадлежность к сообществу. А это классическая голливудская сказка
Сам термин «квир-кино» появился в девяностых годах на фоне уже упомянутой эпидемии СПИДа и протестов со стороны ЛГБТ-сообщества. Гомосексуальные режиссёры начали снимать фильмы о себе, и этот феномен кинокритик и феминистка Руби Рич обозначила как New Queer Cinema, или «новая волна квир-кино». Однако оно существовало и до этого.
Классикой квир-кинематографа Ксения Реутова называет мюзикл «Волшебник из страны Оз», снятый в 1939 году и ставший очень популярным среди ЛГБТ-зрителей. «Было такое сленговое выражение „друг Дороти“ — кодовое слово, по которому люди определяли принадлежность к сообществу, — продолжает экспертка. — При этом что представляет собой этот фильм? Это классическая голливудская сказка. Песни из неё знают, цитируют. Эта картина сделала Джуди Гарленд (исполнительницу главной роли. — Прим. ред.) звездой. В данном случае [важно] то, что в фильме видели зрители. А видели они, что главная героиня встречает в стране Оз разных существ, инаковых. И она безоговорочно их принимает».
Истоки российского квир-кино также можно найти в прошлом. Например, в советское время был снят фильм «Дубравка» (1967), в котором рассказывается о влюблённости девочки во взрослую женщину. Развитию современной квир-культуры мешает закон о так называемой «гей-пропаганде», принятый в 2013 году. Радикальные перемены возможны только после его отмены, полагает Константин Кропоткин.
«За последние два года книг на русском языке, описывающих негетеросексуальные отношения (беллетристика, интеллектуальная проза, научпоп), стало заметно больше, но это всё равно несопоставимо мало по сравнению с западной литературой. Литературоведческий анализ квир-литературы на русском также стремится к нулю. Российское квир-кино за недостатком средств и за избытком цензуры находится пока в зачаточном состоянии», — заключает квир-обозреватель.
В то же время Ксения Реутова приводит в пример короткометражки, представленные на тринадцатом ЛГБТ-кинофестивале «Бок о бок». Эти картины рассказывают непосредственно о негетеросексуальных персонах. То, что эти фильмы показывали в том числе на российском «Кинотавре», экспертка считает очень хорошим знаком.
Квир как идентичность
Согласно американскому словарю Merriam-Webster, существительное queer имеет два значения: негетеросексуальный и нецисгендерный человек. В более узком смысле оно употребляется как сокращение от «гендерквир», то есть для обозначения небинарных людей. Последняя коннотация связана ещё и с тем, что изначально гендерквирные персоны занимали маргинальную позицию даже внутри ЛГБТ-сообщества.
«„Квир“ — это более благозвучный синоним аббревиатуры ЛГБТК», — говорит Константин Кропоткин и добавляет, что как гей он считает queerness («квирность») частью своей идентичности. Если изначально это слово было непривычным для многих, то сейчас оно постепенно входит в оборот. Тем не менее термин остаётся многозначным, и часть людей, называющих себя квирами, привлекает именно вольность трактовки.
«Люди часто требуют объяснить, что ты, кто ты и зачем ты. Трудно [подобрать] правильное слово. А „квир“ — это более флюидный, более открытый термин, в который входит всё, что угодно. И поэтому для меня он означает свободу и возможность быть кем и чем я хочу. Это понятие идеально описывает мою идентичность, ориентацию и гендер», — рассказывает активистка и иллюстраторка Катя Возиянова. С четырнадцати лет она училась в Англии, и благодаря информации на английском языке и общению с открытыми ЛГБТ-персонами она смогла быстрее осознать себя.
Как считает активистка, в Англии понятие «квир» используют больше, чаще и спокойнее, в том числе в медиа. В России же меньше понимания, чем этот термин отличается от слова «гей». Однако сами квир-люди используют его точно так же и по тем же причинам, полагает Возиянова. Назвать себя так проще, чем выбрать какой-то лейбл. А кому-то просто нравится слово.
Люди часто требуют объяснить, что ты, кто ты и зачем ты. Трудно подобрать правильное слово. А «квир» — это более флюидный, более открытый термин, в который входит всё, что угодно
Музыкант, журналист, квир- и психоактивист Женя Велько придерживается мнения, что понятие «квир» описывает каждую и каждого, кто не вписывается в нормы гендера и сексуальности. Дело не в принадлежности к определённой идентичности, а в том, что за недостаточную «правильность» могут избить на улице или уволить с работы. По мнению активиста, это относится не только к ЛГБТ-персонам, но и к гендерно-неконформным. Например, если феминный цисгендерный парень встречается с девушками, но его постоянно принимают за гея и оскорбляют из-за внешности.
Реклейминг слова «квир» на постсоветском пространстве имеет свои особенности. Это связано с тем, что для русскоязычных людей оно лишено ярко выраженной негативной коннотации: ЛГБТ-персон в России и странах СНГ оскорбляют другими словами. И поскольку для широкой аудитории этот термин скорее будет непонятным, то он гарантирует определённую безопасность.
«В Беларуси, к счастью, нет закона об [ЛГБТ-]пропаганде, но есть много смежных законов про мораль и защиту детей, — поясняет минчанин Женя Велько. — У гей-вечеринки куда больше шансов быть закрытой ОМОНом, чем у квир-вечеринки, потому что ОМОН не знает слова „квир“. Правда, потихоньку узнаёт. По крайней мере, христианские активисты и активистки уже пытались завернуть белорусский квир-фестиваль „Дотык“. Но как показывает практика, квир — это такой островок безопасности, с которого тебя не выкинут за несоответствие чьим-то ожиданиям».
Катя Возиянова и Женя Велько сходятся во мнении, что ЛГБТ- и квир-активизм синонимичны друг другу, однако второе понятие шире. С одной стороны, квир-активизм включает даже тех людей, для описания которых ещё не придумали слова внутри аббревиатуры ЛГБТ+. С другой — речь о пересечении разных опытов и идентичностей. Так, трансгендерная женщина может быть одновременно полиаморной лесбиянкой, и один общий термин позволяет расширить дискуссию и пригласить в неё ещё больше людей.
«Есть такой классный фильм „Гордость“ (2014), и в нём озвучена важная мысль: если тебя оскорбляют, забери это оскорбление себе, — продолжает Велько. — Англоязычный мир, а за ним весь остальной, уже забрал себе слово „квир“ — так у квирфобок и квирфобов стало на одно оскорбление меньше. Разве это того не стоит?»
Я – квир, но никто не знает, что это
Меня зовут Лиза Михалева. Мои местоимения — она/ее. Я — журналистка, диджейка, активистка и квир, а точнее — квирка (по правилам фем-этикета). С первыми тремя «идентичностями» все понятно, но последняя вызывает вопросы у многих. Разберемся.
Я квир и бисексуальная женщина (бисексуальность часто ограничивают влечением к женщинам и мужчинам. Для меня она включает влечение к людям моего гендера и всем остальным, включая мужчин и небинарных персон). В пятнадцать лет я начала экспериментировать с девушками на вечеринках, думая, что выбираю safe option для веселья в патриархальном царстве и это ничего не значит. Затем случилась классическая «лесбийская история» в британской школе-интернате: к экспериментам прибавилась симпатия к подруге. Мой опыт отличается от горьких историй квир-людей, которых гнобили и от которых отказались близкие. Мои родители — странный феномен советской прогрессивности: они хорошо относятся к ЛГБТКИА+ сообществу, феминизму и антирасизму. Поэтому я никогда не переживала, что будет, если кто-то узнает, и не ходила в церковь, чтобы «стать нормальной». Несмотря на это, я мало задумывалась о своей ориентации и продолжала встречаться исключительно с парнями. Позже я начала осознавать, что девушки меня тоже привлекают, но только сексуально (встречаться с девушкой казалось невозможным из-за внутренней мизогинии — феминисткой я стала позже).
Квир — это буква «К» в ЛГБТКИА+
«Квир» подразумевает негетеросексуальную ориентацию и/или гендерную идентичность за рамками бинарности «женщина/мужчина» и цисгендерности (термин, обозначающий людей, чья гендерная идентичность совпадает с их биологическим полом).
«Квир» используют как зонтичный термин для ЛГБТКИА+ сообщества, объединяющий его различных представителей: лесбиянок, геев, бисексуалов, транс-персон, интерсекс-людей, асексуалов, небинарных персон и других. Исторически, термины «ЛГБТ» и «гей» нередко приоритизировали проблемы белых, цисгендерных, гомосексуальных мужчин, игнорируя другие идентичности (небелые, трансгендерные, небинарные, женские и другие). До сих пор в сообществе гомосексуальных мужчин часто встречается расизм, трансфобия и сексизм. У «квира» более инклюзивная и радикальная повестка. Он связан с оппозицией и дестабилизацией гетеронормативности в целом — убеждении, что гетеросексуальность — это естественная норма для женщин и мужчин, которые должны соблюдать определенные роли, а другие сексуальные и гендерные ориентации ненормальны.
«Квир» — это инструмент самоидентификации, который означает разные вещи для разных людей. В сообществе важно иметь свободу выбора лейбла для своей идентичности из-за истории, перенасыщенной гомофобией и обесцениванием опыта. Если одним комфортны такие ярлыки как «гей», «лесбиянка» или «бисексуал», они могут не подходить или не нравиться другим. Кроме того, человек может не хотеть вписывать себя в рамки определенной идентичности или быть не уверенным в ней. Поэтому многие ЛГБТКИА+ персоны используют термин «квир». Он может быть единственным лейблом или сосуществовать с другими. Например, даже если человеку нравятся люди исключительно его гендера, он может называть себя «квир» вместо «гей» или «лесбиянка», а может называть себя и так и так. Еще слово «квир» позволяет персоне обозначить свою негетеронормативность, не раскрывая все карты о себе.
Я — пример принудительной гетеросексуальности
Эта идея, выдвинутая Эдриен Рич в 1980 году, связана с гетеронормативностью. Гетеросексуальность навязывают, в ней не сомневаются, вне зависимости от настоящей сексуальной ориентации, ее поощряют, а отклонения осуждают. Везде наблюдается «гетеросексуальная пропаганда»: с детства девочкам твердят найти «того единственного», а в телевизоре няня Вика мечтает о Шаталине. Именно поэтому, будучи верной ЛГБТКИА+ союзницей с кучей квир-друзей в Москве, я не ассоциировала себя с ними. Российская гомофобия не позволяла мне видеть их, как полноценную часть общества, поставив исследование моей сексуальности на паузу. С переездом в Лондон все изменилось — вокруг меня одни квиры. Тут более безопасно, и люди не боятся быть собой. Поэтому я нажала кнопку play и продолжила исследование.
Я квирка не только из-за сексуальной ориентации. Всю жизнь я чувствовала себя странной аутсайдеркой, бросающей вызов обществу. В период полового созревания я играла по патриархальным правилам: красилась и одевалась так, чтобы нравиться парням. Природа наградила меня конвенциональной красотой, поэтому я купалась в комплиментах. Но разбитое сердце поменяло правила: я перестала вести себя как леди и повернулась к стилю унисекс — грубый макияж, мужская одежда, татуировки. Тогда я заметила, как гетеронормативное общество перестало меня принимать: незнакомцы пялились, одноклассницы обзывали «лесбиянкой», мама умоляла надеть платье в цветочек вместо огромных левайсов. Я стала получать меньше нежелательного мужского внимания (что не могло не радовать) и больше комментариев о том, что раньше я была более привлекательной. Мне понравилось идти наперекор гендерным ожиданиям, поэтому я приняла свое яркое отношение к жизни и яркий стиль, как отражение моего внутреннего мира и защиту от внешнего. Это же было отражением моей квирности. Осознание этого пришло, когда экстравагантные и не вписывающиеся в нормы квир-лондонцы показали мне, что квир — это не только про сексуальную ориентацию или гендер. Квир — это про избежание рамок, неподчинение, креативность и diversity.
Огромную роль в жизни ЛГБТКИА+ людей играет видимость
Она развеивает туман гетеронормативности и спасает жизни, наглядно показывая, что мы не одни. Именно поэтому я стала волонтеркой проекта сексуального просвещения в лондонских школах Sexpression, где я рассказываю детям не только о контрацепции, но и о ЛГБТКИА+ темах. К сожалению, у нас на родине такая деятельность небезопасна, но я исследую другие пути квир-активизма.
До недавнего времени в России квир-люди существовали под плащом-невидимкой, скрывая настоящих себя от общества, у которого аллергия на человеческое разнообразие и толерантность к насилию. Как бы не раздражала таких персонажей diversity-повестка, она работает — все больше организаций и брендов поддерживают квир-культуру. Одна из таких инициатив — реалити-шоу в формате подкаста «По уши» от Badoo и студии подкастов «Толк», в котором я стала финалисткой. Это не только первое в мире романтическое шоу в аудиоформате, но еще и квир-шоу, в котором и девушки, и парни боролись за сердце певицы Lina Lee.
Карен Шаинян — о русском квир-сообществе и сложностях новой этики
Создатель YouTube-шоу «Открытый разговор с веселыми людьми» журналист Карен Шаинян снял в Екатеринбурге первую часть документального проекта о российском квир-сообществе. Всего в него войдут 12 фильмов с героями из разных городов России, хотя многие участники не называют себя частью квир-сообщества. Идея проекта в том, чтобы объединить представителей ЛГБТ+ — людей с разными интересами, доходами, социальным статусом, профессиями. Которые, несмотря на все различия, сталкиваются с одинаковыми условиями, проблемами и стигмами.
В интервью The Village Карен Шаинян рассказал о том, как любой активизм важен для перемен и борьбы с одиночеством, о слепых зонах новой этики и о том, почему Екатеринбург — город победившего активизма.
О москвацентризме и Екатеринбурге
В странной системе современной России есть несправедливое противопоставление Москвы и остальной части страны. В других странах, например, США, есть сразу несколько самостоятельных центров притяжения людей, поэтому нет ситуации, когда все население хочет жить только в одном городе. Обычно, когда мы говорим про российскую ЛГБТ+ повестку, то речь тоже идет только о Москве. Будто за Садовым кольцом нет квир-жизни, хотя она есть везде — я сам вырос в Иркутске и впервые сходил в гей-клуб в конце 1990-х именно в родном городе.
Екатеринбургская самобытность заключается в гордости жителей за место, где они живут
Я знал, что в Екатеринбурге есть Ресурсный центр для ЛГБТ ( признан иностранным агентом, — прим. ред.), а еще, что это город победившего активизма. И ехал с большими ожиданиями, и меня потрясли отдельные люди с их историями. Очень редко встречаешь представителей квир-сообщества, которые не стремятся куда-то переехать. Екатеринбургская самобытность и аутентичность заключается в гордости жителей за место, где они живут, — это классный пример для современной москвацентричной России.
В Москве конструктивизм — это ускользающая красота, а в Екатеринбурге он есть на каждом углу и больших размеров. Говорят, что внутри он в плохом состоянии, но снаружи это выглядит потрясающе. Сначала во время съемок мы застали несколько солнечных дней, а дальше по прогнозу было облачно, мы расстроились из-за того, что не получится снимать на улице. В реальности екатеринбургское облачное небо — как московское ослепительно ясное. В Москве в феврале оно тяжелое свинцовое, как в Берлине, а в Екатеринбурге небо, конечно, не голубое, но в городе очень светло. Весь конструктивизм и люди тоже смешиваются в светлую и яркую картину.
О документальном проекте, связях и включенности в сообщество
Наши интервью для документального проекта — это глубокая психологическая работа. Разговор с квир-человеком про его жизнь — это всегда про очень острый конфликт с окружающим миром и самим собой. У всех за плечами сложный путь принятия себя, но одни эти сложности переработали, а другие вытеснили. Мой канал смотрит много людей, в том числе гетеросексуалов. Истории каждого квир-человека не оставляют их равнодушными, потому что они всегда о преодолении травмы.
Когда я начал делать видео с героями из других стран на YouTube, то мне хотелось, чтобы со зрителями общался мир, на который они смотрят, включая Netflix или HBO, чтобы они почувствовали связь с западом. Теперь я хочу, чтобы они почувствовали эту же связь друг с другом. С помощью проекта мне хочется сделать так, чтобы никто не чувствовал, будто он один в этом городе. После выхода фильмов я хочу создать телеграм-канал, где герои и зрители из разных городов смогут общаться между собой. Ощущение связи и осознание, что ты не один, включает тебя в жизнь.
Многим кажется, что если бы у нас было гей-сообщество, то оно было бы похоже на политическую партию
Сообщество — это не официальная организация. Многие этого не понимают, поэтому им кажется, что если бы у нас было гей-сообщество, то оно было бы похоже на политическую партию, где есть избирательная комиссия, общая программа и идеология. Советская институциональная память вызывает очень много негативных коннотаций у любых коллективных объединений, потому что тогда они были чаще формальными.
А сейчас в России последовательно разрушаются горизонтальные связи. Из-за этого не только квир, а все общество настолько атомизировано, что большинство людей не чувствует себя значимыми. Отсюда любимая фраза противников любого активизма: «Что я один могу сделать». Такое чувство одиночества особенно остро ощущается у стигматизированных групп людей, в том числе у ЛГБТ+.
Об активизме, чувстве одиночества и бездействии
Я начал осознавать себя в 12 лет, когда не было социальных сетей и вообще интернета, а телефон был дисковым. Тогда на последней странице газеты «Из рук в руки» (газета с объявлениями — Прим. ред.) были объявления с заголовком «Он ищет его», но было стыдно даже заглянуть туда. Казалось, что как только я переверну страницу, все мироздание разоблачит меня в позорной тяге к мужчинам.
Сейчас появилось новое поколение — в инклюзивном окружении и культуре, не прошитой стигматизацией. Скорее всего, некоторые растут с мыслью, что если у них не гетеросексуальная ориентация, то это нормально. Это поколение будет другим, но даже среди 20-летних я вижу те же сложности, которые были у меня. В далеком 2005 году я не вылезал из знакомств, они же сталкиваются со сложностью найти партнера.
Многие уверены, что изменения требуют времени. Нельзя уповать только на него в надежде, что оно выведет нас к светлому будущему. На примере некоторых стран, например, Ирана, видно, что время может повести нас в противоположном направлении. Поэтому изменения требуют действий, а бездействие относит нас назад. «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее», — прямо как в «Алисе в стране чудес». Права, свободы и остальное, чему мы завидуем в других странах — это не то, что просто придет к нам со временем. Если бороться, то будет шанс, что это случится, а если бездействовать, то даже этого шанса нет.
Права, свободы и остальное, чему мы завидуем в других странах — это не то, что просто придет к нам со временем
В январе была серия выходов на улицу (во всех регионах страны проходили акции солидарности с Алексеем Навальным после его задержания в аэропорту — Прим. ред.). Огромное количество скептиков даже из моего близкого окружения говорили мне, что если я выйду, то ничего не изменится. Я искренне этого не понимал.
Я выходил на Манежную площадь еще в 2013 году, когда Навальному хотели дать реальный срок — людей было так много, что они не умещались на площади и растекались по соседним улицам. После этого дело немедленно повернули и политику дали условный срок, просто потому что на улицу вышли люди. ( 18 июля 2013 года и 30 декабря 2014 года там прошли многотысячные стихийные акции в поддержку Алексея Навального в ходе судебных процессов по делам «Кировлеса» и «Ив Роше», которые в обоих случаях завершились разгоном и задержаниями, но, возможно, оказали влияние на приговоры: политик был приговорен к лишению свободы условно — Прим. ред.). В январе 2021 года я тоже решил, что нужно выйти на улицу — тогда политику снова не смогут дать реальный срок.
Такие выходы на улицу нужны просто чтобы люди знали, что они есть друг у друга, и что много таких же, как и ты сам. Даже сиюминутная победа не так важна, потому что это часть более большого процесса. Ровно то же самое с моим проектом на ютубе. Его идея в том, чтобы показать, что мы друг у друга есть. Даже если завтра этот проект не приведет к тому, что права ЛГБТ+ людей будут учтены и формально приняты, а дискриминация и оскорбления станут под запретом, он станет шагом к этой нормальности.
О проблемах внутри квир-сообщества и слепых зонах новой этики
Квир-сообщество сегодня испытывает проблемы, которые евреи испытывали в прошлом веке. Большой темой антропологических исследований является проведение параллелей между квир и еврейским сообществом. Например, сто лет назад вполне приличным считался разговор о том, что жиды должны быть за чертой оседлости, иначе наше общество превратится в хаос. Так говорили образованные люди, и это не считалось зашкваром. Точно так же, как сейчас не считаются зашкваром гомофобные высказывания.
Некоторые люди даже не понимают, что есть что-то гомофобное в их мыслях, когда они говорят о непонимании того, зачем геям нужно позволять вступать в брак или усыновлять детей. А почему же тогда я могу видеть гетеросексуальные браки, детей, поцелуи в метро?
Во время интервью с одним из екатеринбургских деятелей культуры герой назвал транс-людей «переделками»
Со стигмой помогает бороться открытость. Я начал делать интервью на ютубе сразу с известными представителями квир-сообщества, чтобы выйти на массовую аудиторию. Например, если бы я провел интервью с транс-людьми сам, то это видео бы посмотрели только внутри квир-сообщества, а когда я позвал на такой круглый стол Владимира Познера, то получилось охватить полмиллиона человек.
К сожалению, транс-люди стигматизированы еще сильнее. Трансфобия внутри гей-сообщества — распространенное явление, потому что нас пропитывает такой же нетолерантный культурный код, как и гетеросексуалов. Например, во время интервью с одним из екатеринбургских деятелей культуры герой назвал их «переделками». Хотя он и сам гей.
Это сложный разговор, потому что новая этика натыкается на реальность, где не всегда может однозначно работать. Например, на западе некоторые транс-активисты называют отказ от секса с ними трансфобией. Летом Джоан Роулинг, авторку Гарри Поттера, тоже объявили трансфобкой после твита о менструации только у женщин («Люди, которые менструируют. Я уверена, что для обозначения этих людей уже есть какое-то слово. Кто-нибудь, помогите мне. Жинщины? Жайнщины? Жунщщ?», — написала Роулинг — Прим. ред.). Такие ситуации — это странно.
Хочется, чтобы в светлом будущем все оставались разными, но их гражданские права были одинаковыми
Я делал интервью с теннисисткой Мартиной Навратиловой — первой открытой лесбиянкой в большом спорте, которая тоже попала в похожую ситуацию, когда выступила с критикой транс-людей в спортивном сообществе. До и после перехода у человека сохраняется один уровень выносливости и силы, плотность костей, объем мышц. Поэтому в любом спорте, сколько бы усилий ни приложила женщина, она будет всегда уступать транс-женщине.
Это создает ситуацию, когда спортсменки, которые с четырех лет подвергали себя изнурительным тренировкам, всегда уступают первые места транс-женщинам. Ситуация с тран-людьми в спорте — несправедливая, но теперь те, кто выступают против нее, обвиняются в трансфобии, а это очень серьезное обвинение в прогрессивном обществе. Мартина Навратилова тоже открыто высказалась против этого и несмотря на ее предыдущий вклад в открытость квир-сообщества, столкнулась с кенселингом.
Консерваторы пользуются такими кейсами, чтобы негативно представить квир-сообщество. Тем не менее, в таких вещах нужно разбираться. Мы всегда будем разными — с разным ростом, интеллектом и одаренностью к определенным вещам. Хочется, чтобы в светлом будущем это оставалось, но гражданские права у всех были одинаковыми.