Квир социализм что это
«Этический рейх»: Константин Богомолов написал манифест, где сравнил западную идеологию с нацизмом
Режиссер и поэт Константин Богомолов написал манифест, в котором сравнил идеологию современного западного общества с нацизмом. По его мнению, в Европе и США формируется Новый этический рейх, который в некоторых аспектах хуже рейха Третьего, поскольку покушается не только на свободу мысли, но и на свободу эмоций. Богомолов предлагает России не ориентироваться на нынешние западные ценности, но строить «старую добрую Европу» — Европу, «о которой мы мечтали» и «которую потеряли». «Афиша Daily» публикует краткий пересказ манифеста с самыми яркими цитатами. Полная версия текста доступна на сайте «Новой газеты».
Человек — прекрасное, но в то же время опасное существо, в котором соседствуют разрушительная и созидательная силы. Вплоть до новейших времен западная цивилизация строилась в опоре на такого сложного человека — религия, философия, искусство и образование сдерживали звериное в человеке, но также позволяли этой темной энергии выйти при помощи своих же инструментов.
После потрясения от ужасов нацизма Европа решила ликвидировать сложного человека, чтобы застраховаться от его темной стороны. Современный Запад похож на главного героя картины «Заводной апельсин» Кубрика: после экспериментальной терапии сверхагрессивный в прошлом юноша (избивавший и насиловавший ни в чем не повинных людей) не в состоянии совершить дурной поступок. Он не только избавился от агрессии, но и не может теперь видеть голую женщину, его тошнит от музыки, он испытывает отвращение к сексу.
Функции преследования и изоляции инакомыслящих на Западе переданы от государства обществу. В Европе и Штатах оформляется Новый этический рейх, где роль идеологии выполняет новая этика. Национал-социализм в прошлом. Теперь мы столкнулось с этическим социализмом и квир-социализмом. На смену «Нациков» пришли столь же агрессивные квир-активисты, фем-фанатики и экопсихопаты.
Западное общество пошло дальше традиционных тоталитарных режимов, поскольку подавляет не только свободу мысли, но и эмоции. В Новом этическом рейхе человека натаскивают на любовь и лишают права свободно ненавидеть.
Каждый несчастный на Западе вправе придать своим обиде, болезни или страху общественно важный статус, а государство должно выделить под них квоты во всех сферах социальной жизни. Любой, кто возразит, что обида не стоит выеденного яйца, болезнь излечима, а личная драма — вопрос интимный, станет жертвой общественного мнения.
Роль новой репрессивной машины выполняют социальные сети и их пользователи — «добропорядочные» и сетевоактивные граждане. Их поддерживает власть — новое Министерство правды в лице хозяев интернет-гигантов. Соцсети дают анонимность, а потому позволяют устраивать виртуальное линчевание безнаказанно.
И это касается не только художников, но и любого члена общества — преподавателя или студента американского вуза могут изгнать из стен заведения за «не те» взгляды.
Но война против смерти неизбежно приводит к войне против жизни, поскольку последняя так же непостижима, неконтролируема и опасна. Европа перешла от сексуальной революции к тотальной борьбе с энергией секса. Христианство же придавало сексу сакральность, божественность и красоту.
Если раньше диссидент мог уехать в страну с другими этическими ценностями, то теперь из‑за глобализации эта возможность уходит. На смену расовой чистоте пришла чистота этическая. Прошлое каждого успешного индивида исследуется, чтобы выяснить, нет ли там случаев харассмента, абьюза или неправильного высказывания.
В 90-е годы Россия хотела сблизиться с Западом и вернуть себе ценности довоенной Европы (которая ценила многообразие человека, его индивидуальность, мысли и творчество). Но сейчас сама Европа этим ценностям не соответствует.
Россия прошла изменения, которые сейчас переживает Запад, в 1917-м. И феминитивы, и прочие надругательства над языком, и попытку освободиться от половой или культурной принадлежности, и собрания с обсуждениями морального облика, и массовые требования трудящихся, и даже детей, предающих своих родителей.
Есть много несогласных с новым порядком вещей — и русских, и американцев, и европейцев. Это современные, образованные люди, а вовсе не дремучие ортодоксы. Они боятся высказать свою позицию, чтобы не подвергнуться моральному террору.
Чтобы поддержать их, необходима новая правовая идеология, отстаивающая ценности сложного мира в опоре на сложного человека. Россия не в конце прогресса, а в хвосте безумного поезда, несущегося в босховский ад с мультикультурными гендерно нейтральными чертями.
Александр Роджерс: Главная ошибка Богомолова
Но… господин Богомолов в своём манифесте не удержался от того, чтобы соврать. А мимо этого я спокойно пройти не могу.
Господин Богомолов называет весь этот шабаш SJW, BLM и ЛГБТ-диктатуры и травли инакомыслящих «квир-социализмом».
Это, простите, с какой стати?!
Создавали, развивали, продвигали и продавливали эту повестку либеральные демократы и либертарианцы, рассказывающие про «свободу слова», «молекулы демократии» и прочую пропагандистскую туфту.
Создавали и продвигали эту повестку те же люди, которые придумали «гуманитарные бомбардировки», «мирных протестующих», «умеренных террористов» и прочие лицемерные и лживые двойные стандарты.
Либеральные демократы десятилетиями приучали своих последователей к двоемыслию, к некритическому восприятию информации, к «это другое».
Если у нас – то это кровавая тирания репрессирует мирных онижедетей. Если на Западе – то доблестные правоохранители защищают демократию от внутренних террористов. И так во всём.
Именно либеральные демократы вывели особую породу своих последователей
Тысячи, десятки тысяч абсолютно одинаковых хипстеров с одинаковыми бородами, с одинаковыми подворотами, с одинаковыми молескинами, одинаковыми кардиганами и одинаковыми шарфиками.
Все эти Макаревичи, Ахеджаковы, Шендеровичи и Невзоровы десятилетиями корчили из себя оппозицию. Но на самом деле они были охранителями, но охранителями не государства Российского, а глобалистского империалистического центра.
И вещали они (и Богомоловы с Собчаками в том числе) не оппозиционную повестку, а самый настоящий либеральный мейнстрим. Строго в соответствии с методичками глобалистского истеблишмента. Сервильно и холуйски.
А настоящими бунтарями в этой системе были люди типа меня, социалисты-этатисты, кричавшие «Не надо разваливать СССР» в 1991 году, призывавшие к объединению России, Белоруссии и Украины в единое государство в двухтысячные, много лет противостоявшие мифам про «дефективных частных собственников», «невидимую руку рынка» и «вписывание в глобальную повестку».
Настоящие маргиналы типа меня слушали «Deep Purple» и «Accept» в позднем СССР, слушали «Rainbow» и «Black Sabbath» во времена «Ласкового мая» и «Руки вверх» и слушают Валерия Кипелова и Полину Гагарину во времена Моргенштерна и Оскимирона. Не потому, что модно, а потому что круто.
А тусовочка холуёв и приспособленцев продолжает снимать фильмы не для того, чтобы они понравились народу, а чтобы получить западные медальки, как дрессированные собачки. Как Андрей Кончаловский, снявший бездарную поделку про Новочеркасск, которая теперь попала в шорт-лист «Оскара» за свою антисоветскость и русофобию. Хорошая, послушная, дрессированная цепная собачка, получит ещё одну медаль за верность Вашингтонскому обкому.
И не надо называть весь этот либеральный шабаш «квир-социализмом».
Социалисты, строго по Гегелю, понимают, что единственным, кто может защитить «маленького человека» от произвола – от произвола корпораций, от произвола крупного капитала, от произвола толпы – это государство. И поэтому все настоящие социалисты ещё с девятнадцатого века выступают за сильное социальное государство.
А уничтожать государство и приватизировать его функции – это чисто либеральная, либертарианская повестка.
Внесудебные расправы, эскадроны смерти, гестапо – это всё ультраправая идеология, крупного наднационального и финансового капитала.
Поэтому, господин Богомолов, пожалуйста, правильно применяйте термины.
Всё, что вы вчера озвучили – это «либеро-фашизм». Или, если хотите, «квир-либеро-фашизм».
P.S. Социалисты ко всему этому безобразию точно не при чём – у нас и профессии есть, и семьи с детьми.
Я – квир, но никто не знает, что это
Меня зовут Лиза Михалева. Мои местоимения — она/ее. Я — журналистка, диджейка, активистка и квир, а точнее — квирка (по правилам фем-этикета). С первыми тремя «идентичностями» все понятно, но последняя вызывает вопросы у многих. Разберемся.
Я квир и бисексуальная женщина (бисексуальность часто ограничивают влечением к женщинам и мужчинам. Для меня она включает влечение к людям моего гендера и всем остальным, включая мужчин и небинарных персон). В пятнадцать лет я начала экспериментировать с девушками на вечеринках, думая, что выбираю safe option для веселья в патриархальном царстве и это ничего не значит. Затем случилась классическая «лесбийская история» в британской школе-интернате: к экспериментам прибавилась симпатия к подруге. Мой опыт отличается от горьких историй квир-людей, которых гнобили и от которых отказались близкие. Мои родители — странный феномен советской прогрессивности: они хорошо относятся к ЛГБТКИА+ сообществу, феминизму и антирасизму. Поэтому я никогда не переживала, что будет, если кто-то узнает, и не ходила в церковь, чтобы «стать нормальной». Несмотря на это, я мало задумывалась о своей ориентации и продолжала встречаться исключительно с парнями. Позже я начала осознавать, что девушки меня тоже привлекают, но только сексуально (встречаться с девушкой казалось невозможным из-за внутренней мизогинии — феминисткой я стала позже).
Квир — это буква «К» в ЛГБТКИА+
«Квир» подразумевает негетеросексуальную ориентацию и/или гендерную идентичность за рамками бинарности «женщина/мужчина» и цисгендерности (термин, обозначающий людей, чья гендерная идентичность совпадает с их биологическим полом).
«Квир» используют как зонтичный термин для ЛГБТКИА+ сообщества, объединяющий его различных представителей: лесбиянок, геев, бисексуалов, транс-персон, интерсекс-людей, асексуалов, небинарных персон и других. Исторически, термины «ЛГБТ» и «гей» нередко приоритизировали проблемы белых, цисгендерных, гомосексуальных мужчин, игнорируя другие идентичности (небелые, трансгендерные, небинарные, женские и другие). До сих пор в сообществе гомосексуальных мужчин часто встречается расизм, трансфобия и сексизм. У «квира» более инклюзивная и радикальная повестка. Он связан с оппозицией и дестабилизацией гетеронормативности в целом — убеждении, что гетеросексуальность — это естественная норма для женщин и мужчин, которые должны соблюдать определенные роли, а другие сексуальные и гендерные ориентации ненормальны.
«Квир» — это инструмент самоидентификации, который означает разные вещи для разных людей. В сообществе важно иметь свободу выбора лейбла для своей идентичности из-за истории, перенасыщенной гомофобией и обесцениванием опыта. Если одним комфортны такие ярлыки как «гей», «лесбиянка» или «бисексуал», они могут не подходить или не нравиться другим. Кроме того, человек может не хотеть вписывать себя в рамки определенной идентичности или быть не уверенным в ней. Поэтому многие ЛГБТКИА+ персоны используют термин «квир». Он может быть единственным лейблом или сосуществовать с другими. Например, даже если человеку нравятся люди исключительно его гендера, он может называть себя «квир» вместо «гей» или «лесбиянка», а может называть себя и так и так. Еще слово «квир» позволяет персоне обозначить свою негетеронормативность, не раскрывая все карты о себе.
Я — пример принудительной гетеросексуальности
Эта идея, выдвинутая Эдриен Рич в 1980 году, связана с гетеронормативностью. Гетеросексуальность навязывают, в ней не сомневаются, вне зависимости от настоящей сексуальной ориентации, ее поощряют, а отклонения осуждают. Везде наблюдается «гетеросексуальная пропаганда»: с детства девочкам твердят найти «того единственного», а в телевизоре няня Вика мечтает о Шаталине. Именно поэтому, будучи верной ЛГБТКИА+ союзницей с кучей квир-друзей в Москве, я не ассоциировала себя с ними. Российская гомофобия не позволяла мне видеть их, как полноценную часть общества, поставив исследование моей сексуальности на паузу. С переездом в Лондон все изменилось — вокруг меня одни квиры. Тут более безопасно, и люди не боятся быть собой. Поэтому я нажала кнопку play и продолжила исследование.
Я квирка не только из-за сексуальной ориентации. Всю жизнь я чувствовала себя странной аутсайдеркой, бросающей вызов обществу. В период полового созревания я играла по патриархальным правилам: красилась и одевалась так, чтобы нравиться парням. Природа наградила меня конвенциональной красотой, поэтому я купалась в комплиментах. Но разбитое сердце поменяло правила: я перестала вести себя как леди и повернулась к стилю унисекс — грубый макияж, мужская одежда, татуировки. Тогда я заметила, как гетеронормативное общество перестало меня принимать: незнакомцы пялились, одноклассницы обзывали «лесбиянкой», мама умоляла надеть платье в цветочек вместо огромных левайсов. Я стала получать меньше нежелательного мужского внимания (что не могло не радовать) и больше комментариев о том, что раньше я была более привлекательной. Мне понравилось идти наперекор гендерным ожиданиям, поэтому я приняла свое яркое отношение к жизни и яркий стиль, как отражение моего внутреннего мира и защиту от внешнего. Это же было отражением моей квирности. Осознание этого пришло, когда экстравагантные и не вписывающиеся в нормы квир-лондонцы показали мне, что квир — это не только про сексуальную ориентацию или гендер. Квир — это про избежание рамок, неподчинение, креативность и diversity.
Огромную роль в жизни ЛГБТКИА+ людей играет видимость
Она развеивает туман гетеронормативности и спасает жизни, наглядно показывая, что мы не одни. Именно поэтому я стала волонтеркой проекта сексуального просвещения в лондонских школах Sexpression, где я рассказываю детям не только о контрацепции, но и о ЛГБТКИА+ темах. К сожалению, у нас на родине такая деятельность небезопасна, но я исследую другие пути квир-активизма.
До недавнего времени в России квир-люди существовали под плащом-невидимкой, скрывая настоящих себя от общества, у которого аллергия на человеческое разнообразие и толерантность к насилию. Как бы не раздражала таких персонажей diversity-повестка, она работает — все больше организаций и брендов поддерживают квир-культуру. Одна из таких инициатив — реалити-шоу в формате подкаста «По уши» от Badoo и студии подкастов «Толк», в котором я стала финалисткой. Это не только первое в мире романтическое шоу в аудиоформате, но еще и квир-шоу, в котором и девушки, и парни боролись за сердце певицы Lina Lee.