зачем белые встают на колени
Расовое унижение или зачем белых ставят на колени перед чёрными?
Одесский журналист Юрий Ткачёв поделился своим мнением о ритуале вставания на колени перед представителями черного меньшинства, распространившимся в последнее время в США и Европе.
«Феномен добровольно-принудительного коленостояния имени BLM — это, в сущности, очень простая штука.
Действительно, на протяжении столетий небелых людей дискриминировали и унижали — глупо и тупо это отрицать. И сегодня это не отрицают — наоборот.
Но вместо того, чтобы начать поднимать потомков этих дискриминированных до того же уровня возможностей (материальных, интеллектуальных, моральных), начали заниматься тем, что стали опускать белых до их уровня.
«Чёрные несчастны из-за дискриминации? Значит, пусть белые будут несчастны тоже — из-за чувства вины за угнетение, которому они подвергали чёрных». Отсюда эта практика «отказа от привилегий» — от каких-то простых вещей до пресловутого целования ног чернокожим.
А почему это так? А потому что опустить человека до некоего уровня проще, чем его с этого уровня поднять. И вместо того, чтобы лишить привилегии статуса привилегий, сделав их чем-то общедоступным, устанавливается «плата за привилегии» в виде в том числе некоего контролируемого (или не всегда контролируемого) унижения.
То есть вокруг реально имевшего место факта исторической несправедливости выстраивается целый карнавал унижения, когда страдания и унижения порождают страдания и унижения.
И кто-то на самом деле считает, что это может принести освобождение и решение проблемы? Лучшее, что из этого может выйти, — это массовый психоз, нервный срыв геополитического масштаба. Ну, вот именно это мы сейчас и наблюдаем.
К слову сказать, если вы думаете, что нас это напрямую не касается, вы ошибаетесь: ещё как касается. Те же политические украинцы говорят: вы, русские, веками запрещали украинский язык, значит, теперь вам надо смириться с ограничениями для вас из-за вашего языка. Узнаёте? По сути — ровно то же самое: опускание оппонента по эмоциональной шкале, чтобы подняться за счёт этого на его фоне.
Но зато это проще. Не надо тратить деньги на ликвидацию разного рода неравенств. Не надо продумывать, как именно — технически — их оптимально ликвидировать. Не надо ждать десятилетиями, пока твои усилия дадут плоды. Заставь белого поцеловать тебе ноги. Заставь русского говорить по-украински. И вроде бы мир становится не таким уж беспросветным, не так ли, ведь ты уже чего-то добился.
Вопрос в том, что это только кажется. И проблемы, которые на самом деле поставили тебя в угнетённое положение, никуда не делись. А «сумма счастья» в обществе только уменьшилась, грозя в будущем только новыми проблемами.
Подобно логике того антисоветского анекдота, нам надо добиваться не того, чтобы не было привилегированных людей, а того, чтобы не было угнетённых. Хотя кому это надо? Ведь управлять быдлом, к тому же замороченным и невротизированным, куда проще, не так ли?»
Материалы по теме
А вот ещё:
Как в СССР появился «остров каннибалов»
В мае 1933 года больше шести тысяч репрессированных высадили с барж на небольшой необитаемый остров на сибирской реке Обь. Находясь под постоянным присмотром охраны, эти так называемые «социально вредные и деклассированные элементы» советского общества ожидали, когда их отправят дальше на восток для размещения в специальных трудовых поселениях.
Почти на целый месяц люди оказались брошены на маленьком клочке земли практически без какого-либо пропитания. Очень немного времени понадобилось, чтобы некоторые из них переступили черту и стали есть своих собратьев по несчастью…
Всех без разбора
Все началось с возрождения в Советском Союзе паспортной системы, отмененной после революции 1917 года. Руководство большевиков намеренно отказалось тогда от паспортов как средства контроля за передвижениями населения внутри страны. Считалось, что советский человек может жить и работать, где посчитает необходимым.
На деле же получилось, что массы крестьян, испытав на себе все тяготы советской экономической политики (борьба с зажиточным крестьянством и частной собственностью, создание коллективных хозяйств и т.д.), потянулись в города в поисках лучшей жизни. Это в свою очередь создало там острый дефицит свободной недвижимости, столь необходимой для размещения главной опоры власти — пролетариата.
Именно рабочие стали основной массой населения, которой с конца 1932 года начали активно выдавать паспорта. Крестьянство (за редким исключением) на них право не имело (вплоть до 1974 года!).
Руководство страны полагало, что убивает тем самым двух зайцев. С одной стороны, очищает города от чужеродных и враждебных элементов, с другой — заселяет почти безлюдную Сибирь.
Сотрудники милиции и службы государственной безопасности ОГПУ столь рьяно вели паспортные облавы, что, не церемонясь, задерживали на улице даже тех, кто получил паспорта, но в момент проверки не имел их на руках. В числе «нарушителей» мог быть студент, направлявшийся в гости к родственникам, или водитель автобуса, вышедший из дома за сигаретами. Арестовали даже начальника одного из отделений московской милиции и обоих сыновей прокурора города Томска. Отцу удалось их быстро вызволить, но далеко не у всех взятых по ошибке нашлись высокопоставленные родственники.
Тщательных проверок «нарушителям паспортного режима» не устраивали. Практически сразу их признавали виновными и готовили к отправке на трудовые поселения на восток страны. Особый трагизм ситуации добавлял тот факт, что вместе с ними в Сибирь отправляли и уголовников-рецидивистов, подлежащих депортации в связи с разгрузкой мест заключения в европейской части СССР.
«Смерть-остров»
Широко известной стала печальная история одной из первых партий этих вынужденных спецпереселенцев, известная как Назинская трагедия.
Более шести тысяч человек высадили в мае 1933 года с барж на небольшом безлюдном острове на реке Обь недалеко от деревни Назино в Сибири. Он должен был стать их временным пристанищем, пока решались вопросы с их новым постоянным местом жительства в спецпоселениях, поскольку те оказались не готовы принять такое большое количество репрессированных.
Люди были одеты прямо в том, в чем их задерживала милиция на улицах Москвы и Ленинграда (Санкт-Петербург). У них не было ни постельных принадлежностей, ни каких-либо инструментов, чтобы соорудить себе временное жилище.
Государственный исторический музей Южного Урала/russiainphoto.ru
На второй день поднялся ветер, а затем ударил мороз, который вскоре сменился дождем. Беззащитные перед капризами природы, репрессированные могли только сидеть перед кострами или бродить по острову в поисках коры и мха — о пропитании для них никто не позаботился. Лишь на четвертые сутки им привезли ржаную муку, которую раздавали по несколько сотен грамм на человека. Получив эти крохи, люди бежали к реке, где разводили муку в шапках, портянках, пиджаках и штанах, чтобы побыстрее съесть это подобие каши.
Счет смертей среди спецпереселенцев стремительно шел на сотни. Голодные и замерзшие, они либо засыпали прямо у костров и сгорали заживо, либо умирали от истощения. Количество жертв росло и из-за жестокости некоторых охранников, избивавших людей прикладами винтовок. Сбежать с «острова смерти» было невозможно — он был окружен пулеметными расчетами, без промедления расстреливавшими тех, кто пытался.
«Остров людоедов»
Первые случаи каннибализма на Назинском острове произошли уже на десятые сутки пребывания там репрессированных. Черту переступили находившиеся среди них уголовники. Привычные выживать в суровых условиях, они сколачивали банды, которые терроризировали остальных.
Государственный исторический музей Южного Урала/russiainphoto.ru
«Я выбирал таких, которые уже не живые, но еще и не мертвые», — ]]> показал ]]> позже в ходе допросов обвиненный в каннибализме некий Углов: «Видно же, что доходит, через день-два все равно дуба даст. Так ему ж легче умереть будет. Сейчас, сразу, не мучиться еще два-три дня».
Другая жительница деревни Назино Феофила Былина ]]> вспоминала ]]> : «На квартиру к нам попадали высланные. Однажды побывала у нас и старушка со Смерть–Острова. Ее везли этапом. Я увидела, что у старушки на ногах срезаны икры. На мой вопрос она ответила: «Это мне на Смерть–Острове отрезали и зажарили». Вся мякоть на икрах была срезана. Ноги от этого мерзли, и женщина обертывала их тряпками. Она самостоятельно двигалась. Выглядела старухой, но в действительности ей было 40 с небольшим лет».
Спустя месяц изголодавшиеся, больные и измучившиеся люди, перебивающиеся редкими крошечными продовольственными пайками, были эвакуированы с острова. Однако бедствия для них на этом не закончились. Они продолжали умирать в неподготовленных холодных и сырых бараках сибирских спецпоселений, получая там скудное пропитание. В общей сложности за все время долгого путешествия из шести тысяч человек в живых осталось чуть более двух тысяч.
Засекреченная трагедия
Никто бы за пределами района так и не узнал бы о случившейся трагедии, если бы не инициатива инструктора Нарымского окружного комитета партии Василия Величко. Он был направлен в одно из трудовых спецпоселений в июле 1933 года, чтобы сделать репортаж о том, как успешно перевоспитывают «деклассированные элементы», но вместо этого полностью погрузился в исследование произошедшего.
Свой подробный отчет, основанный на свидетельствах десятков выживших, Величко отправил в Кремль, где тот вызвал бурную реакцию. Прибывшая в Назино специальная комиссия провела тщательное расследование, обнаружив на острове 31 массовое захоронение с 50-70 трупами в каждом.
Больше 80 спецпоселенцев и охранников были привлечены к суду. 23 из них приговорили к высшей мере наказания за «мародерство и избиение», 11 человек были расстреляны за каннибализм.
После окончания следствия обстоятельства дела засекретили, как и отчет Василия Величко. Его сняли с должности инструктора, но никаких дальнейших санкций в его отношении больше не предпринималось. Став военными корреспондентом, он прошел всю Вторую мировую войну и создал несколько романов о социалистических преобразованиях в Сибири, однако про «остров смерти» написать так никогда и не решился.
Широкая общественность узнала о Назинской трагедии лишь в конце 1980-х годов, накануне распада Советского Союза.
Почему сторонники Black Lives Matter преклоняют колено
Глава МИД Великобритании Доминик Рааб на этой неделе выступил с критикой тренда к преклонению колена перед протестующими, поддерживающими движение Black Lives Matter («Жизни черных имеют значение»).
Британский министр отметил, что понимает причины, которые движут протестующими, и разделяет их чувства, но этот жест он принять для себя не может. «Я преклоняю колено перед двумя людьми: королевой и своей супругой, когда я просил ее руки», — говорит он.
По его словам, преклонение колена «больше напоминает символ подчинения, чем освобождения».
Такую точку зрения разделяют и в других европейских странах. Например, в России председатель московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии Михаил Пашкин говорил, что такое поведение со стороны сотрудников правоохранительных органов является унизительным и порочащим систему правопорядка: «Какой же ты тогда полицейский, если встаешь на колени?»
Непонимание американского жеста солидарности связано с культурными и политическими различиями США и Европы.
«Я не знаю, может быть, у этого есть более широкая история, но мне кажется, что это взято из «Игры престолов». Я понимаю, что люди могут иметь другое мнение на этот счет. Это личное дело каждого», — говорит Рааб, подтверждая эту мысль.
И если в сознании европейцев преклонение колена действительно отождествляется с вассальным подчинением, в Северной Америке этот жест существует совсем в ином контексте.
Он не означает добровольного унижения или даже извинения, а вошел в политическую культуру США задолго до 2020 года.
Сейчас его поддерживают многие крупные политики: колени преклоняют члены Демократической партии США сенатор Чак Шумер и лидер демократов в палате представителей Нэнси Пелоси, кандидат в президенты США Джо Байден и даже премьер-министр Канады Джастин Трюдо.
История «преклонения колена по-американски» начинается в далеком 1965 году и неразрывно связана с именем Мартина Лютера Кинга-младшего. После ареста десятков демонстрантов во время трех ненасильственных маршей протеста, борющихся за право голоса для чернокожих американцев, Кинг и его соратники склонили колени, чтобы помолиться перед зданием суда округа Даллас в штате Алабама.
Martin Luther King Jr. takes the knee as he prays before one of the civil rights marches from Selma to Montgomery, Alabama in 1965.
This is about strength and courage not about subjugation and subordination, or about The Game of Thrones. pic.twitter.com/KGaWJvxXXF
Этот акт протеста в свою очередь отсылал к распространявшимся противниками рабства в конце XVIII века листовкам. На них были изображены стоящие на одном колене в молитве чернокожие мужчина и женщина, вопрошающие: «Разве я не человек и не брат? / Разве я не женщина и не сестра?».
Борьба противников работорговли в конечном итоге привела к отмене рабства, а протест Лютера Кинга — к принятию закона об избирательных правах, уровнявшего чернокожих с белым населением США.
В тот момент вставание на одно колено символизировало мирную борьбу за гражданские права, силу и единение нации в одной молитве.
В современную политическую культуру уже в обновленном виде жест вернулся относительно недавно. Ключевую роль здесь сыграл спорт и популярный игрок НФЛ США Колин Каперник.
В августе 2016 года знаменитый квотербек во время исполнения национального гимна принципиально остался сидеть на скамейке. Когда я спросили, что значит такое поведение, он ответил: «Я не собираюсь делать вид, будто горжусь флагом страны, в которой ущемляют чернокожих и других цветных».
Несколько позже, последовав совету ветерана, Колин решил не просто сидеть, но вставать на одно колено, чтобы его жест не трактовался как неуважение к армии и людям, отдавших за страну жизнь. После этого жест стал массовым: сначала Каперинка поддержали члены его команды, а потом другие игроки НФЛ, а в дальнейшем — и гражданское общество.
Уже тогда лозунг Black Lives Matter ушел в массы.
Действия футболистов вызвали неоднозначную реакцию в обществе: некоторые граждане США поддержали спортсменов, но многие раскритиковали их решение — в частности, Дональд Трамп и болельщики-патриоты, обвинившие атлетов в неуважении к стране и ее гимну.
Этот конфликт возродился уже этим летом, когда НФЛ на фоне проходящих сейчас протестов разрешила игрокам вставать но колено во время исполнения гимна. Это снова вызвало резкую критику со стороны Трампа, который даже пообещал больше не смотреть матчи НФЛ.
«Мы должны стоять прямо и высоко, в идеале, с салютом или положа руку на сердце. Есть и другие вещи, против которых вы можете протестовать, но не наш Великий Американский Флаг — НИКАКИХ КОЛЕНОПРЕКЛОНЕНИЙ!» — пишет он в Twitter.
После протеста Каперника преклонение колена окрасилось новыми красками. Теперь этот жест ассоциируется в первую очередь с несогласием с действиями полиции в отношении расовых меньшинств.
Зачем белые встают на колени
Грех белого человека
Коленопреклоненные полицейские, стоящие перед толпой, готовой мародерствовать. Коленопреклоненные белые «поселенцы», стоящие перед группой чернокожих «соседей», которые сверху вниз, со скрещенными на груди руками, наблюдают за этой коллективной просьбой о совместной молитве, но потом (многие не досмотрели этот ролик из Хьюстона до конца, а зря) тоже опускаются на колени и вместе-таки молятся.
Вокруг всего этого слишком много неудобных вопросов. Впавшая в ступор одновременно от погромов и рушащейся на глазах политкорректности (порой донельзя и так фальшивой), Америка такими вопросами сегодня задаваться боится. По этой части «темники» в масс-медиа у них похлеще наших будут. Но мы-то не там. Мы даже blacks можем назвать неграми, такое вполне допустимо как нормами русского языка, так и Роскомнадзора. Тем более что нам теперь всякие штучки типа «международного права» и американские методички не указ.
Итак. Должны ли нынешние белые каяться и просить прощение за преступления рабовладения (рабство отменено более 150 лет назад) и расовой сегрегации, отмененной более полувека назад?
После этого уже вовсю заработали и всевозможные льготы для чернокожих (для получения образования, поступления на работу), а также всяческие пособия.
Что будет сочтено в прошлом «угнетенной расой» достаточной степенью покаяния?
Как, чем и, главное, почем будет искупить? Сегодня активисты чернокожих американцев называют разные размеры репарации. Часто звучит цифра в 14 триллионов долларов. Иск на такую сумму к государству собирается подавать первый чернокожий миллиардер. Она якобы поможет не только загладить «вину белого человека», но и преодолеть многие другие вопиющие факты социального неравенства негров, которые, безусловно, налицо. Поэтому те, кто говорит, что экономическая сегрегация продолжается, безусловно, правы: они в разы хуже обеспечены жильем, у них гораздо меньше шансов на получение хорошего образования, их медианный доход гораздо меньше, чем у белых, они в большей пропорции оказываются среди малообеспеченных – и получателей всяческих пособий. Они в разы больше имеют шанс попасть за решетку.
Чернокожие, по сути, так и не вырвались из «ловушки бедности», где оказались в результате рабства и сегрегации. Китайцы и евреи, которых уж «чморили» не хуже негров в той же Америке до самой Второй мировой войны, ирландцы, итальянцы – смогли, а чернокожим не повезло.
Система «институциональной сегрегации» оказалась сильнее. Можно рассуждать дальше о том, почему им также не повезло и в ЮАР, чья экономика деградирует (правда, не так, как в Зимбабве, все же гуманистическое наследие Нельсона Манделы, призывавшего, как и Мартин Лютер Кинг, к расовому миру, не прошло совсем даром), где они пришли к власти уже давно. Но это спровоцирует еще больше неудобных вопросов.
Законопроект о возможности репараций в пользу потомков бывших рабов был внесен в конгресс США 30 лет назад, но ни разу не был поставлен на голосование. В начале текущего года, до беспорядков, саму эту идею поддерживали 74% африканских американцев, тогда как 85% белых были против. Во время президентства Обамы (а самого факта избрания чернокожего хозяином Белого дома оказалось мало для полной расовой сатисфакции) на местах стали предприниматься отдельные шаги в данном направлении. Так, в Чикаго (там высок процент чернокожего населения) еще в 2015 году был принят городской закон, предусматривающий выплату именно репараций ($5,5 млн в сумме) тем чернокожим и их наследникам, кого с 1970-х до 1990-х годов можно было признать жертвами полицейского насилия. Белым жертвам такого насилия ничего не полагалось.
Многие белые оправдывают такую практику, проводя аналогии с выплатами (можно их назвать репарациями или компенсациями) жертвам Холокоста. В том числе таковые проводились на уровне отдельных корпораций: например, германские концерны «Фольксваген» и «Сименс» заплатили миллионы тем евреям, чей принудительный труд использовался во время войны. Половину средств в соответствующий фонд внесло германское государство. В том числе такие выплаты предусматривали получение денег наследниками жертв Холокоста. И это важный юридический аргумент теперь в руках чернокожих активистов. Почему, мол, наследникам жертв Холокоста можно платить, а наследникам жертв рабовладения нет? Еще один неудобный вопрос.
Правда, в американской прессе предпочитают не указывать, что права на получение соответствующих выплат получили ВСЕ жертвы подневольного труда, угнанные в Третий Рейх, из почти 100 стран мира, вне зависимости от национальности, в том числе русские, украинцы, белорусы.
Кто это? — спросит иной американский обыватель применительно к жертвам нацизма из числа славянских народов.
Строго говоря, в современном американском общественном контексте нынешние флешмобы с коленопреклонением — не совсем то, как это понимается, скажем, у нас, где такой жест увязывается скорее с выражением подчинения и почитания одновременно, или признанием своей непосредственной вины. (Так на Майдане в Киеве заставляли каяться «беркутовцев»). В США также этот жест не вполне созвучен коленопреклонению волхвов (все же помнят каноническую картину Боттичелли, не правда ли?), как это понимается в христианской традиции.
Нынешние флешмобы (у американского общества короткая историческая память) берут начало из 2016 года, когда игрок в американский футбол Колин Каперник (он черный, разумеется) в сентябре 2016 года перед одним из матчей НФЛ отказался вставать во время исполнения американского гимна, опустившись на одно колено – именно в знак протеста против жестокостей полиции в отношении негров.
Во времена администрации Трампа это стало «вирусным» явлением, что вызвало бешеную реакцию президента (неуважение к гимну как-никак). Зато два года спустя компания Nike сделала Каперника лицом своей рекламной кампании, посвященной, что символично, 30-летию слогана «Just Do It» (сделай это). Протест против зверств полиции – причем только в отношении чернокожих и никого другого — получается, еще и неплохо монетизируется?
Некоторые шибко умные либералы, правда, пытаются, искать истоки нынешнего коленопреклонения в движении Мартина Лютера Кинга в 60-х годах ХХ века против расовой сегрегации, когда он – а он был действительно великим человеком и гуманистом, что, правда, сочеталось, с таким поведением в личной жизни, за который сейчас бы ему «пришили» как минимум «харассмент» — призывал чернокожих к тому, чтобы явочным порядком рушить эти правила. Входить и «вместе сидеть» в библиотеках, бассейнах, ресторанах, вместе с белыми преклонять колени в церквях – «sit-in, kneel-in, wade-in». Однако это примерно то же самое, что сравнивать церемонию похорон самого Кинга, которого везли на кладбище на телеге, запряженной мулом, и нынешней сакральной жертвы полиции драгдилера Флойда, над золотым гробом которого рыдал мэр-демократ Миннесоты Джейкоб Фрэй, в прошлом гражданский активист. Однако толпе он все равно не угодил: когда отказался распускать департамент полиции города, его выгнали с марша протеста и посулили прокатить на выборах.
Рыдающий мэр у гроба претендента на звание «Джокера года» — не перебор ли «по американской красоте»? Не голимый ли предвыборный фальшак от лица демократов, пытающихся сохранить свой электорат, будь они хоть трижды погромщиками, гопниками и мародерами?
Весь этот «хайп» — трудно ведь спорить с тем, что тут полно политиканства, от которого доктора-гуманиста Кинга стошнило бы — вокруг солидарности с жертвами полиции разве не отдает запредельной фальшивостью? Это что, верная дорога к «храму» расовой справедливости и братства?
Если таковы современные формы «покаяния» и «попросить прощения», да хоть бы и «проявления солидарности», только так и доступные отупевшему в неге потребительского общества плебсу, напрашивается еще одна аналогия – со средневековой католической традицией торговли индульгенциями. Купил бумажку у Папы Римского – и как бы чист перед богом.
Так и теперь – сказал «сорри» за какой-то грязный поступок – и как бы закрыл дело (не всегда получается, правда, много желающих усугубить и раскрутить вину). Заодно снискал аплодисменты, попал на ТВ, был замечен и получил хороший рекламный контракт, увеличил число подписчиков в Instagram. «Покаяние» как коммерция? Как часть нескончаемого шоу?
Но иначе и быть не может, когда политика стала сплошным телевидением. И за «покаянием/прощением» на публику нет ничего, кроме рейтингов, нет работы души, истинных переживаний и страданий. Или мэр Миннеаполиса взаправду так убивался по наркоману и рецидивисту Флойду, как по сыну родному?
Подчеркнем: отдавать дань уважения жертвам войн, погромов, геноцида – это одно. И это святое. А вот бесконечно «просить прощения» на публику и делать из этого political entertainment – это совсем другое.
Так, немцы на государственном уровне уже попросили прощения, покаялись и материально поддержали жертв нацизма и даже их наследников. Должны ли будущие поколения немцев продолжать каяться за своих предков? До какого колена нация должна нести «ответственность» за преступления политиков прошлого? Должны ли нести ответственность/покаяние, скажем, наследники палачей НКВД, их внуки? Или, может, было бы достаточно в свое время провести люстрацию, чего не было сделано, а также выплатить компенсации жертвам террора, что было сделано лишь в малой доле. А главное — не было проведено должных системных реформ для предотвращения преступлений против прав человека в будущем. Что немцам, кажется, все же удалось.
В свое время Ельцин попросил прощения у поляков за кровавое преступление чекистов под Катынью. Уже при Путине жертвам расстрелов был поставлен памятник. Однако этого оказалось мало. Или извинения были сочтены недостаточными? Или фальшивыми? Русские как наследники авторов трех разделов Польши должны каяться вечно? Плюс еще и за гибель самолета с польской делегацией. Или не должны? Что будет сочтено достаточным искуплением, чтобы нас простили? Новое «прости» от каждого нового президента? Что-то сделать с газовыми контрактами?
То же самое – в отношении стран Балтии. Какие репарации от России окончательно загладят вину? Надо ли компенсировать потери от войн эпохи Петра Первого и «отрыв от Европы» в лице немецких баронов? Заодно мы тоже можем прояснить, кому шведы-наследники Карла ХII должны денег за поход под Полтаву – нам или Зеленскому? А сколько у нас может возникнуть претензий по части репараций от наследников татаро-монголов! И не сосчитать. А у тех, в свою очередь, к Москве за разорение Казани войсками Ивана Грозного. Сколько нам должны те же поляки за уморение пленных армии Тухачевского? А турки за набеги науськиваемых ими крымских татар, продававших потом славян в рабство. А в ответ – крымские татары уже выставят встречный счет нам. Инициатива Горбачева, с подачи его супруги, по возвращению этого репрессированного народа в родные места, оказалась в свое время недостаточной.
Какие компенсации/репарации для репрессированных «отцом народов» — а их были десятки — будут сочтены достаточными? Почему одни продолжают требовать, а другие практически забыли? Но простили ли? Или просто затаили обиду и зло?
Исторические обиды, становясь инструментами политиканства и медийных шоу и флешмобов, могут далеко завести. Когда тот или иной этнос продолжает жить этими обидами, считая себя «вечной жертвой», это ведет не только к новым конфликтам, но и, как мы видим на примере той же Америки, к социальной деградации.
Жизнь под лозунгами типа «нам все должны» выливается в мародерство, грабежи и разбой, против которых у «виноватых» не находится порой не то что достаточного силового отпора, но и даже слов осуждения погромщиков. Они же такие бедные потому, что их далекий предок дядя Том жестоко страдал в своей хижине. Пока не пришли другие белые и его не освободили.