Работа в красной зоне что это
Забота о здоровье
Доктор, к вам в больницу привозят пациентов с уже установленным диагнозом «коронавирусная пневмония» или только с предположением?
Роман Сергеевич: Привозят, как положено по регламенту: либо с компьютерной томограммой, которая показала наличие пневмонии, либо с положительным мазком на COVID-19.
А если пневмонию вызвал не коронавирус, нет ли риска, что в стационаре такой пациент может им заразиться?
Может ли такой «коктейль» увеличить риск тяжелых форм заболевания?
Как лечат тех пациентов с пневмонией, которым не нужна реанимация?
Какая доля госпитализированных, по вашим наблюдениям, «утяжеляется» и нуждается в реанимации?
Есть ли признаки того, кому, скорее всего, понадобится реанимация?
Роман Сергеевич: Сказать сложно заранее. Но в реанимации больше всего пациентов-мужчин с избыточным весом и различными хроническими заболеваниями.
Врачи и сестры общаются со множеством больных. Высок ли для них риск заражения?
Роман Сергеевич: Я абсолютно убежден, что при правильном использовании средств индивидуальной защиты заразиться невозможно.
Но в вашей клинике, да и во многих других, среди персонала уже есть заразившиеся коронавирусом. Как же это произошло?
Расскажите об этом режиме подробнее, пожалуйста.
Значит, повторно средства индивидуальной защиты не используются? Их достаточно?
Сильно ли устаете за время смены?
Имело ли значение для персонала то, что обещаны доплаты всем, кто работает с COVID-19?
Где лечатся те сотрудники, которые все-таки заразились?
Но ведь эти рискованно и для коллег, и для других пациентов?
А как вообще настроение в вашем коллективе?
Роман Сергеевич: Народ шутит, смеется, особого страха я не видел. Хотя уже говорят, что надоело, пора с этим вирусом заканчивать.
»Красная» зона и шлюзы: как устроена работа в новых отделениях для борьбы с коронавирусом
Корреспондент портала «Будущее России. Национальные проекты» побывала в первом таком инфекционном госпитале, который начал работать в пятницу и был готов принять первых пациентов уже в выходные. В Национальном медико-хирургическом центре им. Н.И. Пирогова корреспонденту рассказали, как готовят хирургов и реаниматологов к работе в «красной» зоне, что обеспечит безопасность пациентов, а также о том, почему в респираторе не надо звать Машу.
Все силы против вируса
Инфекционный госпиталь в хирургическом центре
При входе в Пироговский центр медсестра собирает эпидемиологический анамнез: кроме персональных данных нужно указать, в каких поездках бывали за последние несколько месяцев, когда вернулись. Через эту процедуру проходят все посетители, включая журналистов. После заполнения анкеты медсестра измеряет температуру, выдает маску и перчатки. Подобные меры предосторожности введены по предписанию Роспотребнадзора во всех медицинских учреждениях.
Как рассказал корреспонденту портала «Будущее России. Национальные проекты» генеральный директор Пироговского центра, член-корреспондент РАН Олег Карпов, госпиталь на 250 пациентов был перепрофилирован корпус центра в рекордные сроки.
В Пироговском центре представлены абсолютно все специальности, включая 24 высокотехнологичных направления.
В отделении реанимации нового инфекционного госпиталя также есть все необходимое оборудование, медикаменты, а врачи прошли инструктаж по работе с инфицированными коронавирусом пациентами.
Не зовите Машу!
В работе нового инфекционного госпиталя на базе Пироговского центра будет задействовано на первом этапе около 350 специалистов. Генеральный директор центра при этом отметил, что при необходимости штат может быть быстро расширен.
Весь медперсонал на протяжении недели проходил инструктаж. Специалистам важно привыкнуть к работе в защитном костюме и заново отточить привычные медицинские манипуляции.
Когда специалист работает в костюме, меняется сенсорное восприятие: врач по-другому слышит и видит, меняются тактильные ощущение. В трех парах перчаток нужно приноровиться к тому, чтобы, к примеру, найти вену у пациента, прощупывая ее подушечками пальцев, или интубировать больного в случае, если его нужно подключить к аппарату ИВЛ.
Так если у врача, к примеру, под защитными очками запотели его собственные очки с диоптриями, просто так снять их протереть, находясь в «грязной зоне» нельзя. Нужно вернутся в санпропускник, по специальным правилам снять защитный костюм, и только после этого протереть очки. Завотделением реаниматологии Теплых поделился несколькими приемами, чтобы облегчить себе работу в «красной» зоне.
Безопасность врачей – безопасность всех
После смены в «красной» зоне специалист выходит в «чистую» зону, где уже наверняка его поджидает бумажная работа. Дело в том, что «красной» зоне нельзя пользоваться бумагой, только электронными носителями, и практически весь документооборот в центре переведен в электронный формат, за исключением отдельных выписок и справок. Есть некоторые документы и выписки, которые делают пока на бумаге, например, назначение опиоидных анальгетиков, и это происходит в чистой зоне после четырехчасовой смены в защитном костюме, пояснил Теплых.
Генеральный директор Пироговского центра Карпов также напомнил, что для сотрудников, которые работают в новом инфекционном госпитале, кроме средств индивидуальной защиты, инструктажа и специальных условий работы, предусмотрены дополнительная медицинская страховка и тестирование на COVID-19. Центр также организовал для персонала возможность проживания и отдыха между сменами, с полноценным питанием, чтобы исключить риски инфицирования коронавирусом людей за пределами госпиталя.
Испытание красной зоной. Репортаж из места, где спасают больных COVID-19
Работа врачей в красных зонах российских больниц не прекращается ни на минуту. Туда доставляют новых пациентов с коронавирусной инфекцией и серьезным поражением легких. Корреспондент «360» Людмила Александрова провела несколько часов в красной зоне Талдомской ЦРБ и своими глазами увидела работу врачей.
Мир через запотевающие очки
Противочумной одноразовый костюм, респиратор FFP2, одноразовая шапочка, похожие на пакеты бахилы, две пары перчаток и пластиковые очки. Каждый раз врачи одеваются для работы в красной зоне как космонавты перед выходом в открытый космос. Но отправляются они не в пустое пространство, а к живым людям, которым нужна помощь.
Все средства защиты надевают почти на голое тело. В противном случае за шесть часов смены все очень быстро намокнет от пота. На голову натягивают капюшон, шов перчатки обматывают малярным скотчем. Нельзя допустить, чтобы хотя бы одно место кожи осталось открытым.
Только в таком виде можно войти в изолированную реанимацию, где находятся пациенты, подключенные к аппаратам искусственной вентиляции легких.
«Здесь находятся все с коронавирусной инфекцией, с пневмонией, самые тяжелые больные. 45 лет человеку. 19 дней уже на ИВЛ», — рассказал врач, показав на лежавшего мужчину.
Он уточнил, что ночью привезли еще одного тяжелого больного, у которого легкие поражены на 85%. Только постоянная вентиляция легких позволяет ему дышать. Такие пациенты поступают в больницу регулярно.
«Весна — генеральная репетиция»
Ситуацию с пандемией коронавируса врач Данил Яцыно сравнил с 2009 годом, когда бушевал свиной грипп. По его словам, тогда тоже привозили много пациентов, в том числе молодых людей. Но смертей было намного меньше.
Когда летом количество новых случаев пошло на спад, никто из его коллег даже представить себе не мог такое количество новых пациентов.
Мы просто не думали, что будет столько больных. Считали, что все-таки мы хорошо отстрелялись весной. Но это была только генеральная репетиция
Смена медицинских работников в красной зоне длится шесть часов. В защитном костюме практически ничего не слышно, поэтому с коллегами приходится перекрикиваться. Врачи сразу предупреждают пациентов, чтобы они не пугались. Ко всему этому можно прибавить запотевшие очки и ответственность за чужую жизнь. Это очень тяжелые условия, которые выдержать может не каждый.
«Да, мы работаем в реанимации. А что делать? Нервов уже нет», — поделился Данил Яцыно.
Корреспондент «360» Людмила Александрова на себе ощутила всю тяжесть этой работы.
«Первые минут пять было очень тяжело. Сразу начинают потеть очки, слышно плохо, а потом это состояние как будто к тебе прирастает и становится почти нормальным», — подвела она итог полуторачасового нахождения в красной зоне.
Пациенты больные и выздоравливающие
Пациенту Михаилу Морозову в день съемок исполнилось 70 лет. Он дышит с помощью специального аппарата с маской, через которую поступает чистый кислород. По его словам, он 15 лет прослужил на подводных лодках:
— Что загадали на день рождения?
Еще один пациент — Михаил, но уже молодой. Ему 35 лет. Тоже дышит через маску с кислородом. Признается, что до последнего не верил в коронавирус и отказывался носить маску. Заболел и сейчас находится в больнице.
Источник фото: телеканал «360»
В больницу привезли еще одного мужчину. Однако лечиться он не намерен. Просит его выписать и утверждает, что его заберет на машине супруга. Но вердикт врачей простой. На снимке они видят поражение 80% легких. Отпустить пациента в таком состоянии они отказываются.
Медики решили интубировать пациента и подключить его к аппарату искусственной вентиляции легких. «Без ИВЛ он долго не проживет», — объяснили они.
Источник фото: телеканал «360»
Пациента Виктора уже отключили от аппарата и перевели в простую палату. Он утверждает, что настроение у него теперь полностью другое.
Данил Яцыно рассказал, что боевого настроя врачам добавляют благодарности от пациентов, которые выжили. Это придает сил снова приходить в красную зону.
После выхода из закрытого отделения все средства защиты снимаются и отправляются на утилизацию. От очков и респираторов остаются следы, которые через некоторое время проходят. Врачи приходят в реанимацию каждый день снова и снова, спасая жизни пациентов.
Я шла мыть полы за 80 000, а в итоге ставила капельницы и паковала трупы. История санитарки из ковидария
В прошлом году, в разгар второй волны коронавируса, 22-летняя Маша Резвухина работала санитаркой в одной из крупных больниц рядом с Екатеринбургом, которую перепрофилировали под пациентов с COVID. Она отработала три месяца с двухнедельными перерывами — 14 дней дежуришь, 14 отдыхаешь. Одна смена длилась 6 часов, 11 часов на отдых — и снова в «красную зону». В это время девушка жила в специальном отеле для сотрудников, чтобы исключить контакты с внешним миром. За каждые две недели дежурств Маша получала порядка 80 тысяч рублей.
По просьбе девушки мы не называем номер больницы и город, в котором находится учреждение. Ее рассказ об опыте работы в «красной зоне» приводим от первого лица.
Ты раздаешь пациентам завтрак, а через пять минут уже упаковываешь труп
Я тогда полгода сидела без работы, без денег, без жилья и без понимания, что делать дальше. Однажды мне позвонил друг и предложил пойти поработать в ковидник. Говорит, делать ничего особо не надо: ну, полы мыть, посуду, дезинфицировать помещения. Пообещал тысяч 40 за две недели. И я согласилась. Через пару дней он сказал, что все отменяется, потому что желающих поработать санитарами в «красной зоне» очень много, и мест сейчас нет. А на следующий день снова позвонил и объявил, что место появилось, но надо быть в больнице уже через три часа.
Санитарная книжка у меня на тот момент не была готова. Да и сама я не успела морально подготовиться. Но подумала, что на месте мне все объяснят и я сориентируюсь. На деле же в первую смену мне пришлось догадываться, что делать и куда бежать, толком никто ничего не рассказал. А все формальности я прошла уже после смены: заполнила документы, прошла психиатра, гинеколога, сделала флюорографию и прочее.
Санитары в «красной зоне» работают в четыре смены: утро, день, вечер и ночь. Самая сложная — утренняя смена. За эти шесть часов ты должен успеть получить и принести тяжелые баки с едой (если повезет — привезти на каталке, если нет — дотащить на себе), разложить и разнести всем завтрак, потом забрать грязную посуду, помыть ее и продезинфицировать. Параллельно тебе надо мыть и дезинфицировать все поверхности, выносить мусор, получать и раздавать передачки, помогать пациентам, помогать медсестрам.
Вообще-то нам нельзя было производить никаких манипуляций с пациентами. Ни капельницы менять, ни клизмы ставить, ни даже температуру мерить — у санитаров для этого нет квалификации. Но мы это делали, потому что персонала всегда не хватало. Это касается и врачей, и медсестер, и санитаров. Например, у нас на смене должны были быть буфетчица и два-три санитара — в зависимости от размеров отделения. Но по факту мы работали в основном по двое.
Из-за большой загрузки мы постоянно были в аврале и ничего не успевали. Грубо говоря, я могла раздавать завтрак, потом прерваться, чтобы убрать за лежачим пациентом. Потом меня выдергивали, чтобы я связала и упаковала тело умершего пациента из моего отделения, а потом возвращалась снова раздавать еду. Конечно, так быть не должно. Но так было. Я могу только догадываться, почему в больнице, которой выделяли огромные деньги, все время не хватало рук.
За санитарами постоянно ходили сотрудники Роспотребнадзора, проверяли, как мы убираемся, сколько времени замачиваем посуду, протираем ли дверные ручки. Спрашивали у пациентов, как часто у них моют в палатах. Ругались, что мы не укладываемся в нормы по времени. Но толку было на нас ругаться? Мы ничего не могли изменить. Просто слушаешь претензии и бежишь работать дальше.
Кстати, был не только дефицит персонала. В больнице не хватало постельного белья. Регулярно кому-то из пациентов не хватало обеда, и приходилось бегать по отделениям и искать дополнительные порции. Вообще, утром санитары составляли списки для кухни, где написано, сколько в отделении лежит пациентов. И еду должны были выдавать ровно на это количество или больше, потому что люди поступают и выписываются неравномерно. Но еды все равно выдавали меньше.
В больнице был явный недостаток оборудования. Не знаю, изменилось ли что-то сейчас, но в прошлом году даже реанимация была плохо оснащена, оборудование было старое. Да и мест не хватало — тяжелые пациенты часто попадали в обычные отделения, что сказывалось на качестве помощи.
Друзья делали на меня ставки, сколько я продержусь
Мы должны были отработать в «красной зоне» две недели, а потом еще две высидеть на карантине. Но если в период работы мы жили в отеле, нас туда привозили и увозили обратно на работу, то после окончания этих двух недель нас отправляли по домам, и там уже никто не следил, соблюдаем мы изоляцию или нет. Затем мы возвращались обратно на новый заход и снова селились в отеле.
Смена длилась шесть часов, плюс час на подготовку к ней — переодеться, принять дела у предыдущих дежурных и так далее. После того как отработаешь и переоденешься, у тебя есть 10 часов на то, чтобы добраться до отеля, принять душ, перекусить и выспаться. И дальше все по новой. Режим при таком графике сбивается полностью, потому что работать приходится в четыре разные смены: то утром, то днем, то вечером, то ночью. Мозг не может адаптироваться, и в итоге ты не спишь, не ешь, не живешь. У тебя нет выходных, нет занятий, кроме работы, ты просто ходишь, как коматозник, и стараешься перетерпеть эти две недели.
Кто-то не выдерживал и уходил после пары смен, но таких мало. У меня тоже регулярно возникало желание уйти. В особенно тяжелые моменты, когда пациент умирает или когда поскандалишь с кем-то из персонала, садишься и думаешь: «Я сюда больше не приду. Плевать на деньги, я не вернусь». А потом успокаиваешься. Вспоминаешь, что если не придешь, подставишь людей. И вообще, ты уже подписался, обратной дороги нет.
Друзья делали на меня ставки, сколько я продержусь в «красной зоне». Больше трех дней никто не давал.
Человеку не в тяжелом состоянии в больнице не место
У меня был один пациент, которого я морально буквально вытащила со дна. Он переехал ко мне в отделение из реанимации — нужно было срочно освободить место для кого-то, кому было еще хуже. Мужчина этот в реанимации провел около месяца, очень слабый был, ни ходить, ни сидеть не мог. Его привезли в палату ночью, и у него сразу началась истерика: ему было плохо, страшно, говорил, что умрет. Я тогда неизвестно где и как раздобыла ему ночник, чтобы было не так страшно, нарезала ему фрукты, покормила и долго сидела с ним, разговаривала. Он за разговорами стал успокаиваться.
После этого я стала постоянно заходить к этому пациенту. Разговаривала, развлекала, и он начал постепенно в себя приходить. Один раз позвонил при мне друзьям по видеосвязи, а они ему говорят: «Как ты плохо выглядишь, весь заросший, грязный, кошмар». И ему так стыдно стало, хотя, казалось бы, чего тут стыдиться? Месяц в реанимации человек пролежал.
На следующий день этот пациент меня подозвал и говорит: «Мария, у меня к тебе дело есть. Можешь меня подстричь?» Я выкроила время и подстригла его маникюрными ножницами. Потом еще побрила. Учитывая, что он был в кислородной маске, задача не из легких. Но он все очень стоически выдержал. Потом посмотрел на себя в зеркало и буквально расцвел. Посвежел, обрадовался, давай сразу друзей обзванивать и хвастаться. После этого ему врач мерил сатурацию, и она была выше, чем до стрижки.
Знаю, что он долечился и выздоровел. До сих пор мне в WhatsApp пишет, присылает фотографии с волейбольных турниров, в которых участвует. Все у него хорошо.
Я думаю, что человеку, если он не в тяжелом состоянии, в больнице не место. Особенно пожилому. Такой же уход можно обеспечить дома. Им нужно очень много внимания, а у врачей, медсестер и санитаров на это просто нет времени. Это я одному мужчине смогла столько внимания уделить. А у меня еще 60 пациентов в отделении лежало, такие же одинокие, запертые в четырех стенах. Может быть, в хорошей больнице, где загрузка меньше, а персонала больше, пациенты получают должное внимание. Но не в обычном ковидарии, где ты только и успеваешь, что носиться с передачками и бесконечно мыть полы.
Первый раз в жизни смогла собой гордиться
Всего я отработала три месяца — две недели через две. На четвертый заход не пошла, потому что он выпадал на Новый год. А после ковидарий закрыли на перерыв, больница снова стала работать в обычном режиме.
В этом году меня снова звали санитаром в «красную зону», но я отказалась из-за того, что у меня сейчас есть постоянное место. Очереди из желающих поработать санитарами там такие же большие, хотя платить стали гораздо меньше. Нагрузка все еще огромная — сейчас болеют тяжелее и больше по сравнению с прошлым годом. И стало больше молодых.
Опыт работы в «красной зоне» заставил переосмыслить многие, даже самые банальные, вещи. Я не считала себя каким-то героем-помогатором. Понимала, что я тут не на добровольных началах, я получаю за это деньги. И поначалу я даже стеснялась рассказывать знакомым, куда иду работать. Ну, понимаете. Это далеко от киношной картинки, где врач героически запрыгивает на пациента и делает ему непрямой массаж сердца. Работа санитара — это в том числе убирать за лежачими пациентами, связывать трупы, чтобы у них не отпала челюсть и не застыла в таком состоянии, мыть туалеты и все прочее. Но когда я вышла оттуда после первых двух недель, я, кажется, первый раз в жизни смогла собой гордиться, потому что я не сдалась, смогла и прошла это все до конца.
Работа в «красной зоне»: как волонтеры в России борются с коронавирусом
Из-за пандемии коронавируса медперсонал многих больниц оказался перегружен
Уже с 1 апреля в центр стали обращаться и другие больницы из Москвы и регионов с просьбой добавить их в базу сайта. Так возник проект Memedic. Сегодня в нем участвуют 6 больниц Москвы, одна клиника из Черкесска и около 700 волонтеров.
Работа в больнице на передовой
Поэтесса Анна Долгарева ночами ухаживает за пациентами отделения гнойной хирургии
За неделю она отрабатывает по две-три смены. Совершает вечерние и утренние обходы пациентов, измеряет им температуру, готовит к уколам и сдаче анализов, сопровождает на процедуры. Говорит, что приходить каждый день просто бы не смогла: «Психологически это очень тяжело. Потому что у тебя на глазах страшно, в мучениях умирают люди».
С работой в COVID-клиниках справляются не все
Василий Недопекин мечтает связать свое будущее с медициной
22-летний москвич Василий Недопекин со 2 мая работает помощником медперсонала в «красной зоне» одной из московских государственных больниц (ее точное название в беседе с DW Василий предпочел не указывать). По словам молодого человека, он с детства мечтал стать врачом. Однако в 2015 году на вступительных экзаменах в один из медицинских вузов Москвы недобрал баллов для учебы на бюджетных местах и решил забрать документы.
На сайт проекта Memedic он наткнулся случайно: «После медобследования мне сказали, что по состоянию здоровья я подхожу для работы в «красной зоне». Я подумал и согласился».
Что происходит в «красной зоне»
Василий Недопекин у «красной зоны» в «костюме космонавта»
Больницы благодарны за любую помощь
Тем не менее нагрузка на медперсонал по-прежнему так велика, что больницы благодарны волонтерам за любую помощь. Москвич Александр Бессарабенко начинал волонтерскую работу около месяца назад в качестве помощника на пункте передач в ЦКБ РАН. Вскоре Александр, который в данный момент пишет диплом во Всероссийской академии внешней торговли, стал координатором работающего при этой больнице волонтерского центра.
Главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко (в центре) попросил у волонтеров поддержки
Волонтер работает в «зеленой зоне», но иногда пересекается с медиками, работающими в «красной». Их Александр считает героями: «Насколько я знаю, ни один из врачей, которым предложили помогать в «красной зоне», не отказался. Они проводят там по 12 часов, за это время в «красной зоне» мужчина среднего телосложения теряет по 1,5-2 кг веса».
О колоссальной нагрузке на средний и младший медицинский персонал рассказывает Юлия Пономаренко. У Юлии три высших образования, в том числе психологическое и лингвистическое. В начале апреля она устроилась помощницей санитара в одну из многопрофильных московских больниц (ее название известно редакции, но по просьбе Юлии не упоминается).
Психолог Юлия Пономаренко заботится о тех, кто не в состоянии сделать это сам
Как волонтерство в COVID-клиниках меняет людей
Похожие чувства испытывает и Василий Недопекин: По его словам, именно работая с ковид-пациентами, он узнал, что такое тепло и забота. «Теперь я даже не думаю в пути о наушниках, а сканирую пространство вокруг себя, наблюдаю за людьми, вдруг им тоже от меня нужна просто улыбка или какой-то, казалось бы, самый пустячковый комплимент».
Многие из оказавшихся в реанимации пациентов уже не возвращаются оттуда
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Инфицированные и умершие от COVID-19
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Сомнения и споры вокруг цифр
Газеты The Financial Times и The New York Times поставили официальные цифры под сомнение, написав, что число жертв коронавируса в Москве и СПб может быть на 70% выше. Департамент здравоохранения Москвы опроверг сообщения о некорректности его подсчетов смертности от COVID-19. А представитель МИД РФ Захарова потребовала от газет опровержений, что они делать отказались, настаивая на своей правоте.
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Начало выхода России из карантина
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Помощь населению и бизнесу
Путин также объявил о мерах поддержки населения и бизнеса, пострадавшего от локдауна. С 1 июня в РФ будет запущена специальная кредитная программа поддержки занятости. Решено также полностью списать налоги (кроме НДС) и страховые взносы за второй квартал текущего года для малого и среднего бизнеса. А самозанятым россиянам вернут уплаченные в прошлом году налоги.
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Вышли на плато?
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Маски и перчатки
В ряде регионов России для противодействия распространению коронавируса был введен так называемый «масочный режим». С 12 мая ношение масок и перчаток стало обязательным в общественном транспорте в Москве и Московской области. Штраф за отсутствие маски в столице составляет около 5 тысяч рублей.
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Тестирование на антитела
С 15 мая в Москве началось бесплатное тестирование жителей города на наличие антител к COVID-19. По словам мэра столицы Собянина, для проведения тестирования по новому методу власти Москвы установили автоматические анализаторы крови для выявления антител по методу ИФА (иммуноферментный анализ). К концу мая общая мощность городской системы ИФА-тестирования должна превысить 200 тыс анализов в сутки.
Коронавирус в России: цифры, споры и действия властей
Отмена парада Победы и перенос голосования по конституции
Пандемия коронавируса сильно повлияла на политическую повестку дня в РФ. Власти вынуждены были отменить уже анонсированное ими всенародное голосование по поправкам в конституцию (новая дата пока не определена), а также отказаться от проведения 9 мая в Москве парада в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне (прошла только воздушная часть). Парад также обещано провести позднее.
