Киржаки что за народ характеристики
Кержаки — старообрядцы Сибири
Кержаки — представители старообрядчества, носители культуры северорусского типа. Являются этноконфессиональной группой русских. В 1720-х годах после разгрома Керженских скитов бежали на восток в Пермскую губернию, спасаясь от политических и религиозных преследований. Всегда вели довольно замкнутый общинный образ жизни из-за строгих религиозных правил, традиционной культуры.
Кержаки — это одни из первых русскоязычных жителей Сибири. Здесь народ был основой алтайских каменщиков, они противопоставляли себя «расейским» (российским) более поздним переселенцам Сибири. Но постепенно из-за общего с ними происхождения почти полностью были ассимилированы. Позже кержаками называли уже всех старообрядцев. В глухих местах по сей день есть кержацкие заимки, которые практически не контактируют с внешним миром.
Где живут
С Урала народ расселился по всей Сибири, до Дальнего востока и Алтая. В Западной Сибири народ основал села в Новосибирской области: Козловка, Макаровка, Бергуль, Морозовка, Платоновка. Последних двух уже не существует. Сегодня потомки кержаков проживают в России, за рубежом.
Название
Этноним «кержаки» происходит от наименования реки Керженец, которая располагается в Нижегородской области.
Численность
По причине советских преобразований общества, влияния на него таких факторов как коллективизация, атеизм, раскулачивание, индустриализация, многие потомки кержаков перестали соблюдать древние традиции. Сегодня они относят себя к общерусскому этносу, живут не только по всей территории России, но и за рубежом. По переписи населения, проведенной в 2002 году, к кержакам себя причислили лишь 18 человек.
Религия
Народ верил в Святую Троицу православной церкви, но в своей религии сохранял веру в различных нечистых духов: домовых, водяных, леших и пр. «Мирским» — приверженцам официального православия — не позволяли молиться на свои иконы. Вместе с христианской верой народ использовал множество тайных древних обрядов.
Каждое утро начиналось с молитвы, которую читали после умывания, затем принимали пищу, занимались делами. Перед началом всякого дела тоже произносили молитву, осеняли себя двуперстием. Перед сном возносили молитвы и только потом отходили ко сну.
Кержаки готовили по старинным рецептам. Варили различные кисели, из первых блюд ели толстые кержацкие щи на квасу с ячменной крупой. Из кислого теста делали открытые пирожки «соковые шаньги», которые смазывали конопляным соком. Из круп и репы варили каши.
Во время поста пекли рыбные пироги, примечательно, что рыбу использовали целую, а не потрошенную. Ее только чистили, натирали солью. Ели такой пирог всей семьей, на нем делали круговой надрез, снимали верхнюю «крышку», пирог разламывали на куски, рыбу ели из пирога вилками. Когда верхняя часть была съедена, тянули за голову и убирали ее вместе с костями.
Весной, когда все запасы заканчивались, начинался Великий пост, в этот период ели свежую зелень, листья с побегами полевого хвоща, горькую репку (сурепку), квашеную сныть, собирали в лесу орехи. Летом, когда начинался сенокос, заготавливали ржаной квас. На нем делали зеленую окрошку, редьку, пили с ягодами. В Успенский пост собирали урожай овощей.
Внешность
Одежда
Очень долго народ сохранял приверженность к традиционной одежде. Женщины носили косоклинные сарафаны из тканей (дубасы). Шили их из крашеного холста, сатина. Надевали легкие холщовые шабуры, кожаные коты.
Жизнь
Издавна занимаются земледелием, выращивают зерновые культуры, овощи, коноплю. Есть на огородах кержаков даже арбузы. Из домашних животных разводят овец, в Уймонской долине — маралов. Народ очень преуспел в торговле. На продажу идут продукты животноводства, продукция на основе рогов марала, которая считается очень полезной и целебной.
Из ремесел распространено ткачество, изготовление ковров, пошив одежды, изготовление аксессуаров, украшений, предметов быта, сувениров, плетение корзин, изготовление деревянной, берестяной посуды, гончарное, кожевенное производство. Из конопли делали мешковину, из семян отжимали масло. Занимались пчеловодством, плотничеством, кладкой печей, художественной росписью. Все свои навыки старшие передавали молодому поколению.
Жили в основном большими семьями по 18-20 человек. В одной семье проживало три поколения семьи. Семейные устои в кержацких семьях всегда были крепкими. Главой был мужчина-большак, помогала ему хозяйка-большуха, которой подчинялись все снохи. Молодая невестка без ее разрешения не делала ничего по дому. Продолжалось такое послушание, пока у нее не родится ребенок или молодые не отделятся от родителей.
Детям с раннего возраста прививали любовь к труду, уважение к старшим, терпение. Никогда не воспитывали криком, использовали поучительные пословицы, притчи, прибаутки, сказки. Народ говорил: чтобы понять, как человек жил, нужно знать, как он родился, сыграл свадьбу, умирал.
Жилище
Кержаки строили рубленые избы, с двускатными крышами, в основном стропильными. Сруб жилища состоял из пересекающихся бревен, уложенных одно на другое. В зависимости от высоты и способа соединения бревен делали разные соединения в углах избы. К строительству жилища подходили основательно, чтобы оно стояло веками. Огораживали избу и двор деревянным забором. В качестве калитки были две доски, одна — снаружи забора, вторая — изнутри. Сначала поднимались по первой доске, переступали верхушку забора и спускались по другой доске. На территории двора располагались постройки, помещения для скота, хранения инвентаря, орудий труда, корм для скота. Иногда строили дома с крытыми дворами, делали навесы для сена «балаганы».
Обстановка внутри избы была разной, в зависимости от достатка семьи. В доме были столы, стулья, скамьи, кровати, различная посуда и утварь. Главное место в избе — это красный угол. В нем стояла божница с иконами. Обязательно божница должна располагаться в юго-восточном углу. Под ней хранились книги, лестовки — тип четок старообрядцев, выполненных в виде ленты из кожи или другого материала, сшитого в виде петли. Лестовку использовали для подсчета молитв и клонов.
Не в каждой избе были шкафы, поэтому вещи вешали на стены. Печь делали каменную, устанавливали в одном углу, немного отступая от стен во избежание пожара. По бокам печи делали два отверстия для сушки варежек, хранения серянок. Над столом были небольшие полочки-шкафчики, где хранили посуду. Освещали дома, используя следующие приспособления:
С чистотой жилища у кержаков было тесно связано понятие о красоте. Грязь в избе для хозяйки была стыдом. Каждую субботу женщины с раннего утра начинали уборку, тщательно все мыли, чистили песком для запаха древесины.
Культура
Важное место в фольклоре кержаков занимают лирические протяжные песни, сопровождаемые очень своеобразным ведением голоса. Именно они являются основой репертуара, к нему можно отнести некоторые свадебные, солдатские песни. Много у народа плясовых, хороводных песен, поговорки, пословицы.
У кержаков, проживающих в Белоруссии, существует своеобразный певческий стиль. На их культуру повлияла жизнь в этой стране. В пении легко можно расслышать белорусский диалект. В музыкальную культуру переселенцев вошли и некоторые жанры танцевальной музыки, например, крутуха.
Традиции
Одним из строгих религиозных правил кержаков является перекрещивание стакана, когда его принимали из чужих рук. Они верили, что в стакане могут находиться злые духи. После мытья в бане обязательно переворачивали тазы, в которые могли вселиться «банные черти». Мыться нужно до 12 часов ночи.
Крещение детей проводилось в холодной воде. Браки у народа строго разрешались только с единоверцами. Одной из особенностей кержаков является отношение к правде и данному слову. Молодым всегда говорили следующие слова:
Если кержак позволял себе сказать скверное слово, спеть похабную частушку, он позорил не только себя, но и всю родню. Про такого всегда брезгливо говорили: «С этими же устами да за стол сядет». Очень неприличным у народа считалось не поздороваться даже с человеком, которого мало знаешь. После того, как поздоровался, нужно приостановиться, даже если очень торопишься или занят, побеседовать с человеком.
Из пищевых особенностей следует отметить, что народ не употреблял в пищу картофель. Его даже называли по-особенному «чертово яблоко». Кержаки не пили чай, только горячую воду. Очень осуждалось пьянство, верили, что в организме хмель держится 30 лет, а умирать пьяным очень плохо, не увидишь светлого места. Осуждалось и считалось грехом курение. Курящих людей не подпускали к святым иконам, все старались общаться с ним как можно меньше. Про таких говорили: «Кто курит, тот хуже собак». Не садились за один стол с «мирскими», не пили, не ели из чужой посуды. Если во время приема пищи в дом входил иноверец, вся еда на столе считалась опоганенной.
В семьях кержаков существовали следующие правила: все молитвы, знания, заговоры обязательно нужно передать по наследству своим детям. Старшим по возрасту людям, свои знания передавать нельзя. Молитвы обязательно нужно учить наизусть. Посторонним их рассказывать нельзя, кержаки верили, что от этого молитвы теряют свою силу.
Очень важными для старообрядцев были традиции, тесно связанные с трудовой деятельностью. В них заложено уважение к труду, которое считается благим для земли и природы. Тяжелая жизнь кержаков, гонения, способствовали бережному отношению к земле, как к высшей ценности. Сильно осуждали лень, нерадивых хозяев. Часто таких выставляли напоказ перед большим количеством народа. Всегда заботились об урожае, здоровье семьи, скота, старались передать будущему поколению весь свой жизненный опыт. Грехом считалось сесть за грязный «поганый» стол. Каждая хозяйка перед приготовлением пищи крестила посуду, вдруг по ней прыгали черти. Если в дом приходил посторонний, после него обязательно мыли пол, вытирали дверные ручки. Гостям посуду подавали отдельную. Все это связано с правилами личной гигиены. В результате в деревнях кержаков не было эпидемий.
После работы проводились специальные обряды, которые возвращали человеку потраченные силы. Землю назвали матерью, кормилицей, хлебородницей. Кержаки считают природу живым существом, верят, что она понимает человека, помогает ему.
Трепетное отношение было у народа к огню и воде. Леса, травы и вода были в их понимании святыми. Верили, что огонь очищает тело, обновляет душу. Купание в целительных родниках считалось вторым рождением, возвращением к изначальной чистоте. Воду, которую приносили домой, набирали в речках против течения, если она предназначалась для лекарства, брали по течению, при этом произносили заговор. Кержаки никогда не пили воду из ковша, обязательно наливали ее в кружку, стакан. Строго запрещено у народа на берег реки выливать грязную воду, вывозить мусор. Выливать воду можно было только ту, которая использовалась для мытья икон, она считалась чистой.
Грехом считалось плакать, причитать на похоронах, народ верил, что покойный утонет в слезах. 40 дней после похорон нужно навещать могилу, говорить с усопшим, вспоминать его хорошим словом. Связаны с похоронной традицией родительские дни поминовения.
Кержаки, которые живут сегодня, продолжают соблюдать религиозные обряды. Много времени старшее поколение уделяет молитвам. Много в домах старообрядцев старинных икон. По сей день народ старается сохранить свои традиции, обряды, религию, нравственные устои. Они всегда понимают, что надеяться надо только на себя, свои умения и трудолюбие.
Кержацкий характер. Мнения и суждения
Слово «кержаки» имеет в литературе устойчивое определение: выходцы с речки Керженец в Нижегородской губернии. Однако именно там староверов издавна называли калугурами.
На Урале оханские староверы всегда называли себя кержаками, хотя имели вятское происхождение. Некоторые этнографы утверждают, что выходцы из Пермской и Вятской губерний считали себя кержаками.
Порой нелестны многочисленные суждения о кержаках, об устройстве их жизни и особом характере. Своеобразие поведения кержаков нередко просто высмеивали: «Вот какие эти кержаки смешные были! Не пускали к себе никого, только из своей посуды ели, чудаки!» Так ведь некому пускать-то было! Те, кто пускал, вымерли давно от вши тифозной, или сифилиса, или холеры. Центр России эти напасти периодически просто опустошали, а здесь, на Урале, Бог миловал. А все потому, что кержаки самостоятельно, задолго до европейской науки, разработали детальный гигиенический комплекс жизни, ввели строжайшую чистоплотность, уходя при необходимости в карантин. Тем они и спасались. И не только сами. Хорошо известно, что, узнав о надвигающейся чуме, московская знать отводила своих детей в семьи староверов. Для спасения. «Вера старая, крепкая, оборонит», – так думали и те, и эти.
Мы-то, теперешние, оснащенные научными знаниями, можем поглубже осмыслить? «Бесы ищут по ночам немытую посуду нерадивых хозяек (кержаки про таких хозяек покрепче выражались: засранки, да и все!). И тамока имя, бесовьям-те, полное раздольё! Уж они тамока и купаются, и свадьбы играют, и бесят родят. И как ты станёшь из той посуды исть, оне, бесовья-те, в рот заскочат и загубят». И если заменить слово «бесы» словом «микробы», что получится? Современное научное наставление по санитарии и гигиене. И представьте только: это суждение было создано не позже XVI века, пять столетий назад! Это что, «дичь и темнота»? Или это и есть культура?
Старообрядческое сообщество было предельно закрытым, к чужим относилось недружелюбно. По этой причине суждения о них были, например, такими: «Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начетчики и буквоеды, народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый в высшей степени». Так Ф. М. Достоевский писал о сибирских старообрядцах. Суждение, думается, искреннее. Кержаки те еще люди были, если говорить о характере.
Кержака упертого, его, и верно, не нагнешь. Ему что? Он вон в чисто поле выйдет, лаптем землю поковыряет, в затылке почешет да и возьмет от этой землицы все: и пропитание, и одёжу, и дом поставит, и мельницу изладит. Лет через пять вместо голого места – полное хозяйство и в ребятах прибыток. Что ему, мужику, графья-дворяне, которые не уважают его? А он от Ильмень-озера до Оби всю землю прошел и обжил. Всех накормил и одел-обул. Он себя уважает, хотя и слабо знает свой исторический путь. Мужик свою значимость чувствует.
Чтобы не одичать, культурные навыки нужно не выкидывать, как хлам, а накапливать, передавать от семьи к семье, от поколения к поколению. Понимать и ценить их нужно! Ведь, как ни суди, на нашей суровой земле до староверов никто успешно не крестьянствовал; а их с корнем повыдирали – земля вновь дикой делается…
Самое главное, что никогда не понимали и не ценили, – стремление и способность кержаков жить в согласии. Рассыпанная по всей России диаспора староверов была самоуправляющимся, самодостаточным сообществом, которое выживало в любых (в любых!) природных и социальных условиях. Если была возможность, староверы работали на заводах, занимались ремесленничеством и торговлей. Если таких условий не было – уходили в изоляцию, на полное самообеспечение.
Старообрядчество имело крепкие семейные устои, поддерживаемые и укрепляемые всей сутью жизни крестьянина. В семье, где иногда насчитывалось по 18–20 человек, также все строилось по принципу старшинства. Во главе большой семьи стоял старейший мужчина – большак. Ему помогала хозяйка – большуха. Авторитет матери – большухи – был непререкаем. Дети и невестки называли ее ласково и почтительно: «маменька». В семье сложились и поговорки: жена для совета, теща для привета, а нет милей родной мамоньки; материнская ладонь высоко поднимается, да не больно бьет; материнская молитва со дна моря достанет.
Авторитет главы семейства? Да, был, но не авторитарным было это сообщество. Держалось оно не на страхе, а на совести членов семьи, на уважении к нему, большаку. Такое уважение заслуживалось только личным примером, трудолюбием и добротой. И опять вопрос: отжившее это или это недостижимое?
А отношение к детям? Счастлив был тот ребенок, который родился в кержацкой семье или хотя бы смог ощутить тепло рук деда и бабки. Ведь дом с детьми – базар, без детей – могила, а один и у каши сирота.
Воспитанием детей занимались все, вся община. Но так как в любой семье почитание и уважение старших было нормой для всех, то и прислушивались всегда к слову и мнению старшего по возрасту или положению в общине: разумное родится только от разумного.
В семьях иногда жили вместе по три поколения. «Старик в нормальной семье не чувствовал себя обузой, не страдал от скуки. Всегда у него имелось дело. Он нужен был каждому по отдельности и всем вместе». Исстари сложилось: старый ворон мимо не каркнет, а прожитое, что пролитое, – не воротишь.
В старообрядческих семьях воспитывалось особенно почтительное, можно сказать святое, отношение к труду. В большой крестьянской семье трудились (робили) все, от мала до велика, и не потому, что кто-то заставлял, а потому, что от рождения каждый день видели пример в жизни. Трудолюбие не навязывалось – его как бы впитывали. На работу благословение просили! Младшие члены семьи обращались к старшим: благослови, тятя, на работу.
«Нравственная суровая простота деревенского быта, – писали современники, – была чиста и выражалась заповедью неустанного физического труда, молитвой Богу и воздержанностью от всяких излишеств». Подражание старшим считалось хорошим тоном, и девочки возле матери, старших сестер или невесток, а мальчики с отцом и братьями в неустанных заботах о семье приобретали знания и умения, так необходимые в будущей самостоятельной жизни. Дети принимали участие во всех работах: мальчики с пяти-шести лет выезжали на пашню, боронили, возили снопы, а уже в восемь лет им доверяли пасти скот и выезжать в ночное. Девочек с этого же возраста обучали ткачеству, шитью, рукоделию и, конечно же, умению вести дом: все должно быть трудово, а не трудово – грех.
Ребенок усваивал трудовые навыки и на посиделках. Слово «посиделки» означало не просто сидеть, просиживать место. На посиделках обсуждали, как прошел день или год, решали проблемы, заключали выгодную сделку, сватали невесту, пели, плясали и многое, многое другое. А чтобы руки не были в праздности, обязательно делали какую-нибудь работу. Женщины вышивали, шили, а мужчины мастерили нехитрую домашнюю утварь, упряжь и т. д. И все это в глазах детей приобретало элемент нерасторжимости, необходимости – так делали и жили все. А как же иначе?
В старообрядческих семьях лень была не в почете. О ленивом человеке говорили: «На работушку у него волосок не стряхнись, а с работушки головушка не оторвись; сойдутся сонливый да ленивый, так быть ли им богатыми? Не та ленива ленивица, что баню не топит, а та ленива ленивица, которая в готовую не ходит».
Подлинное основание жизни человека – труд. Безосновательна жизнь человека, который развлекается. Низменна жизнь человека, который ворует. Запечатление трудового действия происходит с младенчества и активно усваивается в 10–14 лет.
Характерной чертой семейных традиций староверов было серьезное отношение к браку. В основе норм поведения молодежи – крестьянский взгляд на семью как на важнейшее условие жизни. Встречи молодых людей находились под постоянным контролем старших, зависели от общественного мнения села и традиций различных семей. Причем очень строго следили за тем, чтобы не было браков «по родне», то есть между родственниками. Еще в девичестве девушкам внушали, что чужая шуба не одёжа, чужой муж не надёжа. А парню наказывали так: «Женись, чтоб не каяться, любить да не маяться; женился на скорую руку да на скорую муку».
Четкие нормы поведения создавали основу самодисциплины и исключали вседозволенность. Общим было требование соблюдения чести, порядочности, скромности. Это находило отражение в сложившихся представлениях о хорошей невесте и о хорошем женихе.
Сватовству и созданию брачных союзов посвящено множество шедевров русского устного народного творчества: поверья, бывальщина и, конечно же, пословицы и поговорки. Общественное мнение осуждало неуживчивость и сварливость характера, эти качества считались «наказанием Божиим». Про злую жену говорили: «Лучше хлеб есть с водой, чем жить со злой женой; назло мужу сяду в лужу; железо-то уваришь, а злую жену не уговоришь». А жениху внушали: «Жена мужу не прислуга, а подруга; за хорошей головой жена молодеет, а за плохой как земля чернеет».
Семьи старались жить так, чтобы не причинять горя и неприятностей один другому. Не принято было заводить ссоры, обманывать кого-то, подшучивать или насмехаться над кем-либо.
Конечно, крестьянская среда была и не без уродов. Но принятая система устройства семьи уверенно сохраняла устойчивость, так как на нарушителей находили управу. Если в какой-то семье не было мира, если муж бил жену, то заступаться никто не бегал. Уж тут так: твоя семья, твои порядки. Но вот подрастут сыновья и дочери – и тогда сам не сможешь к своим дочерям сватов дождаться, и твое сватовство никто не примет. Парень к вдовице какой уйдет, да и то в другую деревню. Или в дом возьмут девку из погорелой семьи, которой деться некуда. А своим девкам или вековать, или за вдовцов соглашаться идти. И дурная слава семьи годами тянется за каждым, совсем невиноватым. Семья, где не смогли наладить мир, постепенно рассыпалась, исчезала. Раздор в семье осуждали, боялись пуще огня.
Одной из особенностей характера большинства старообрядцев является трепетное отношение к данному слову и к правде. Молодым наказывали: «Не разжигай, туши, пока не разгорелось; будешь лукавить, так чёрт задавит; иди в овин да шути там один; обещаха недахе – родная сестра; клевета, что уголь: не обожжет, так замарает; ты на правде стоишь, трудно тебе, да стой, не вертись».
Спеть похабную частушку, произнести скверное слово – это значило опозорить себя и свою семью, так как община осуждала за это не только того человека, но и всех его родных. Про него брезгливо говорили: «С этими же устами да за стол сядет».
В старообрядческой среде считалось крайне неприличным, неловким не поздороваться даже с малознакомым человеком. Поздоровавшись, надо было приостановиться, даже если очень занят, и непременно побеседовать. И рассказывают: «Был грех и у меня. Молода была, но замужем уже. Шла мимо тяти и просто сказала, мол, здорово живешь, и не поговорила с ним. Так он меня пристыдил, что спросить бы хоть надо было: как, мол, ты, тятя, живешь?»
Пьянство очень осуждали, говорили: «Мне еще деданька наказывал, что хмеля-то нисколько не надо. Хмель-то, мол, держится тридцать годков. А ну как умрешь пьяный? Уж не видать потом светлого места».
Курение также осуждалось и почиталось за грех. Человека курящего не допускали к святой иконе и старались как можно меньше с ним общаться. Про таких людей говорили: «Кто курит табак, тот хуже собак».
И еще несколько правил существовало в семьях староверов. Обязательно должны быть переданы по наследству, в основном своим детям, молитвы, заговоры и другие знания. Нельзя передавать знания людям, старшим по возрасту. Молитвы нужно обязательно заучивать наизусть. Нельзя рассказывать молитвы посторонним, так как они от этого теряют силу.
Для меня очень важно то, что, по убеждению староверов, молитвы, заговоры, все накопленные знания обязательно должны быть переданы по наследству детям. С этим чувством я и писала книгу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Киржаки что за народ характеристики
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Кержацкий характер
Слово «кержаки» имеет в литературе устойчивое определение: выходцы с речки Керженец в Нижегородской губернии. Однако именно там староверов издавна называли калугурами.
На Урале оханские староверы всегда называли себя кержаками, хотя имели вятское происхождение. Некоторые этнографы утверждают, что выходцы из Пермской и Вятской губерний считали себя кержаками.
Порой нелестны многочисленные суждения о кержаках, об устройстве их жизни и особом характере. Своеобразие поведения кержаков нередко просто высмеивали: «Вот какие эти кержаки смешные были! Не пускали к себе никого, только из своей посуды ели, чудаки!» Так ведь некому пускать-то было! Те, кто пускал, вымерли давно от вши тифозной, или сифилиса, или холеры. Центр России эти напасти периодически просто опустошали, а здесь, на Урале, Бог миловал. А все потому, что кержаки самостоятельно, задолго до европейской науки, разработали детальный гигиенический комплекс жизни, ввели строжайшую чистоплотность, уходя при необходимости в карантин. Тем они и спасались. И не только сами. Хорошо известно, что, узнав о надвигающейся чуме, московская знать отводила своих детей в семьи староверов. Для спасения. «Вера старая, крепкая, оборонит, – так думали и те, и эти.
Мы-то, теперешние, оснащенные научными знаниями, можем поглубже осмыслить? «Бесы ищут по ночам немытую посуду нерадивых хозяек (кержаки про таких хозяек покрепче выражались: засранки, да и все!). И тамока имя, бесовьям-те, полное раздолье! Уж они тамока и купаются, и свадьбы играют, и бесят родят. И как ты станешь из той посуды исть, оне, бесовья-те, в рот заскочат и загубят. И если заменить слово «бесы» словом «микробы», что получится? Современное научное наставление по санитарии и гигиене. И представьте только: это суждение было создано не позже XVI века, пять столетий назад! Это что, «дичь и темнота»? Или это и есть культура?
Старообрядческое сообщество было предельно закрытым, к чужим относилось недружелюбно. По этой причине суждения о них были, например, такими: «Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начетчики и буквоеды, народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый в высшей степени». Так Ф. М. Достоевский писал о сибирских старообрядцах. Суждение, думается, искреннее. Кержаки те еще люди были, если говорить о характере.
Кержака упертого, его, и верно, не нагнешь. Ему что? Он вон в чисто поле выйдет, лаптем землю поковыряет, в затылке почешет да и возьмет от этой землицы все: и пропитание, и одёжу, и дом поставит, и мельницу изладит. Лет через пять вместо голого места – полное хозяйство и в ребятах прибыток. Что ему, мужику, графья-дворяне, которые не уважают его? А он от Ильмень-озера до Оби всю землю прошел и обжил. Всех накормил и одел-обул. Он себя уважает, хотя и слабо знает свой исторический путь. Мужик свою значимость чувствует.
Чтобы не одичать, культурные навыки нужно не выкидывать, как хлам, а накапливать, передавать от семьи к семье, от поколения поколению. Понимать и ценить их нужно! Ведь, как ни суди, на нашей суровой земле до староверов никто успешно не крестьянствовал; а их с корнем повыдирали – земля вновь дикой делается.
Самое главное, что никогда не понимали и не ценили, – стремление и способность кержаков жить в согласии. Рассыпанная по всей России диаспора староверов была самоуправляющимся, самодостаточным сообществом, которое выживало в любых (в любых!) природных и социальных условиях. Если была возможность, староверы работали на заводах, занимались ремесленничеством и торговлей. Если таких условий не было – уходили в изоляцию, на полное самообеспечение.
Старообрядчество имело крепкие семейные устои, поддерживаемые и укрепляемые всей сутью жизни крестьянина. В семье, где иногда насчитывалось по 18-20 человек, также все строилось по принципу старшинства. Во главе большой семьи стоял старейший мужчина – большак. Ему помогала хозяйка – болыпуха. Авторитет матери – большухи – был непререкаем. Дети и невестки называли ее ласково и почтительно: «маменька». В семье сложились и поговорки: жена для совета, теща для привета, а нет милей родной мамоньки; материнская ладонь высоко поднимается, да не больно бьет; материнская молитва со дна моря достанет.
Авторитет главы семейства? Да, был, но не авторитарным было это сообщество. Держалось оно не на страхе, а на совести членов семьи, на уважении к нему, большаку. Такое уважение заслуживалось только личным примером, трудолюбием и добротой. И опять вопрос: отжившее это или это недостижимое?
А отношение к детям? Счастлив был тот ребенок, который родился в кержацкой семье или хотя бы смог ощутить тепло рук деда и бабки. Ведь дом с детьми – базар, без детей – могила, а один и у каши сирота. Воспитанием детей занимались все, вся община. Но так как в любой семье почитание и уважение старших было нормой для всех, то и прислушивались всегда к слову и мнению старшего по возрасту или положению в общине: разумное родится только от разумного.
В семьях иногда жили вместе по три поколения. Старик в нормальной семье не чувствовал себя обузой, не страдал от скуки. Всегда у него имелось дело. Он нужен был каждому по отдельности и всем вместе. Исстари сложилось: старый ворон мимо не каркнет, а прожитое, что пролитое, – не воротишь.
В старообрядческих семьях воспитывалось особенно почтительное, можно сказать святое, отношение к труду. В большой крестьяне ской семье трудились (робили) все, от мала до велика, и не потому, что кто-то заставлял, а потому, что от рождения каждый день видели пример в жизни. Трудолюбие не навязывалось – его как бы впитывали. На работу благословение просили! Младшие члены семьи обращались к старшим: благослови, тятя, на работу.
Нравственная суровая простота деревенского быта, – писали современники, – была чиста и выражалась заповедью неустанного физического труда, молитвой Богу и воздержанностью от всяких излишеств». Подражание старшим считалось хорошим тоном, и девочки возле матери, старших сестер или невесток, а мальчики с отцом и братьями в неустанных заботах о семье приобретали знания и умения, так необходимые в будущей самостоятельной жизни. Дети принимали участие во всех работах: мальчики с пяти-шести лет выезжали на пашню, боронили, возили снопы, а уже в восемь лет им доверяли пасти скот и выезжать в ночное. Девочек с этого же возраста обучали ткачеству и рукоделию и, конечно же, умению вести дом: все должно быть трудово, а нетрудово – грех.
Ребенок усваивал трудовые навыки и на посиделках. Слово «посиделки – означало не просто сидеть, просиживать место. На посиделках обсуждали, как прошел день или год, решали проблемы, заключали выгодную сделку, сватали невесту, пели, плясали и многое, многое другое. А чтобы руки не были в праздности, обязательно делали какую-нибудь работу – женщины вышивали, шили, а мужчины мастерили нехитрую домашнюю утварь, упряжь и т.д. И все это в глазах детей приобретало элемент нерасторжимости, необходимости – так делали и жили все. А как же иначе?
В старообрядческих семьях лень была не в почете. О ленивом человеке говорили: «На работушку у него волосок не стряхнись, а с работушки головушка не оторвись; сойдутся сонливый да ленивый, так быть ли им богатыми? Не та ленива ленивица, что баню не топит, а та ленива ленивица, которая в готовую не ходит».
Подлинное основание жизни человека – труд. Безосновательна жизнь человека, который развлекается. Низменна жизнь человека, который ворует. Запечатление трудового действия происходит с младенчества и активно усваивается в 10-14 лет.
Характерной чертой семейных традиций староверов было серьезное отношение к браку. В основе норм поведения молодежи – крестьянский взгляд на семью как на важнейшее условие жизни. Встречи молодых людей находились под постоянным контролем старших, зависели от общественного мнения села и традиций различных семей. Причем очень строго следили за тем, чтобы не было браков «по родне», то есть между родственниками. Еще в девичестве девушкам внушали, что чужая шуба не одёжа, чужой муж не надёжа. А парню наказывали так: «Женись, чтоб не каяться, любить да не маяться; женился на скорую руку да на скорую муку».
Четкие нормы поведения создавали основу самодисциплины и исключали вседозволенность. Общим было требование соблюдения чести, порядочности, скромности. Это находило отражение в сложившихся представлениях о хорошей невесте и о хорошем женихе.
Сватовству и созданию брачных союзов посвящено множество шедевров русского устного народного творчества: поверья, бывальщина и, конечно же, пословицы и поговорки. Общественное мнение осуждало неуживчивость и сварливость характера, эти качества считались «наказанием Божиим». Про злую жену говорили: «Лучше хлеб есть с водой, чем жить со злой женой; назло мужу сяду в лужу; железо-то: уваришь, а злую жену не уговоришь-. А жениху внушали: «Жена мужу не прислуга, а подруга; за хорошей головой жена молодеет, а за плохой как земля чернеет».
Семьи старались жить так, чтобы не причинять горя и неприятностей один другому. Не принято было заводить ссоры, обманывать кого-то, подшучивать или насмехаться над кем-либо.
Конечно, крестьянская среда была и не без уродов. Но принятая система устройства семьи уверенно сохраняла устойчивость, так как на нарушителей находили управу. Если в какой-то семье не было мира, если муж бил жену, то заступаться никто не бегал. Уж тут так: твоя семья, твои порядки. Но вот подрастут сыновья и дочери – и тогда сам не сможешь к своим дочерям сватов дождаться, и твое сватовство никто не примет. Парень к вдовице какой уйдет, да и то в другую деревню! Или в дом возьмут девку из погорелой семьи, которой деться некуда. А своим девкам или вековать, или за вдовцов соглашаться идти. И дурная слава семьи годами тянется за каждым, совсем невиноватым. Семья, где не смогли наладить мир, постепенно рассыпалась, исчезала. Раздор в семье осуждали, боялись пуще огня..
Одной из особенностей характера большинства старообрядцев является трепетное отношение к данному слову и к правде. Молодым наказывали: «Не разжигай, туши, пока не разгорелось; будешь лукавить, чёрт задавит; иди в овин да шути там один; обещаха недахе – родная сестра, клевета, что уголь: не обожжет, так замарает; ты на правде стоишь, трудно тебе, да стой, не вертись».
Спеть похабную частушку, произнести скверное слово – это значило опозорить себя и свою семью, так как община осуждала за это не только того человека, но и всех его родных. Про него брезгливо говорили: «С этими же устами да за стол сядет».
В старообрядческой среде считалось крайне неприличным, неловким не поздороваться даже с малознакомым человеком. Поздоровавшись, надо было приостановиться, даже если очень занят, и непременно побеседовать. И рассказывают: «Был грех и у меня. Молода была, но замужем уже. Шла мимо тяти и просто сказала, мол, здорово живешь, и не поговорила с ним. Так он меня пристыдил, что спросить бы хоть надо было: как, мол, ты, тятя, живешь?»
Пьянство очень осуждали, говорили: «Мне еще деданька наказывал, что хмеля-то нисколько не надо. Хмель-то, мол, держится тридцать годков. А ну как умрешь пьяный? Уж не видать потом светлого места».
Курение также осуждалось и почиталось за грех. Человека курящего не допускали к святой иконе и старались как можно меньше с ним общаться. Про таких людей говорили: «Кто курит табак, тот хуже собак».
И еще несколько правил существовало в семьях староверов. Обязательно должны быть переданы по наследству, в основном своим детям, молитвы, заговоры и другие знания. Нельзя передавать знания людям, старшим по возрасту. Молитвы нужно обязательно заучивать наизусть. Нельзя рассказывать молитвы посторонним, так как они от этого теряют силу.
Для меня очень важно то, что, по убеждению староверов, молитвы, заговоры, все накопленные знания обязательно должны быть переданы по наследству детям. С этим чувством я и писала книгу.