зачем жить если жизнь страдание
Страх смерти и неизвестности. Не вижу смысла жить. Сижу на антидепрессантах
я лишь марионетка во всей это вселенной и мне даже неведомо, что со мной будет после смерти.
Может быть, вы и в каких-то других обстоятельствах чувствуете себя марионеткой?
Как вы живете? Чем наполнена ваша жизнь? У вас есть профессия, работа? Есть ли интересы?
Чего бы вы хотели от этой консультации, Алиса?
Может быть, вы и в каких-то других обстоятельствах чувствуете себя марионеткой?
Как вы живете? Чем наполнена ваша жизнь? У вас есть профессия, работа? Есть ли интересы?
Не думаю, что в других обстоятельствах чувствую себя марионеткой.
Я подразумевала, что человеку неведомо, что он делает в этой жизни, зачем его создали, а также что его ждёт после смерти. Если есть высшие силы и если есть жизнь после смерти, то получается всё в их руках: куда отправится наша душа, будет ли она там с родными, будет ли она перевоплощаться на землю и т. д. Если поверить в вечность души, то я даже иногда себя спрашиваю, что со мной будет, скажем, через тысячу лет? Где будет моя душа? И я понимаю, что я ничего за себя не решаю в этом вопросе. Мою участь решает кто-то другой, какая-то другая высшая сила, которая руководит вселенной. Вот я и чувствую себя, как беспомощная марионетка.
Но из-за моего состояния в последние месяца 2 ничего этого не хочется. Два месяца назад мысли о смерти доводили до паники и бессоницы.
А когда вообще впервые стали у вас появляться эти переживания и страх смерти?
Правильно ли я понял, что обострились они 2 месяца назад?
Вы не ответили на мой вопрос о ваших ожиданиях от этой переписки. И в целом: чего вы хотите, и какую помощь хотите получить от психолога?
Ответьте, пожалуйста.
Вы не ответили на мой вопрос о ваших ожиданиях от этой переписки. И в целом: чего вы хотите, и какую помощь хотите получить от психолога?
Ответьте, пожалуйста.
Я хочу понять, как выйти из этого состояния. Как перестать бояться смерти, как спокойно принять тот факт, что в один день я покину этот мир. Все вокруг спокойно живут, а одна я реву по пол дня от мыслей, что умру когда-нибудь. Так можно и с ума сойти на самом деле. А я хочу радоваться теперешнему, не думая о смерти. Ведь раньше я как-то не думала о ней.
Ещё я хочу понять, как начать легче относиться к тому факту, что я не всегда смогу быть со своими близкими людьми. Как видите, мне очень страшно остаться без своих родных, что в этом мире, что в загробном (если он существует). Без них моё существование мне кажется бессмысленным.
Ещё я хочу понять, как начать легче относиться к тому факту, что я не всегда смогу быть со своими близкими людьми. Как видите, мне очень страшно остаться без своих родных, что в этом мире, что в загробном (если он существует). Без них моё существование мне кажется бессмысленным.
Я считаю, что это очень важный вопрос, самый важный: почему вы считаете, что это будет для вас непереносимо; как вы переживаете возможность потери; почему для вас это настолько страшно; какой вы себе представляетесь во всем этом и почему именно такой.
Алиса, время бесплатной консультации подошло к концу.
Если вам нужно, мы можем продолжить ее в платном режиме и/или в другом формате.
Возможно, вот эта статья тоже в чем-то может вам помочь, а также какие-то другие мои статьи.
Сейчас я хотел бы попросить вас написать с какими вы мыслями после нашей переписки, что думаете о своей проблеме и ее причинах, что намерены предпринимать.
Приблизительное время чтения: 3 мин.
Вопрос читателя:
Здравствуйте! Я запуталась! Если ВСЁ от Бога, Бог творит мир, то о какой свободе человека идёт речь, если ВСЁ для человека предопределено? Что человек может выбрать, если Богом жизнь человека создана именно так, а не иначе?
Мой отец погиб, когда мне было 1,5 года, мама умерла, когда мне было 4 года. Я росла с бабушкой, и принимали участие родственники в моей жизни.
Вышла замуж, родились два сына. Мой младший сын умирает в 31 год, 5 марта 2020 года его не стало… Я сейчас не о причинах его смерти, а о том, зачем испытывать столько горя при потере близких?! Были с нами — покинули нас. Это неизбежно и принимать людям надо бы это спокойно. Как древние люди с плясками у костра провожали в другую жизнь.
Спасибо! Буду благодарна за возможные пояснения.
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Божие на Вас благословение!
Бог сотворил мир, мир живет по определенным законам, но у человека всегда есть выбор, как именно поступить в конкретной ситуации. Условно говоря, пошел дождь, и человек выбирает, вернуться ли домой за зонтом, пойти без зонта, забежать в магазин и купить зонтик, накинуть на голову куртку и так далее. И так в каждой ситуации. В сложных ситуациях аналогично: человек всегда выбирает, и это его свобода. Он может выбирать, ориентируясь на Божии заповеди, на мнение общества, на эмоции, на разум, на чей-то совет — и все это разные выборы.
Правда, бывает другая тоска и боль — из беспокойства за судьбу человека в вечности. Например, о том, что человек не успел чего-то сделать, не раскаялся, или Вы ему не все успели сказать, выяснить, попросить прощения или простить… И в этом случае есть действенный способ реально помочь усопшему — это молиться о нем. О том, как это сделать, на «ФОМЕ» есть ряд материалов:
Так что варианты спокойного отношения к смерти есть. И Вы правильно об этом задумались.
Нет ее, смерти. Есть жизнь здесь и там!
Бог никого не подставляет. Никогда
Смысл смерти
Протоиерей Павел Великанов
— Здесь пролегает граница между верой и неверием, между открытостью к Богу и мнимой самодостаточностью. Религиозная вера, а христианская особенно, по сути есть выход из тупика смерти.
При этом в христианстве нет никакого «культа смерти», как это встречается в различных субкультурах и сектах. Нет никакой «романтизации» смерти: она глубоко противоестественна для человеческой природы, это всегда боль, плач, горе человеческое – но снова и снова побеждаемое Христом в Его Церкви. Как и роды: этот процесс никогда не бывает приятным и комфортным, но результат его несопоставим со страданиями и болью: новый человек родился в мир!
Это ощущение рождения умирающего в новую жизнь прекрасно выразил Б.Пастернак:
«…Кончаясь в больничной постели, Я чувствую рук Твоих жар: Ты держишь меня как изделие, И прячешь, как перстень, в футляр».
Смерть – это действительно таинство перехода, таинство рождения в вечность. Немного в нашей жизни моментов, когда любым человеком, вне зависимости от его мировоззрения, веры, праведности, ощущается явным образом прикосновение вечности, выход за пределы видимого. И, думаю, умиранию и смерти здесь принадлежит первое место. Особенно остро это ощущается близкими людьми: когда приходит очевидное понимание, что близкого человека в этом теле уже больше нет – и в то же самое время он жив, он есть, в определенном смысле он стал гораздо ближе к своим родным, нежели чем когда жил в теле. Предкопочитание, в той или иной мере присущее практически всем религиозным культурам, отражает очевидную истину: близкие уходят от нас, из нашего мира – но никуда не исчезают.
Насчет «кто знает на 100% что там происходит» – а разве в этом мире мы многое знаем на 100%? В собственной душе разобраться не можем, сами с собой – что там говорить обо всём другом?
Однако нас это неведение нисколько не смущает: опыт жизни расставляет всё на свои места, и мы постоянно учимся преодолевать эту неполноту знания различными способами – где интуицией, где верой в удачу, а где и просто переступать, не задумываясь. Религиозная же вера делает человека более чутким, более восприимчивым к проявлениям духовного мира – и именно здесь, в этих Небесных свидетельствах мы черпаем надежду на блаженную участь наших усопших.
Но этот плод, прежде всего, развивается в наших отношениях друг с другом, которые имеют выход за пределы временной жизни. Более того: согласно Евангелию, именно эти отношения и определяют отношение Бога к нам самим. Он смотрит на нас глазами наших близких.
«Помни последняя твоя, и во веки не согрешишь!»
– Конечно, эта жалость самих себя, жалость тех, кто остался здесь, вполне понятна и естественна.
Есть один замечательный аграф – надпись на одном мосту где-то в Индии: «Мир сей – мост: проходи по нему и не строй себе дома». И каким бы бесконечным, уходящим далеко за горизонт, этот мост нашей жизни ни казался, не стоит на нем устраивать хоромы и думать, что вот она, настоящая жизнь, именно здесь, сейчас достроим – и как заживём! Не захочешь идти сам – тогда понесут. И снесут все твои постройки, всё то, чем ты пытался зацепиться здесь на века.
«Не имамы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем».
«Наше жительство на небесех есть!»
И это ощущение зыбкости, ненадёжности, неверности этого скоропреходящего мира всегда отличало ранних христиан; в их вопросе о времени наступления Царства Небесного мне видится такое же нетерпение, как у пассажиров, въезжающих в давно желанный город, например, Париж или Рим – и вдруг поезд замедляет ход, и почти останавливается. Но все их мысли – там, у заветной цели – их совершенно не волнует, подали горячий чай или же остывший, где лежат чемоданы, и насколько чисто в вагоне. Через какое-то мгновение всё это уйдет и забудется – и вот, они бегут к проводнику выяснить, что случилось и когда же наконец поезд прибудет на станцию.
К чему это я говорю? Об усопших – тех, кто умер в мире с близкими и Церковью, в вере и надежде воскресения, донеся свой жизненный крест до конца, – можно только порадоваться: они-то теперь у цели, а мы всё стоим в этой жизненной пробке. И нет большой разницы в том, когда Господь призывает: ведь Он действует исключительно по Своей неизреченной, непонятной нам любви – и если кто-то уходит с нашей точки зрения «не вовремя», «рано», «не пожив» – здесь больше саможаления, нежели настоящей заботы о благе ближних.
– Для многих людей потеря, трагедия, скорбь – это путь в храм к Богу. А для многих – испытание веры. Как писал священник Георгий Чистяков – хорошо быть верующим, когда ты идешь летним днем по полю, колокола звонят к обедне, в небесах облака и солнце и все в жизни хорошо и по заповедям. А когда ты старался-старался по заповедям, и тут вот такое испытание веры происходит. Любящий и Всеблагой Бог отнимает от нас «Друга моего и искренняго моего», оставляет нас одних, и никаких гарантий и никакого точного знания нет, а одни уже сейчас остались… Вот почему так? Где черпать надежду? Мы стоим перед закрытой дверью в тот мир, откуда никто не возвращался, конечно, хочется надеяться, но УВЕРЕННОСТЬ-то где брать? И ВЕРУ… Где взять эту первохристианскую уверенность «Она жива!» – написанное на гробах первых христиан?
– У меня есть только один ответ: эту уверенность нужно черпать в таинствах Церкви, и, естественно, прежде всего в Божественной Евхаристии. Именно это Таинство Царства стирает грань между миром живых и миром усопших, миром кающихся грешников и сияющих во славе Божией праведников.
Совершая литургию как общее делание по созиданию Тела Христова здесь и сейчас, мы – и клирики, и миряне – становимся общниками и причастниками Одного и Того же Христа – Которым-то и живут во всей полноте на небе усопшие верные.
Церковь – это постоянная динамика нисхождения Неба на землю, очищения и возведения земного, тяжеловесного, дебелого – к высотам духа и радости о Христе. Особенно в ситуации с уходом наших близких очень хорошо осознается, что причащение – это не «удовлетворение индивидуальной духовной потребности», эдакая «вершина духовного эгоизма», а нечто гораздо большее: созидание единства во Христе и живых, и усопших.
Поминая их на Божественной Евхаристии, мы заручаемся их предстательством и ощущаем их реальную близость и помощь: не потому, что иначе они будут глухи к нашим просьбам, а просто потому, что таким образом выстраивается единственно правильная гармония отношений между людьми – в Боге и через Христа. Только тогда становится понятным, как и почему можно молиться усопшим, почему в этом нет греха: ведь в Церкви несвятых нет по определению.
Церковь есть собрание святых, тех, в ком живёт и действует благодать Святого Духа. Канонизируются же «образцовые» святые, явным образом прославленные Богом, – но их число несоизмеримо меньше «просто святых». Молитва же восстанавливает прерванное смертью общение между близкими, и оно приобретает совершенно новое измерение. Это вовсе не горестный плач – зачем и на кого нас оставили? – а радость и благодарение Богу за то, что теперь Там – один из наших.
– Сложный вопрос. Конечно, есть огромное количество свидетельств того, что многие святые и праведники знали день и даже время своего ухода, иногда задолго, когда еще, казалось бы, ничего не предвещало близости смерти. Но мы имеем рядом с такими случаями и факты мученической кончины, когда вопрос жизни и смерти решался неожиданно, буквально за минуты. Вполне понятно, что нам хочется иметь какие-то ощутимые «гарантии» того, что наши усопшие – праведники и они в Царстве Небесном.
Но здесь хотелось бы предостеречь от попытки подменить суд Божий рассуждениями человеческими. Ведь даже когда человек умирает в сильных страданиях или же внезапно – всё равно за этим последним испытанием стоит только любовь Божия, а вовсе не какое-то «злорадство» или «месть». И этими последними – но, быть может, невыносимо горькими каплями Господь неисповедимыми судьбами врачует душу уходящего – как бы больно ни было нам это наблюдать.
И вот здесь крайне важна роль церковного напутствия: любой священник может поделиться немалым количеством случаев, когда после соборования, причащения, чтения последования о люте страждущем умирающем происходило явное облегчение состояния страдальца и последующее мирное разрешение от телесных уз.
Удивительная тайна Церкви в том, что здесь, на земле, нашими грешными руками мы каким-то таинственным образом простираемся туда, в мир невидимый, и реально облегчаем состояние уходящих. Это совершенно особый опыт церковного сопровождения уходящих, очень важный и назидательный не только для усопшего, но и для всех, кто находился рядом.
Многие люди на Церковь смотрят свысока, как бы говоря – «да что она может мне предложить?» И совершенно по-иному воспринимается Церковь у одра умирающего, особенно когда этот человек был действительно церковным, регулярно ходил на богослужения, участвовал в таинствах, жил Церковью. Такого человека земная Церковь буквально на руках вносит в Царство Небесное, и это свидетельство не наше, но приходящее оттуда, из иного мира.
– «Абсолютный атеист» – чисто теоретическая конструкция, иногда удобная для тех или иных апологетических построений. В реальности перед лицом смерти у каждого человека происходит сильный сдвиг в сознании. Опыт смерти невозможно игнорировать – но если у верующего он становится еще одной «опорной точкой» в исправлении мировоззрения и укрепления веры, то в случае с далеким от веры и Церкви человеком происходит смущение, кризис, приходит острое ощущение какой-то глубокой неправды в происходящем.
Но на самом-то деле эта неправда не в самом факте смерти, а в полной неготовности, неспособности самого человека это событие жизни правильно принять.
– Христианин может ли бояться своей смерти? Вроде бы многие святые мученики ее ждали с нетерпением, а во многих патериковых сказаниях даже святые боялись умирать? И в связи с этим же вопрос – если почитать патерики, то становится очень страшно – там участь монахов была печальна, если, грубо говоря, лишнюю лепешку съел или отвлекся на молитвенном правиле. Читаешь и думаешь – мы-то вообще где будем.
– В моей жизни было несколько встреч с людьми, которые устали жить и ждали смерти с нетерпением. Они не разочаровались в жизни, это не было «возвращением Богу билета», просто душа устала находиться в этой тесной коробочке тела и материального бытия.
Однако я не помню ни одного случая, чтобы смерти не боялись именно как явного свидетельства Божия, явления в этом мире того, лучшего мира. Наверное, явная готовность к смерти и отсутствия страха перед ней – удел людей избранных, в которых Божественная благодать явила себя в полноте еще при жизни.
А вопрос о «лишней лепешке» – это ведь вопрос о принципиальном утверждении христианской веры: мы спасаемся не нашими делами, а верой, свидетельствуемой нашими поступками. Неужели мы не доверяем Богу в том числе и сам путь нашего спасения, и допускаем, что там, на финишной прямой, Бог вдруг нам подставит подножку в самый неподходящий момент? Нельзя, ни в коем случае нельзя воспринимать Бога как отчуждённого от нашей жизни Судью и Мздовоздаятеля. Мы веруем в Бога Спасителя, а не «коварного и подлого Мстителя».
Смерть в нашей жизни
– А можно ли вообще прожить так, чтобы большие потери миновали?
– А зачем? Предложить Христу пересмотреть Свое утверждение, что «если кто не берет креста своего и следует за Мной – тот недостоин Меня?» Тем более, что запредельных скорбей Бог – по слову Писания – не даёт?
Меня часто удивляет, что последнее время приходится сталкиваться с какой-то новой околоправославной мифологией: кто правильно православно живёт, у того всё и здесь будет благополучно, без проблем и скорбей, и там, на небесах, гарантированное местечко устроено. Да вы посмотрите на реальное описание жизни любого святого, каким бы «успешным» внешне он ни был представлен в житиях. Это всегда – страдание, борьба, преодоление и самого себя, и трагических жизненных обстоятельств, и лицемерия церковных людей, и бесовских козней.
Никакого «эскалатора» спасения в принципе не существует. Невозможно воспитать спортсмена в палате для буйных помешанных, где всё обшито мягкими материалами и ушибиться-то невозможно. Безумную, крайне вредоносную концепцию полезности комфорта мы невольно переносим и в церковную жизнь – и в итоге получаем либо полное разочарование в Церкви – «что-то в ней не работает!», либо попытку превращения Церкви в исключительно утилитарный инструмент достижения личных целей. И то, и другое – мало связано с реальной духовной жизнью и Церковью как таковой, если вообще как-то связано.
– Человек смотрит в будущее с надеждой, что завтра будет чем-то лучше. Финансово станет полегче или вот дети чуть подрастут и станут чуть более самостоятельными… А как принять то, что все хорошее в твоей жизни уже закончилось? Что не будет уже ни свадьбы, ни карьеры, не будет детей, не будет близкого человека рядом, что все это закончилось и счастья больше не будет.
– «Царство Божие внутрь вас есть!» – это единственный ответ на вопрос. Что бы ни происходило в жизни неожиданного, трагического – мы должны смотреть вперед и принимать данность как Богом данную реальность. Нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. В этом вопросе слишком много ропота на Бога. Мы пытаемся «набросить» на Господа Бога свою сетку представлений о счастье – а Он успешно из неё выскальзывает и мы снова остаёмся ни с чем.
Может, лучше довериться Ему и в этом вопросе? Зачем мы сами устанавливаем себе рамки, об которые потом с каким-то остервенением бьемся головой, обвиняя Его в наших несчастьях? Вспомните пример праведного Иова: казалось бы, всего и всех лишился – и вот, в итоге получил все блага с избытком – поскольку сохранил веру и понимание, где – он, а где – Бог.
– Человек узнает о том, что у него неизлечимая болезнь. Да, возможно, он переживет многих из тех, кто сегодня ему соболезнует и сострадает, и кто здоров – только за последние дни сколько катастроф. И все же. Как готовиться человеку и как готовиться семье? Что делать перед лицом разлуки? Как жить так, чтобы проститься правильно?
– Когда в семье появляется неизлечимо больной человек – это свидетельство милости Божией и к нему самому, и к близким. Многие святые молились, чтобы перед смертью Господь послал такую болезнь, чтобы легче было отрешиться от общей всем нам привязанности к этой жизни.
Прежде всего, в такой ситуации надо с одной стороны делать всё, что от нас зависит, чтобы продлить жизнь настолько, насколько это возможно – и в то же самое время научиться расставлять правильно акценты перед лицом неизбежной и, возможно, близкой смерти. По сути, ведь ничего нового человек не узнает, когда ему ставят диагноз: ты смертельно болен. А кто из нас не смертельно болен заразой греха, которая всё равно приведет к могиле?
Другое дело, что, как правило, мы всеми способами стремимся вытеснить это очевидное знание куда-то далеко, на самую периферию сознания и жизни – а тут вдруг это становится центральным известием. Когда находишься в долгожданном отпуске, по-настоящему начинаешь отдыхать только последние дни, когда дорожишь каждым часом перед приближающимся отъездом.
Точно так же и когда близкие понимают неминуемость и скорость разлучения – естественным становится благодарность Богу за то, что этот человек всё еще с нами, что есть время оказать любовь, сделать так, чтобы несмотря на все скорби каждый день приносил близкому радость и утешение. И это – благодатное время вынести на поверхность все те недоговоренности, тайные обиды и претензии друг ко другу, на которые мы часто мало обращаем внимания, а они копятся, словно снежный ком, и потом могут очень сильно испортить казалось бы крепкие семейные связи.
Перед лицом смерти наши требования друг ко другу становятся бесплотными, глупыми, надуманными: и здесь важно не просто формально примириться, попросить прощения, но и действительно перешагнуть через любые претензии, какими бы правильными они не казались и как бы глубоко в душе они не скрывались.
Этот христианский реализм хорошо помогает выстроить правильные приоритеты в жизни: что сколько стоит на самом деле, унесешь ли ты с собой на тот свет – или неизбежно оставишь здесь неизвестно кому?
– Помните замечательные слова Спасителя, сказанные им в ответ на лукавый вопрос законников о женщине и семи мужьях? Там – в Царстве Небесном – ни женятся, ни замуж не выходят, но пребывают, как ангелы на небесах.
Все наши таланты и способности, которые мы смогли открыть и развить во время земной жизни – не более чем слабое отражение тех качеств жизни в Боге, которыми живут во всей полноте святые в Его Царстве.
То же самое касается и любви супругов. Какой бы удивительной, редкой по силе и глубине чувства она ни была – всё равно это несопоставимо с той любовью Божией, которой только и живут в Царстве Небесном. Ведь Там – всё пропитано именно этой любовью, таинственной, непостижимой даже ангелами.
Конечно, приятно и радостно, когда у тебя в руках яркий фонарик в темную ночь – но глупо бахвалится им в яркий солнечный день, когда свет фонарика и заметить-то никто не сможет. Точно также и в Царстве Небесном: где всё сияет Божественным светом Его любви, наши даже самые высокие и святые человеческие чувства отступают.
Но это вовсе не значит, что отношения между любимыми изменяются, ослабевают: напротив, полностью исчезает проблема этого «любовного треугольника», когда Бог и любимый человек могли представлять собой каких-то «конкурентов». Любовь супругов в Боге только еще больше укрепляется, но она тогда становится иного качества, в ней исчезает всё то земное, временное, преходящее, что неизбежно связано с земным браком и зачастую нередко отождествляется с самой сутью этой супружеской любви.
Таинство брака и смерть
– Что происходит с таинством брака после смерти? Это вопрос о любящих супругах, которые дорожат браком.
– Здесь не всё так линейно, как может показаться с первого взгляда. Все-таки пространство брака как определенной формы отношений между людьми, прежде всего, простирается в направлении земной жизни. В отношении брака уместно вспомнить слова апостола: «Пища для чрева, и чрево для пищи – но Бог и то, и другое упразднит». «Царство же Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость о Святом Духе» (Рим. 14:17).
И если внимательно вслушаться в тексты молитв таинства венчания, мы увидим, что там речь идёт прежде всего о том, чтобы Бог благословил этот союз, даровал детей, здоровье, долголетие, благоденствие – и чтобы все эти житейские блага помогли состояться «браку о Господе», ради Христа, во славу Божию, а не только по человеческим привязанностям.
Духовное измерение брака является следствием успешно состоявшегося брака как единения двух разных, даже до противоположности, личностей, постоянно преодолевающих свой эгоцентризм ради любви друг ко другу и ради Христа. Такой брак может быть очень далек от всяких романтических представлений о счастливой семье, но главное – он должен быть плодоносным, результативным в духовном плане.
Отталкиваясь друг от друга и снова соединяясь на качественно новом уровне понимания, супруги вместе приближаются ко Христу, учатся видеть в другом Христа, любить друг друга любовью жертвенной, Христовой. Настоящий брак – это великолепный инструмент постоянного, ежедневного духовного возделывания христианской любви.
Но если супруги еще толком-то и не пожили в браке, и один из них умирает? Очевидно, что было бы безумием ждать продолжения этого делания, когда супруги находятся в совершенно разных статусах, несопоставимых друг с другом: один – на небе душой, другой – и телом, и душой на земле.
Поэтому апостол совершенно спокойно разрешает вдовам вступать в повторный брак, не видя в этом ничего греховного или недостойного. При этом отмечая, что если для вдовы сохранение целомудрия будет важнее возобновления брачных отношений, то она выбирает лучшее. Здесь выбор не между «плохим» и «хорошим», а между «хорошим» и «лучшим».
Для кого-то опыт брака оказался вполне достаточным, продуктивным, и повторять его «на бис» незачем. Но это именно когда брак был целостным, завершенным опытом. А для кого-то, напротив, этот брак был лишь предвкушением, началом вхождения в брачную стихию, неожиданно прерванную смертью одного из супругов. Отсюда, естественно, будет острая потребность возобновления супружеской жизни и создания новой полноценной семьи. И здесь, конечно же, было бы излишне самонадеянным и по сути неправильным налагать бремена неудобоносимые, фантазируя, что тягостное пребывание в одиночестве и есть именно то, чего ждёт и чему радуется усопшая вторая половина.
Не надо ни в коем случае экстраполировать наши земные, брачные отношения – каким бы тонкими и даже духовными они ни были – в жизнь Царства Небесного. Там – всё по-другому, но подготовка проходит именно здесь.
– Как вообще заставить себя жить после потери самого родного человека, когда ты понимаешь, что может быть тебе еще много лет тут жить… В житиях были моменты, когда жены и матери умирали сразу вскоре после смерти мужа или детей – на их могилах (святая Наталия, святая София). Сейчас так не принято, вроде бы, принято пить антидепрессанты и т. д…
– У Виктора Франкла есть замечательное утверждение, под которым – куда более страшный опыт фашистских концлагерей: если есть, зачем жить, то можно вынести практически любое «как». Любой опыт правильно пережитой сильной скорби нас возвращает «в собственную шкуру», в реальность, вырывает из мира иллюзий и грёз, которым мы очень часто пытаемся подменить нашу вроде бы не особо яркую жизнь.
Страдание – идеальное «заземление» в самом лучшем смысле: прожил день – и благодарение Богу. Есть что есть, пить, во что одеться, куда притулиться – благодарение Богу. Конечно, в таком состоянии не строятся грандиозные планы на десятилетия вперед. Зато человек учится видеть и ценить те мелкие радости жизни, которые ежедневно плетет для каждого из нас Милость Божия – те самые, которые в беззаботном состоянии воспринимаются как нечто само собой разумеющееся и даже просто обязательное.
Настоящее прикосновение к реальности, как правило, приятным не бывает. Мы живем в израненном грехом, искалеченном до самых первооснов мире и сами являемся частью этого уродства. Но именно такое положение, или ощущение внешней беспомощности, беззащитности, уязвимости делает человека открытым к действию Божественного промысла. Бог становится нужен человеку, иначе без Него – просто никак.
Когда же мы всё просчитываем до мелочей, потом стиснув зубы сражаемся с жизненными препятствиями – и ради чего вся эта война? Только, чтобы показать, какие мы волевые, умные, целеустремленные, решительные. Всё это – курам на смех. Трудно идти против рожна. Но и на это любители находятся. Именно отсюда рождаются «сослагательные наклонения» в нашей жизни – главный источник душевных терзаний и разочарований.
Готовность принять реальность такой, какой она есть – признак появляющейся трезвенности. К потере даже самых близких людей можно относиться по-разному: это может быть воспринято как свидетельство веры Бога в человека, в его скрытые силы, в его неразвернувшуюся любовь, – а можно ведь совсем по-другому переживать – как жестокое наказание Божие, свидетельство своей обречённости, печати проклятия. Но и в этом диапазоне человек сам определяет свой дальнейший вектор жизни, как он будет жить дальше, благословляя или же проклиная.
Утешить?
– Как говорить с человеком, потерявшим близкого? Как сказать ему о милосердии Божием? Что вообще говорить. Чего не говорить?
– Самый лучший и действенный способ поддержать скорбящего в его утрате – вместе помолиться. Совместная церковная молитва, особенно божественная евхаристия, дает явное свидетельство того, что граница между нами, всё еще живыми, и усопшими – более чем условна. Они там почивают – и нас поджидают. Но Церковь – и там, и здесь одна и та же. Как и Один Христос.
А вот чего лучше не говорить – так это искусственных фраз вроде «страшной утрате», «невосполнимой потере», «обрушившемся горе», «пусть земля будет пухом» и прочих жалких слов неверия, застрявших в лексиконе с советских времен. Отвратительно на похоронах лицемерие, когда люди «подстраиваются» под событие, и пытаются выжать из себя чувства «к месту», хотя в душе у них кроме испуга и растерянности вперемешку с суеверным страхом «негативной энергетики» и нет-то ничего.
– Насколько правильны распространенные православные утешения – «ему теперь хорошо, он у Бога», «Бог забирает в худший или лучший момент жизни – значит это был лучший момент», «все мы воскреснем, не надо плакать», и т. д.
– Если только ради того, чтобы заполнить пустоту – а так, когда умирают в мире с Церковью и Богом, то, как правило, окружающие ощущают мир и покой в сердцах, и это куда более значимое утешение, нежели любые слова. И это переживание блаженной участи – нормально, я бы даже сказал, стандартно для Церкви. В противном случае мы – «неэффективная структура», не готовящая людей к Царству, а непонятно чем занимающаяся.
– Есть ли вообще такое состояние как чрезмерная скорбь? Можно ли и нужно ли из нее выводить человека?
– Конечно, и можно, и нужно. Это происходит, когда скорбь в какой-то момент сплетается с саможалением и в ней появляется особая, тонкая сладость. Неверие же в это тление души еще подливает масла. Происходит своего рода «короткое замыкание» человека на самом себе, своей боли и скорби, своем горе, своей потере. И это – действительно страшно.
Жизнь после смерти
– Что происходит с душой после смерти? Вот с одной стороны, есть «Мытарства блаженной Феодоры». А с другой стороны, «слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Ин.5:24)».
– Вот когда попадём туда – тогда и узнаем. Еще раз повторю: Бог не устраивает никогда человеку подлости, хоть здесь, хоть там. Как писал в одном из своих произведений К.С. Льюис, Там мы получаем то, к чему стремились на самом деле. Конечно, есть в православной традиции свидетельства о мытарствах, но это ведь не более чем попытка втиснуть в наши, земные человеческие понятия опыт, который невозможно выразить языком. А вот как инструмент для воспитания внимательного и ответственного отношения к жизни – очень даже может быть полезным.
– Наша связь с умершими – какая она должна быть? Почему одним снятся покойные близкие, а другим совсем нет?
– Это – тайна Божия. Здесь невозможно найти какого-то универсального для всех случаев алгоритма вычисления, почему всё происходит по-разному. Я бы предостерег делать какие бы то ни было выводы из наших снов – если только они не являются явным, очевидным проявлением Божественной силы в нашей жизни.
Что читать и что делать
– Какие книги о смерти и загробной жизни? Что делать в память об умершем человеке?
– Самая лучшая память об умершем – молитвенная. И самое главное, чем мы можем помочь им, ушедшим – доделать то, что они не успели, продолжить всё то доброе, что было ими когда-то начато. Каждый человек оставляет определённый след после себя; и этот след, естественно, неоднозначен. Если мы предаем всё плохое, несовершенное, забвению, а вот на светлом, добром, красивом, фокусируемся – без всякого сомнения, мы вступаем в определенное общение с душой усопшего и, возможно, таким образом продолжаем его дело.
В любом случае, история творится во времени, здесь, нашими руками. И когда русло течения жизни изменяется в лучшую сторону – потому что мы как бы поверяем себя теми, кто ушел, – они радуются и благословляют нас.
– Спасибо большое, отец Павел!