Разговор чацкого и фамусова о чем
Разговор Чацкого с Фамусовым о жизни из комедии «Горе от ума» (Грибоедов А.С.)
Разговор Чацкого с Фамусовым о жизни из комедии «Горе от ума» (1824 г.) русского писателя и дипломата Грибоедова Александра Сергеевича (1795 – 1829) описан в действии 2, явлении 2 комедии.
Александр Андреевич Чацкий вернулся после трехлетнего путешествия в Москву и посетил дом Павла Афанасьевича Фамусова (друга отца Чацкого). Чацкий и дочь Фамусова Софья, до его отъезда, любили друг друга.
Первый обстоятельный разговор Чацкого и Фамусова состоялся после того, как Чацкий, разместившись в Москве, прибыл подробно рассказать о себе и узнать о Софие. Фамусову не понравились взгляды Чацкого на жизнь и общество.
Разговор Чацкого с Фамусовым о жизни (отрывок)
Явление 2
Фамусов, Слуга, Чацкий
А! Александр Андреич, просим,
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется того гляди.—
Вы что-то не веселы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Никто не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне, быть может нездорова?
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
По крайней мере искони
Отцом недаром называли.
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Сказал бы я во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Вот то-то все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы на старших глядя:
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд.
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге [ 7 ] ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкий;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь — уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по-вашему? по-нашему смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
За то бывало в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович. Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние,— нутка! —
И точно начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай приговаривал: Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи. —
Нет, нынче свет уж не таков.
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Что говорит! и говорит как пишет!
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Он вольность хочет проповедать!
Кто путешествует, в деревне кто живет.
Да он властей не признает!
Кто служит делу, а не лицам.
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Я наконец вам отдых дам.
Терпенья, мочи нет, досадно.
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Хоть нашим временам впридачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
И знать вас не хочу, разврата не терплю.
Добро заткнул я уши.
На что ж? я их не оскорблю.—
Вот рыскают по свету, бьют баклуши,
Воротятся, от них порядка жди.
Длить споры не мое желанье.
Хоть душу отпусти на покаянье! —
Фамусов заткнув уши: «Не слушаю, под суд! под суд!» (художник Кардовский Д.Н.) 
Примечания
↑ 4) — Прототипом Максима Петровича считали екатерининского вельможу Н. Н. Новосильцева, жившего на покое в Москве и поражавшего всех своим великолепием и роскошью. Однако круг лиц из числа «тузов», живших тогда в Москве, к которым подходила бы эта характеристика, был широким.
↑ 5) — Тупей (франц. toupet) — собранный на затылке пучок волос; старинная прическа.
↑ 6) — т.е. в милости, в «фаворе» у царя или царицы. Сравните у Крылова Ивана Андреевича (1769 – 1844) — название басни: «Слон в случае» (1816 г.).
↑ 7) — Старинное слово (из франц. cour — двор и немецк. Tag — день) — приемный день при дворе.
↑ 8) — Карбонарии («угольщики») — члены революционной политической организации в Италии. Движение карбонариев, начавшееся в 1817 г., в 1820 – 1821 гг. приняло характер революции в Неаполе, Пьемонте и Папской области. В России декабристы горячо сочувствовали карбонариям и имели с ними некоторые связи (см. Ковальская М. И. Итальянские карбонарии и передовая Россия // Вопросы истории, 1967, № 8, с. 78 – 90 ). Для читателей 1823 – 1824 гг. восклицание Фамусова о карбонарстве Чацкого имело всю остроту злобы дня.
Анализ монологов Фамусова и Чацкого
Монологи главных героев комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», Павла Афанасьевича Фамусова и Александра Андреевича Чацкого ‒ это война двух эпох.
В их монологах видно противостояние «века нынешнего» в образе Чацкого, и «века минувшего» в образе Фамусова. В монологах можно увидеть мировоззрение представителей двух веков.
Первый монолог ‒ монолог Фамусова «Вкус, батюшка, отменная манера…». Это ответ на слова Скалозуба о том, что он хотел бы жениться. В монологе Фамусов рассуждает по поводу женитьбы.
Фамусов говорит, что жениться нужно на девушке с богатым приданым и размышляет о женитьбе вообще. Далее отходит от темы и начинает рассуждать о русском народе и о том, что он очень гостерприимен, особенно для иностранцев.
Следом Фамусов сравнивает молодежь и представителей старого поколения. Молодежь, по его словам, умная и шустрая, однако старики всегда умнее. Фамусов так же, как и представители старого поколения, не приемлет перемены.
После фразы Чацкого «Служить бы рад, прислуживаться тошно» Фамусов произносит свой монолог «Вот то-то, все вы гордецы». Фамусов был возмущен тем, что Чацкий назвал выслугу словом «прислуживаться». Он ставит старое поколение в пример Чацкому. Преклонение перед высшим чином и даже унижение перед такими людьми для Фамусова заслуживает уважения.
Когда Фамусов узнает о том, что Чацкий не служит, вместе со Скалозубом осуждают его. В ответ Чацкий произносит монолог «А судьи кто?». В нем он обрушается с критикой на тех, для кого главное ‒ чины и звания, а не служба и польза для Родины. Герой говорит о таких людях как о лжецах и негодяях, которые только грабят страну.
Ответом на это является монолог Чацкого «И точно начал свет глупеть», в котором Чацкий упрекает старшее поколение за то, что они почитают тех, кто преклоняется и раболепствует перед людьми, которые выше по званию.
В финале герой произносит монолог «Не образумлюсь… виноват». В нем он говорит всю правду о Фамусове и его окружении, об их моральном убожестве. Он разочарован в них, они низки и глупы.
Монологи Чацкого и Фамусова представляют собой два разных взгляда на мир. Мир Фамусова ценит чины, богатство и статус, для Чацкого же ценны образованность, мудрость и чувства, уважение ко всякому.
«Диалог Фамусова с Чацким (анализ 2 явления второго действия комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»)»
Всякая комедия, как вид драматического произведения, предназначена для постановки на сцене. Следовательно, чтобы понять комедию лучше, чтобы разобраться в ее ситуациях, характерах и идеях, мы должны при чтении комедии представить себе все лица, все диалоги и положения в соответствии с условиями сцены, в соответствии с развивающимся на сцене драматическим действием.
Читая комедию А.С. Грибоедова «Горе от ума», мы видим стройную систему развивающихся по единому внутреннему плану комических и не комических событий, в которых и через которые выступают перед нами общественные нравы, общественная жизнь, господствующие идеи и самые разнообразные жизненные типы.
Чтобы понять, в чем заключается сущность конфликта между Чацким и Фамусовым, следует обратиться ко второму явлению второго действия. Именно здесь между Чацким и Фамусовым завязывается диалог, исполненный большого драматического напряжения. Сталкиваются герои, думающие о разном и по-разному. В начале разговора Чацкий говорит о Софье и только о Софье:
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Фамусов, имеющий свои планы относительно Софьи и боящийся Чацкого как возможного претендента на ее руку, о Софье с Чацким как раз меньше всего желает говорить. Он старается увести от этой темы:
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Чацкий точно не понимает Фамусова или не хочет понять. Мысль о Софье у влюбленного Чацкого — навязчивая идея. Он снова ведет речь о ней:
Никто не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне: быть может, нездорова?
Упорство Чацкого в избранной им теме приводит Фамусова в сильнейшее раздражение и гнев:
Тьфу, господи прости! пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Постепенно диалог между Чацким и Фамусовым становится все более острым. Словесная дуэль вокруг Софьи перерастает в столкновение воззрений, идей, нравственных понятий. Столкновение на личной почве делается по своему характеру столкновением политическим и мировоззренческим. Но резкая печать личного остается на этом споре и тогда, когда он становится совсем не личным. Тема Софьи отнюдь не исчезает вовсе: она уходит только в глубочайший подтекст. Именно этим объясняется предельная горячность спора и крайняя запальчивость спорящих.
Споря с Чацким, защищая свой взгляд на вещи и свои идеалы, Фамусов еще больше, чем в сцене с Петрушкой, высказывает всю ретроградность и своих взглядов, и своих идеалов. Его рассказ о Максиме Петровиче, который «на золоте едал» и, когда было нужно, перед императрицей «отважно жертвовал затылком», открывает для Чацкого возможность страстной отповеди, позволяет ему проявить всю силу и остроту ума:
Свежо предание, а верится с трудом.
Чацкий открыто издевается над идеалами Фамусова:
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит и держит стыд в узде…
Слова Чацкого о смехе Фамусов, должно быть, принимает особенно близко к сердцу. Смех действительно страшит его больше всего. Недаром, когда Чацкий начинает иронизировать над ним и над его идеалами, гнев и раздражение Фамусова переходят всякие границы. Все, что он теперь говорит, он говорит вне прямой зависимости от слов Чацкого:
Ах! боже мой! он карбонари!
Что говорит! и говорит, как пишет!
Он вольность хочет проповедать!
Да он властей не признает!
В кульминационный момент сцены Фамусов совсем уже перестает слушать что-либо. Грибоедов это оговаривает специальной ремаркой. Ремарка дается тогда, когда слуга объявляет о приходе Скалозуба, ведь это Скалозуба прочит Фамусов в женихи своей дочери, это его он поджидал с радостью и нетерпением. Но когда тот явился, он «ничего не видит и не слышит».
Важное место во втором явлении II действия занимает монолог Чацкого «И точно, начал свет глупеть…», в котором он сравнивает «век нынешний» и «век минувший». Это не упражнение в красноречии, не попытка «просветить» Фамусова, — это вынужденная и страстная защита тех начал жизни, которые ему дороги и от которых он отказаться не может. Конечно, Чацкий молод, горяч и увлекается тем, о чем говорит. Наивность Чацкого не в том, что он пространно объясняется с Фамусовым, пытаясь убедить его в верности своих мыслей, а прежде всего в том, что он считает «век минувший» отошедшим, верит, что «век нынешний» уже сделал свои завоевания и что это необратимо.
Как опровержение этой иллюзии Чацкого появляется Скалозуб. Он немногим старше Чацкого, но является ярым защитником «века минувшего». Чацкий, слыша, что его «жалеют» союзники в споре Фамусов и Скалозуб, не может сдержать негодования. Монолог «А судьи кто?…» (действие второе, явление пятое) рожден протестом Чацкого: его отдают на суд Скалозуба! Сдержанность оставляет героя, и он открыто вступает в конфронтацию с людьми, которые являются «столпами» общества, резко высказывается против милых сердцу Фамусова порядков екатерининского века, «века покорности и страха — века лести и спеси».
Если Фамусов, Молчалин и Скалозуб рассматривают службу как источник личных выгод, службу лицам, а не делу, то Чацкий разрывает связи с министрами, уходит со службы именно потому, что он желал бы служить родине, а не прислуживаться начальству: «Служить бы рад, прислуживаться тошно», — говорит он. Если фамусовское общество с пренебрежением относится ко всему народному, национальному, рабски подражает внешней культуре Запада, особенно Франции, даже пренебрегая своим родным языком, то Чацкий стоит за развитие национальной культуры, осваивающей лучшие, передовые достижения цивилизации. Он сам «искал ума» во время пребывания на Западе, но он против «пустого, рабского, слепого» подражанья иностранцам. Намекая на французов-иностранцев, живших в богатых дворянских домах, он говорит:
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Обрушиваясь на «отцов отечества», которых следует принять за образцы, Чацкий критикует крепостнические порядки, которые способствуют безнаказанности правящих кругов: обмен и продажу крепостных слуг, бесчеловечное отношение к крепостным детям. Отстаивая свободу мыслей и мнений, Чацкий признает за каждым человеком право иметь свои убеждения и открыто их высказывать.
Таким образом, вслушиваясь в диалог двух героев: Фамусова и Чацкого, мы видим конфликт двух поколений. Фамусову, твердо хранившему традиции «века минувшего», противопоставлен Александр Андреевич Чацкий, передовой человек «века нынешнего». Столкновение Чацкого — человека с волевым характером, умного, проницательного, с высокими идейными убеждениями, с фамусовским обществом было неизбежно. Это столкновение принимает постепенно все более ожесточенный характер и осложняется личной драмой Чацкого, крушением его надежд на личное счастье. Оценивая роль Чацкого в комедии «Горе от ума», И.А. Гончаров в статье «Мильон терзаний» писал: «…Чацкий породил раскол, и если обманулся в своих личных целях, не нашел «прелести встреч, живого участия», то брызнул сам на заглохшую почву живой водой — увозя с собой «мильон терзаний», этот терновый венец Чацкого — терзаний от всего: от «ума», а еще более от «оскорбленного чувства».
Монолог Фамусова учить из Горе от ума
Петрушка, вечно ты с обновкой, С разодранным локтем. Достань-ка календарь; Читай не так, как пономарь, * А с чувством, с толком, с расстановкой. Постой же. – На листе черкни на записном, Противу будущей недели: К Прасковье Федоровне в дом Во вторник зван я на форели. Куда как чуден создан свет! Пофилософствуй – ум вскружится; То бережешься, то обед: Ешь три часа, а в три дни не сварится! Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет. В четверг я зван на погребенье. Ох, род людской! пришло в забвенье, Что всякий сам туда же должен лезть, В тот ларчик, где ни стать, ни сесть. Но память по себе намерен кто оставить Житьем похвальным, вот пример: Покойник был почтенный камергер, С ключом, и сыну ключ умел доставить; Богат, и на богатой был женат; Переженил детей, внучат; Скончался; все о нем прискорбно поминают. Кузьма Петрович! Мир ему! – Что за тузы в Москве живут и умирают! – Пиши: в четверг, одно уж к одному, А может в пятницу, а может и в субботу, Я должен у вдовы, у докторши, крестить. Она не родила, но по расчету По моему: должна родить…
Вот то-то, все вы гордецы! Спросили бы, как делали отцы? Учились бы на старших глядя: Мы, например, или покойник дядя, Максим Петрович: он не то на серебре, На золоте едал; сто человек к услугам; Весь в орденах; езжал-то вечно цугом; * Век при дворе, да при каком дворе! Тогда не то, что ныне, При государыне служил Екатерине. А в те поры все важны! в сорок пуд… Раскланяйся – тупеем * не кивнут. Вельможа в случае * – тем паче, Не как другой, и пил и ел иначе. А дядя! что твой князь? что граф? Сурьезный взгляд, надменный нрав. Когда же надо подслужиться, И он сгибался вперегиб: На куртаге * ему случилось обступиться; Упал, да так, что чуть затылка не пришиб; Старик заохал, голос хрипкой; Был высочайшею пожалован улыбкой; Изволили смеяться; как же он? Привстал, оправился, хотел отдать поклон, Упал вдругорядь – уж нарочно, А хохот пуще, он и в третий так же точно. А? как по вашему? по нашему – смышлен. Упал он больно, встал здорово. Зато, бывало, в вист * кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет? Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии дает? Максим Петрович. Да! Вы, нынешние, – нутка!
А судьи кто? – За древностию лет К свободной жизни их вражда непримирима, Сужденья черпают из забытых газет Времен Очаковских и покоренья Крыма; Всегда готовые к журьбе, Поют все песнь одну и ту же, Не замечая об себе: Что старее, то хуже. Где, укажите нам, отечества отцы, * Которых мы должны принять за образцы? Не эти ли, грабительством богаты? Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, Великолепные соорудя палаты, Где разливаются в пирах и мотовстве, И где не воскресят клиенты-иностранцы * Прошедшего житья подлейшие черты. Да и кому в Москве не зажимали рты Обеды, ужины и танцы? Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен, Для замыслов каких-то непонятных, Дитей возили на поклон? Тот Нестор * негодяев знатных, Толпою окруженный слуг; Усердствуя, они в часы вина и драки И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг На них он выменил борзые три собаки. Или вон тот еще, который для затей На крепостной балет согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей?! Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах, Заставил всю Москву дивиться их красе! Но должников * не согласил к отсрочке: Амуры и Зефиры все Распроданы поодиночке. Вот те, которые дожили до седин! Вот уважать кого должны мы на безлюдьи! Вот наши строгие ценители и судьи! Теперь пускай из нас один, Из молодых людей, найдется – враг исканий, Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, В науки он вперит ум, алчущий познаний; Или в душе его сам Бог возбудит жар К искусствам творческим, высоким и прекрасным, – Они тотчас: разбой! пожар! И прослывет у них мечтателем! опасным!! – Мундир! один мундир! он в прежнем их быту Когда-то укрывал, расшитый и красивый, Их слабодушие, рассудка нищету; И нам за ними в путь счастливый! И в женах, дочерях – к мундиру та же страсть! Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?! Теперь уж в это мне ребячество не впасть; Но кто б тогда за всеми не повлекся? Когда из гвардии, иные от двора Сюда на время приезжали, – Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали!
Разговор Чацкого с Фамусовым о жизни из комедии «Горе от ума» (Грибоедов А.С.)
Монологи Фамусова
Монологи Чацкого
В пьесе «Горе от ума» несколько раз Чацкий произносит монологи на социальные и философские темы.
Самый известный из них – монолог, который начинается со слов «А судьи кто?» и заканчивается словами «Кричали барышни «ура!» и в воздух чепчики бросали» из второго действия, явления 5.
Монолог Чацкого Действие 2, явление 5 «А судьи кто. »
Также известны монологи:
Сочинение Характеристика и значение диалога Фамусова и Чацкого в комедии Грибоедова «Горе от ума»
Диалог из Горе от ума (Фамусова с Чацким)
Создавая комедию “Горе от ума”, Александр Грибоедов стремился обрисовать полную картину нравов московского светского общества. Действительно, произведение с филигранной точностью описывает типичных представителей светской элиты. Упитанные, скучные и глупые. Именно такими предстают перед читателями члены высшего общества.
Им противопоставляется Александр Чацкий, человек нового времени, противник устаревших порядков. Александр понимает, что Москва погрязла в чинопочитании, слащавом подражании иностранцам и невежестве, которое воспринимается чуть ли не как благодетель.
Во втором явлении второго действия между Чацким и Фамусовым завязывается диалог, который в полной мере показывает противоречие между “веком нынешним” и “веком минувшим”. Идеал Фамусова – покойный дядя, служивший при Екатерине. Он “не то на серебре, на золоте едал”, но и за высокое положение свое в обществе вынужден был прислуживаться и “сгибаться вперегиб”.
Авторы произведений о животных
Чацкий же приходит к выводу, что “точно начал свет глупеть”. Славится лишь тот, кто умеет прислуживать господам и не смеет свое мнение выразить. В почете лишь льстецы и подхалимы, а раболепство считается высшей добродетелью. В диалоге Фамусова и Чацкого прослеживается разница между устаревшими взглядами на мир и современной философией.
Сочинения
Работа Грибоедова Горе от ума была написана в период подъема духовной жизни страны. В то время, когда с отменой крепостничества ожидались большие перемены и были подняты на повестке дня такие вопросы, как просвещение, воспитание и подражание иностранному. Вот Грибоедов и изобразил два мнения, век передовой и век прошлый. Герои, что представляют век уходящий это фамусовское общество — необразованные, бездушные и лицемерные люди. Им противостоит представитель новой жизни Чацкий — идеолог новых взглядов, который не может молчать. Он говорит, выражая свое отношение к действительности, и в этом есть огромная роль монологов Чацкого.
Роль монолога Чацкого
Какую роль играют монологи Чацкого? Высказывания главного героя существенны, ведь именно с помощью монологов раскрывается образ Чацкого. Они позволяют нам понять героя. Когда мы знакомимся с произведением, нельзя не заметить его главного героя, который противостоит обществу минувшего века, то есть, фамусовскому обществу. Благодаря монологам Чацкого и Фамусова, мы понимаем, каких жизненных принципов придерживаются оба представителя двух разных эпох. Так, своими речами, которые больше обращены в пустоту, Чацкий разоблачает пороки дворян, их бесчеловечность, лжепатриотизм, он клеймит их прошлую жизнь с подлыми чертами. При этом роль монолога Чацкого: А судьи кто, вообще бесценна. Чацкий обращает внимание на то, кто именно судит новое поколение. А судьями здесь являются люди, которые не могут быть примером для подражания, ведь они и рассуждают-то, опираясь на старые газеты.
Монологи Чацкого показывают отношение помещиков к крепостным, когда слуг влегкую могли обменять на собак. Своим словом Чацкий осуждает и систему образования, и отношение к службе, где прямым текстом говорит, что он с радостью будет служить на благо стране, но никогда не станет никому прислуживать. Своим высказыванием о том, что в комнате собрались незначащие люди, Чацкий показывает свое отношение к иностранному, обличает отсутствие в них патриотизма.
Да, достучаться до фамусовского общества не просто. Чацкий, как тот одинокий воин, который не может ни на что повлиять, поэтому и покидает фамусовское общество, а далее и саму столицу. Между тем, он остается непобежденным и верным своим взглядам.
Роль монологов Чацкого в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»