Радуйся тебе досталось именно то что досталось
ГРОТ, Триада — На ковре из цветов
Слушать ГРОТ, Триада — На ковре из цветов
Слушайте На ковре из цветов — ГРОТ на Яндекс.Музыке
Текст ГРОТ, Триада — На ковре из цветов
Всю эту недозрелость мерзкую сразу прочь с лица.
Тлеющий цех завода — наша песочница.
Прочь эти слезы в конвульсиях и моральную вялость.
Радуйся! Тебе досталось именно то, что досталось.
Строим юнцов на развалины, через гаражи,
Под хохот калдырей мы бежали строить новую жизнь.
Из картона, веток, шифера, и дверей от машин,
Мы снова созидали, возводили свои шалаши.
Его хлестали дожди, пинали толпы циклонов,
Облаивали высотки, головами с балконов.
Стервенел ветер землю, как скальп срывая,
Но крепость моя, колыхаясь, стояла будто на сваях.
Тебя там буря не тронет и не зальёт вода,
Детские сердца наивные строили навсегда.
Без хозяина земля — край наш, синий, ни чей,
Нам ли с тобой не найти, брат, досок да кирпичей.
От ветра вечности все деревья затрещат
И засыпет серой листвой старые кладбища.
Мы обернёмся на уходящем в небо мосту,
И все земные тропинки за нами зарастут.
Эти места навсегда останутся во мне,
Даже в далёком полёте между звёзд и планет.
Где нет уже тех дней, в коих о жизни просили,
Заброшенных кварталов, занесённой снегом России.
Земля будет хранить всем законам вопреки,
Стены, что строились с верою у заледеневшей реки.
Вспомни, ночной берег, вьюга рвёт и кричит,
Но согреваясь целями мы клали кирпичи.
И пусть всего вдвоём – нам легион чертей не страшен,
Ведь скоро вспыхнет яркий свет сторожевых башен.
На свет придут люди, коим в поиске не спится
И через сотни лет на этом месте встанет столица.
Припев:
Под руинами к самому небу новый росток,
В зелёном озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Под руинами к самому небу новый росток,
В зелёном озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Миллионы нулей строят заводы, моют посуду, делают стены белей,
Миллионы нулей сами ставят слева единицу, голосуют, свергают.
Дела принципа: взлетать птицей или падать в ниц.
Их глаза сверкают, руки делают хлеб.
Решают, какое небо выбрать из тысячи неб,
Знаки с городами на пути российских трасс.
В обмен на пирамиду и надпись: «In god we trust».
Обман — туман, правда она легка и прозрачна.
В этот капкан чтобы попасть, не нужны ключи.
Говорят, если болит — то надо лечить.
Но кто бы тогда камень клал на раствор и стоил город,
Из подножья в гору, через тернии к звёздам.
Игра начнётся с правил или со смертельной дозы,
Если не учишь, научи хотя бы меня одного,
Чтобы под ногами я мог чувствовать дно.
Россия стряхнёт с себя дрянь, как медведь шавок,
Как лев шакалов, гордые плечи расправив.
И устремит в даль взгляд добрый, и усталый,
Чтобы позвать тех, кто верил и не перестал.
И нас останется так мало, по одному,
Станем скитаться, искать в песках хоть кого-нибудь.
И если даже будет двое, будет он с нами,
И там построим столицу за камнем камень.
Высотки, белый замок с воротами и гротом,
Скрепит раствор все пропитано кровью и потом.
Наших башен, шпили острее острия мечей,
Нам ли с тобой не найти, брат, досок, да кирпичей!
Припев:
Под руинами к самому небу новый росток,
В зелёном озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног,
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Под руинами к самому небу новый росток,
В зелёном озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног,
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Текст
Всю эту недозрелость мерзкую сразу прочь с лица,
Тлеющий цех завода наша песочница.
Прочь эти слезы в конвульсиях и моральную вялость,
Радуйся, тебе досталась именно то, что досталось.
Строим юнцов на развалины через гаражи,
Под хохот колдырей мы бежали строить новую жизнь.
Из картона, веток, шифера и дверей от машин
Мы снова созидали, возводили свои шалаши.
Его хлестали дожди, пинали толпы циклонов
Облаивали высотки головами с балконов.
Стервенел ветер, землю как скальп срывая
Но крепость моя колыхаясь, стояла, будто на сваях.
Тебя там буря не тронет и не зальет вода
Детские сердца наивные строили навсегда.
Без хозяина земля, край наш с виду ничей
Нам ведь с тобой не найти, брат, досок да кирпичей.
От ветра вечности все деревья затрещат,
И засыпет серой листвой старые кладбища.
Мы обернемся на уходящем в небо мосту
И все земные тропинки за нами зарастут.
Эти места навсегда останутся во мне
Даже в далеком полете между звезд и планет.
Где нет уже тех дней, в коих о жизни просили
Заброшенных кварталов, занесенной снегом России.
Земля будет хранить, всем законам вопреки
И стены, что строились верою заледеневшей реки.
Вспомни ночной берег, вьюга рвет и кричит
Но согреваясь целями, мы клали кирпичи.
И пусть всего вдвоем, нам легион чертей нестрашен
Ведь скоро вспыхнет яркий свет сторожевых башен.
На свет придут люди, коим в поиске не спится
И через сотни лет на этом месте встанет столица.
Под руинами к самому небу новый росток
В зеленом озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Под руинами к самому небу новый росток
В зеленом озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Миллионы нулей строят заводы, моют посуду
Делают стены белей миллионы нулей.
Сами ставят влево единицу, голосуют, свергают
Дело принципа: взлетать птицей или падать ниц.
Их глаза сверкают, в руке делают хлеб
Решают, какое небо выбрать из тысячи неб.
Знаки с городами на пути Российских трасс
В обмен на пирамиду и надпись: In God We Trust.
Обман, туман, правда она легка и прозрачна
В этот капкан чтобы попасть, не нужны ключи
Говорят, если болит то надо лечить
Но кто бы тогда камень клал на раствор и строил город.
Из подножья в гору, через тернии к звездам
Игра начнется с правил или со смертельной дозы
Если не учишь, научи хотя бы меня одного
Чтобы под ногами я мог чувствовать дно.
Под руинами к самому небу новый росток
В зеленом озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Под руинами к самому небу новый росток
В зеленом озере сгинут следы войны и обмана.
Битое стекло не поранит босых ног
И на ковре из цветов мы отстроимся заново.
Перевод
All this vile neutralist immediately away from the face,
Smoldering factory shop our sandbox.
Away these tears in convulsions and moral lethargy,
Rejoice, you got exactly what I got.
Building young men through the ruins garages,
Under the laughter of Caldera we escaped to build new lives.
Made of cardboard, branches, slate and doors from cars
We again created, erected their tents.
It lashed rain, kicked the crowd of cyclones
Barked high-rise heads from balconies.
Was stevenel the wind, the earth as the scalp picking
But my fortress, swaying, standing as if on stilts.
You there storm will not touch and will not fill water
Children’s hearts forever naive built.
Without host, the earth, the edge of our seemingly nobody
We’re not to find, brother, boards, bricks Yes.
From the wind of eternity all the trees crackling,
And cover gray foliage old cemetery.
We will look at the past in the sky bridge
And all the earth paths will become overgrown.
These places will forever remain in me
Even in distant flight between stars and planets.
Where there is no longer the days of which on the life requested
Blocks of abandoned, snow-covered Russia.
The earth will store, all the laws contrary to
And the walls that were built by the faith of the icy river.
Remember the night, the storm rages and screams
But late goals we laid bricks.
And let just the two of us, us Legion of devils scary
Soon after catching the bright light of the guard towers.
The light will come, to whom in search of can’t sleep
And after hundreds of years this place will be a capital.
Under the ruins to the sky, new sprout
In green lake departs the traces of war and deception.
Broken glass will not hurt bare feet
And on the carpet of flowers we will ustroilsya again.
Under the ruins to the sky, new sprout
In green lake departs the traces of war and deception.
Broken glass will not hurt bare feet
And on the carpet of flowers we will ustroilsya again.
Millions of zeros build the plants, wash the dishes
Make the walls whiter than the millions of zeros.
Put yourself to the left one, vote to overthrow
A matter of principle: to take off the bird or to prostrate.
Their eyes flash, in his hand make bread
Deciding which heaven to choose from thousands of sky.
Signs with cities on the path of Russian roads
In exchange for the pyramid and the inscription: In God We Trust.
Deception, fog, really it is easy and transparent
In this trap, to get there, don’t need keys
They say if it hurts you have to treat
But who would put a stone on a solution and built a town.
From the foot of the hill, through the thorns to the stars
The game begins with the rules or with a lethal dose
If not taught, at least teach me one
That way I could feel the bottom.
Russia will shake off stuff like bear dogs
As a lion, jackals, proud having straightened shoulders.
And fixed into the distance look good and tired
To call those who believed and have never stopped.
It will be dawn, but dawn is not for everyone
Dawn, where the grieving cries of the furious will be replaced by laughter.
And the city will be covered with the death blanket of fog
The ruins of the quarters in the sky is black libat grins.
And we are so few, one
Going to wander, to seek in the Sands of anyone.
And even if two, he will be with us
And there we will build the capital for stone stone.
A tall, white castle with a gate and grotto
Creaks solution, all stained with blood and sweat.
Our towers spires sharper than the edge of the sword,
Us if you do not find the Yes boards bricks.
Under the ruins to the sky, new sprout
In green lake departs the traces of war and deception.
Broken glass will not hurt bare feet
And on the carpet of flowers we will ustroilsya again.
Under the ruins to the sky, new sprout
In green lake departs the traces of war and deception.
Broken glass will not hurt bare feet
And on the carpet of flowers we will ustroilsya again.
Новости от Zaycev News
Новости от ZaycevNews
Другие треки этого исполнителя
Сборники
Популярные треки
Cream Soda приглашают всех в свой шейпинг-клуб
Синти-поп-группа Cream Soda представила новый клип «Радуга».
Российский музыкальный электронный коллектив выпустил новое видео, в котором пригласил всех в свой шейпинг-клуб. В костюмах для аэробики участники Cream Soda бодро показывают танцевальные движения и предлагают всем «страждущим» самим придумать свой необузданный танец.
В новом клипе синти-поп-группы Cream Soda «Радуга» снялись шоумен Александр Гудков, стендап-комик Рустам Рептилоид, российские хип-хоп-исполнители Niletto и Feduk, модель и телеведущая Маша Миногарова, рэп-группа «Хлеб» и актриса Ян Гэ.
Электронный проект Cream Soda был основан в 2012 году и за время своего существования представил в дискографии пять полноформатных альбомов, шесть ремикс-альбомов и свыше десятка синглов. Группа выпускала релизы совместно с такими артистами, как Антоха МС, Лауд, «Хлеб», Александр Гудков и Алена Свиридова.
Также синти-поп-коллектив Cream Soda имеет две престижные музыкальные награды: «Трек года» на премии Jager Music Awards и «Танцевальный хит года» на Российской национальной музыкальной премии «Виктория». Обе – за совместную с российской хип-хоп-группой «Хлеб» композицию «Плачу на техно». А в 2020 году Cream Soda были номинированы на премию MTV Europe Music Awards в категории «Лучший российский исполнитель».
Напомним, что в октябре этого года российский электронный коллектив Cream Soda представил масштабный кроссовер «Подожгу». Кто принял участие в осеннем релизе группы – читайте на ZAYCEV NEWS.
Обложка: Cream Soda / Elizaveta Hlebnikova
© ООО «ЗАЙЦЕВ.НЕТ», 2004-2021
Средство массовой коммуникации «ZAYCEV.NET».
Выходные данные
125315, г. Москва, ул. Лизы Чайкиной 6
+7 (985) 211-85-11 По общим вопросам:
admin@zaycev.net По вопросам взаимодействия с Правообладателями
e-mail: legal@zaycev.net подписаться на нас: 
«Мы ловили каждое слово владыки»
Памяти архиепископа Алексия (Фролова)
Подвижник, с юных лет проходивший школу послушничества у старцев, и своих пасомых ведет по этой узкой многотрудной стезе. Ох, как же сложно дается современному человеку подвиг самоотречения! Сегодня, в день памяти приснопоминаемого архиепископа Алексия (Фролова), этого «архиерея-старца», как о нем многие свидетельствуют, своего духовного отца вспоминает Мария Чупрова.
Владыка Алексий и новоспасские прихожане. Мария Чупрова внизу по центру
«А ты выдержишь духовное руководство старца?»
Я уже была прихожанкой Новоспасского монастыря, года полтора исповедовалась у схиархимандрита Гурия (Мищенко), – за батюшкой все бегали, буквально проходу ему не давали. Меня это смущало. Однажды, когда владыка Алексий смотрел книги в монастырской лавке, я спросила: «Владыка, почему все рвутся в чада к старцам?» Он всегда прозревал суть, поэтому, даже когда отвечал не прямо на вопрос, открывал какую-то ранее неведомую тебе глубину. Тогда он ответил вопросом на вопрос:
– Скажи, а ты выдержишь духовное руководство старца?
– Откуда я знаю? – пожала я плечами. – Я же никогда не была под таким руководством, вот если сподоблюсь, тогда и пойму…
Отец Гурий по своему духовническому складу был как мама. Возился со мной, переживал: почему такая худенькая, – даже как-то подкармливал меня, – еще учил читать Евангелие по-церковнославянски. «Да я и букв таких не знаю», – смотришь в протянутую тебе книгу. – «Читай, как можешь». Я читала, а батюшка, что не так, поправлял. Владыка Алексий – это строгий отец. Ни на что внешнее, ни на какие частности он не отвлекался. Слушая его проповеди, видя за богослужением, я поняла, что внутренне тянусь к владыке. Даже сказала об этом отцу Гурию. И отец Гурий стал меня как-то отдалять от себя: то на Исповедь не примет, то пройдет и не благословит… Даже как-то обидно было: ты точно пустым местом для него стала (лишь только годы спустя я поняла, что отец Гурий за меня всё это время на самом деле молился).
К своим чадам владыка был очень строг. С ним было невероятно тяжело
Тогда я услышала как-то от владыки, что от духовных отцов не уходят. Хотя к своим чадам владыка был очень строг. С ним было невероятно тяжело. Требовалось колоссальное напряжение, владыка и сам так жил, и тех, кто у него окормлялся, к этой планке подтягивал. Немногие выдерживали этот режим непрестанного самопреодоления. Однажды владыка сказал матери Андронике (Пискуревой), что духовное чадо должно быть как мячик: ты его ударил о стенку, а он должен обратно отлететь и вернуться к тебе. Мать Андроника этот сравнение передавала в отношении себя, потому как ей тоже от владыки доставалось. А я ей, помню, ответила: «Владыка прав. Но это если мячик резиновый, он от стенки отлетит, а если стеклянный – то разобьется». Мать Андроника потом это даже владыке пересказала. От него действительно многие отходили, не понимая того пути, по которому он вёл, сам некогда наученный так старцами.
Будущий владыка (первый в нижнем ряду) у глинских старцев в Тбилиси, с посохом митрополит Зиновий (Мажуга)
Мать Андроника меня всё подталкивала: «Иди к владыке Алексию». И вот, на второй встрече он вдруг сказал: «Уходи от отца Гурия, приходи ко мне». Я сразу честно призналась: «Владыка, я вас боюсь». Но он приободрил: «Мария, я тебя как взял, так тут же и выгоню». Помню, иду после этого разговора совершенно ошарашенная, прихожу к отцу Гурию, всё пересказала. А он: «Машенька, наоборот, ты радуйся». И вот, с тех-то пор отец Гурий по отношению ко мне точно бойкот объявил. Так мало того, еще и школа владыки достаточно жесткая, после той-то заботы, которой тебя отец Гурий окружал.
«Пока я иду до храма, ты можешь задавать мне по одному вопросу в день»
Хотя у владыки Алексия было очень трепетное отношение к свободе человека. Он нам постоянно подчеркивал вот эти слова Господа: «Если хочешь быть совершенным. приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). То есть – только если ты хочешь… Помню, у меня папа встречался со Святейшим Алексием II по поводу экономических вопросов в церковной практике, а владыка тогда как раз возглавлял Финансово-хозяйственное управление, и я очень хотела, чтобы они тоже встретились. Сказала как-то об этом владыке, а он тут же уточнил: «А кто этого хочет: папа или ты?» После, когда они все-таки встретились, папа мне потом пересказал, в частности, такой фрагмент их разговора. «Может быть, Маша выйдет замуж за будущего священника?» – спросил папа. «Это ее выбор, как она выберет», – владыка опять же напомнил о свободе.
Владыка сформировал меня как личность, задал вектор развития
Владыка сформировал меня как личность, задал вектор развития. И тогда уже неважно, сколько ты с ним общалась. Вокруг владыки часто крутилась уйма народу, но настоящие его чада – те, кого на самом деле не видно, не слышно, – они всегда были скорее в тени. Таков дух самого владыки. Он вообще мог полужестом что-то главное тебе на тот момент сказать. Помню, у меня был период становления, мне тогда лет 19–20 было. Масса вопросов, в голове каша. Я училась на психолога, а вот как психология соотносится с Православием, всё никак не могла понять. Владыка, конечно, всегда был очень занят. Но он мне выделил время. По утрам он ходил на проскомидию. «Пока я иду до храма, ты можешь задавать мне по одному вопросу в день». И так продолжалось практически ежедневно, в течение многих месяцев, пока вопросы у меня не иссякли. Мне как-то стало понятно, в каком направлении владыка мыслит, разрешая все мои на тот момент недоумения. Помню этот поразительный момент, когда, преодолев путь, вмещавший вопрос и ответ, мы входили в церковь, владыка делал такой характерный жест рукой, как бы пружиня воздух: всё, мы в храме, все разговоры окончены.
Владыка Алексий (Фролов) в Новоспасском монастыре
Вообще, именно службы владыки больше всего тебя и воспитывали. Видя, как он служит, как он молится, ты вся как-то собиралась внутрь себя, всё лишнее отваливалось. Когда служил владыка, все всё бросали. На его службах было слышно каждое слово, оно как-то доходило до сердца, потому что владыка и сам переживал всю службу как опыт своего сердца. Это, наверно, и было действенным проживанием этих его любимых слов из Писания: «Сыне, даждь Мне твое сердце» (Притч. 23, 26). Мы тоже, особенно за богослужениями, учились, каждый в свою меру, отдавать Богу своё сердце. При владыке мы вообще все как-то внутренне подтягивались, сосредотачивались, – ты уже просто как по струнке ходила. Иногда реально тебя прямо дрожь охватывала, когда ты шла на беседу или за благословением к владыке.
Как же он умел смирять…
Впрочем, известен аскетический принцип: нельзя человека постоянно держать в напряжении. Так что мы действительно, при всей строгости владыки, чувствовали себя именно чадами. Сам владыка отстранялся, но в том-то и дело: то искомое, к чему он возводил, это нечто большее: свобода чад Божиих. К нему можно было радостно подбежать: «Владыка, а у меня юбилей – 25 лет!» И он мог разделить с тобой эту радость: «Ну что, фейерверки запускать будем?» Или, помню, стоим несколько человек, ждем владыку. А к нему еще и лестница ведет. И вдруг там, наверху, владыка проходит. Я кричу: «Владыка! Благословите!» – чтобы как-то дать о себе знать. Только владыка скрылся за дверью, ко мне подступает какой-то солидный протоиерей: «Девушка, вы как себя с архиереем ведете? Что вы себе позволяете?!» Я притихла, даже как-то шею в плечи вобрала. И тут, 10 минут протикали, дверь наверху распахивается, и я слышу знакомый голос: «Мария!» Я так сразу расправила плечи – и такая счастливая-счастливая, можно даже как-то сказать, внезапно величаво проследовала мимо моего обличителя…
Правда, когда ты в этаком настроении появлялась перед владыкой, вот тут-то и начиналось… Как же он умел смирять. Иногда вроде уже и придраться не к чему, тогда уже замечания как по заезженной пластинке, – а сам смотрит, как ты реагируешь. А в тебе действительно злость начинает откуда-то там со дна души подниматься, и вот ты борешься с собой… Прямо уже закипаешь, но пар не решаешься из себя выпустить, сдерживаешь себя. А он наблюдает, молится. Тебя уже как девятым валом накрывает, а ты – почти сквозь зубы: «Владыка, простите». И вот, он в какой-то момент уже улыбнется, вдруг подарками начнет тебя заваливать. Ух, испытание, значит, пройдено.
Знания на вырост
Хотя мы-то, может, и смирялись только потому, что совершенно четко осознавали, что владыка перед нами смиряется гораздо больше, чем мы перед ним. Чего он с нами со всеми только ни натерпелся. Все мы периодически, глядя на владыку, были обуреваемы порывами к высокой духовной жизни. И вот, Великий пост на носу, меня врачи застращали, что мне поститься нельзя. Чуть ли не дистрофию ставили. А я просто по комплекции худая, а ела я всегда нормально. Тогда мне даже казалось: объедаться начала. И вот, я решила как-то с этой страстью бороться. Сообщила об этом владыке. Но тут уж он не выдержал: «Мария, ты что, надо мной издеваешься, что ли?» Я обиделась.
Или еще смешной разговор из этой же серии: я решила взяться за чтение святых отцов. «Владыка, кого бы мне из святых отцов почитать?» – спрашиваю на полном серьезе. У него такой вид был… «Мария, тебе? Духовных отцов?! Да тебе – только сказки!» Я – опять в обиду.
А врачи тогда еще так и настаивали, что мне поститься нельзя. Звоню владыке, докладываю: как же, мол, всё-таки быть?
– Ну, не постись, – отвечает.
– Ну, раз надо тебе творог, молоко – ешь, пей.
– Вы меня что, благословляете на нарушение поста?!
– Нет, благословить я на это не могу. Это грех. Действуй на свое усмотрение.
– Это что же, грех на себя брать?
– Мария, каков смысл поста? – начинает тогда объяснять владыка. – Никого не обижать, ни на кого не обижаться. Есть кто-то, на кого ты обижаешься?
Он это как бы пропустил мимо ушей, как само собой разумеющееся (я, кстати, не исповедовалась у владыки, но он совершенно точно всё обо мне, о моем внутреннем состоянии всегда знал). Потом он еще минут 10 говорит о том, что главное в духовной жизни – не еда, а смирение. Я его слушаю. Он в свое время был преподавателем, поэтому говорил структурированно, доходчиво.
– Мария, подводим итоги разговора, что ты поняла?
– Что ты поняла? – повторяет владыка вопрос.
– Я поняла, что первую неделю поста я буду поститься с маслом.
И – гудки: бросил трубку. Всё, что говорил владыка, конечно, как-то откладывалось в душе, но практически всё это были знания на вырост.
«Это мы всем должны»
Как бы нас владыка ни воспитывал, – а иногда он применял и весьма жесткие меры, – ты всё равно всегда понимала, что владыка тебя любит. Просто это любовь такая – без поблажек. Он много говорил в проповедях о том, что надо любить вопреки. Только это меня и держало. Это сейчас, уже годы спустя после смерти владыки, я могу точно сказать, что владыка меня любил. А спроси меня тогда, я бы сказала: «Да терпеть он меня не может!» А спроси меня по-другому: «Почему же ты рядом с владыкой?» – я бы сказала: «Не потому, что владыка меня любит, а потому, что я знаю и чувствую, как он любит Бога». У меня было безусловное доверие к владыке – именно потому, что я знала: это человек, который любит Бога.
Владыка ни перед кем не человекоугодничал. У моей подруги была очень сложная семейная ситуация: муж психически болен, бывали моменты, когда ее жизни угрожала опасность. Отец Гурий отправил её к владыке испросить благословение на расторжение брака. Пообщавшись с владыкой, она вышла озадаченная. Так-то её все в один голос жалели, сочувствовали ей, а владыка вдруг поставил вопрос так: «А какой ты сама была православной женой?» То есть ей еще и «досталось». И владыка всегда мог так развернуть любую нашу жалобу. Кто-то ему как-то стал плакаться: мол, время такое было, советское, нас же вере никто не учил… «Я жил в то же самое время, что и вы», – сказал, как отрезал, владыка.
Или как-то одна наша прихожанка шла с владыкой и рассказывала всё, как ей кто-то что-то там недодал… И вот, она всё говорит-говорит, а владыка вдруг остановился и произнёс: «Нам никто ничего не должен». Она тоже остановилась как вкопанная. А потом еще опустил голову и тихо так добавил: «Это мы всем должны».
У меня такой вот еще образ в памяти запечатлелся. У Святейшего Алексия II была какая-то то ли дата, то ли день интронизации отмечали. В храме Христа Спасителя собралось огромное количество архиереев, – все выстроились в два плотных ряда, Святейший – по центру. А какой-то фотокор всё пытается сфотографировать Святейшего, но спины обступивших ему мешают. И вот, он всё бегает вокруг этих архиереев – и никак не может нигде протиснуться с фотоаппаратом. И вдруг боковым зрением я вижу, что кто-то ему уступает место… Какой-то Высокопреосвященный сделал шажочек назад… Я поворачиваюсь и вижу, что это как раз владыка Алексий! – вот так уступил свое архиерейское место, чтобы этот бедный человек смог взять нужный ракурс. Вот наш владыка! Это его внимание и забота обо всех.
Если ты следовал благословению владыки, силы у тебя точно удесятерялись
У нас от объединения при Новоспасском «Молодая Русь» пригласили как-то владыку побеседовать с молодёжью, встречу назначили на 6 вечера. А владыка был очень пунктуален. Я понимала, что 6 часов – это значит ровно в 18:00. Отпросилась с работы, захожу в зал, там 3 человека, я четвертая… Ровно в 6 заходит владыка. Пауза. Смотрит на нас. И мы не него не дыша смотрим: а вдруг уйдет. Но он прошёл, сел и начал беседу. А люди потихонечку подтягиваются. И он при каждом заходящем очень выразительно останавливается. Так что организаторы уже сообразили и стали заводить опаздывающих небольшими группками. Под конец беседы, часов в 9 вечера, зал был уже битком набит так, что и в проходах стояли. И владыка прокомментировал: «Когда я увидел пустой зал, мне захотелось развернуться и уйти. Но потом я подумал, что Господь послал мне этих четверых, значит, с ними я и буду беседовать, – потом помолчал и добавил: – А вот в следующий раз я закрою эти двери, а за ними будет… плач и скрежет зубов».
Владыка Алексий (Фролов)
У меня больше ни с кем не было такого чувства, когда ты прямо ощущаешь мощь, сконденсированную в человеке. Но в то же время ты понимала, какой ценой всё это даётся. Он неослабно себя внутренне понуждал, смирял себя. Вот, тебе хочется что-то съесть, а ты отказываешься, вроде бы хорошо бы уже и сесть, а ты продолжаешь стоять. Владыка понуждал себя даже в нравственно нейтральных ситуациях, когда речь не шла о том, чтобы нарушить или соблюсти заповедь, но он тем самым тренировал в себе это самоотречение, чтобы в момент искушения суметь отказаться от своей воли и исполнить волю Божию. И он настолько уже был цельным, никакого свойственного нам раздрая — хочу одного, а делаю другое, – в нем не было. Это был кремень. Благословение владыки всегда было действенным, если ты следовала ему, силы у тебя точно удесятерялись.
Силовое поле для смирения
Мы ловили каждое слово владыки, потому что пустого он не скажет. Слушались беспрекословно. Сказанное нашим архиереем мы воспринимали как глаголы Божии – о подобном можно прочитать, казалось бы, только в патериках, но мы реально так жили. Духовные чада должны доверять своим духовникам, потому что иначе невозможно духовное руководство. Хотя выполнять послушания у владыки – всё равно что кровь проливать. Его и ослушаться было невозможно, но и исполнять сказанное – стоило огромного внутреннего труда.
Его и ослушаться было невозможно, и исполнять сказанное – стоило огромного внутреннего труда. Две дороги: или в рай, или в психушку
Помню, я тогда каждый день над собой плакала! Мне казалось, я стану либо святой, либо неврастеничкой. Две дороги: или в рай, или в психушку; но владыка и предупреждал, что второе – путь тех, кто терпит, но не смиряется. И вот, помню, тебе охота куда-то поехать, а он говорит: «Ни в коем случае». А в другой раз ты ни в какую не хочешь ехать, и вдруг раздается: «Езжай!» Это всё для непривыкших отсекать свою волю неимоверно тяжело. Обычно отцы всё же жалеют: тяжко тебе – ну, не делай. А тут ты постоянно внутренне боролась с собой. И никаких послаблений – наоборот, почувствовав ропот, еще что-то надбавит тебе. У меня тогда была перманентная обида на владыку. Тебе то и дело приходилось ломать себя. Вокруг него точно какое-то силовое поле было, так что, если ты не смиришься, рядом просто невозможно было находиться. Сейчас-то я уже понимаю, что владыка мне плохого не желал. Но тогда прямо злость взрывала.
Ему важно было, чтобы ты не с ним взаимоотношения выстраивала, а к Богу обратилась
Обычно от пастырей ждут некой ласковости: вот, мол, отец встречает блудного сына из страны далече с распростертыми объятиями… А владыка мог резко разрушить этот шаблон. Ему важно было, чтобы ты не с ним какие-то там взаимоотношения выстраивала, а к Богу обратилась. И встать на эту узкую стезю христианского делания не имеющим навыка к внутренней жизни – непросто даётся. Важно было, чтобы ты не сама что-то постоянно выдумывала, а именно смирилась перед Духом, Истиной Евангелия.
«Это болезнь современного – особенно молодого – православного человека, – обращал внимание владыка, – что все постоянно пытаются выстраивать свои отношения с Богом, – те, которые нам удобны. То есть, получается, я принимаю Бога лишь настолько, насколько Он мне не мешает жить? Это ошибка. Господь прожил мою жизнь еще до моего рождения. Моя задача – принять те взаимоотношения, которые Он мне Сам предлагает в Евангелии».